— Я оканчивал столичную военную академию, и поверьте, знаю о сражениях не меньше вашего! Кроме того, компанию мне составят почтенный Филлес Мисгерд и командор рыцарского корпуса королевской армии Шелбер Клиггс. Всем известна осмотрительность и разумность королевской тени. Равно как пыл и бесстрашие командора Клиггса!
— Вашего брата?
— Командора!
Могло показаться, что лорд Меч рассмеется. Но он не стал. У него, кажется, вообще не было чувства юмора.
— Ваше величество, — ровным голосом обратился к королю Лисандр. — При всем уважении к Вашему решению, я не могу не заметить, что эти люди не имеют должного опыта в управлении войском. В то время как Барлейт Сотар не раз участвовал в самых рискованных сражениях. Он очень хороший полководец и умный человек.
— Он предатель! — возопил, тряхнув щеками Мисгерд. — Предатель, подлец и никто иной. Фигляр, которому однажды удалось обманом спутать наши планы! Тогда! Но не сейчас — мы разобьем его, а его голову подарим Его Величеству! И вы сами, можете присутствовать на этом событии!
Лисандр поглядел на главу королевской разведки как на докучливое насекомое. Которое можно пришибить одним пальцем. В какой-нибудь другой реальности. Где все значительно проще.
«Зеркала, — подумал лорд Меч. — В этом зале слишком много их. Мисгерды, Винтархи… раньше у трона всегда стояли только лорды. И только мы советовали королю. Теперь все иначе. Они близки к Его Величеству, но… они говорят ему то, что им шепчут их подлинные господа. Дрейны. Как глупо будет выглядеть тот, кто станет воевать с псами, на потеху их господину».
— Ваше Величество, — с самоуверенным смехом заметил Клиггс. — Кажется лорду Клеарху, не по душе наши планы. Ручаюсь, старый вояка устал без сражений, и не спит ночами, желая прибить на стеночку новый трофей. Лисандр нельзя же быть таким жадиной! Позвольте и нам развлечься, как следует!
Поощренный улыбкой монарха он приблизился к Клеарху, поднимая руку, чтобы похлопать его плечу, но в последний момент вгляделся в лицо лорда и, дрогнув, удержался. Впрочем на короля эта сценка подействовала безотказно.
— Ах, любезный Лисандр, — Элберт лениво взмахнул рукой, — Право слово, Вы делаете из мухи слона! На ваш век славы хватит!
«Пьяница, обжора и женоподобный повеса. Они угробят армию, даже не доведя ее до поля боя».
Итор Винтарх, допущенный на Совет при патронате своего отца и друга Родрика Дрейна, пользуясь симпатией, которую он благодаря молодости и глупости (ошибочно принимаемой за бесшабашность), вызывал во многих людях, пошутил:
— Клеарх, вам пора бы на отдых! А с предателем мы разберемся без вашего тяжелого взгляда! Если хотите я лично привезу вам подарок — подкову с коня Сотара. Поверьте мы, с Родриком Дрейном уже однажды наносили поражение Сотару и я не ощутил особенного сопротивления. Да и во второй раз, под таким командованием… — юноша пожал плечами, на которых блеснула вышитая серебром огнистая линия.
— Это когда Сотар вырвался из ловушки, построенной на лживых клятвах и обмане, да попутно убил половину свиты Ринвальда Дрейна? — слова Клеарха ударяли по ушам, словно скрежет сходящихся вместе стальных зубьев. — На твоем языке, мальчик, это зовут победой?
Ни Итор, ни его отец, не посмели сказать слова поперек, зная характер воинственного лорда. А вот король недовольно насупился. Все вокруг убеждали его, что все в порядке, все замечательно. Только Лисандр не разделял общего мнения.
— Успокойтесь, лорд Клеарх. Ваши замечания нужны здесь еще меньше, чем воинские таланты. Расслабьтесь. Наши друзья исполнят обещание, можете не сомневаться. Тем более что лорд Ринвальд Дрейн также не останется в стороне и направит трехтысячный отряд в помощь короне. Что скажете?
— Войны выигрывают не числом, мой король.
— Да? — высоко поднял брови Элберт. Легкая улыбка тронула его пухлые губы. — А вот мне кажется, что именно числом. Но вы, как человек старой закалки, без сомнения имеете право на собственное мнение. О котором сможете поразмыслить на отдыхе. Мы приглашаем вас на пир по случаю победы над ренегатом. А до того момента не смеем вас задерживать. Отдыхайте. В вашем возрасте полезно.
От хохота придворных Клеарха передернуло. Его впалые щеки покраснели от гнева.
— Мой король, — сделал он последнюю попытку. — Я хочу сказать, что нельзя недооценивать ван Сотара. Внезапность это то…
— Прекратите! — перебил лорда повысившимся от неудовольствия голосом Элберт. — Не желаю слушать ваших нелепых реприз!
Весь происходящий здесь цирк освящен Ринвальдом Дрейном. Это ему не терпится свести счеты с Сотаром. Так не терпится, что он задействовал все свое влияние на короля. Немаленькое, нужно признать, влияние. К королю сейчас не подступишься. Никак. У него новые советчики. Новые друзья.
— В таком случае, мой король, я последую вашему совету. Прямо сейчас, если позволите.
— Да-да. Я вас не задерживаю, — с оскорбительным равнодушием ответил монарх, тут же переводя глаза на начавшего очередную соловьиную трель Клиггса. Лорд Меч скупо склонился и, лязгая шпорами, отправился прочь из зала.
ГЛАВА 2
У жителей Вельбрега совсем испортился сон. Уже которую ночь они не могли уснуть, подолгу задерживаясь у окон своих домов и вглядываясь в темноту. Без всякого астрологического интереса. Едва ли среди луны и звезд можно было различить какой-то особенное знамение. Послание Прародителя своим заблудшим детям. Зато, судя из ширящихся в городе слухов, с верхушек дозорных башен в темную пору становился заметен другой знак. Полыхающие у восточного края отсветы. Уже неделю они появлялись, пугая стражу, городской совет и местное дворянство. Ибо имели земное, и весьма близкое происхождение.
Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что там такое. В той стороне находились усадьбы зажиточных беонтов.
— Возмутительно! — кричали, целыми днями осаждающие ратушу благородные горожане. — Примите, наконец, меры! Там горит наша земля! Наши дома и амбары! Почему вы ничего не делаете? За что мы платим налоги?
— А что вы хотите? — резонно спрашивал их бургомистр. — Я не командую армией.
— У нас в городе расположен гарнизон! Почему он не наведет порядок?
Тут обычно бургомистр делал паузу и выдавал единственно верное решение:
— В отсутствие генерала Страйта, за гарнизон отвечает комендант. К нему и обращайтесь.
Но обратиться к коменданту не получалось. Вот уже две недели, он, запершись в своей башне, беспробудно пил. Негодующим дворянам оставалось только одно. В те дни в городе частенько можно было заметить группки благородных беонтов, не расстающихся с оружием и ведущих себя подчеркнуто задиристо и вызывающе, словно они вот-вот направятся в бой. Так бы оно вероятно и было, если бы только у них не находилось ежедневно другое важное занятие. Не в силах терпеть переполняющие их воинственные настроения они, собираясь в питейных заведениях, обсуждали последние связанные с войной события.
— Ничего-ничего! Придут еще наши парни, они покажут этим грязным выскочкам! Вот увидите! Да что там они! Когда я приеду в свое имение, если найду там хоть одно побитое окно или сожженный сарай, то лично повешу дюжину Вольных!
— Вот подождите, пускай эти голодранцы только сунутся сюда и мы им покажем! — подобные обещания были весьма распространены в бессонном Вельберге. Дворяне сидели в городе и ждали перемен. Ждали победоносных отрядов королевской армии, избегая делать друг другу предложения: «А почему бы нам не собраться самим и не съездить на межу, поглядеть, что делается?»
Они ждали, важно обсуждая меж собой недоступные пониманию других темы. Не догадываясь, что совсем рядом, чужое ожидание подходит к концу.
— … начался пир. И на том пиру Глифт Логвелл поклялся истребить всех, кто причастен к обману и гибели его людей. Поклялся восстановить справедливость, — рассказчик, Вольный с бледным рыбьим лицом, понизил голос. Словно хотел привлечь к себе еще больше внимания, хотя в шатре и так стояла тишина. — Говорят, после того он и некоторые из его людей поедали человеческую плоть. Посла целиком объели, отправив назад ко двору одну голову.
Тут он замолчал, дожидаясь оценки слушателей.
— Брехня, — безапелляционно заявил, воспользовавшись возможностью, Тиб. — Обычная сплетня, в которой вранья, что воды в пиве сваренном бессовестным беонтом!
— Кто о чем, да, Пивное Брюхо?! — со смехом поддел его Коррис, самый молодой из старшин, известный своим острым языком и едким нравом.
— Я тебе последний раз говорю, малек, если не прекратишь меня так звать, я тебе мое имя на груди вырежу! Возьму свой нож и вырежу! — пригрозился Тиб, у которого, в самом деле, был не самый маленький живот.
— Какой нож? Ты его обменял на эту своё чудо-ведро!
Многие старшины откровенно засмеялись на этих словах.
— Это священная кружка! Она выточена из священного древа, которому три сотни лет поклонялись в южных землях! И когда я пью из нее то очищаюсь, глупые ослы! То обряд! Мое питие радует Прародителя, а вы мелкие богохульники за свое неуважение к святыне отправитесь червей кормить!
На этом месте смех стал звучнее, настолько забавляла Вольных свирепая набожность Тиба. Особенно его манера собирать всевозможные странные артефакты, вроде столетнего зуба рудного мага или нетленного конского хвоста, вываливая за них приличные деньги всяким торговцам.
— Вполне возможно, что рассказ о Глифте правдив, — подал голос Волчий Брат, которого скандализм Тиба нисколько не веселил. — Случались под этой луной и более странные вещи. Что думаешь, предводитель?
Все навострили уши.
— Логвелл северянин. Когда-то его предки пили горячую кровь своих врагов, чтобы выживать в снегах. У них много обычаев.
Больше Сотар по этому поводу ничего говорить не пожелал. И своим тоном дал понять, что не желает продолжать тему.
— У нас есть и другой разговор, — напомнил он. — Королевская армия идет Центральным Трактом. Идет сюда.
Эти слова сразу погасили улыбки на лицах старшин. Около трех десятков человек, собравшиеся за одним столом, ждали, что скажет им лорд-ренегат. Лорд-отступник. Лорд-предатель. Они грабили поместья местных дворян. Жгли дома и забирали имущество. Таким был первый приказ Сокола, когда он пришел в себя, после нескольких дней забытья.
Вернувшись с Лебединой Пустоши, чудом отбитый у Ринвальда Дрейна он изменился. Мрачноватая сила, время от времени проглядывавшая раньше, теперь, казалось полностью вытеснила прежнего невозмутимого Сотара. Один за другим, отправлялись в Вольные Города Велона с предложением присоединиться к войску Мальдгарда гонцы на быстроногих конях. А Барлейт был занят тем, что сдержал свое обещание. Шесть тысяч солдат и дворян Южной Армии умерли в течение дня, превратив тихую равнину в братскую могилу. Еще восемьсот человек перешли на сторону Вольных. Дворян или командиров, за чьи жизни их родственники обещали большие деньги, среди них не было. Собственно, на предложения о выкупе Барлейт никак не реагировал.
— Мы ждали этого. Готовились, — медленно растирая чешущийся на ноге шрам, говорил Сотар. — Увеличивали свои ряды.
Это было правдой. Трехтысячный отряд Вольных уже успел разрастись до пяти с половиной тысяч. Пополнения из Велонской равнины прибывали в лагерь почти каждый день. Пока, что это были только самые отчаянные или истосковавшиеся по доброй рубке «свободные люди» (как они себя называли). Еще одну крупную — полуторатысячную группу, ждали к концу недели.
— Теперь пришло время драться.
— Уже известно, скольких послал король? — первым делом спросил старшина Дикрад. Тот самый, который изначально выступал против похода и крайне неохотно подчинился мнению большинства. Он умело скрывал свои эмоции, но Барлейт знал, что гордый Вольный никогда не простит унижения, которое устроил ему Сотар на том памятном сборище. Он, пуще других следил за каждым словом вождя. И можно было не сомневаться, хорошо запоминал любой просчет.
— Башивир сообщает о трех сотнях рыцарей королевской армии. Больше половины дворянского офицерского корпуса.
— Ха! Король что совсем глупец? — недоверчиво спросил один из молодых Вольных, примкнувших к войску совсем недавно. — Что нам те три сотни?
Некоторые поддержали его. Но большая часть командиров хранили настороженное молчание. Причину, которого выразил в своем следующем вопросе Дикрад:
— И какая же у них свита? Сколько у них Верных и сколько «младших» рекрутов?
Да. Шила в мешке не утаишь. Но Барлейт и не собирался. Он был непоколебим:
— Около трехсот сотен.
Отчаяние. Вот что можно было увидеть на лицах старшин в тот миг. Будто в шатре повеял незримый зимний ветер.
— Тридцать тысяч? — раздельно и очень четко переспросил Дикрад. На него эта цифра произвела сильное впечатление. — Тридцать тысяч солдат и мелких дворян, вооруженных и снаряженных. И три сотни хорошо обученных рыцарей в полном доспехе? Против нас?
Сам вопрос прозвучал как приговор.
— Это же смерть, — прошептал тот самый Вольный, что радовался малому числу врага. Решимость их таяла. Еще немного и они бы все встали и ушли прочь, торопясь спасти себя от грозной поступи, что казалось, раздастся поблизости с секунды на секунду.
— Мы будем драться, — недрогнувшим голосом заявил Барлейт.
— Да зачем? — закричал Дикрад, подпрыгивая на своем месте. — Погибнуть ради твоей прихоти? Из-за твоей свары с Дрейнами? Против нас идет королевская армия Бестигвальда! Непобедимое войско! Воевать с ними можно было бы, имея поддержку всех Вольных городов, но никак не пяти тысяч человек!
— В самом деле, Сокол, — согласился, хотя и менее эмоционально Волчий Брат, — ты думаешь, что пять тысяч одолеют три десятка? Даже с помощью «драконов» это вряд ли удастся. На что расчет?
Сокол Велона поднял вверх руку, призывая к молчанию.
— Я обещал битву, — с нажимом заговорил лорд, когда шум поутих. — Такую, о которой будут помнить в веках. И я сдержу свое слово. Многие из тех, кто смотрит на нас, колеблясь, и не спеша присоединяться, после нее отринут сомнения. Вы спрашиваете, что я задумал? Есть ли у меня замысел или же я повредился в уме, отправляя на верную смерть тех, кто доверился мне. Армия Бестигвальда может победить кого угодно. Кроме своих командиров. И поэтому, — он медленно положил ладонь на столешницу, — они уже побеждены.
В тех словах чудилась какая-то загадка. Непостижимая тайна. «Человек не может быть так уверен на пустом месте. Особенно такой хитроумный человек», — невольно думалось, глядя на его спокойствие.
— Стеммос, — обратился он к смуглому старшине. — Я знаю, что вы с Кривоносом затеяли разыскать среди Вольных всех, кто имеет хотя бы зачатки способностей рудного мага. Сколько их сейчас в наших рядах?
— Семьдесят два человека. — Помедлив, с достоинством ответил Волчий Брат.
— Семьдесят два мага. Отлично. Сегодня вечером, я хочу встретиться с ними, — теперь Барлейт посмотрел на Тиба. — Отбери два десятка самых ловких и отважных воинов. Добровольцев, само собой. Скажи все как есть, что дело смертельно опасное и что их помощь жизненно необходима для победы над врагом. Думаю, от желающих не будет отбоя.
— Сделаем.
Дикрад недовольно следил как Барлейт, вернув в голос командирские нотки, раздает распоряжения. Не очень понятные, но убеждающие всех, что он знает, что делает.
— Может, все-таки объяснишь, нам глупеньким, в чем заключается твой замысел? — не выдержал старшина, наконец.
— Ничего нового. Никаких великих хитростей. Будем сражаться. Как умеют только вольные люди Велона и никто больше. Это единственное решение. В случае поражения, нас разобьют и казнят самой страшной казнью, которую способны придумать королевские советники. А у них очень богатое воображение. Бежать, тоже не имеет особого смысла. Совершенно ясно, что королевская армия не остановится пока не дойдет до самого Мальдгарда и не выжжет там все подчистую. Я уже говорил, что они собирались сделать это с самого начала. Поэтому в случае бегства или неудачи, мы все умрем. Но если мы победим…
Пауза была многообещающей. Сотар видел, что отнюдь не все из них склонились на его сторону. Он слышал негромкие переговоры, которые вел Дикрад на другом конце стола. Знал, что одних увещеваний слишком мало, чтобы заставить их всех действовать так, как положено.