Люди вообще странные существа. Они собираются в стаи, жить не могут в одиночестве, но при этом отчаянно желают нарастить вокруг себя скорлупу и никого не пускать внутрь. Только людям свойственно приходить в шумную забегаловку, чтобы побыть наедине с самими собой. Только люди заводят миллион знакомств в социальных сетях и закрывают аккаунты от всех, кроме самых-самых доверенных лиц. А тех, кто не стесняется быть открытым, кто разломал скорлупу — стесняются, боятся и даже презирают.
Не за это ли презирали Леру? Она не удаляла ролики с порно, не судилась с телеканалами, которые зачастую преувеличивали и перевирали её историю, чтобы создать так называемый хайп. Ей было всё равно, что скажут окружающие. Главная победа в войне с замкнутым миром (какая ирония!).
Когда они с Денисом вышли из кафе, скомкано попрощались и разошлись, Лера тут же захотела встретиться снова. И это было естественное желание. Она вдруг поняла, что нужно кому-то выговориться. Кому-то, кто сможет послушать.
Через несколько дней она столкнулась с Денисом на велодорожке. Не сказать, чтобы случайно. Но и не специально. Хотелось думать, что это судьба.
Лера остановилась, смущенно улыбнувшись. Предложила позавтракать вместе.
Денис не отказался. С тех пор он вообще никогда ни от чего не отказывался.
Глава 4
Её разбудила вибрация телефона.
Лера открыла глаза, отчаянно пытаясь собрать воедино осколки рассыпающегося сна.
В квартире висела серая предрассветная дымка, напомнившая о прошлогодних пробежках, о мелкой мороси дождя на губах.
Мгновение назад Лера завтракала с Денисом в кафе и хотела остаться с ним навсегда, но реальность стремительно вытесняла воспоминания.
«Мне надо худеть» — говорил Денис каждый раз, когда заказывал семь или восемь пончиков, а потом еще чиз-кейк, кофе с сиропом и маршмеллоу. Впрочем, Лера считала, что у него идеальное телосложение. Когда любишь человека, сложно замечать его недостатки.
Когда они перестали бегать? Где-то месяца три назад. Два раза в неделю пробежку заменял секс в её квартире. Потом Денис, как правило, дремал тут же, на кровати, на спине, раскинув руки, а она клала ладонь ему на грудь и засыпала тоже… Теперь этого ничего не будет. Как странно.
Звонила мама. Полшестого утра.
− Не спится, − привычный старческий полушепот. — Как ты?
− Скверно.
Ужасное слово. Откуда оно вырвалось, из каких уголков сознания?
− В новостях снова тебя вспомнили. Из-за похорон Дениса. Про моего брата упомянули немного, про «Первую звезду». Ты такая хорошенькая была. Глаз не оторвать.
− Спасибо, мам.
− Не обижайся на старуху. Я живу прошлым. У меня все записи передач есть. Иногда их просматриваю. Наизусть знаю. — Мама помолчала, потом добавила. − Приезжай в гости. Давно не виделись.
А ведь правда. Недели три не приезжала точно. Чем дальше Лера налаживала свою жизнь, тем реже наведывалась к маме. Теперь вот нашелся повод вернуться в загородный мамин дом, ближе к природе, к чистому воздуху и непривычной тишине. Когда она гулял по лесу? Забыла уже, наверное, все навыки. Надо взять Пашку подмышку, приехать с ним и отправиться с палатками на озера, разгрузить мозг.
Лера перевернулась на бок, поджав ноги и положив телефон под ухо на подушку. Не хотелось выбираться из-под одеяла. Под одеялом было тепло, а воздух в квартире стоял холодный, осенний.
Сон про Дениса не желал выветриваться. Вместе с ним из прошлого вернулось неуютное ощущение, давно забытое и вроде бы вылеченное: Лера захотела выйти в интернет и поискать кое-какую информацию.
− Как думаешь, − спросила она у мамы. — К чему снятся мертвые люди?
− Чтобы ты о них не забывала. Надо на могилку прийти, цветов принести… Жаль, у Насти не осталось могилки…
Мама смущенно замолчала. Лера чувствовала эту смущение даже через расстояние. Чтобы как-то сгладить, она сказала.
— Мы с Пашкой приедем, хорошо? Вот прямо на выходных. А то он совсем расслабился, не звонит, не вспоминает о матери-то.
— Шлёт ссылки иногда на передачи, — сказала мама. — Только я в них не разбираюсь. Что он там наснимал, не понять. Но горжусь, конечно. Хорошим человеком вырос…
Лера решилась-таки выбраться из-под одеяла. Принялась бродить по квартире, как кошка, не знающая, где её место.
− Я пирожков приготовлю, − продолжала мама. — Всё равно бессонница, делать нечего. Знаешь, чем я занимаюсь последнюю неделю? Дрова колю и печь разжигаю. Ту самую, старую. Зато запах стоит — закачаешься. Из вашего детства. Помнишь, вы с Пашей спали на большой кровати во второй комнате, а я топила?
Лера помнила. На той же кровати она в последний раз ночевала с полугодовалой дочерью. Это были воспоминания, которые психолог настоятельно советовал изолировать. Настя умерла на рассвете, а скорая помощь ехала в загородный поселок почти три часа. Всё это время мама остервенело растапливала печь полусырыми дровами, а Лера сидела у кровати, смотрела на сверток из простыней и пила чай с дешевым коньяком. Стакан за стаканом. Запах тлеющих поленьев въелся в подсознание так, что не выветрить никакими психологическими упражнениями.
−…вы с Пашей такими хорошие были, такие милые, − бормотала мама. — Никак я вас не соберу. Выросли и разлетелись. Совсем одна тут, никому не нужная. Соседи разве что придут проведать. Остались только я и телевизор. И Настенька иногда приходит, заглядывает. Смотрю на неё, на красавицу, и тебя вспоминаю.
− Мама, всё хорошо. Успокаивайся. — вторила ей Лера, нарезая замысловатые круги по квартире. Из кухни в комнату, потом в ванную, в коридор, обратно в кухню. − Полежи, отдохни. Ну её, эту печь. А еще лучше, сходи сама к соседям. На чай, а?
− В такую рань? У нас не рассвело еще. Все спят. Одни мы с тобой, жаворонки. Ты всегда рано просыпалась. В шесть утра — тебя уже нет. Умотала в лес, приключения искать.
Мама бормотала что-то еще, погрузившись в воспоминания с головой. Лера щелкнула кнопку чайника, и тот в ответ зашумел почти мгновенно, разодрав скопившуюся в квартире утреннюю тишину.
Вернувшееся ощущение неприятно пекло в груди. Лера взяла с подоконника сонник. Страница так и была загнута на букве «О». Надо бы поискать к чему снится «Отчаяние».
− Смерть забирает лучших, − внезапно сказала мама. Лера вздрогнула. Её мысли крутились вокруг Дениса. — Не буду больше докучать. Надоела, наверное, совсем. Пирожков напеку. Постараюсь поспать. Всё, как ты сказала. Хорошего дня. Не забывай.
Связь прервалась. Выговорившись, мама почти наверняка ляжет спать и проспит до обеда. Про пирожки она, конечно же, забудет. Да и про печь тоже. Старость делает дыры в памяти не хуже, чем пули в чьих-нибудь головах. Быстро и надежно.
Впрочем, не только старость. Еще наркотики, алкоголь и клиническая депрессия, верно? Свой две тысячи девятый Лера помнила лишь эпизодическими лохматыми лоскутками. Тот год походил на решето — память заполнилась черными дырами, сквозь которые навечно слились воспоминания. Многочисленные статьи и видеоролики в интернете были будто не про неё (победительница шоу «Первая звезда» закатила скандал во время прямого эфира концерта в Италии; Валерия Одинцова в состоянии наркотического опьянения гуляла обнаженной по крыше небоскреба в Новой Москве; семнадцатилетняя звезда Первого канала явилась на съемки передачи пьяной и сломала руку звукорежиссеру).
Пропажа Насти — самая большая дыра (Зачем Валерия Одинцова раскопала могилу собственной дочери? Куда она спрятала тело? А главное — вспомнит ли она, что произошло и по каким причинам?). Ни на один из этих вопросов не было найдено ответов. После двух лет в клинике, а потом еще трех лет реабилитации черные дыры не стали меньше. Они просто отошли на второй план. Таблетки и упорные тренинги позволили думать, что прошлое осталось в прошлом.
Пузырька «Ревинола» в аптечке не оказалось, хотя Лера помнила, что покупала его месяц назад, после планового посещения психотерапевта. В тумбочке в ванной тоже не было. На кухне, за банками с крупами, Лера нашла старый пузырек, на дне которого лежали две фиолетовые капсулы. Кто вообще придумал разукрашивать успокоительные таблетки в фиолетовый цвет?
«Ревинол» помогал от целого букета «проблем с головой». Он входил в обязательный и постоянный перечень принимаемых лекарств, прописанных Лере. «Таблетка от всего». Почти как «Арбидол», только дороже.
Капсула ушла по пищеводу, вместе с выпитым стаканом холодной воды. Лера накинула на обнаженное тело махровый халат, надела кроссовки и выскользнула на улицу, купить сигарет. Прошлая пачка испарилась за сутки.
В воздухе стоял туман, мелкими каплями оседающий на щеках и губах. Серое утро пузырилось пятнами фонарного света. Улица оказалась забита машинами. Лера вспомнила, что сегодня понедельник, рабочий день, а значит жители Митино с утра пораньше в едином порыве отправились на любимые работы.
− Отлично выглядите, − сказал старый таджик, протянув пачку сигарет из недр киоска.
Будто всё остальное время она выглядела неважно.
− Спасибо, − ответила Лера, тут же достала сигарету и быстро закурила. — Вы тоже ничего.
− О, я как раз плохо, − сказал таджик. — Я неделю назад, это самое, инфаркт перенес. Внук меня в больницу отвез, иначе бы так и умер, на кухне. Сказали, не волноваться и не кушать жирного. Я, видишь, не кушаю. Один чай с молоком пью. Помогает, говорят.
Таджик расцвел в улыбке. Видимо, он был бесконечно рад, что не умер на кухне, а продолжает продавать сигареты девушкам в халатах.
− И всё равно, вы в хорошей форме! Чай, конечно, помогает, но лучше еще раз к врачу загляните. Чтобы наверняка.
− Так и сделаю. Так и сделаю! — кивнул таджик.
Понятно было, что ни к какому врачу он не заглянет. Люди вообще беспечные существа. Находят миллион причин, пока проблема не возьмет за горло. Лера знала не понаслышке. Можно сколько угодно принимать наркотики, запивать таблетки алкоголем, разрушать собственную жизнь, но ни разу не подумать о том, что кто-то может помочь.
Сколько раз её уговаривали обратиться к специалистам? Тысячу. Сколько раз она прислушалась? Правильный ответ — ни одного. Нужен человек, который поступит против твоей воли, но для твоего же блага. У Леры такой человек нашелся. У таджика — нет… А у Дениса?
Она медленно пошла вдоль дороги, не чувствуя холода, облизывающего обнаженные ноги. Короткий и очевидный вопрос вдруг всплыл в голове, напомнил о себе.
Почему Денис ни разу не говорил ей о проблемах с сердцем?
Он был откровенен во многих вещах. Господи, да он рассказывал о том, какая Ната в постели! Про её «правила секса», подчерпнутые из какого-то он-лайн тренинга. Он много говорил про сурового тестя, про бизнес, про милых секретарш в офисе. А про собственное сердце ни упомянул ни разу. Пробежки, физические нагрузки, вредная пища — всё это не прекращалось, хотя, казалось бы…
Знал ли он вообще, что болен?
− Какая несусветная чушь, − буркнула Лера себе под нос, но тут же подумала о том, что надо поискать кое-какую информацию в интернете. Всё, что связано с сердечными заболеваниями. Противопоказания, диагностика, консультации. Сохранить на флешку. Спрятать. А потом как-нибудь проанализировать.
До квартиры она добралась, испытывая всё то же лёгкое гнетущее возбуждение. Тут же уселась за ноутбук, принялась «гуглить», накапливать ссылки и открытые страницы. Оторвалась для того, чтобы заварить кофе. Взяла кубик рафинада, раскрошила его ногтями. Болели глаза, а еще ужасно хотелось забраться в шкафчик в туалете и среди разного старого хлама откопать картонную коробку из-под новогодних гирлянд. Ту самую коробку с кошмарами, которую Лера должна была выбросить несколько лет назад в рамках курса психотерапии (избавление от прошлого), но не смогла и спрятала.
Правильно говорят: психические болезни невозможно вылечить навсегда. Мозг, хитрый засранец, оставляет запасные пути, по которым можно вернуться обратно. Черные дыры в сознании не затягиваются. Вскрыть их — плёвое дело. Нужно только захотеть.
Лера сдержалась, но пришлось выпить две чашки кофе.
К часу дня количество закладок в браузере было столь велико, что новые открытые страницы стали подтормаживать. Крошки сахара прилипали к запястьям. Лера чувствовала, что на верном пути. Иначе ведь и быть не могло.
Откинувшись на спинке стула, она читала статью о сердечно-сосудистых заболеваниях. Отличная статья. Надо бы сохранить. Очередную из десятка сохраненных за последний час.
Денис мог бы быть жив, если бы вовремя прочитал вот это вот всё.
Но почему он не интересовался? Умный, любознательный, заботящийся о собственном здоровье — и ни разу не упомянул про болезнь сердца? Как такое может быть?
Скверная мысль крутилась и крутилась в голове. Вытряхнуть бы её.
Запахло дымом, и Лера обнаружила, что курит очередную сигарету. Часы показывали половину четвертого. За окном бесшумно лил осенний дождь. День проскользнул мимо сознания и клонился к вечеру. Осенью темнело рано.
На коленях лежала коробка с кошмарами. На картонной крышке блестела надпись, сделанная красным маркером: «Не открывай!». Напоминание для какой-то другой Леры, которая не успела забыть, что происходило с её сознанием шесть лет назад.
Нынешняя Лера уже почти забыла. То есть, она могла рассказать, как провела время в психиатрической лечебнице, как ломала себе ногти, не в силах сдерживать ужасную боль, как прыгала на стены и выла на светодиодную лампу, воображая себя волком. Все эти воспоминания отпечатались в её мозгу, но постепенно становились тусклее, теряли объёмность и не пугали.
«Не открывай!» — раньше эта надпись обжигала взгляд, а сейчас казалась чем-то нелепым. Буковка «Й» написана криво, с уклоном вправо. Восклицательный знак жирно обведен несколько раз. Кто-то (Лера из прошлого) сильно нервничал, приклеивая бумажку на крышку коробки. Но то была другая Лера, и её страхи уже почти растворились.
Настоящая сбросила крышку на пол и обнаружила внутри коробки флешки. Память подсказала: ровно сорок две штуки. Гигабайты информации. Её собственный «Эльдорадо». Побочный эффект нервного срыва, вскрывший целый букет болезней.
− Но ведь сейчас я не больна, − сказала Лера, стряхивая пепел на стол возле ноутбука. Прозвучало не очень уверенно. — Я вылечилась, правда?
Она прислушалась к звукам в квартире. Казалось, что где-то за стеной слишком громко бубнит телевизор. Капли дождя звонко разбиваются о металлический козырек. Похрустывает жесткий диск. Ему требуется передышка.
− Почему он не рассказал о проблемах с сердцем? — Лера запустила пальцы в коробку, перебирая флешки. Они были разных размеров и цветов, разного объема. Какие-то наверняка уже не работали. Какие-то были пустыми. Какие-то вообще не следовало открывать, потому что одному Дьяволу известно, что могла Лера на них сохранить.
− Какие еще у него могли быть от меня секреты?
Денис ей не врал.
Хотя, что мешало?
Он же обманывал Нату, рассказывая, что едет по делам или отправляется на пробежку.
Каждая любовница верит, что мужчина с ней откровенен.
В голове пульсировала еще одна слабая мысль: «Ревинол» не помогает.
Смерть Дениса, похороны, звонок, воспоминания — стресс был настолько силён, что одной фиолетовой капсулы попросту не хватило. Организм запустил защитные механизмы по полной.
Лера поставила коробку на стол, скользнув взглядом по горке раскрошенного сахара у ноутбука. Направилась на кухню. В пояснице болезненно закололо. Сколько же она сидела без движения?
На кухонном столе валялись сигареты, вперемешку с клочками разодранной сигаретной пачки. Лера не помнила, когда это сделала. Еще один признак надвигающейся депрессии. Вернее, более точное слово — «приход». Год назад она смеялась над тем, что когда-то испытывала провалы в памяти, собирала флешки, крошила сахар и качала информацию из интернета с такой одержимостью, словно любая закладка в браузере могла спасти ей жизнь. Сейчас вдруг стало не до смеха.
Последняя капсула «Ревинола» лежала на блюдечке у раковины. Две штуки в день — это передозировка, но кто думает о последствиях, когда хочет избавиться от гнетущего состояния? Лера проглотила капсулу, запила водой, закрыла глаза.