Однажды светлым осенним утром на валах тверди раздался тревожный хриплый рев сигнального рога. Он обозначал, что со стороны моря к берегу приближаются корабли. Неужто опять варяги осмелились пойти в набег?!
Все мужчины, находившиеся в тверди, в том числе и молодые «волки», быстро вооружились и поднялись на мостки, которые тянулись вдоль стен изнутри. А из ворот выехали конные посыльные, которые во весь опор умчались в лес, чтобы собрать там охотников, все еще промышлявших зверя, с наказом вождя как можно быстрее вернуться в ряды защитников городища.
Рядом с Моравом стоял зоркий Кормак. Он первым рассмотрел, что за гости пожаловали к русам.
– Чудь! – вскричал он всполошенно. – Это корабли чуди!
Случилось диво-дивное – чудь вышла в море! Притом кораблей Морав насчитал более двух десятков, и все они были боевыми. Грозно сверкали наконечники копий, черные щиты с изображением Юмаллы были подвешены к бортам, все воины чуди были в броне, кроме лучников, уже готовых к стрельбе. Корабли чуди внешне напоминали кнорры викингов, только были чуть поуже и несли черные паруса с нарисованным на них красным кругом.
– Готовьте цагры! – приказывал Яролад; он был в своей стихии – возбужденный и грозный. – Разжигайте костры под котлами со смолой! Носите воду к валам и полейте их! Женщинам и детям подносить камни к мосткам! Лучники, будьте наготове!
Цагры – большие стрелометы – были изобретением мастера Дымши. В одном из своих редких заморских путешествий он подсмотрел их у византийцев. Цагра представляла собой станину из деревянных брусков с направляющими желобами для длинных и толстых стрел, похожих на дротики. Дружинники с помощью ворота оттягивали ударную доску, которая после освобождения выталкивала стрелы, и они летели очень далеко, прошивая насквозь двух-трех человек даже в защитном снаряжении.
Но что это? Не доходя до берега, суда чуди выстроились в линию, и лишь одно из них направилось к пристани. В нем находились только гребцы и жрецы Юмаллы; Морав узнал их по одежде.
– Остановите приготовления к бою! – вдруг послышался твердый уверенный голос Рогволда. – Это послы. Их нужно встретить по нашему обычаю.
– Хорошие послы… – недовольно пробурчал Яролад. – С такой воинской силой отправить посольство – это недобрый знак. Видать, будут что-то требовать.
– Я даже знаю, что именно, – мрачно ответил ему Рогволд и пошел во главе десятка волхвов к воротам.
Послы чуди и волхвы встретились на полдороге к валам, о чем-то поговорили, а затем Рогволд сделал приветственный жест, и черноризцы степенно вошли в твердь русов.
Морав сразу же узнал одного из них – послов возглавлял главный жрец Юмаллы. Он был более чем на голову выше своих собратьев, сухой и прямой, как сосна. Когда жрец шел, то казалось, что каждая часть его тела жила своей жизнью. Туловище жреца до пояса были неподвижным, как скала. Собственно, как и его лицо, которое очень напоминало лик идола – такое же бесстрастное, надменное и закаменевшее. Ноги он практически не сгибал и шел, как на ходулях, но они хотя бы двигались.
Жрецов чуди провели в дом для собраний, предложили еду и пиво, но они отказались и сразу взяли быка за рога – начали говорить о деле, которое привело их под стены прибрежной тверди. Жрецы говорили на языке русов, только иногда не там ставили ударение и глотали окончания слов.
– Мы пришли за тем, что у нас украли ваши воины! – резким голосом, в котором звучал металл, сказал главный жрец чуди.
Собравшиеся в доме для собраний волхвы русов, старейшины и дружинники-ветераны гневно зашумели. Общее возмущение выразил невозмутимый Рогволд. Жестом утихомирив соплеменников, он спокойно ответил:
– Русы никогда не крадут, а берут, если понадобится, с бою. Это первое. И второе: изволь объяснить, о чем идет речь?
– Вы осквернили святилище Юмаллы и украли наш кумир!
Рогволд будто и не расслышал повторного оскорбления по поводу кражи. Это была неслыханная дерзость, за нее любого посла можно было послать на жертвенный костер без лишних прений, тем не менее жрец чуди прекрасно отдавал себе отчет в том, что говорит. Он был взбешен до крайности и сдерживал себя изо всех сил. Морав, которого Рогволд позвал с собой (к большому удивлению юноши), держался позади всех. Его чувства обострились до предела; он видел, как по сухому лицу жреца бегают желваки, а в сузившихся глазах плещется холодная ярость.
Волхв не стал указывать главному жрецу Юмаллы на его дерзкое поведение; он кротко улыбнулся и будничным тоном спросил:
– Откуда вы знаете, что в святилище Юмаллы побывали именно наши воины?
– Даже птица оставляет след на небе и рыба в воде. Нужно только хорошо присмотреться. Но не всем дано это узреть и истолковать. Нам просто ведомо – и все, – надменно ответил жрец.
– Что ж, ведовские способности ваших священнослужителей нам известны, – учтиво ответил Рогволд. – Мы знаем о храбрости и силе воинов чуди. Но будь это так, как ты говоришь, уж не вознамерились ли вы взять приступом нашу твердь?
– Если вы не оставите нам иного выхода!
Яролад гневно крякнул, дружинники загомонили, забряцали оружием, старейшины зашептались, только Рогволд и волхвы остались невозмутимыми.
– Прежде чем мы умрем, жрец, – по-прежнему не повышая голоса, сказал Рогволд, – все ваши воины уйдут к Юмалле. И тебе это известно не хуже, чем нам.
– Возможно. Но мы все равно не отступим!
– Допустим, Юмалла у нас. И вы хотите, чтобы наши воины вернули свою законную добычу…
– Законную?! С каких это пор осквернение святилищ стало законным деянием?!
– С тех самых, когда все мы стали исполнять заветы предков! – ответил волхв. – Уж не ваши ли молодые воины две зимы назад напали на емь и утащили все дары, принесенные их божеству? А кумир еми сожгли на костре. Экие озорники… – В голосе Рогволда прозвучала неприкрытая ирония.
Жрец смешался. Похоже, он не ожидал такого острого ответа, бьющего прямо в глаз. А Рогволд продолжал его добивать:
– Обычаи русов и чуди сходны. Юные «волки» обязаны проявить отвагу и смекалку в своем первом походе. И уж точно они в наименьшей мере думают в это время о том, что могут нанести оскорбление чьей-то вере. Увы, молодость не всегда в ладах с разумом.
– Это верно… – пробормотал изрядно смущенный жрец. – Значит, вы не отрицаете, что Юмалла у вас?
– Нет, не отрицаем. Но наши «волки» не украли свою законную добычу, – с нажимом молвил Рогволд, – а взяли ее с помощью воинской хитрости. При этом – заметь! – никто из стражей святилища Юмаллы не пострадал.
– Да, стражи живы и невредимы… – Тут жрец несколько заколебался, а потом с видом человека, который приготовился броситься в прорубь, спросил: – Юмалла… цел?
– Конечно. Мы уважаем чужих богов. И с вашим племенем жили доселе более-менее мирно. Мы ведь не варяги-разбойники, которым племя чудь платило дань. Прошу следовать за мной…
Рогволд провел жрецов чуди к землянке, где под замком находился Юмалла, отворил ее, и они вошли внутрь. В помещении было чисто убрано, пол устилал свежий рогоз, а у ног идола чуди лежал букет последних осенних цветов.
«Ах, Рогволд, ах, хитрец! – думал Морав, заглядывая через плечи дружинников внутрь землянки. – То-то он так часто ходит на реку и носит домой охапки рогоза. Выходит, не только лишь для того, чтобы застелить пол в нашем жилище… А мне не сказал ни слова. Значит, он был уверен, что когда-нибудь чудь придет за Юмаллой…»
Жрецы чуди упали на колени и забормотали молитвы. Кое-кто из них даже прослезился от радости. Рогволд жестом приказал всем русам выйти из землянки, проявив тем самым деликатность и уважение к чужой вере.
Моление в землянке продолжалось недолго. Вышедшие наружу жрецы казались просветленными. Даже главный жрец, хоть и пытался скрыть свои чувства, поплыл лицом, которое утратило жесткость черт, и с виду стал гораздо добрее. Прежде всего, жрецы вскинули руки к небу и дружно, в один голос, прокричали несколько непонятных слов – наверное, благодарили Творца всего сущего за то, что он явил им такую радость. А затем главный жрец обратился к Рогволду:
– Надеюсь, в знак наших будущих добрых отношений вы вернете нам Юмаллу… и чашу для пожертвований.
Тут уж Яролад не выдержал:
– С какой стати?! Это наша законная добыча!
Вождя можно было понять – тяжелый серебряный идол для русов был настоящим сокровищем. Даже его дружине редко удавалось добыть столь большое количество серебра, если считать по весу, как это ухитрились сделать молодые «волки» под предводительством Морава. С таким количеством серебра городище спокойно могло прожить даже три голодных зимы, потратив драгоценный металл на закупку продуктов у данов или свеев. Не говоря уже об оружии, нужда в котором была постоянной.
Рогволд властно поднял руку, требуя внимания. Гневный Яролад хотел еще что-то добавить, но, наткнувшись на жесткий взгляд главного волхва, проявил благоразумие и умолк.
– Вернуть можем, – сказал волхв. – Если взамен вы дадите нам такое же количество драгоценного металла, сколько весит Юмалла. То же относится и к чаше.
– Это неслыханно! – вдруг завопил один из жрецов, бледнея от ярости на глазах. – Мы не меняем наших богов и все, что им принадлежит, на презренный металл!
Наверное, он был казначеем чуди. Для него предложения руса и впрямь было чересчур болезненным ударом.
– А придется… – Рогволод выглядел спокойным и умиротворенным, даже немного сонным, словно медведь после того, как наелся пчелиного меда. – Это наша законная добыча. И без нашего согласия забрать Юмаллу вы сможете только силой. Если, конечно, получится.
Жрец быстрым взглядом окинул укрепления тверди, защищавшие ворота, и конечно же увидел не только хорошо вооруженных воинов, готовых к отражению нападения, но и цагры. При виде стрелометов, массивные станины которых нельзя было не заметить, глаза у него округлились – для жреца это было диво. Он быстро сообразил, что одно дело – сражаться против обычного оружия, а другое – супротив неведомого механизма, от которого веяло колдовством.
– Мы готовы заплатить, – решительно сказал главный жрец Юмаллы. – Однако не столь высокую цену…
Рогволод снисходительно улыбнулся; он видел жреца чуди насквозь. «А куда вы денетесь? Вам придется отдать за Юмаллу столько серебра, сколько мы запросим», – наверное, подумал старый волхв. Так решил Морав, который хорошо изучил нрав своего учителя. И как в воду глядел.
– Мы не на торжище, – отрезал волхв. – Ваше божество стоит гораздо дороже. Да Юмалла просто бесценен! Поэтому мы не отступим. И благодарите нас за то, что мы не запросили вдвое больше. В общем, решайте.
Рогволд и другие русы уважительно отошли в сторонку, а между жрецами чуди завязался жаркий спор. Никто не знал их языка, поэтому никого не интересовал набор чуждых слов и звуков. Впрочем, за старого волхва Морав не поручился бы, что ему неведом язык чуди, но его лицо было бесстрастным и отрешенным.
Наконец жрецы приняли решение. Оно явно далось им нелегко.
– Мы согласны… – глухим, поникшим голосом сказал главный жрец Юмаллы.
– Что ж, так тому и быть, – одобрительно кивнул Рогволд. – Мы готовы ждать выплаты до весны. Но не дольше!
– Ждать вам не придется, – сухо ответил жрец. – Мы заплатим здесь и сейчас.
Морав едва не рассмеялся. Его переполняла радость. Значит, столь внушительный флот чуди прибыл не сражаться с русами, а чтобы охранять Юмаллу после выкупа! Ведь никто не мог дать гарантию, что на обратном пути судно с бесценным грузом не перехватят варяги. Выходит, жрецы чуди точно знали, что русы не уступят. Они сомневались лишь в одном – в целости идола. Ведь русы вполне могли переплавить его на гривны [46]. А Рогволд хорош… Мудрейший из мудрейших!
Морав перевел взгляд на Яролада и заметил, что вождь был ошеломлен и приятно поражен таким поворотом дела. Он уже думал, что придется сражаться с чудью и что много воинов падет в бою. А для тверди и немногочисленного племени русов это сражение с превосходящими силами противника могло обернуться катастрофой. Но и отступать никак нельзя было. Иначе русы утратили бы то моральное превосходство над соседними и дальними племенами, которое было завоевано в многочисленных битвах. От одной фразы «Русы идут!» на врагов нападала дрожь, и многие предпочитали уклониться от боя, а то и сдаться. А тут – русы испугались чуди и отдали свою воинскую добычу. Слух об этом мигом разлетится по берегам Варяжского моря. Кто тогда будет уважать русов? Никто! Нет, это немыслимо!
По зову главного жреца к берегу пристало еще одно судно. Дюжие слуги жрецов затащили тяжелые корзины с серебряными слитками и золотыми монетами (плата за жертвенную чашу своего божества) в твердь, и началось взвешивание. Юмаллу подняли из землянки на поверхность, причем это сделали не русы, а жрецы чуди, которые полностью завернули свое божество в холст, и оно стал похожим на кокон, – чтобы идол не мог видеть надругательства над своей священной персоной, когда его меняли по весу. Большие рычажные весы, которыми пользовались купцы, всегда были наготове, поэтому взвешивание не заняло много времени.
За чашу жрецы чуди заплатили золотыми византийскими солидами [47], франки называли их безантами. Едва стрелка весов остановилась посредине, уравновесив идола и груду серебряных слитков, черноризцы подхватили Юмаллу на руки и почти бегом направились к воротам. Они даже не подумали вежливо попрощаться, только главный жрец (он шел замыкающим, налегке) вдруг на мгновение приостановился и вперил свои немигающие зенки в Морава, который как раз оказался неподалеку.
Юноше показалось, что в него полетели черные стрелы. Огромным усилием воли он сумел поставить заслон Силе, исходящей из глаз жреца Юмаллы, и тот, резко мотнув головой, словно прогоняя наваждение, пошел дальше. Но уже у самых ворот жрец резко обернулся и бросил еще один взгляд в сторону Морава. В нем явственно читалась угроза.
Неужели жрец опознал в нем главного виновника похищения Юмаллы? Ну, это вряд ли, успокаивал себя Морав. Скорее всего, он почувствовал Силу, исходящую от чересчур напряженного Морава, который думал, что в переговорах Рогволда со жрецом Юмаллы решается его судьба.
И неожиданно он оказался прав в своих предположениях. Едва флот чуди поднял паруса и отправился к родным берегам, сначала раздался всеобщий вздох облегчения, а затем послышались радостные крики. Как-то так получилось, что «волки» оказались в кольце гогочущих дружинников, которые хлопали юнцов по плечам и проявляли братские чувства. Еще бы – совершенно бесполезный идол из-за решения Рогволда запереть его в землянке вдруг принес целую кучу серебра! Такое богатство! О-ей!
– Слушайте все! – возвысил голос Яролад. – Объявляю пир на три дня! Яромир! – позвал он своего близкого родственника и по совместительству ключника воинской дружины. – Прикажи выкатить из моего погреба бочки с медовухой и сурицей! А ты, большуха [48], – обратился он к своей жене Чаруше, – созывай женщин и чтобы к вечеру стол был накрыт.
Ответом ему был дружный рев луженых глоток: «Пир! Пир! Слава „волкам“, слава Мораву!» Пирушка – это было именно то, что требовалось после недавних треволнений. Что ни говори, но даже самые смелые дружинники испытывали смущение перед силой чуди. Слишком много кораблей, полных воинов, пригнали жрецы Юмаллы к берегам русов. А ведь в тверди была, считай, половина мужей, способных держать оружие. Остальные вои или не вернулись из похода, или промышляли зверя в дальних лесах.
Мало того, редко кто из военачальников сомневался, что и в лесу могли таиться отряды этого колдовского, чрезвычайно скрытного племени. А уж чудь умела сражаться будь здоров. И тут такая несомненная удача с большим прибытком, который сам упал в руки, как созревший плод яблони-дички, без кровопролития. И кто главный виновник такого везения? Его и искать не нужно – вот он! Ай да Морав! Ну, молодец!
Теперь все обратили взоры на виновника незапланированного торжества, который не знал, куда спрятаться от такого повышенного внимания к своей персоне. Общее мнение выразил все тот же вождь Яролад: