— Видите? Никаких карстовых провалов! — самодовольно разорялся Ларри. — Ни волков, ни монстров, ни привидений!
Под ногами шуршали прошлогодние листья и хрустело множество мелких веточек, но в общем создавалось впечатление, будто за парком все-таки кто-то ухаживал. За несколько десятилетий ростки деревьев и травы должны были пробить и раскрошить камни, заполонив все вокруг! Гвендолин догадывалась, как быстро приходят в запустение сады и дичают деревья, если о них не заботиться.
Под широкими древесными кронами было сумрачно и тихо: солнечные лучи с трудом пробивались сквозь плотные переплетения ветвей. Зелень приобрела насыщенные темные оттенки, воздух сделался прохладнее, звуки — глуше. Вдобавок откуда-то потянуло сыростью с нериятными нотками гнили.
Подъем наконец прекратился. Гвендолин порядком выдохлась и остановилась отдышаться.
Дорожка впереди уперлась в небольшое озерцо идеальной круглой формы, наверняка искусственного происхождения. Затянутая маслянистой пленкой вода глубокого изумрудного цвета отчего-то казалась очень… опасной. Несмотря на крошечный размер, озеро выглядело страшно глубоким. Гвендолин внезапно пришло в голову, что на поверхность выбивается лишь маленькая лужица, в то время как само озеро скрыто под землей, прямо под ногами. Ей представилось, будто она очутилась на тонком льду, прикрытом дерном и листьями. Один неосторожный шаг — и льдина треснет, опрокинется и утянет в гнилую водяную бездну.
Могло ли подобное быть правдой? Так или иначе, Гвендолин уже жалела о своем сумасбродном решении навестить запретный парк. Она чуть было не поделилась опасениями с Джастином: тот брел вдоль озера, засунув руки в карманы и высоко подняв плечи. Прогулка не доставляла ему ни радости, ни удовольствия.
Внезапно чуть поодаль, в кустах шиповника, кто-то завозился.
Гвендолин подпрыгнула, живот мигом свело от страха. Джастин окаменел.
Колючие ветки сотряслись раз, другой, и из-за них донеслось утробное звериное «р-р-р».
Ларри завизжал хуже девчонки и кинулся наутек. Гвендолин не успела опомниться, как его простыл и след.
— Герой, — буркнула она.
Джастин, стараясь не делать резких движений, шарил рукой в траве, ища камень или что попадется.
Рычание повторилось. До боли знакомое рычание! Вдобавок среди колючек мелькнул красный лоскут.
Кузен ведь был одет в красную футболку?
— Дэнни!
Из куста высунулась чумазая физиономия и тут же вновь исчезла. Затрещали ветки — мальчишка дал стрекача.
— Джей, держи его! — закричала Гвендолин.
Так вот с кем общался Ларри у стены парка! Вот кому советовал убраться прочь! Дэнни всю дорогу крался следом, наверное, от самого дома, его же хлебом не корми, а дай над кем-нибудь поиздеваться. Гадкий, гадкий мальчишка!
Все-таки даже ангельскому терпению рано или поздно приходит конец.
Гвендолин помчалась за братом, оставив растерянного Джастина неуверенно трусить следом. Красной футболке трудно затеряться среди зелени, и как Дэнни ни старался, Гвендолин наступала ему на пятки.
Озеро скрылось из виду, тропинки перепутались — Дэнни мчался напролом сквозь кустарник. Трава хлестала Гвендолин по голым щиколоткам, туфли скользили по обкатанным булыжникам редких островков дороги, подчас из земли выпирали кривые корни, россыпи исполинских серых валунов преграждали путь.
Дэнни улепетывал все дальше, в глубину парка.
В боку закололо. Споткнувшись, Гвендолин на секунду остановилась и вдруг осознала, что Джастин отстал. Она не слышала ни его шагов, ни голоса. В груди с силой колотилось сердце — того и гляди выскочит! Ноги уже немели от усталости. Одна одинешенька в Старом парке? Только этого не хватало!
Промозглый и вовсе не летний ветер налетел сзади и растрепал длинные волосы. Словно чья-то холодная ладонь отвесила Гвендолин шлепка. И вновь как тогда, в ноябре, возникло ощущение, будто чей-то злобный взгляд буравит затылок.
Вскрикнув, Гвендолин устремилась дальше, уже не столько догоняя брата, сколько спасаясь от призрачной угрозы.
Впереди мелькало красное пятнышко. Все ближе, ближе, ближе…
Деревья расступились, по глазам резанул солнечный луч, и она вдруг очутилась на вымощенной камнем площадке. По окружности тянулась высокая стена, сложенная из гигантский валунов, местами выщербленная, поросшая мхом, цветным лишайником, папоротником и даже чахлыми побегами деревьев. Высоко над головой сохранились оконные проемы, а вот крыша давно рухнула — от нее остались лишь груды осколков на земле.
Чье больное воображение породило этот архитектурный выкидыш? Больше всего он напоминал огромный колодец — да-да, настоящий колодец, только с окнами и парой дверей!
— Обалдеть, — выдохнул Дэнни. Находка поразила его не меньше, чем Гвендолин. Он таращился во все глаза и не пытался улизнуть. А Гвендолин уже не собиралась ни ловить его, ни ругать. Ей хотелось лишь одного — выбраться из Старого парка как можно скорее.
— Настоящий рыцарский замок! — восхищался кузен. Мальчишка, что с него взять.
— Наверное, построили для ролевой игры, — предположила Гвендолин. — Может, эти игры и сейчас тут проходят время от времени, для того парк и огородили. Пойдем уже, пора возвращаться, скоро стемнеет.
Солнце и впрямь клонилось к закату, его косые оранжевые лучи били сквозь пустые оконные арки.
— Странно, — пробормотала Гвендолин. — Мы не провели тут и получаса, а уже наступил вечер?..
Она пересекла «дно колодца» и выглянула наружу через низенький, тесный дверной проем.
Башня пристроилась на краю холма. Его головокружительно крутые склоны тонули в море травы. Далеко слева на горизонте полыхал закат, высвечивая на бескрайней равнине какие-то постройки. И над всем этим плавали клочки облаков. Прямо над землей, низко-пренизко, руками ухватишь.
Ниже, примерно посередине склона, торчала знакомая кирпичная стена.
Так они с Дэнни пробежали Старый парк насквозь и оказались на противоположной стороне? Хвала небесам! Если выйти за ограду и повернуть налево, очень скоро доберешься до Крытого проезда.
Гвендолин застонала от облегчения.
— Дэнни, — позвала она радостно и протянула руку. — Идем домой!
— Я не маленький, — проворчал кузен, демонстративно отворачиваясь. Затем вдруг вытащил из-за пояса рогатку, поднял с земли несколько камней и принялся запихивать их в карманы штанов.
— На всякий случай, — объяснил он, кинув на сестру хмурый взгляд.
— Быстрее. Солнце вот-вот сядет. По моим подсчетам, через пару часов будем на месте.
Гвендолин бодро зашагала вниз, взрезая колышущиеся изумрудные волны сочной травы, испещренные всевозможными видами полевых цветов.
Когда они достигли стены, выяснилось, что та едва достигала метра в высоту. Перелезть через нее не составило труда даже с разбитыми коленями. Оно и правильно: возводить крепостные стены за пределами населенных пунктов — непростительное расточительство. Правда, растрескавшиеся, белесые кирпичи тянули лет на двести с хвостиком, но Гвендолин не придала этому значения. В конце концов, она ничего не смыслила в стройматериалах.
Все сильнее и сильнее хотелось пить — вот бы подвернулся ручек или речушка! В природных водоемах, конечно, кишмя кишели бактерии и паразиты, да и город близко — мало ли какие химикаты проникали в почву и воду? Но в горле ужасно пересохло.
— Хоть бы глоток воды! А все эта дурацкая беготня. Я взмокла, как рыба, — пожаловалась Гвендолин собственной тени.
— Не догоняла бы, — буркнул Дэнни, вытирая пот со лба. Ему тоже отчаянно хотелось пить.
— Послушай, что я тебе сделала? Зачем ты постоянно ко мне цепляешься?
Кузен раздраженно фыркнул и ускорил шаг, срывая по пути бордовые шишечки кровохлебки и тут же бросая их обратно в траву. Похоже, он просто ни минуты не мог прожить без пакостничества, вот и вся причина.
Они прошли совсем немного, когда Гвендолин заметила вдали постройки.
— Дома! — радостно воскликнула она. — Вот он, город! Бежим!
Болиголов, цикорий и львиный зев смешались в пеструю кашу и полетели навстречу. Ноги путались и увязали в разнотравье, из-за чего бежать было тяжеловато. Гвендолин скоро выдохлась и все же не собиралась сбавлять темп. Но уже на подступах к поселению, с первыми же огородами, выяснилось, что никакой это не город.
— Наверное, восточная окраина, — предположила она вслух. — Ни разу здесь не бывала.
Они выскочили на ухабистую дорогу, покрытую растрескавшейся от солнцепека грязью. Ветер забавлялся: дребезжал дырявыми глиняными черепками, там и сям насаженными на частоколы дворов, шевелил пучки фасоли и чеснока на перекошенных воротах, стучал связками то ли клыков, то ли когтей, развешенными на бельевых веревках.
Деревянные дома покрывала гнилая солома. Их стены отродясь не ведали ни краски, ни штукатурки. Оконные рамы посерели, вспучились и размахрились на гнилые щепки. В крышах зияли дыры. Огороды пустовали. Кое-где из сухой земли торчали стрелки лука да кустики выродившейся клубники — ни единой ягодки. Задумчиво покачивали незрелыми головками подсолнухи.
Из оконных стекол слепо таращилась чернота. Козырьки крылец отваливались. С ржавых водосточных желобов свисали плети дикого винограда. И так было на каждом дворе, с каждой постройкой.
— Славное местечко, — заметил Дэнни. — Это что, последствия свирепой чумы? А где тогда пепелища погребальных костров?
— Не смешно, — одернула его Гвендолин. — Ни стыда у тебя, ни совести. Может, жители перебрались поближе к городу.
— Сразу все?
— Какие необычные дома…
— Гляди, та штуковина напоминает колодец!
Посреди улицы лежал массивный каменный круг, наполовину прикрытый деревянной крышкой.
— Вода есть? — Дэнни свесился через край, силясь разглядеть дно.
Увы, колодец пересох.
Гвендолин растерянно попинала жестянку с обрывком цепи, некогда служившую ведром. Покинутая деревня навевала уныние. Лучше было здесь не задерживаться.
Они с Дэнни двинулись по извилистой улице, заглядывая в подворотни и за калитки. Никого. Если здесь и жили люди, то это было в незапамятные времена. Надо бы потом выспросить у мамы.
Дэнни со скуки извлек из кармана штанов камень и с размаху засвистел им в ближайший дом.
Бац!
Камень раскроил надвое оконное стекло.
— Прекрати! — Гвендолин возмущенно схватила его за руку и встряхнула. — Совсем спятил?
— Отстань! — Дэнни выдернул запястье из ее пальцев. — Тут все равно одно гнилье!
— И поэтому надо крушить что ни попадя? — она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы как следует отчитать кузена, только тот вдруг вытаращил глаза. Его перепачканную физиономию исказила злорадная ухмылка.
Гвендолин с недобрым предчувствием обернулась.
В фундаменте постройки с разбитым стеклом, очевидно, имелся подвал, а у подвала — окошко. И из него секунду назад выскочила жирная серая крыса, ничуть не скромнее тушки из дома Дженни Мастерс. Шевеля усами и принюхиваясь, крыса преспокойно уселась на задние лапы и уставилась на Гвендолин. В черных глазках-бусинках мелькнули красные блики — это отразились лучи заходящего солнца. Сердце в груди у Гвендолин заколотилось сильно, тревожно. Крыса словно разглядывала ее, изучала пристально и как-то… по-человечески внимательно.
— Не шевелись, — прошептал Дэнни и закусил губу в предвкушении. — Сейчас я ее…
— Не надо, — Гвендолин метнула на него испуганный взгляд.
— Струсила? — Руки у кузена подрагивали от возбуждения, рогатка скользила в сухой ладони, а вытащенный из кармана камешек никак не ложился на растянутую резинку. — Это же просто грязная крыса!
Просто ли? Гвендолин собралась возразить, но — вот ужас! — язык не слушался. Онемевшая и беспомощная, она беззвучно разевала рот и тыкала пальцем в крысу, которая наблюдала за ней с любопытством.
— Всего лишь крыса. Облезлая, безмозглая, заразная крыса, — Дэнни прицелился.
— Нет! — выкрикнула Гвендолин и ударила по рогатке.
Но камень уже сорвался, со свистом вспоров вечерний воздух. И размозжил крысе голову. Та кувыркнулась и затихла, дернув лапами.
Гвендолин терпеть не могла крыс — а за что их любить, вредителей? Но бессмысленная жестокость брата ее потрясла. Зверюга не сделала Дэнни ничего худого: не напугала, не набросилась, не цапнула за ногу, не сгрызла последнюю пачку чипсов, в конце концов!
— Ты монстр, — выдавила Гвендолин, чувствуя, как от жалости к несчастному животному на глаза наворачиваются слезы.
Тут со всех сторон раздался шелест, скрежет, возня и писк. Еще одна огромная крыса выскочила из подвала и стала крадучись приближаться.
— Оп-па! — возликовал Дэнни. — Эта тоже хочет получить камнем в лоб.
Он в охотничьем азарте нагнулся за рогаткой, нашарил в кармане новый камень, прицелился.
— Хватит! — закричала Гвендолин. — Прекрати!
— Получай! — взревел Дэнни, отпуская резинку.
Камень снова угодил крысе в лоб. Та плюхнулась в траву.
И вдруг на дорогу отовсюду полезла целая туча крыс. Зверьки выпрыгивали из слуховых окошек и кустов, из-под крылец и дровяников, ловко спускались по рассохшейся деревянной облицовке домов, выныривали из соломы на крышах и карабкались по частоколу. За минуту ими наводнилась вся улица.
— Ой! — оторопел Дэнни. — Откуда их столько?
— Уходим! — Гвендолин попятилась и потащила брата за локоть. — Бежим!
Они одновременно развернулись…
И тут произошло такое, от чего душа у Гвендолин ухнула в пятки.
Последний огненно-красный луч солнца сверкнул на горизонте и угас. Серая мгла расстелилась по земле, мигом напоив воздух холодной ночной сыростью. Тени от домов с закатом солнца должны были исчезнуть, но не тут-то было! Словно ожив, они растеклись по земле жирными чернильными кляксами. И лишь только Дэнни окунулся в одно из этих черных пятен, как его подбросило вверх, завертело волчком — и ужало в размере раз в сто. Крошечным серым комком он грохнулся на землю. Мелькнул длинный лысый хвост, рогатка шлепнулась рядом, едва не огрев его по хребту, и в тоненьком, жалобном писке послышался надрывный крик.
Гвендолин остолбенела, балансируя на самой грани ожившей тьмы и вечернего сумрака.
— Дэнни! — выдохнула она, но с губ не слетело ни звука.
Тьма свирепо и холодно дышала ей в лицо.
Сзади раздались хищные рокочущие звуки, и Гвендолин обернулась. От ужаса ее парализовало, потому что одна за другой крысы вырастали, превращаясь в диковинных тварей, замотанных в серое тряпье. Когтистые лапы со скорченными пальцами плетьми висели вдоль тел и скребли землю. Черные глаза-бусины на острых мордах мокро блестели, а из ощеренных пастей торчали мелкие, похожие на иголки зубы.
— Мамочка, — заскулила Гвендолин, зажимая рот ладонью.
Этого не могло случиться!
Этого не существует!
Это сон!
Ночной кошмар!
Нелюди окружили ее, постепенно сжимая кольцо. От их грязных лохмотьев несло звериной вонью и тухлятиной. Воздух наполнился посвистом, цоканьем, чавканьем, стрекотанием — не приспособленные для человеческой речи рты издавали множество жутких звуков. Деваться было некуда. Еще минута — и они достанут…
Гвендолин обхватила себя руками, втягивая голову в плечи. Одно из чудовищ подхватило за хвост крысенка, который всего минуту назад был ее кузеном, и сунуло себе за пазуху и тут же затерлось в толпу.
Окоченев от страха, Гвендолин зажмурилась и приготовилась к боли, к мерзкому прикосновению, к когтям и зубам. Она стояла на крошечном островке серого света — наверное, последнем в деревне. Ползущие по земле лужи колдовского мрака растеклись повсюду, сливаясь воедино. Еще чуть-чуть — и если не эти жуткие уродины, то сама тьма доберется до нее и…
— А ну пошли прочь отсюда! — раздался вдруг голос. Негромкий, чуть хрипловатый, но необычайно властный — такого невозможно ослушаться.
— Убирайтесь, я кому сказал! — добавил его обладатель.
Гвендолин отважилась приоткрыть глаза.
Прямо посреди угольно-черного моря стоял мальчишка. Злобный мрак колыхался вокруг него и наползал, но откатывался назад, будто волны прибоя. Худощавый, одетый в широкие холщевые штаны и расстегнутую рубашку необычного покроя, он казался постарше Гвендолин на год или два — уж в этом-то она разбиралась! На груди у него на цепочке поблескивал драгоценный камень или пластинка золота — Гвендолин не могла разглядеть, ослепленная светом, исходившим от его ладоней. Свет стекал по сомкнутым в странные комбинации пальцам, струился по тонким запястьям, капал на землю сгустками чистого, сверкающего волшебства и казался божественным.