— И что же, кто из вас, смельчаков готов отправиться к Золбергу и донести до него нашу волю?
Крики стали на порядок выше. Близилась кульминация, в которой Вольные бы стали выяснять, кто поедет и в каком количестве, хвататься за воротники и горлопанить, являя чудеса народного волеизъявления. Трусов не было. Каждый хотел получить свою часть добычи и размяться от длительного безделья.
«Пора», — решил про себя Барлейт, и, воспользовавшись секундной паузой, прокричал:
— Дозвольте сказать слово, Вольное братство! — и стал подниматься на помост.
— Сокол… Сокол… Сокол Велона, — зашушукались Вольные глядя на строгую фигуру в красном одеянии. Сотар отметил, как нахмурились старшины, вдруг осознав, что их использовали для разогрева публики. Но прогнать его не смели, так как Вольные знали и уважали Барлейта. Командиры маленьких отрядов, составлявших самое общество Мальдгарда и простые, без затей вояки. Они ждали его слова. И он был намерен использовать это ожидание с наибольшей пользой.
— Здравствуйте, уважаемое сообщество!
— Здорова! — выкрикнули с задних рядов, и откуда-то из центра, но основная масса смотрела на лорда молча. Выжидающе. Сотар глядел на них, ощущая на себе тысячи взглядов. Внимание, способное парализовать горло неумелого оратора.
— Я прибыл к вам издалека. Сам. Как брат к братьям. К землякам. Прибыл за редким нынче даром, который нельзя купить на рынках Бестигвальда; который можно лишь заслужить, как вы заслужили свободу. Я прибыл просить вашей справедливости, — он мог бы начать со слов об опасности, грозящей Мальдгарду, но знал, что Вольные не боятся смерти и им нужен не страх, но вдохновение. — Что может один человек? Там, откуда я прибыл, верят, что он ни на что не способен. Там, быть может. Но не здесь. Я скажу вам, что может один человек! Он может изменить ход истории. Он может изменить мир. Он может выиграть любую войну. Когда континенты меняли свои очертания, а государства были малы словно дети, кто вершил судьбы человечества и творил подвиги? Каждый раз это был один человек. Кто может переломить ситуацию в нашу пользу и исправить ту историческую ошибку, которая продолжается уже третье десятилетие. Как всегда это может сделать один человек. И этот человек… каждый из Вас. Каждый из Вас это армия, способная взять любой замок, выиграть любое сражение, разбить любого врага! Каждый из Вас… а вместе мы несокрушимая сила, равной которой на свете еще не было!! Так почему бы нам не заявить о себе?!!
Старшины ошеломленно смотрели на разворачивающееся перед ними действо. Сотар — всегда спокойный, уравновешенный и дальновидный, сейчас был похож на одержимого шамана. Он энергично взмахивал руками и выкрикивал бьющие, словно мечом речи. И его поддерживали! Возможно, не существовало в мире другого племени, способного заразиться в одной речи такой яростной решимостью, кроме Вольных. В любом цивилизованном городе запала оратора хватило бы лишь на пересуды и сплетни, на которые способны ослабленные бытом изнеженные беонты. Но среди Вольных его слова действовали как поднесенный к промасленной пакле огонь. Слушая Сотара, Вольные одобрительно кивали головами и поддерживали его согласным ворчаньем.
— Мы можем отомстить за Старого Вирта, как делалось это всегда и забыть, утолив жажду единиц из вас! Сколько поедут туда? Сотня? Две? Это ли возмездие за Вирта и всех кто жил и умирал в нашей земле? Это ли дело для воинов? Мы можем и дальше жить в мелких набегах, считая крохи, а можем сделать большее. Встать вровень с нашими великими предками, наводившими ужас на весь мир! Войти в легенду, со славой и королевской добычей! — Его просто трясло. Барлейт начал ощущать это давно забытое чувство. Прилив сил, который дают витающие в воздухе эмоции. Чистую силу. — Здесь есть воины?
— Да!!!!!
— Вы хотите, пощекотать пятки Бестигвальдской сволочи?!!
— Да!!!!
Старшина в малиновом поясе попытался было перебить Сотара, почувствовав, как далеко может зайти моментально накалившаяся ситуация. Он попытался обернуть все в шутку:
— Хорошо сказано, Сокол, — запанибрата приблизился он к Сотару, напуская на себя вид эдакого солидного папаши, которому принадлежит конечное право решать. — Мы подумаем, над твоей байкой, право слово, подумаем…
— Я обещаю вам много крови и много добычи! — перекрывая голос старшины, буквально взревел Сотар. Выхваченная из ножен сабля заставила Вольного испуганно отшатнуться. В толпе тут же захохотали. И смех этот убил последнюю надежду заставить Барлейта замолчать. — Обещаю битвы и победы!
— Ну, хватит! — обеспокоенно попытался перебить Сотара другой старшина, но из возбужденной толпы тут же раздались возмущенные крики:
— Заткнись!
— Дай ему сказать!!!
— Молчи!!!
То кричали жадные до битв предводители. Сотар же продолжал:
— У вас нет лордов, но я и не требую присяги! Прошу лишь одного, готовности идти и воевать! Вы готовы побеждать и подтверждать, что вам не писаны правила! Что вы Вольные, а не вчерашние селяне и холопы! Вы хотите благородной крови?!!!
— Ты хочешь идти на Бестигвальд? Хочешь использовать людей в сведении личных счетов?! У короля стотысячное войско! — взревел оскорбленный криками старшина. Сотар высокомерно поглядел на оппонента:
— Вольные побеждали и большие войска. У вас короткая память, но я помню, какими были походы Вольных в старые времена. Не отрядов, идущих в набеги — а армии, побеждающей своим несравненным умением! Бестигвальд слаб как никогда — его дворянство слабо и изнежено. Мы встряхнем его! При вас, здесь и сейчас я отказываюсь от титула лорда Бестигвальда, и желаю присоединиться к Вольным, как брат и товарищ! Если вы пойдете за мной, возможно не все из вас доживут до зимы, но клянусь, это будут веселые месяцы! И те, кто дойдет, еще будут пировать вином из погребов Южной Короны! Что может быть слаще войны и побед?!!! Я сам приведу вас к победе!!!
Упоминание о Дрейнах завело толпу еще сильнее, хотя глядя на потрясающих саблями и мечами Вольных, казалось, что больше уже некуда. Голодные до борьбы и богатств, которые сулила война, они имели все, что было нужно. Кроме вожака. Стоящий у кромки людского моря Барлейт с удовольствием услышал, как рев голосов складывается в скандирование:
— Со-кол! Со-кол! Со-кол!!!
Он увидел, как серьезно смотрел на него из первого ряда Грив. В глазах Кривоноса отражались ночные огни, из-за блеска которых он казался существом из другого мира, накинувшим человеческий вид, словно одежду. Губы мага беззвучно шевелились, но Барлейт понял вопрос.
«Да. Черт возьми, да! Я был неправ. Спутал камень, с серой тенью, колышущейся на изменчивых волнах жизни. Я ошибся, и понял это, лишь потеряв. Я всего лишь человек. Но и они тоже люди. И теперь настает их время терять…»
ГЛАВА 5
— Нападай, нападай, нападай! — азартно орали, лупя кулаками по скамейкам молодые офицеры, жадно пожирая глазами усыпанную желтым песком площадку, на которой двое одетых в мешковатую тренировочную форму парней состязались в фехтовании. Бой шел в полную силу, поэтому гонористые дворяне предпочли оставить сабли в покое и орудовали деревянными клинками, охотно обрушивая их, друг на друга. Эмоциональные возгласы обряженных в кружева барышень с успехом заменяла эмоциональная брань мужчин.
— Давай, Шаб, я на тебя золотой поставил! — громче всех визжал молодой человек с округлым лицом, похожими на бантик губами и совершенно не подходящими ему нашивками капитана королевской армии. Инвестиция не была напрасной, ибо Шаб — более воинственный и агрессивный, чем его соперник, очевидно и без посторонних подсказок был намерен одержать победу. Нанося почти беспрерывные серии ударов, он с ревом теснил противника, пока не сбил его с ног и не приставил к горлу поверженного кончик деревянного меча. Противник со стоном и усталым смехом поднял вверх два пальца, признавая поражение.
— Да! Да! — закричал капитан, триумфально вскидывая пухлые волосатые кулаки. — Так его! Эй, Хитнер, живо гони мои деньги!
Получив выигрыш, капитан довольно растянулся на лавке, обводя прочих снисходительным взглядом. Пока рядовой состав усиленно тренировался во внешнем дворе, муштрой заслуживая право носить коронованного льва на панцирях, офицеры тоже не теряли времени, совмещая приятное с полезным. Тренировку с азартными спорами.
— Следующая пара! — скомандовал капитан. — Колин и Виз!
Услыхав свое имя, Визерий весело подмигнул компаньону и, распустив гайтаны, сбросил удушливый ментик на скамью, оставшись в свободной светлой рубашке с подкатанными до локтей рукавами. Блеснул, играя на солнце простенький браслет с вправленными в него камешками медово-медного янтаря.
— Ну что, будущий капитан Сотар, — хмыкнул лейтенант Колин, крепкий шатен с невыразительным, словно специально созданным для войн лицом. — Совсем скоро засядешь за картами, и тренировки перестанут быть для тебя постоянной обязанностью — будешь хлестать вино, да следить за соблюдением требований отцов-командиров. Ну да я тебя по старой памяти уважу в дорожку.
— Приятно, что ты решил послужить ковриком на этой дорожке, — в тон ему, проверяя баланс деревянного клинка, откликнулся Визерий. — Обещаю стелить не слишком жестко.
Последние дни слух о скором повышении сына лорда стал главной темой для обсуждения и подшучиваний между его сотоварищами по рангу. Тем не менее, с Колином у Визерия были скорее дружеские пикировки, в отличие от многих других, в чьих взорах Виз не раз замечал ненависть. «Куда смотрит король? Чтобы нами, чистокровными беонтами, командовал какой-то крысиный поскребыш? Грязный велон?» В глаза, однако, такого говорить не рисковали, закономерно побаиваясь кулаков и сабли «грязного велона» заслуженно слывшего в числе лучших воинов королевского полка.
Впрочем, на велона Визерий был похож разве, что черным цветом спадающих на плечи волос. У него было утонченное, немного бледное лицо, краснеющее лишь в припадках гнева, и лукаво блестящие зеленые глаза. Забываясь, он часто насмешливо щурился и кривил губы чуть-чуть в одном лишь намеке на улыбку. В его осанке, манере держаться и неожиданной привычке к иронии чувствовался отпечаток цивилизации, превращающий «дикое» в «элегантное», а «грязное» в «необычное». Иными словами женщинам он нравился.
Они одновременно ступили на песок и шутливо отсалютовали друг другу. Но стоило прозвучать команде, как атмосфера дружественности едва-едва успела вспорхнуть к небу, словно переполошенный криками толстый голубь, гулявший по деревянной балке над головами противников. Серое перо, кружась, опускалось вниз и в какой-то миг, попав под мощный поток загребающих воздух клинков, отлетело в сторону. Этот бой был легким. Несмотря на решимость Колина, и его напористую, сходную с Шабовой манеру атаковать, ничем новым удивить Визерия он не мог. Разумеется, никто не назвал бы поединок, игрой в поддавки — Колин умел заставить любого попотеть, не давая и мига передышки в бою. Но в один прекрасный момент Виз, подметив ошибку соперника, ушел от выпада и, рубанув изо всех сил, просто выбил оружие из рук лейтенанта. Клинок отлетел прочь, взметнув ярко-белое облачко песка, а сам Колин недоверчиво уставился на опустевшие руки.
— Туше, — усмехнулся, утирая с разгоряченного лба пот Визерий. — И знаешь, пожалуй, когда я стану капитаном, я предпочту остаться здесь и напоминать тебе кто здесь главный.
Соперник пренебрежительно фыркнул, но тут же заулыбался сам и поспешил пожать руку Сотара. Визерий пробежался взглядом по лицам зрителей, отмечая привычные для себя эмоции. Ледяная вежливость, иногда высокомерие и совсем редко дружелюбие не зацикленных на родовой чести дворян, но собратьев по оружию.
— Ну как, это все на сегодня? — полушутя спросил он, поигрывая клинком. — Никто больше не желает растрясти жирок?
Шептавшийся с капитаном, белобрысый Ларс Мисгерд один из многочисленного потомства главы королевской разведки неожиданно отозвался:
— А, что велон, раз здешние мужики позабывали яйца дома, я сам преподам тебе урок.
На него тут же недовольно заворчали:
— Полегче с выражениями, мужики в поле пашут!
Но дерзко впившийся глазами в лицо Виза Ларс на это не обратил никакого внимания.
— Только ради чего ж мне вставать, если я не получу ничего кроме удовольствия видеть как наша чернобровка жрет песок? — осклабился он, подозрительно смелый сегодня. — Предлагаю биться на деньги. Исключительно, чтобы прибавить интересу — мы ж, все-таки не рабы в яме!
Предложение встретило у офицеров живое одобрение. Виз же терялся в догадках. С Ларсом у него были, пожалуй, одни из самых худших отношений в полке — этот пуще всех держался своей родословной и кичился дружбой семьи с самими ван Дрейнами, а потому не упускал возможности тактично уколоть Визерия. Но бойцом он был весьма посредственным, и, пользуясь дружбой с капитаном, старался никогда не попадать в пару с Визерием, предпочитая жалить словом. Так что же изменилось сегодня? Отчего он прямо таки лучится предвкушением какой-то выдающейся гадости?
— Ого! Да малыш Ларс рассчитывает исполнить сегодня две свои главные эротические фантазии! — засмеялся молодой Сотар. — Отходить меня палкой, да еще и заработать на этом? И под какой же интерес станем биться?
— Двадцать орлов! — выпалил, снимая с худых плеч верхнюю одежду Ларс. Среднее месячное содержание офицера со свитой составляло сорок. — Хотя я бы предпочел на пояс!
«А он и впрямь осмелел. В чем же дело? Я ведь видел, как он дерется, на что расчет?» — Визерий никогда не недооценивал противника. И твердо знал, что нет такой подлости, на которую не пойдет помешанный на благородстве беонт, чтобы досадить «выскочке». Даром, что ситуация внешне выглядела пристойной и вполне молодцеватой.
— Будь, по-твоему. Давай на пояс, — Сотар указал кончиком сабли на свой, оставленный на скамье серебряный пояс, с соколиной пряжкой. Формально эта вещица стоит орлов тридцать. Но для дворян пояса всегда были знаком чести.
На них уже вовсю делали ставки. В основном в пользу Визерия. Но Сотар видел тщательно скрываемую усмешку на лице капитана. Что-то он знает. Бой вряд ли будет честным. Так в чем же подвох?
Ларс, с хрустом размяв руки, достал со стойки один из клинков и ступил на горячий песок тренировочной площадки. Заправил под рубашку висящий на тонкой нитке блестящий кулон с вправленным в него камнем и медленно встал в стойку. Лицо его стало похоже на раскрытый звериный оскал. Визерий неспешно встал в двух шагах от противника. Внимательно изучив противника он не нашел в том никаких внешних изменений.
— Начали! — выкрикнул командир. Бойцы помедлили мгновение и сошлись. Первый выпад Ларса Визерий парировал, с присущей таланту небрежностью, поражаясь глупости и самонадеянности белобрысого. И, решив проучить его, атаковал сам, найдя брешь в обороне соперника. Мечи вдруг сплелись в замысловатую конструкцию, бойцы приклеились друг к другу, словно страстная парочка — все происходило почти моментально, — Визерий разорвал дистанцию, но клинок Ларса снова поймал его оружие, вовлекая то во вращение.
«Да как он…» — не понимая в чем дело, Виз снова сделал рывок и тут его бок обожгло. Сильнейший удар заставил Сотара пошатнуться и сразу же пропустить второй удар — по локтю левой руки. Мелькнувшее в смазанном вихре лицо Ларса было преисполнено величественного презрения. Третий удар Виз все же сумел парировать, скорее на чистом везении, чем на мастерстве, но выиграл тем самым несколько мгновений. Крутанувшийся с мечом в руке Ларс походил на танцора, исполняющего свой коронный танец.
«Как же он меня… ловит?! Кто учил его такой защите?» — Визерий не мог поверить своим глазам, потому что совершенно точно знал: никогда прежде Ларс не демонстрировал ничего подобного. Он снова и снова повторял свои нелепые ошибки, но теперь из каждого неверного замаха, из каждого промаха и просчета следовало нечто невообразимое.
Офицеры на лавках голосили, что было мочи. Они видели как Виз, пропускает удар за ударом, пытается собраться с силами… но впустую. Ларс явно вознамерился выполнить свое обещание… А Визерий даже не мог понять как ему это удается.