— Еще немного, и твои перья меня не остановят, — едва слышно произнес Мариус.
Алька отшатнулась, едва не слетела на пол с кровати, но была удержана неожиданно крепкой рукой.
— Ты мне мешаешь регенерировать, Алайна Ритц.
Она ойкнула, когда Мариус подгреб ее к себе и попросту положил поверх себя. Лицом к лицу, глаза в глаза.
— И просто напрашиваешься на то, чтобы быть наказанной. — Это уже выдохнул ей в губы.
— Я же… — она несмело попыталась сползти, да и вообще отползти подальше.
Щеки полыхали. Видано ли, она сама целовала его, а он, оказывается, проснулся, но притворялся. Ждал, что дальше будет. Хитрый, хитрый гад.
— И твои перья мне не помешают, — шептал он, а руки уже гуляли по Алькиной спине, опускаясь на поясницу, выписывая замысловатые узоры поверх мягких перышек.
"Я же голая, — в отчаянии подумала она, — мамочки, голая"
— Что ты делаешь, — выдохнула Алька, все еще пытаясь отстраниться.
— А ты что делаешь? Я, между прочим, всего лишь спал. А тут такое.
Рука Мариуса очень по-хозяйски поползла ниже талии, погладила ягодицу. Перьев там было совсем мало, кожа — почти голая.
— М-м-м, какие приятные открытия, — Мариус улыбнулся в полутьме, — оказывается, там, где нужно, перьев-то и нет.
А у Альки это поглаживание отозвалось дрожью во всем теле, и она невольно заерзала на Мариусе. Дыхание сбилось. И почему-то хотелось попросить, чтобы он не останавливался, продолжал, потому что каждое прикосновение будило что-то новое, но вместе с тем уже знакомое. Алька уже испытала это странное чувство, когда кажется, что тело взорвалось искрами, и даже пред глазами цветные пятна.
— Так, — пробормотал он, — знаешь что, слезай-ка ты с меня. Мне надо как можно быстрее регенерировать. Со всем прочим… придется подождать, самую малость.
Тут Алька сообразила, что ей как раз во внутреннюю часть бедра упирается что-то весьма твердое и горячее. Охнув, торопливо скатилась с Мариуса в простыни и даже отодвинулась подальше. Нет, все это было вполне ожидаемо, но… непривычно, совершенно непривычно.
— Раз ты мне не даешь спать, давай просто поговорим, — он смотрел строго в потолок.
— Давай, — хрипло согласилась Алька, ловя себя на том, что ей чего-то не хватает.
Да что там… рук его не хватает. И губ. Так, чтоб везде, чтоб прикусывал кожу на шее.
Но там пока что перья, не получится.
— Если все у нас получится, давай зимой возьмем Тиберика на каникулы, — совершенно спокойно сказал Мариус.
— Он будет очень рад, — ляпнула Алька. Здраво мыслить как-то не получалось.
— Ты никогда не спрашивала, почему я стараюсь для Тиба что-то сделать.
— Это твои решения, — прошептала она, понимая, что вот сейчас-то он и скажет.
— Ровена убила нашего с ней малыша до того, как он родился, — медленно произнес Мариус, — мне думается, это был именно мой ребенок. А когда я смотрю на Тиберика, мне хочется, чтобы это был мой мальчишка. Понимаешь?
Алька молча уткнулась носом ему в плечо. Наверное, понимала.
— Я позаботился о том, чтобы Тиб доучился даже в том случае, если со мной что-нибудь случится, — услышала она тихое, — и ты знай, что всегда можешь обратиться к директору школы. Он мой должник. Когда-то давно я не дал твари роя его выпотрошить.
* * *
— …Светлейшая, проснитесь. Вас зовет повелитель.
Голос Арианны просачивался сквозь сон и доносился как будто словно мягкое пуховое одеяло. А открывать глаза не хотелось, ей было тепло и хорошо. Рядом размеренно дышал Мариус, его тяжелая рука лежала поверх Алькиного живота, как будто даже во сне страж не хотел отпускать свою птичку.
— Светлейшая, пожалуйста. Повелитель не любит ждать.
Алька разлепила веки, и Арианна добродушно улыбнулась.
— Ну вот, так лучше. Идемте, он велел вас позвать. Кое-что случилось этой ночью.
"Да уж, случилось", — подумала Алька.
Ее пытались убить. И королева попалась в сети стража.
— Вставайте, вставайте, я помогу вам одеться.
Алька еще раз посмотрела на Арианну и вдруг поняла, что зеленые глаза той просто светятся непонятным Альке торжеством. Но она не стала задавать лишних вопросов, переложила руку Мариуса на простыню, сама выбралась из кровати. Арианна уже держала наготове чистую одежду.
— Повелитель в печали, — заметила вскользь, — будьте осторожны, светлейшая.
— Почему ты обо мне печешься? — тихонько спросила Алька.
Арианна пожала плечами.
— А что в этом плохого? Вы мне понравились, с самого начала. Сама когда-то такой же была, только без перьев.
Похоже, девушка говорила искренне, но Алька уже не знала, кому и верить. Королева тоже приняла ее хорошо, а в результате?
Арианна решительно потянула ее за руку.
— Идемте, идемте. Повелитель с утра не в духе, не злите его.
Алька все же не удержалась, бросила взгляд на спящего стража. Когда Мариус спал, его жесткое лицо разглаживалось и молодело лет на пять.
"Мой. Мой мужчина", — мелькнула серебристой рыбкой мысль.
Без всяких рассуждений о любви. Теперь она точно знала, что они связаны.
Взгляд снова опустился к шраму, щеки тут же обдало жаром, и Алька решительно направилась вон из комнаты.
Арианна вела ее знакомым уже путем, длинным извивистым коридором. Потом они немного задержались перед закрытыми дверями в королевскую спальню, Арианна деликатно постучалась.
— Входите, — раздалось приглушенное.
Быстрый, торжествующий взгляд — Алька так и не поняла, что ж такого случилось у самой Арианны. Но допытываться было уже некогда, двери распахнулись, и Алька шагнула вперед. Первым делом окинула взглядом королевское ложе, Велейры там уже не было. А Сантор сидел все на том же стуле и так смотрел на Альку, что у той мелкие перышки встопорщились сами собой. Было во взгляде повелителя… нечто темное, тяжелое. И рвущая сердце тоска, от которой кажется, что кровь леденеет, густеет и все внутри мгновенно замерзает в тяжелый тошнотворный ком.
— Садись, — приказал он, кивнув на свободный стул.
И умолк, по-прежнему сверля Альку взглядом. А она вдруг заметила, что перышки на висках короля посветлели, сделались светлыми, серебряными.
— Ваше величество, — прошептала она, — что произошло?
— Твой страж появился здесь как нельзя вовремя.
Сантор медленно поднялся и принялся мерить шагами комнату, клацая когтями по полу. Черные крылья, сложенные за спиной, мели каменные плиты.
— Она во всем созналась, — глухо произнес крагх, — и в том, что совершенно случайно в ней инициировалась искра магии, слабенькая, но все же. И в том, что хотела изжить твою мать и заставила ее совершить побег, а сама послала по ее следу убийц. Но каким-то чудом Альбертина смогла успешно бежать, успела произвести на свет тебя и спрятать, а только потом досталась охотнику. А еще созналась в том, что специально подливала в пищу Авельрону настойку корня садхи, вызывающую приступы безумия. Она знала, что если слишком часто бывать за Пеленой, рано или поздно тебя схватят и убьют. И потом, при помощи магии и моей крови она пыталась найти тебя, и это почти удалось. Если бы не этот Страж, в доме которого ты жила…
Сантор выпалил все это почти на одном дыхании, а потом умолк, пристально глядя на Альку, как будто ожидая от нее чего-то.
Она встрепенулась. Да, верно. Он ждал.
— Я… я сочувствую вам, ваше величество, — пробормотала она.
— Сочувствуешь? — брови изумленно приподнялись.
— Да, очень, — Алька кивнула, — это ведь ужасно, когда узнаешь, что тот, кого ты любил, тебя предавал все эти годы.
— По-хорошему, ты должна бы обвинить меня в том, что это я не досмотрел, — в голосе короля слышалось замешательство.
— Но вы не обязаны знать все. Это невозможно.
Сантор шагнул к ней, легонько прикоснулся к плечу.
— Моя маленькая, добрая девочка…
— А где сейчас Велейра? — зачем-то спросила Алька.
Она вспомнила о том, как лежала королева, распластанная на кровати, как ее скручивали жестокие судороги. Наверное, за эту ночь Велейра расплатилась за все то, что сделала.
— Ее больше нет с нами, — совершенно спокойно ответил Сантор, — она приняла яд.
— Она руками не владела, — пробормотала Алька зачем-то. И без того было ясно, как именно умерла изумрудная птица.
— Я помог ей, — прозвучало в ответ, — это мой долг, помочь моей королеве хотя бы уйти с честью…
Алька вскинула голову, вглядываясь в лицо своему отцу. Белое как мел, губы сомкнуты в жесткую линию, желваки гуляют под натянутой кожей. И все та же тоска во взгляде, от которой выворачивает наизнанку, и кровавые борозды остаются под сердцем.
"Он любил ее, действительно любил. И сам вливал ей яд, и сидел рядом, держа за руку, пока она умирала".
И тут же, молнией, вот она — причина торжества Арианны. Та уже знала, что королева приняла казнь.
Сантор все еще ждал чего-то от нее, стоял неподвижно и смотрел, смотрел…
Чего он ждет?
Алька не понимала. Здесь любые слова сочувствия были лишними. К тому же, почему она должна их произносить. Ее матушку убили. Ее саму хотели убить.
Еще один взгляд на Сантора, и Алька поняла, что больше так не может. Она поднялась со стула и, сделав последний, разделяющий их шаг, обняла крагха, прижалась щекой к его груди, обхватила руками со спины.
— Мне жаль, — сказала Алька, — мне вправду очень жаль, что все оказалось так.
Мощное тело Сантора дрогнуло. Раз, другой. И когда Алька подняла голову, то поняла, что по щекам короля текут слезы.
* * *
Крытая галерея уходила вдаль, прилепившись к отвесной скале. Она была точно корень мертвого дерева, сухая и светлая, в червоточинах окошек, вся в плавных изгибах. То вниз, то вверх, и постоянно вправо, обходя гору. Сквозь окна, круглые, овальные, совершенно неправильной формы и лишенные стекол, задувал холодный ветер и гонял по полу лохмотья пыли и какой-то мусор. Заброшенное это было место.
Алька шагала рядом с Мариусом, крепко держась за его большую и жесткую руку. Впереди вышагивал Сантор. Он нес кованую корзинку с лайтерами, они позвякивали с каждым его движением, и на потолке сверкал лимонно-желтый отсвет. Сантор молчал. Он вообще почти не говорил с утра, когда влил яд в рот своей королевы, а потом сжимал в объятиях Альку так, словно она могла унять его боль. Только и сказал Мариусу, что книги ждут.
Вот и пошли.
Алька искоса поглядывала на Эльдора. Тот хмурился и тоже молчал, выглядел очень собранным, строгим и замкнутым. Даже не верилось, что ночью они просто лежали и разговаривали — и о будущем Тиба, и о прошлом самого Мариуса, и о том, какая у них будет свадьба… когда все закончится, когда мир станет прежним. А в том, что это возможно, Мариус почему-то не сомневался. Ночью… они все-таки целовались, наплевав на регенерацию, и Алька млела и таяла от нежных и одновременно настойчивых прикосновений. А еще Мариус выдавил из нее обещание, родить ему девочку. И Алька пообещала, хотя все это казалось таким далеким и почти несбыточным.
Коридор вильнул в очередной раз, видимо, забирая внутрь горы, и сразу потемнело. Пригодилась корзинка с лайтерами, широкое пятно отогнало густую темень.
— Скоро будем на месте, — подал голос крагх. И, не оборачиваясь: — комнаты эти только недавно были открыты. Здесь никто не живет, поэтому мои подданные не слишком-то сюда забирались. Но, как оказалось, здесь были те, кто соорудил дворец. Оставили после себя кое-что.
Еще некоторое время они брели наверх, все дальше и дальше уходя от освещенной галереи внутрь горы, а потом уперлись в неприметную, выбеленную временем дверцу, как будто вырезанную из кости. Поверхность покрывала сложная вязь символов, и Алька почувствовала, как напрягся Мариус.
— Мы ее уже открывали, — предупредил Сантор, — там просто пустые помещения. И книги на столе. Ровным счетом ничего примечательного, только вот прочесть книги мы не смогли.
Мариус медленно выпустил пальцы Альки из своих, приблизился к дверце и осмотрел резьбу, провел ладонями по письменам.
— Признайтесь, ваше величество, вы ведь не сразу сюда смогли попасть?
Сантор коротко вздохнул.
— Да, были жертвы. Уже потом поняли, что за ядовитое жало у этой дверцы.
— Тут ведь магия была зашита прямо в слова заклинания, — пояснил Мариус, — магия Пелены. Эту дверцу делали те, кто и построил дворец. Мне еще слабо в это все верится, если честно. Так как же вы справились? Сейчас я ничего не чувствую, дверь пуста.
— Как-как, — буркнул крагх, — никакая магия не устоит против хорошего топорика.
И указал пальцем на несколько зарубок, искрошивших надпись в самом низу.
Мариус покачал головой.
— В самом деле, нет ничего лучше самых простых средств. А что ж книги так не открывали?
— Там по-другому, — голос короля внезапно прозвучал смущенно, — мы одну-таки разрубили, но страницы оказались пусты.
— Понятно, — Мариус вздохнул. И легонько толкнул дверь.
Заскрипели петли, в лицо дохнуло затхлой сыростью давно заброшенного помещения. Алька с трудом поборола в себе желание снова вцепиться в руку своему стражу, но одернула себя: в конце концов, ему предстоит сейчас раскрывать тайны, так что нечего виснуть.
Вслед за Сантором и Мариусом она шагнула через высокий порог и осмотрелась. За дверцей оказалась просторная комната с тяжелым куполом потолка. Из нее расходились три арочных проема, за которыми ничего не было видно из-за густой темноты. Альке даже показалось, что темень здесь особая — липкая, жирная точно сажа, льнет к стенам, к полу — ко всему. У стены стоял тяжелый, грубо срубленный деревянный стол, рядом валялись поломанные стулья, которые как будто кто-то расшвырял. И на столе аккуратной стопкой были сложены книги, которые было сложно не заметить: переплеты словно затянуло мерцающей алой паутиной.
— Стулья ваши люди раскидали? — спросил Мариус.
— Нет, все так и было.
Сантор поставил корзинку с лайтерами на стол рядом с книгами, осмотрелся.
— Ну вот. Буду рад, если ты здесь найдешь что-нибудь полезное для себя.
— Я тоже буду этому рад.
Мариус потер ладони и решительно шагнул к столу. Альке очень хотелось спросить, знает ли он, как открыть эти книги, но снова удержалась. Напомнила себе, что серьезные мужчины быстро устают от болтливых женщин, и что ей лучше помалкивать и не мешать. Правда, было страшно из-за того, что сейчас Мариус прикоснется к совершенно неизвестной магии, совершенно неизвестному заклинанию.
Но она ошиблась. Мариус и не думал хватать эти мерцающие тома. Простер над ними руки, принялся шевелить пальцами, словно выплетая узор из невидимых нитей. Алька моргнула. Внезапно поняла, что алые паутинки уже потянулись к пальцам стража, прилипли и, кажется, забираются под кожу, пульсируя при этом, словно невероятно тонкие кровеносные сосуды.
Мариус, будто чувствуя ее взгляд, тихо сказал:
— Сейчас развяжу. Готов поспорить, что много было желающих почитать эти книги, да только никто здесь не учил основы построения структур…
Внезапно полыхнуло, ярко и беззвучно. У Альки перед глазами пятнышки запрыгали, а когда проморгалась, то поняла, что книги больше не светятся.
— Я бы предложил забрать их отсюда и вернуться в обжитую часть дворца, — прозвучал голос короля.
— И я не вижу причины, чтоб не согласиться, — Мариус бодро сгреб три пухлых фолианта в охапку.
…Он обосновался с книгами прямо в их спальне. Правда, попросил принести письменный стол и бумагу, чтоб делать пометки, но крагхи бумагу не изготавливали, зато пергамент имелся отличнейший. Мариус засел за изучение записей, и Алька поняла, что он выпал из этого мира на ближайшие несколько часов, а то и дней.
Просидел до вечера, не отрываясь, что-то периодически бормоча под нос, хмуря брови, покусывая перо и время от времени попивая какой-то травяной отвар, что приносили служанки. Алька даже заглянула в книги, но, хоть и была обучена грамоте, так и не поняла ничего: вместо текста были сплошь каракули, незнакомые контуры букв, завитки и точки. Так она его и оставила за столом, а сама отправилась с Арианной на прогулку.