Он уже выигрывал приличные суммы. С одной такой он купил пару лет назад Харлей. Столько денег как сейчас в руках он ещё ни разу не держал. (И с них ещё, кстати, не заплачен налог!) Но это деньги, которые не делали его богаче. Не придавали ему ни авторитета, ни статуса, ни опыта, ни мастерства. Ему везло. И эти случайные, шальные деньги он не ценил. Они нужны его сестре, а у него получалось добывать их таким образом. Спасибо, что не приходилось воровать или грабить банки — ради сестры он пошёл бы и на это.
— Скажи, а давно ты видишь этого ангела? — спросил он у Алисы, когда мать вышла и они остались вдвоём.
— Всю жизнь, — сказала она серьёзно, тщательно закрашивая рисунок новым золотым фломастером. — Только я его не рисовала, потому что не умела. А теперь он учит меня рисовать.
Как любому нормальному взрослому, Максиму не нравился этот её воображаемый друг, но он и думать не смел, что девочка его обманывает. Это было странно, необъяснимо, тревожно, но показывать её психиатру он ни за что бы не стал. Он бы не стал, но вот мать?
— А маме ты о нём говорила?
Девочка смерила брата таким взглядом, что он и без слов понял, какую глупость сморозил.
— А ты бы сказал?
— Ни за что!
Она улыбнулась и дальше принялась рисовать.
— Но мне же ты сказала! — продолжал настаивать Максим.
— Тебе можно. Натан сказал, что ты его знаешь. И он тебе должен.
Максим понятия не имел, о чём она говорит.
Он пересел так, чтобы рассмотреть получше её новый рисунок. Как бы она не старалась, это всего лишь детский рисунок. И на нем всего лишь рыжий человечек с крыльями, который никого ему не напоминал. Снова ангел стоял на мосту, а за ним виднелись острые скалы.
— Какой безжизненный пейзаж, — заметил Максим.
— Это остров каменных пустошей. Там совсем нет деревьев. Только горы и пастбища для лошадей.
— Кто же там живёт?
— Леди каменных пустошей.
— Откуда ты только слова такие знаешь? Леди. Пустоши. Ты сама их придумала, этих леди?
— Конечно, нет! — и она снова одарила его этим взглядом.
— Конечно, конечно! — передразнил он её. — Как я мог забыть! Это же всё твой золотокрылый ангел.
— Их королеву зовут Мэга, — продолжала девочка, не обращая внимания на его иронию. — И они не любят мужчин.
— Феминистки, значит?
— Кто? — девочка снова посмотрела на него с укором и продолжила: — Страной Затерянных Островов правит злой король Варт. Леди продают ему лошадей, камни и железо, а у жителей других островов покупают хлеб, зерно, овощи и другие нужные вещи.
— Чем же так плох этот король?
— Он жадный и жестокий. И хочет сам распоряжаться всем, что принадлежит другим островам. Он разрешает им торговать только на своих рынках. Он берёт плату за мосты. А ещё он терпеть не может девочек. Он забирает их у матерей, отправляет на другие острова или убивает.
— И правда мерзкий король. И сказка какая-то злая.
— Это не сказка, — невозмутимо ответила Алиса. — Эту страну однажды придумала другая девочка, которая тоже часто лежала в больнице. Потом она умерла, а эта страна стала настоящей. Иногда в неё отправляют людей, чтобы научить их чему-нибудь.
— Например, чему?
Она задумалась.
— Например, исправить какие-то ошибки. Я не знаю, я же ещё маленькая.
— А говоришь совсем как большая.
Ему хотелось поговорить с ней об этом ещё, но мать вернулась с бутылкой воды и пакетом винограда в руках.
— Не смогла удержаться! — сказала она бодро. — Такой красивый виноград.
Она помыла его под краном, поставила на кровать в большой больничной тарелке и села рядом.
— Мнн, а сладкий какой, да без косточек, — она довольно покачала головой. — Ну, чего сидим? Угощайтесь!
Как же приятно видеть её в хорошем настроении. Определённо, она сумела взять себя в руки. Алисе тоже стало лучше. И они ели втроём из одной тарелки, перехватывали друг у друга самые спелые виноградинки, смеялись, кидались редкими косточками и чувствовали себя одной дружной семьёй. Они так нужны друг другу!
— Мам, ты не хочешь бросить свою постылую работу? — спросил Максим.
Она всё ещё улыбалась, но тень тут же легла на её немолодое, но ещё красивое лицо. Макс знал, о чём она подумала: что он просит её полностью посвятить себя заботе об Алисе, и прекрасно понимал, что это для неё смерти подобно.
— Я хочу предложить тебе другую, — поспешил развеять он её страх. — В моём кафе.
— Но ведь вы еле сводили концы с концами, — растерялась она. — К тому же в нём ремонт.
— Да, честно скажу, работа пыльная, — улыбнулся он. — Ремонт ещё только начался. И я решил кафе немного перестроить. Сейчас дизайнер думает над новым проектом, и мне нужен твой опыт работы в подобных заведениях, чтобы не наломать там дров.
Она всё ещё хлопала глазами, осмысливая сказанное. И со стороны Максима сделать ей такое предложение было слегка нечестно — он знал, как раньше она любила журналы с интерьерами, сама придумывала необычные решения даже для какой-нибудь банальной полки в ванной. А ещё у неё был безупречный вкус. Он несколько раз предлагал ей оплатить какие-нибудь курсы дизайна, но она всегда отказывалась. И судя по устало опустившимся уголкам губ, решила поступить так же и сейчас.
— Мама, соглашайся! — подала голос Алиса. — И никакой Вазген больше не будет указывать тебе что делать и тащить в подсобку.
Глаза женщины успуганно расширились, и она залилась краской:
— Алиса, что ты такое говоришь?
— Да, ладно мам, — отмахнулась девочка совсем по-взрослому. — Все же знают, что ты работаешь там только из-за денег, а была бы возможность давно бы ушла.
Максим слышал в звонком голоске сестры мамины возмущённые интонации, с которыми она делилась горестями с подругой.
— Мам, соглашайся, — теперь Алису скопировал он сам, смешно сморщив нос. — Ты правда очень нужна мне там. Я через неделю улетаю на стажировку к профессиональному тайскому повару. Колян, мой второй шеф-повар, летит практиковаться во вьетнамской кухне. А больше я свой «Elefant» доверить никому не могу.
— Вы что решили открыть тайский ресторан? — мама ещё сомневалась.
— Почему именно тайский? Слон, он знаешь, и в Африке слон, и в Индии. Его почитают и в Тайланде, и во Вьетнаме, даже в Дании присуждают Орден Слона. Так что у нас просто неограниченные возможности.
— Мааам, соглашайся! — снова подала голос Алиса.
— Россия — родина слонов? — улыбнулась она. — Можно я хотя бы подумаю?
Она подумала и согласилась. Даже отрабатывать две положенные по КЗоТу недели у ненавистного ей Вазгена не стала. И Максим несказанно этому обрадовался. За эти сумасшедшие дни перед отъездом он лишний раз убедился, что деньги решают не всё. Они вообще ничего не решают.
Имея чемодан хрустящих новеньких купюр, он не смог даже купить ребёнку виброжилет. Оказалось, его нужно заказывать. И выполнят его заказ не раньше, чем через два месяца. И нужна непременно предоплата хотя бы в половинном размере. Он отсчитал триста пятьдесят тысяч какой-то дистрибьютерской компании и не был уверен, что получит свой заказ.
Вопрос с переоборудованием заросшей бурьяном детской площадки в парковку для кафе тоже не решился. Причём за свои деньги Максим согласился построить и новую площадку для детей, не только саму парковку. Он ещё пребывал в лёгком шоке, узнав сколько эта площадка стоит, а жители двух домов уже подписали петицию в защиту своей загаженной собаками заброшенной территории. Они видите ли не хотели водить детей на сто метров дальше.
Упёрлось и управление дорог, не желая подписывать разрешение на дополнительный заезд с улицы во дворы.
С головной болью, кучей нерешённых проблем, потратив половину своего бюджета, Максим сел в обшарпанный Боинг, с надеждой забыть на время про это всё и насладиться двумя неделями моря, солнца, тайского радушия и острой еды на острове Самуи.
Если бы он знал, чем это может закончиться, сидел бы на лавочке у подъезда и плевал семечки в бумажный кулёчек. Но он, конечно, не знал. Когда по громкой связи в хвост самолёта пригласили врача, элегантно одетый мужчина с соседнего сиденья бизнес-класса стремительно поднялся и поспешил в салон. Что дёрнуло Максима увязаться за ним, он не мог сказать. Просто пошёл и всё. Каково же было его удивление, когда он обнаружил на полу девушку, которая попала в аварию в его кафе. Вот уж по истине фантастическое везение: в кафе её чуть не сбила машина, а сейчас с багажного отсека прямо ей на голову упал портативный дефибриллятор. Прибор, который должен спасать жизни людей при остановке сердца, оглушил её до потери сознания. И водитель джипа, который её чуть не убил, как ни странно путешествовал вместе с ней. А мужчина, который оказался врачом, знал её имя.
Максим просто помогал уложить её на четыре свободных кресла, когда самолёт снова затрясло. А потом он очнулся на пляже на берегу моря.
Он шёл по нему сначала в одну сторону, пока не упёрся в скалы. Потом пошёл в другую и обнаружил припаркованную у мостков яхту. Едва он обрадовался, что остров обитаем, как его арестовали. И по мосту, до которого он не добрался конвоировали «на большую землю». С ним не разговаривали, все его вопросы оставили без ответа, к его просьбам остались глухи.
Когда в маленьком окошке над потолком квадратной каменной камеры стали сгущаться сумерки, ему принесли хлеб и воду. Он кое-как примостился к стене на пустом полу, чтобы немного поспать. Но из-за холода и сырости ему удалось лишь недолго покемарить. Телефон у него забрали, часы он не носил. А вот дорогой золотой кулон на цепи при обыске, как ни странно, оставили, не сочтя его интересным. И он прижимал его к груди всю долгую ночь — его подарила ему Лисёнок. Простая бижутерия, которой он был изначально, быстро облезла и растеряла камешки, и он выпросил у сестры позволение сделать замену. И всё равно этим золотом с бриллиантами дорожил исключительно как её подарком. Границы какой бы страны он не нарушил, он обязан отсюда выбраться. Ради неё.
Глава 12. Торги
Едва забрезжило утро, ему снова принесли воду и хлеб. Он ждал, когда его пригласят на допрос, ждал каких-нибудь дурацких вопросов, типа кто его послал и с какой целью он нарушил территориальное пространство какой-нибудь Мессопотамии, но, застегнув на нём наручники, его вывели на площадь и на возвышении длинной цепью пристегнули к каменному столбу.
Его обступили зеваки: мальчишки, мужчины, деды. Больше всего его поразило именно это — женщин среди них не было. Они не смотрели на него как на диковинку, нет, скорее просто с любопытством, изучающе. Не чувствовал он с их стороны и агрессии, скорее сочувствие и сокрушённое покачивание головами. Он понимал их язык. Да и что его понимать — они говорили на родном славянском наречии. «Жаль, что не баба», — основная мысль, что он вынес из их обсуждений.
Одежда их тоже отличалась от китайского ширпотреба, заполонившего весь мир. Ни одной футболки или майки, обычные рубашки, с воротниками, с закатанными рукавами, навыпуск или заправленные в штаны, разной расцветки, но приглушенных цветов со спокойным орнаментом. И брюки, вроде обычные, у тех, кто моложе — короче и свободнее, у пожилых — традиционно длинные, без стрелок и мятые. Только гульфики вызывали вопросы — все до единого на пуговицах, отчего все эти скромные наряды смотрелись простой рабочей одеждой.
Но посмотрели, посмотрели и разошлись, а он остался. Сел, прислонившись к своему столбу — никто и не возражал. Бой курантов известил о полдне, и едва стих оглушающий звон, на площадь вместе с мужчинами теперь потянулись женщины. Он плохо разбирался в женских нарядах. Он видел кожу и ткани, замшу и даже меха, но больше всего в глаза бросались украшения. Разных форм, цветов и размеров, но все из цветного стекла. В ушах, на шеях, на тонких загорелых запястьях и изящных лодыжках непременно красовалось по одному, а то и несколько стеклянных безделушек.
— Его Величество Король Затерянных Островов Варт Третий, — провозгласил громкий голос и Максиму срочно понадобилось себя ущипнуть.
Он стойко держался всю ночь, дрожал от холода, давился пресным хлебом, искал какие-то разумные причины, по которым он ничего не помнил и оказался здесь, но теперь он чувствовал себя спящим и смотрящим чужие сны.
«Это всё неправда. Это бред. Я сплю. Я брежу. Я сплю и брежу одновременно. Брежу и сплю». Он закрыл глаза, чтобы не смотреть как на балкон здания справа от него поднимается разномастная процессия, но любопытство пересилило. Он тщетно пытался высмотреть кого-нибудь в короне и горностаевой мантии. Небритый мужик в белой футболке и джинсах, стоявший по центру этого капитанского мостика вызывал больше всего вопросов. Но холодный взгляд, окативший притихшую толпу и «позорный столб» к которому как пса прицепили Максима, расставил все по своим местам.
— Я дам за него сто догов, — сказал он и снова скользнул взглядом по толпе.
«Ого! Так меня продают!» — тоже осмотрелся по сторонам Максим.
— Сто догов от Короля, — прокричал юркий дедок с небольшой трибуны, которую Макс не сразу и заметил. — Кто-нибудь ещё хочет заявить права на пленника?
Толпа молчала, и на фоне этой тишины особенно громко звучал цокот копыт по булыжной мостовой слева от Максима.
— Мэга! — первым сориентировался Король, и Максиму снова нестерпимо захотелось себя ущипнуть. Он так и сделал — бедро загорелось огнём, но морок не рассеивался.
— Её Величество Королева Острова Толль — Мэга, Великая Леди Каменных Пустошей, — провозгласил всё тот же голос.
— Не ждал меня сегодня, Варт? — спешившись с коня, крикнула девушка.
Смуглая темноволосая равнодушная в лёгком развевающемся платье цвета песка с крупным чёрным орнаментом она легко поднялась на подиум и замерла в нескольких сантиментах от Максима. Он невольно подобрался и вытянулся в струнку — она была с ним одного роста. Она пахла солнцем и пылью, степными травами и вольным ветром. На тонком кожаном ремешке на её шее висело массивное деревянное украшение, и опускаясь вниз глазами он видел, что под тонкой тканью на ней ничего нет.
Она втянула носом воздух прямо у него над ухом, и он увидел, как соски её затвердели.
Она резко развернулась и виляя бёдрами дошла до края подиума.
— Я дам за него двести.
Высокие деревянные колодки, державшиеся на её лодыжках кожаными ремешками, не помешали ей легко спуститься и без посторонней помощи в мгновенье ока снова оседлать своего коня. Максим посмотрел туда, где её голые бёдра соприкасались с упряжью — серьёзная дамочка: голым телом да к жёсткому седлу. Она перебила цену короля, почему же такое напряжённое молчание на площади?
— Кто-нибудь ещё заявит права на пленника? — спросил престарелый лицитатор. — Кто-нибудь ещё назначит цену?
Тишина на площади стала зловещей. И Король уже расплылся в довольной улыбке, когда из толпы вдруг взметнулась вверх рука и прозвучала новая цифра:
— Триста!
Многоголосый вздох облегчения. Толпа радостно загудела, моментально расступилась, и Максим увидел светловолосого парня с обескураживающе счастливой улыбкой.
— Брат? — густые брови правителя взметнулись вверх.
— Его Королевское Высочество принц Ричард эрцгерцог Адорский, — провозгласил глашатай.
Но принц стоял не один. Рядом с ним стояло две девушки, одну из которых Максим знал. В сером струящемся платье из матово блестящей и тяжёлой, словно мокрой, ткани с распущенными волосами на него испуганно смотрела Арина. Он запомнил её имя в самолёте. Значит, она тоже спаслась! Почему мысль о крушении не посетила его раньше? Только эти странные Затерянные Острова, о которых рассказывала ему сестра? Он не знал, что думать. Он обязательно должен поговорить с девушкой, может она знает больше?
Но к нему на подиум поднялась не она, а вторая из свиты принца. Что за мода у них такая, ходить на деревянных чурбачках? Характерной для такой неудобной обуви мелкой походкой она подошла. И вместо того, чтобы обойти его, прилепившегося к столбу, остро заточенным ногтем приказала ему отойти, потом повернуться. И он как послушный раб повернулся, а потом показал и зубы. Но эта фарфоровая красавица в ответ на его конский жест, только улыбнулась, и ничего не сказав, вернулась к своему принцу.
Он не слышал о чём они шептались, только понял по губам, что в ответ на вопрос этой куклы девушка сказала: «Да!» и снова посмотрела на него. Так мучительно, словно хотела что-то передать ему этим взглядом, но он понятие не имел что. Только от её взгляда странно защемило сердце.