— Отвези меня домой, уже поздно. На днях «Он» заметил: «Мне кажется, что теперь ты слишком часто ездишь в автомобиле».
На следующее утро я повез в город Романа. Пока он занимался делами, я успел съездить в агентство за билетами. Судно должно отплыть сегодня в полночь. Я заказал две каюты до Гаваны. Вначале свободных кают не было, но потом оказалось, что в Майами сошли несколько пассажиров, поэтому в агентстве смогли удовлетворить мой заказ. Не спрашивайте, почему взял две отдельные каюты. Если бы у нас была обычная любовная интрижка, мы могли бы никуда не ездить, остаться там и делать у него под носом все что нам захочется. Несмотря на риск и опасность. Но мы хотели постоянства, хотели жить свободно и любить свободно.
Я не видел Еву днем. Не было возможности связаться, дать ей знать. Хозяин держал меня постоянно при себе. Непонятно было, делается это с целью или нет — лицо Романа выглядело невозмутимым. Очевидно, это было простое совпадение. Хотя я вспомнил, что Ева мне рассказывала о его замечании насчет частых поездок. Хозяин ограничивался тем, что бросал мне:
— Оставайтесь здесь.
И я оставался там, где он приказывал, боясь сделать неосторожный шаг или лишнее движение, даже когда Роман поворачивался спиной ко мне, чтобы, не дай бог, не разрушить все. А время шло, день близился к концу.
Отвез я хозяина на виллу в шесть. Мчались «с ветерком», как ему нравилось. Когда на большой скорости проезжали «наше место» — там, где останавливались много раз я и Ева, — произошло нечто интересное. Именно в тот момент, когда мы там проезжали, Джордан издал глухой сдавленный смешок. Естественно, Джордан всегда был с хозяином. Можно сказать, Роман и шагу не делал без него.
Так как мы всю дорогу молчали, этот смех получился не к месту и требовал объяснения.
— Почему ты смеешься? — спросил его Роман.
— Я подумал, — послышался голос Джордана, — что там, где мы сейчас проезжаем, идеальное место для влюбленных.
Роман не ответил. Но я почувствовал на шее легкое холодное дуновение. Мне удалось сдержать желание взглянуть в зеркальце заднего вида. У меня было ощущение, что если бы я туда посмотрел, то наткнулся бы на взгляд Джордана. Может быть, я и ошибался, точно сказать не могу. Если опять идет речь о простой случайности, то это насмешка судьбы! Ехидная насмешка! Я почти реально слышал у себя за спиной, как стучит хвостом гремучая змея, предупреждая меня о предстоящей опасности.
Когда приехали домой, уже стемнело. Я поставил машину в гараж и поспешил в свою комнату. Последующие два часа были самыми тяжелыми в моей жизни. Я нетерпеливо ходил по комнате, останавливаясь каждый раз, чтобы взглянуть в окно напротив. Но вместе с ее окном светилось рядышком другое. Это было «Его» окно. Я не мог подать сигнал, пока Роман находился в своей комнате. Он мог это заметить.
Мне пришла в голову мысль, что супруги ссорятся и могут пропустить время обеда. Ведь в семь они обычно сидят за столом. Потом подумал, что, может быть, «Он» пошел вниз и забыл выключить свет. Но в этом случае Ева зашла бы в его комнату и выключила свет.
Я очень волновался. Конечно, у нас было еще пять часов в запасе, но она ничего не знала! Я должен дать ей знать. Она могла решить, что отъезд только завтра, и поэтому сразу после обеда пойти спать. Ева говорила, что часто так поступает, стараясь как можно меньше видеть мужа.
И вот неожиданно, около семи двадцати, я увидел, что освещено только ее окно. Я побежал к выключателю, выключил свет, выдержал так минуту, потом принялся включать и выключать. И так — двенадцать раз.
Потом, вернулся к окну и подождал.
Свет в ее комнате погас, затем зажегся только один раз. Она увидела. Ева получила мое послание!
Я спустился на первый этаж и поужинал в компании с Джобом, как это делал каждый вечер. Там, в той части дома, где живут слуги, я был еще более отделен от нее, чем в своей комнате, потому что не мог видеть даже ее окно.
— Здесь как в могиле, — посетовал негр, кивая головой на дверь с автоматическим запором. — Не успеешь сесть за стол, а еда уже остыла.
Я не ответил. «Знал бы ты причину, по которой мне побыстрее хочется вырваться отсюда!» — подумал.
— Вы плохо поели, — заметил Джоб, забирая тарелки. И добавил, складывая их в раковину: — И Ева тоже плохо ела сегодня вечером, почти не дотронулась до еды.
Я посмотрел прямо ему в глаза, чтобы проверить, не являются ли слова намеком. Но Джоб казался невинным. Я успокоил себя: если бы что-то было, он бы иначе ответил на мой взгляд. В таких случаях обычно смотрят, попала ли стрела в цель. Должно быть, здесь тоже было простое совпадение, как смех Джордана, когда мы проезжали мимо «того места с пальмами».
Я отодвинул стул, встал и вернулся в свою комнату. Было без четверти девять. Оставалось три часа. Чистых два часа, учитывая время, чтобы добраться до порта.
Я нервничал. Никогда раньше не был так напряжен. У меня взмокли ладони, но не потому, что испугался Романа или Джордана. Я боялся, что не удастся увезти Еву отсюда, боялся, что она вынуждена будет неожиданно остаться дома, боялся потерять ее. Это тревожное ожидание влюбленного.
Я кружил и кружил по комнате. Наверное, пробежал несколько километров!
Девять тридцать. Без четверти десять. Десять. Осталось два часа. Час чистого времени.
Вдруг зазвонил телефон. Я почувствовал, как холодок пробежал по моей спине. Раздался голос Джоба:
— Пожалуйста, приготовьте машину, Скотти. Сейчас.
Наконец-то. Должно быть, она придумала что-то… Я бросил сигарету, сбежал вниз, сел в машину. Давая задний ход при выезде из гаража, чуть не зацепил не полностью открытые ворота. На большой скорости подъехал к входу и шумно затормозил.
В этот момент дверь открылась и вышла Ева, одетая в длинное вечернее платье из белого атласа. На ней были все бриллианты. Роман часто ей дарил украшения.
Я смутился, почувствовал, как холодеет кровь. Ей не следовало так одеваться для побега. В этом наряде девушку за километр видно!
Лицо ее было бесстрастным, будто она меня вообще не знала. Я придерживал дверцу автомобиля. Проходя мимо, она прошептала:
— Осторожно. За мной идут.
Сначала вышел Роман, надутый, пахнущий лосьоном. На шее — белый шелковый шарф.
Секунда ожидания, потом хозяин буркнул:
— В чем дело, Джордан?
Я заметил одну особенность: Роман называет своего телохранителя полным именем, когда хочет сказать, что раздражен по какой-то причине, которая, может быть, даже к Джордану не относится.
— Должно быть, он забыл свой пистолет, — иронически проговорила Ева.
Наконец появился телохранитель — гремучая змея в боевой позиции на хвосте — высокая, стройная и зловещая.
Они заняли места по бокам от нее. Я закрыл дверцу и сел за руль.
Роман приказал:
— В «Трок», Скотти.
Это был один из его излюбленных ресторанов. Я не смотрел на них в зеркальце, чтобы не выдать себя чем-нибудь. Глядел только на дорогу, которая катила мне навстречу. На небе перемигивались звезды.
Мы проехали три четверти пути, но никто из пассажиров не произнес ни слова.
Наконец Роман заметил:
— Ты молчаливая сегодня.
— У меня нет желания говорить, — ответила Ева.
— Не понимаешь, Эд? — вмешался Джордан. — Может, сегодня вечером миссис не собиралась выходить.
Ева ничего не сказала.
— Ты не собиралась выходить? — спросил Роман.
— Ты меня уже об этом спрашивал дома, — возразила жена. — Но я же здесь. Я еду. Чего же ты хочешь?
Остаток пути она молчала. Я вел машину спокойно.
Мы подъехали к «Троку», сверкающему изнутри голубоватым светом. Портье, негр с Багамских островов по имени Уолтер, который в этом голубоватом свете казался еще черней, чем был на самом деле, хорошо знал Романа. Увидев его, он склонился в глубоком поклоне.
У Евы не было возможности перемолвиться со мной. Она вынуждена была пойти вперед, двое мужчин ее сопровождали. Я наблюдал за ней, когда девушка входила в ресторан. В этом свете ее белое платье отражалось голубым, красивые плечи казались мраморными с едва заметными голубыми прожилками вен.
Все вокруг было голубым — и мое опечаленное сердце тоже.
Я поставил машину немного в отдалении, за углом. Не знал, что делать. Стена ресторана с той стороны, где я остановился, была без окон. Люди продолжали собираться.
Увидел, как вышел официант и что-то сказал Уолтеру. У меня тут же родилась надежда, что она послала мне записку, поэтому я приблизился к входу, ожидая оклика. Но официант на мгновение задержал на мне взгляд, потом повернулся и вошел внутрь. Очевидно, он вышел, чтобы сделать глоток воздуха.
Я вернулся на свой пост. Знал уже, что с улицы невозможно увидеть зал ресторана, поэтому не делал попыток приблизиться к входу.
Наступило одиннадцать часов. Потом одиннадцать двадцать. Одиннадцать тридцать. Я стоял рядом с машиной и водил рукой по гладкой поверхности, как бы снимая с нее нервное напряжение.
Вдруг увидел, как что-то блеснуло там, где прежде было лишь слабое отражение голубого света. Ева бежала ко мне в своем белом платье, без шарфа и сумочки.
Я сделал несколько шагов навстречу, обнял ее.
— Быстро! — задыхаясь, проговорила она. — Ничего не говори! Поехали!
Она прыгнула на переднее сидение, я уже был за рулем.
Спешно отъехали.
— Сколько у нас времени?
— Двадцать минут.
— Я не могла уйти раньше. Черт возьми! Они выбрали столик как раз напротив коридора. Им был виден и коридор, и выход на улицу. Я не могла выйти незамеченной.
— Тогда как тебе удалось…
— Немного спустя пришел их друг и сел за наш столик. Они вынуждены были изменить положение, чтобы дать ему место. И потому вход оказался уже вне поля их зрения. — Она пошарила за декольте. — Держи!
Это был замшевый кошелек с деньгами. Ева протянула его мне. Я продолжал держать руки на руле.
— Чьи это деньги? — спросил.
— Мои.
— А до этого чьи были?
Секунду она размышляла.
— Ты прав, — сказала и, высунув наружу руку, перевернула кошелек. Посыпались банкноты. Они уносились прочь с большой скоростью. Кто-то завтра найдет на улице доллары.
— Мы когда-нибудь приедем?
— Еще немного, и будем на месте. Теперь уже успеем. Судно не отойдет до полуночи. У нас есть еще… — Я почувствовал, что Ева прижалась ко мне. — Почему ты так боишься?
— Потому что они знают, Скотти! Они раскрыли наш заговор раньше времени. Не знаю, удастся ли нам прибыть на судно раньше их!
Я спросил, что она хочет этим сказать.
— Кто-то видел тебя. Тот, кто знает его, видел тебя, когда ты покупал билеты. Или узнал машину Эда. Несчастливое стечение обстоятельств, понимаешь? И надо же, чтобы оно случилось именно с нами! Это все тот друг, присевший за наш столик. Он думал, что билеты заказываются для меня и Романа. Я слышала, как он расспрашивал Эда. К счастью, Эд не придал этому значения, так как я находилась с ними за столиком. Он подумал, наверное, что это какое-то недоразумение. Но с того момента, как я встала из-за стола, с того момента, когда они заметили мое отсутствие… То, что видел тот друг, подтверждается. Они знают: Гавана, корабль. Судно заходит сюда каждые десять дней, исчезли мы вдвоем. Они поймут, кому были предназначены билеты. Определят, где мы находимся, раньше чем отойдет корабль.
— Но машина у меня.
— Машина есть и у того друга, который все рассказал. Может быть, они уже позади нас. Преследуют.
Я увеличил скорость.
— Будем начеку. Еще десять минут — и мы на месте.
— Впрочем, умирают только один раз.
— Мы не умрем, — пообещал я. Но как оказалось в дальнейшем, свое обещание не сдержал.
— Что-то виднеется там сзади. Кажется, за нами следуют две фары. Но они далеко.
— Не смотри назад, — попытался успокоить Еву. — Ни к чему это.
Мы прибыли в порт за шесть минут до полуночи. Сделали резкий поворот и остановились прямо перед молом. Я дал ей билеты и сказал:
— Возьми и жди меня у трапа. Отведу машину, чтобы она не оставалась на виду.
Ева хотела, чтобы пошел с ней, но я жестом вынудил ее повиноваться.
Мне нельзя было оставлять там автомобиль. Если фары, которые девушка видела в отдалении, означали преследование, то машина становилась уликой.
Я отвел автомобиль подальше в тень и бегом вернулся к трапу. Прибывали другие машины, группировались в длинный хвост перед пристанью. Теперь уже невозможно было определить, какие фары мы видели позади себя. Основная часть людей, выходящих из машин, были одеты элегантно. И это естественно, так как речь шла о круизе. Сирена судна с воем испустила пар, перекрывая в течение минуты любые другие звуки.
Я нашел Еву у основания трапа. Было очень много других дам в вечерних платьях, и это меня радовало: так она не сильно бросалась в глаза. Мы показали билеты и быстро поднялись на борт. Нас встретил стюард и проводил в каюты, которые находились напротив друг друга. Он вошел, чтобы закрыть иллюминатор, но я протянул ему чаевые и попросил:
— Оставьте все как есть.
Человек тут же ушел.
— Закрой дверь, — прошептала Ева. Я закрыл дверь на ключ, но несмотря на это, девушка с силой оперлась на нее руками.
— Я взял другую каюту, для себя, — напомнил я.
— Нет, не оставляй меня. К черту приличия. В эту ночь ты останешься со мной.
Судно начало двигаться.
— Ну вот, корабль отплывает. Мы сбежали! — вырвалось у меня.
— Не думаю, что нам это удалось, — ответила она. — Ты веришь?
— А ты не чувствуешь? С каждой минутой корабль увеличивает скорость. Дело сделано.
Мы сидели рядышком на низком диване под иллюминатором, и свежий бриз дул в лицо. Я обнял Еву за талию, она положила голову мне на плечо. Так мы прободрствовали всю ночь. Вся история моей любви сконденсировалась в этой единственной ночи. Но я думаю, что этих часов нам было достаточно. У нас имелось время сказать друг другу все. И может быть, даже лучше, что над нами висела смертельная угроза. Деньги и материальные жизненные трудности в последующие недели и месяцы сорвали бы покров романтики нашего приключения. Мы наслаждались пылающей любовью, мы все начинали сначала, все впереди было наше. Что можно еще желать?
Мы оставались сидеть так всю ночь: ее голова отдыхала на моем плече, второе плечо опиралось на стенку. Над нашими головами колыхалась занавеска иллюминатора, как корабельный вымпел, а за бортом сладко пела морская вода. Мы плыли на пароходе навстречу прекрасным приключениям. Плыли к горизонту, где небо соединяется с водой, к этой несуществующей линии, к нашей страстно желанной мечте.
Через круг иллюминатора начал проникать слабый свет. Наступал новый день.
И вдруг кто-то постучал в дверь — мы едва услышали. Было около шести. Слишком рано для прибытия в Гавану. Однако кто-то стучал: тихо, вкрадчиво.
Мы вскочили, все еще находясь в объятиях друг друга.
— Они на борту! Они сели вчера вечером! — растерянно прошептала Ева.
— Нет, нет, успокойся. Они бы не ждали столько, если бы находились здесь со вчерашнего вечера.
Мы не двигались, надеясь на ошибку. Но услышали, как постучали еще раз.
— Кто там? — спросил я грубым тоном.
Мужской голос ответил:
— Телеграмма, мистер.
Старый как мир трюк!
— Не открывай! — тихо проговорила Ева.
— Подсуньте под дверь, — попросил я.
Из-под двери медленно просунулся желтый листок бумаги. Это действительно была телеграмма.
Я подождал, и когда конверт появился полностью, поднял его. Мы вскрыли телеграмму и вместе прочитали. Она была с пометкой «срочно». Адресована Еве. Телеграмма была краткой и горькой. Содержание состояло из единственного слова: «Судьба». И подпись: «Эд».
6
За время моего рассказа пламя свечи опустилось до горлышка бутылки. Оно горело еще потому, что кормилось нагаром со свечки, который коркой покрывал горлышко. Зеленое стекло давало отблески зелено-голубого цвета, и от этого комната казалась похожей на подводный грот.
Мы почти не изменили позиций. Я все еще сидел на краю кровати, где умер ее влюбленный, а кубинка сидела на буфете. Вот и все различие.