— Соль, — поклонился Ричард королю, а Арина присела в изящном реверансе прямо у больших двухстворчатых дверей.
— Рад, рад вас видеть, — дружески похлопал принца по плечу статный мужчина средних лет. — Леди Ариэль.
Он скользнул по руке Арины губами и радушно пригласил их пройти. Арина невольно отметила, что принц Эберт совсем не похож на отца. В короле и леди Сирене чувствовалась порода, а Эберт… мешковатый, с капризно надутыми губками, потный, суетливый. Неужели, его мать дурнушка?
— Сирена, не отставай, — крикнул король замешкавшейся старшей сестре.
Когда навстречу им выбежала группа блондинистых девушек лет шестнадцати, душа у Арины окончательно ушла в пятки и руки начали мелко дрожать.
— Кыш, кыш, бесята, — прикрикнул на них отец и обратился к гостям. — Пойдёмте, я познакомлю вас с нашим Андре.
— Анри! Анри! — защебетали девушки и стайкой понеслись дальше по широкому коридору.
В отличие от пёстрых улиц внутри дворца выдержали очень сдержанный стиль. Спокойные коричневые тона, однотонные матовые стены с однообразными пейзажами, приглушённый тяжёлыми портьерами свет.
— Ричард! — окликнула принца мать, и он отстал.
— Анри! — заверещали девушки пуще прежнего, но отец прогнал их.
— Ариэль, позвольте вам представить, наш гость, Андрэ, — представил король. — Возможно, вы даже из одного мира.
— Андрей, — прошептала она одними губами.
— Возможно, — повторил за королём Андрей.
Время остановилось, когда глаза их встретились.
Она любила его так долго, а помнила ещё дольше.
Она болела им, выла от боли, корчилась в муках, задыхалась от слёз.
Она забыла его, вырвала с мясом, зализала саднящую рану, очистилась, освободилась. В честь этой маленькой победы она сделала татуировку «Новое НАЧАЛО. МИР в душе. ОБЪЕДИНЕНИЕ, воссоединение с собой.»
Она встретила его снова. И простила ему эту боль, в которой он не виноват. Она простила себе эту боль, которая её не разрушила, но и не закалила.
Она готова идти дальше. Без него.
Она моргнула и по щекам покатились две слезинки.
— Ты не готова! — сказал голос прямо у неё над ухом.
Она повернулась и поняла, что двигается одна, все остальные застыли как восковые фигуры.
— Ты кто? — она растерянно осмотрелась по сторонам.
— Я — Афаэль. Ангел первой любви. А ты не готова.
Весь в чёрном, с пронзительным взглядом тёмных раскосых глаз, сквозь пряди обрамляющих лицо волос, молодой азиат ждал её реакции.
— Не готова к чему?
— Идти дальше. Идти без него.
— Он часть моей жизни. И навсегда останется в ней, — слёзы жгли глаза. — Но я больше не люблю его.
Она оглянулась на Ричарда. Он смотрел на неё вполоборота и хмурая морщинка между его бровей, которая появилась вчера, так и застыла вместе с ним.
— И ты сможешь ему это сказать? Глядя в глаза?
— Смогу, — ответила она, но не сразу.
— Он разбил тебе сердце.
— Он вернулся и склеил его.
— А если он любит тебя?
Она закрыла глаза. И слёзы покатились из-под ресниц.
— Так останься с ним, — развёл руками ангел. — Чего проще?
— Нет. — Она качала головой.
— А если ты нужна ему?
— Нет! — Она открыла глаза. — В этой жизни. В той. В любой другой. У нас нет будущего. Только прошлое. Я не смогу сделать его счастливым. Позволь мне отпустить его. Теперь навсегда.
— Я не золотая рыбка, — усмехнулся ангел. — Но будь по-твоему. У вас несколько минут.
— Арина! — Андрей бросился её обнять, но она остановила его. — Как ты?
— Андрей, где мы? Это какой-то бред. Ангелы, принцы, короли, острова, подводный город. Ты что-нибудь понимаешь?
— Да, да, я понимаю, — он взял её за плечи и заглянул в глаза. — Я не знаю почему мы здесь и как сюда попали, но этот мир я знаю. И давно.
Она посмотрела на него с удивлением.
— Помнишь, с нами в школе училась девочка. Вера Пряжкина.
Арину словно ледяной водой окатило.
— Верочка Пряжкина?
— Да, да, она.
— Она тебе нравилась. И она же…
Он сморщился как от зубной боли.
— Да. Умерла. Но до этого мы немного дружили. В больнице. Я лежал… в-общем, это неважно с чем. И она там тоже лежала. И всё время рисовала. Однажды я спросил, что она рисует. Я думал, что она меня пошлёт, она не очень стремилась общаться. Но она вдруг сказала: «Страну Затерянных островов». И рассказала мне про лесных фурий, про песчаных акул, и ещё про кого-то, я тогда не всех запомнил.
— Леди каменных пустошей, — подсказала Арина.
— Да, может быть. Я забыл. Она же про свою страну знала всё, всё. Каждого героя. Его внешность, привычки, характер. Она как раз рисовала вот этих двенадцать близняшек, — он показал пальцем на стоящих рядом девочек. Она сказала, что они все разные, потому что это она, если её разделить на двенадцать частей. Анна, Белла, Вейя, Гленн…
— Я знаю, из их имён можно составить считалочку.
— Это она её придумала. А ещё про каждую — отдельный стишок. — Он показал на одну из девушек. — Анна пышка, любит спать… Ей не хочется вставать… У неё в постели крошки… А ещё кривые ножки.
Пока Арина хлопала глазами, его палец переместился на другую «икринку».
— Белла страшная копуша… У неё большие уши… В каждом по четыре дырки… А ещё пятак в ботинке.
— Неужели ты знаешь все двенадцать?
— Я помогал их сочинять.
— Так вот откуда у тебя такой уникальный талант! О нём в королевстве уже рассказывают легенды, — улыбнулась Арина и вспомнила, что хотела с ним порвать.
— Андрей, ты знаешь, сразу как я попала на остров, со мной разговаривал ангел. Такой альбинос, в белой простыне. Ты его видел?
Он отрицательно покачал головой.
— Он мне сказал, что я как будто умираю, но ещё не умерла, потому что смерть надо заслужить. И я не знаю права я или нет, но мне кажется, вы все здесь из-за меня.
— Мы все?
— Да, ещё тот парень из кафе, помнишь? В рваных тапках? Ты разговаривал с ним, прежде чем меня увезти.
— Помню. Он летел с нами в самолёте. Помогал тебя перенести.
— Значит, не показалось, — выдохнула она.
— В-общем, я не знаю зачем здесь он, но точно знаю, что ты попал сюда из-за меня. Я всегда буду тебя помнить, но сейчас я должна тебя отпустить. Я очень рада, что мы встретились. Мне было хорошо с тобой. Ты был моей первой любовью, — глаза опять предательски покраснели. — Первой, настоящей любовью. Её не забывают. Но она всегда остаётся в прошлом.
Она вытерла рукой слёзы.
— Арина, пожалуйста, не плачь. Спасибо тебе за то, что ты была. Прости, что тогда по малолетству я этого не оценил.
— Ты и не должен был.
— Да, наверно, не должен. И всё же прости. Я тоже любил эту девочку, Верочку Пряжкину. Искренне и не взаимно. Ты права, у нас с тобой, наверно, нет будущего. Но здесь я не из-за тебя, а из-за неё. Это я знаю точно. Я не знаю, как тебе это объяснить, но я словно здесь уже был, а теперь вернулся. Домой.
— Они возлагают на тебя большие надежды. Король, принц Эберт, — она снова оглянулась.
— Если я чем-то могу тебе помочь, — он посмотрел на неё внимательно.
— Я видела этот альбом, Андрей! Альбом с рисунками Верочки. Видела!
— Их два, Арина. Я думаю, в них есть ответы на все твои вопросы. Найди их.
— Если бы я только знала, как. Спасибо, Андрей!
Она прижала его к себе крепко-крепко. И он обнял её и поцеловал в макушку.
— Береги себя, малыш!
— И ты себя.
— И ты не права. Первая любовь не всегда остаётся в прошлом.
Она сделала от него шаг назад, и когда глаза их снова встретились, жизнь завертелась как ни в чём ни бывало.
— А это Его Королевское Высочество принц Ричард, — представил король.
— Очень приятно, — ответил Андрей и протянул ему руку.
— Обожаю этот туземский обычай, — верещал как идиот Эберт, пока парни пожимали друг другу руки. — Скажи, Андрэ, а какой талант у нашего принца?
— Он тот, кому можно верить.
Все присутствующие удивлённо переглядывались и одобрительно кивали, восхищаясь его проницательности, ведь он видел принца первый раз. И только Арина опустила глаза. Она понимала, Андрей сказал это для неё. Принц тот, кто может ей помочь.
Глава 23. Тайны острова Дрим
После объявления карантина жизнь на острове замерла. По всему побережью воткнули шесты с белыми флагами. На плантациях разбили полевой госпиталь. Большая часть мужского населения острова трудилась именно там, на заготовке бамбука и сахарного тростинка, но из-за объявления эпидемии, торговлю пока прекратили. Работники, довольные неожиданной передышкой, усиленно изображали больных, целыми днями спали, резались в карты, и молили богиню-мать, чтобы эта загадочная лихорадка продлилась как можно дольше.
Че помогал с обустройством лазарета, а заодно давал заключения кто болен, а кто нет. Симптомы болезни объявили заранее: покрасневшие глаза, ломота в костях, жар. Слухи по острову расползись со скоростью гекконов. К тому времени как они с Нуби и Ири приехали в резервацию, у каждого первого слезились глаза и болели кости. Жар достаточно убедительно изображать получалось не у многих, но стойкий запах жгучего перца, с помощью которого его симулировали, пропитал Че насквозь. Макс почувствовал его с порога и чихнул.
— Будь здоров! Вижу работы у тебя прибавилось? — сказал Че, потирая свою подросшую бороду.
— Да, уж, — ответил Макс, наливая воду в огромный чан. — Нуби сказала, что столько народа ей никогда не приходилось кормить. Уже подумываю, не вернуть ли её на кухню.
— Вижу обзавёлся помощниками?
Макс бросил беглый взгляд на чистящих овощи детей. И вовремя — мальчишка лет десяти как раз порезал палец. Он посмотрел на Макса испуганно, и спрятал руку за спину.
— Вот, теперь и у тебя работы прибавилось, — Макс взял мальчика за широкое запястье, посмотрел на кровоточащий порез и подтолкнул ребёнка к Че.
— Пошли, горе луковое. Отведу тебя в своё логово.
Че повёл испуганного пацана в лазарет.
Баки активно поправлялся. Макс с Че сделали ему костыли, и он частенько сидел у Макса в кухне, старательно расспрашивая его обо всех ингредиентах, что Макс добавлял и смешивал.
— Скажи, а почему ты не используешь те листья, что постоянно жуёт аби Нуби?
— Листья коки? Баки, забудь о них. Эту старую наркоманку уже не исправишь, но ты и думать о них не смей.
— Но почему? И что такое наркоманка? Эти листья используют даже для вина, которое фурии поставляют королевским дворам всех островов.
— Серьёзно? Их добавляют в вино? — Макс обрадовался, что можно пока не пояснять парню про вред наркотиков. — Что же это за странное вино?
— Обычное вино Мариани. Виноград сорта бордо и экстракт листьев коки. Я знаю на этом острове всё. Я работал на заготовке бамбука. Полол грядки на полях. Убирал навоз на конюшне. Но на виноградниках мне понравилось больше всего. Там как у тебя на кухне. Интересно.
— Знаешь, красное вино само по себе неплохой алкогольный напиток. Не понимаю, зачем его портить кокаином. Знаешь, когда ты станешь королём, тебе обязательно нужно ввести на него запрет.
— И ты тоже? — укоризненно покачал головой парень. — Я вырос на плантациях, в грязи и унижении. Какой из меня король?
— Самый лучший. Тот, что понимает нужды простого народа.
Но парень только нахмурился, и, переставляя костыли, ушёл.
— Ему пока трудно это принять, — промурлыкала за спиной Макса Мун.
В последнее время она резко сменила тактику и вместо злости и запугивания, старалась всячески ему угодить. И постоянно крутилась рядом. Разминала затёкшие плечи, когда он садился отдохнуть, заплетала отросшие волосы, вытирала пот. А ещё показала ему самую короткую дорогу к морю.
Небольшая закрытая бухта стала любимым местом Макса на острове. Он шёл туда утром, едва начинал розоветь восход. И сидя на камнях, провожал день. Смотрел на носящихся над водой чаек, наблюдал за выпрыгивающими дельфинам и мечтал сбежать.
Это райское место могло стать его спасением, если бы там постоянно не крутилась Мун. Макс учился не замечать её, но сейчас, когда она окружила его таким вниманием это стало как никогда трудно.
Она знала о своей привлекательности, о безупречной коже, высокой груди, тонкой талии. Сегодня она встречала Макса прижавшись спиной к скале, запрокинув голову, приоткрыв губы. Он знал, что мог бы припасть к ним как к живительному роднику, сорвать с неё лёгкие одежды, насладиться её горячим телом. Но ещё он знал, что именно этого она и добивается. И под её волооким взглядом прошёл мимо.
— Я знаю, чего ты хочешь, — сказала она, подходя к нему сзади.
Он сидел на обломке скалы и зло кидал в воду камни. Если она и дальше будет настаивать, а королева его игнорировать, он долго не выдержит.
— Удиви меня, — хмыкнул он, считая, что она говорит именно о том, о чём он сейчас и думал.
— Ты хочешь сбежать отсюда.
Она присела рядом, вытянув свои длинные загорелые ноги. Он словно увидел её первый раз.
— Я вижу с какой тоской ты смотришь вдаль, словно пойманная в силки птица. Ты можешь не верить, но я хочу того же.
— Сбежать с острова? — он посмотрел на неё с сомненьем.
— Что меня здесь ждёт? Моя младшая сестра уже королева, значит, я никогда не наследую трон. Моя старшая сестра наложница короля, значит, и в его дворец мне дорога заказана. Её мальчишка меня ненавидит. Мать не любит, сестры презирают. Даже тебе я не нравлюсь. Да, я хочу сбежать с острова. И даже знаю, как.
Он повернулся к ней всем телом, не веря её словам.
— Тебе не кажется странным, что, обладая таким несметным богатством: деревья разных видов, бамбуковые леса, мангровые заросли, мы живём так бедно? — продолжала она. — Отдать три тысячи догов за человека просто непростительная большая сумма, когда за бревно лиственницы можно выручить пятьдесят.
— Я как-то не думал об этом, — пожал плечами Макс. — Да и в цены ваши не вникал.
— А, жаль, — усмехнулась она. — Мы совсем перестали зарабатывать на древесине, ссылаясь то на древоточцев, то на сучковатость, то на гниль. Но у этого есть совсем другая причина.
Она встала.
— Надеюсь, никто не ждал тебя после ужина, грея постель? Идти далеко.
— Веди, — ответил он коротко, глядя в её смеющиеся глаза.
Они шли по бамбуковым зарослям, пока совсем не стемнело. По узкой дороге Мун бесстрашно шагала впереди. Макс шёл следом. Когда бесконечные стебли бамбука начали, наконец, редеть, он услышал шум воды. Они долго шли вдоль этого ручья, затем частично по камням, частично вброд перешли небольшую реку и углубились в лес. Настоящий, сказочный, нереально синий из-за лунного света. Макс пытался разглядеть сквозь густые кроны звёзды, споткнулся и упал. Мун хихикнула, подала ему руку, а потом так и не забрала её.
Он чувствовал какая холодная у неё рука. После нагретого солнцем побережья в лесу стояла прохлада, а она отправилась в такую даль в одном купальнике. Он не придумал ничего другого, просто снял с себя рубашку и накинул на её озябшие плечи.
— Мы почти пришли, — сказала она, когда среди деревьев всё чаще стали мелькать пни.
Когда поляна, залитая лунным светом, оказалась сплошь вырубленной, Макс снова услышал шум воды и мерный стук топоров.
Девушка прижала палец к губам, и пригнувшись, повела его сквозь прибрежные кусты. Они больно хлестали по лицу и его голому телу, но она упрямо шла вперёд, и он не отставал. Наконец, она остановилась и разрешила ему выглянуть.
Окружённый строительными лесами, ощетинившийся перекрытиями, как скелет динозавра рёбрами, в затоне стоял корабль. Ещё недостроенный, но уже с богато украшенной кормой. В нос ударил столярный запах смолы и свежеструганного дерева, и Макс подумал, что так будет пахнуть его свобода.