Мой взгляд, бесцельно бродивший по раскалённому асфальту, невысоким домам и редким деревцам, наконец сфокусировался на стилизованной деревянной вывеске магазинчика «Магия камней».
Стеклянные двери услужливо раздвинулись передо мной. В полумраке лавки казалась особенно яркой подсветка витрин — и блеск тысяч драгоценных граней, разбивавших свет на мириады завораживающих пёстрых искр.
Я задумчиво прошлась мимо витрин с алмазами, рубинами, изумрудам и сапфирами.
Каждый из этих камушков можно было зачаровать в оружие потрясающей силы. Драгоценные камни обладают огромным запасом магической энергии, а огранка опытного ювелира способна придать драгоценностям не только сногсшибательную красоту, но и не менее сногсшибательную мощь. Правда, работать с такими сокровищами должен о-очень опытный маг… но если всё сделать правильно, — заклятием, высвобожденным из одного небольшого камня, можно спалить целый квартал.
Да только вся эта красота не для юных недоучек вроде меня.
Я посмотрела на ценники, на каждом из которых виднелось минимум четырёхзначное число. Тоскливо вздохнув, двинулась к витринам с игральными костями.
— Добрый день! Есть кто-нибудь?
Миг спустя откуда-то из подсобки запоздало вынырнул продавец. На вид — не старше двадцати пяти. Высокий, широкоплечий: достоинства атлетической фигуры можно было оценить даже под футболкой с длинным рукавом.
Весьма облегающей, надо сказать.
Меня окинули долгим внимательным взглядом чуть прищуренных глаз, зеленоватых и светлых, как роса на свежей траве.
— Добрый день. — Молодой человек небрежно поправил тёмные кудри, собранные в низкий «хвост». — Подсказать что-нибудь?
Я вспомнила, что надо выдохнуть, и торопливо отвела взгляд. Да что со мной такое? Надеюсь, хоть рот не приоткрыла — Гвен, когда любовалась очередным «симпатяжкой», как она называла приглянувшихся ей мальчиков, именно так и поступала.
— Мне нужны игральные кости. Для зачарования. И… — я рискнула поднять глаза, — и… эм…
Молодой человек улыбался, склонив голову набок. Не продавец камней в маленьком провинциальном городке, а ожившая девичья мечта: широкие скулы, чувственные губы, подбородок с ямочкой. И глаза — мягкий завораживающий бархат под хитрым прищуром длинных ресниц, от одного взгляда которых сердце замирало сладко и… неправильно.
Это неправильно. Это ненормально. Это не похоже на меня.
Что-то тут не то.
Нисколько не заботясь, что обо мне подумают, я зажмурилась, ощутила, как вспыхивает на руке магическая печать, — и увидела внутренним взором ту странную радужную пелену, которая заволокла мои мысли.
Ага.
Поставить ментальный блок на чужеродную магию такого рода для меня труда не составило.
— А ты у нас, оказывается, необычный продавец. — Открыв глаза, я спокойно встретив его взгляд. — И как, многие клиенты уходили отсюда в полном убеждении, что действительно хотели потратить в этом магазине всё до последней пини?
Бровь продавца выгнулась в явном удивлении.
Затем улыбка его стала шире.
— Ну что ты, я же не зверь. Оставлял им немного на еду, — его голос горчил насмешливым уважением. — А ты у нас, оказывается, необычная магичка. Немногим удавалось осознать, что их очаровывают.
Нет, он и правда красив. Даже если смотреть на него трезвым взглядом.
Просто я не из тех, кто теряет голову от смазливого личика.
— Двусторонний эмпат, верно? — уточнила я.
— Дар от дедушки-тилвита. — Парень пожал плечами. — Обычно даже маги поддаются. — Он вздохнул. — Так какие тебе нужны кости?
От фейри их потомкам часто передавалась крохотная часть волшебных сил Дивного Народа. Магами в общепринятом смысле эти люди не являлись — чтобы иметь право зваться магом, у тебя должна быть магическая печать и способности к преобразованию энергии, которых в подобных случаях не наблюдалось. Но у них тоже был Дар, тот или иной; они не смогли бы сотворить ни одно заклятие — зато умели подчинять себе зверей, проходить сквозь стены, усыплять песней… или читать чужие эмоции. А двусторонние эмпаты — такие, как мой новый знакомый — умели не только читать эмоции, но и внушать любые другие. На своё усмотрение.
Дар столь же восхитительный, сколь и опасный.
— Два набора из костей грифона, два из поделочных камней, — приглядевшись к содержанию витрины, решила я. — И… вон те амулеты. Три штуки. Наличные принимаете?
Продавец понимающе усмехнулся:
— Принимаем, только без сдачи.
— Отлично. — Я невозмутимо скрестила руки на груди. — А, ещё два… нет, три кожаных кошеля. Будьте добры.
Кости, амулет и кошели были тщательно обёрнуты в упаковочную бумагу, потом уложены в небольшую картонную коробку, а затем перевязаны атласной ленточкой и отправлены в картонный пакет.
— Сто семьдесят два. Упаковка в подарок. — Аккуратно отставив пакет в сторону, молодой человек сложил руки на стекле витрины — и наклонился вперёд, ближе ко мне. — Надеюсь, ты не раскроешь мой маленький секрет? Я не хозяин этой лавочки, только продавец-консультант, а процент с продаж, сама понимаешь…
Тон был серьёзным, но призрак ухмылки в углу рта намекал, что парень прекрасно понимает: никому я ничего не раскрою. Маги, которые платят за камни наличными и покупают амулеты для создания долгосрочных иллюзий, не из тех, что раскрывают чужие секреты.
Что ж, в эту игру можно играть вдвоём.
— Согласна рассмотреть твоё предложение, — я мирно улыбнулась, — за скидку до ста пятидесяти. Вычтешь из своей зарплаты — полагаю, благодаря процентам с продаж она у тебя довольно большая.
Продавец наигранно всплеснул руками:
— Грабёж средь бела дня!
— А тёмной ночью было бы не так обидно? Могу вернуться, как стемнеет.
— Тёмной ночью я бы предпочёл с тобой встретиться в более… уютной обстановке.
Странно, но это не прозвучало похабно. Возможно, из-за его улыбки — мальчишеской, ни капельки не скабрезной, явно значившей «успокойся, шутка».
— Мечтай, мечтай, — хмыкнула я. — Так что?
Парень шутливо вскинул руки:
— Ладно, грабительница, сдаюсь. Я не в силах противостоять такой очаровательной наглости.
Я выложила на прилавок две монеты — одну золотую, одну серебряную.
— Держи. Всё равно без сдачи у меня только так.
Продавец внимательно посмотрел на монеты. Перевёл взгляд на кошелёк, зажатый в руке.
— Не стоит так набивать кошелёчек. Того и гляди порвётся, — бесстрастно заметил он. — Только обналичила все средства с карточки?
Проницательный парень.
Фоморы его побери.
— Прости, но не твоё дело. — Торопливо сунув кошель в карман, я схватила свой пакет. — Всего хорошего.
Мне казалось, я чувствую его взгляд, сверлящий мою спину, даже когда я уже вышла на улицу. Отойдя от лавки, резко обернулась, — но никто за мной не следил.
Ожидаемо.
С губ сорвался нервный смешок. Здравствуй, мания преследования… впрочем, с такой жизнью не мудрено.
Но в одном этот чудо-продавец прав: в следующий раз не стоит таскать с собой все деньги.
Удостоверившись, что улица позади меня действительно пуста, я решительно направилась обратно в отель.
Воздух парка всё так же звенел детским смехом и дразнил ароматом карамели. Я шла, помахивая пакетом в руке, и порой мне казалось, что я всё ещё обычная девочка-студентка, выбравшаяся в соседний город на экскурсию. Сейчас можно будет купить себе пакет каштанов и стаканчик апельсинового сока, а потом сделать селфи на фоне старинной карусели с деревянными лошадками; а после, чем фоморы не шутят, прокатиться на этой самой карусели, как будто мне снова десять…
Что-то я в последние дни слишком часто вспоминаю о детстве. Хороший способ спрятаться от жестокой действительности.
Только это как раз то, чего мне ни в коем случае делать нельзя.
Я повернула голову — и в последний момент избежала столкновения с молодой баньши, увлечённо болтавшей по графону.
— Эй, смотри, куда прёшь! — она сердито оглянулась на меня.
— Тебе то же могу сказать, — буркнула я, отворачиваясь, оставляя хамку за спиной: так бы, может, и извинилась, а теперь всё желание пропало.
Ну ладно, самой и правда не помешает смотреть, куда иду. А то сначала девочка-глейстиг, теперь эта красавица. Понятно, что все мысли о другом, и причины на то вполне уважительные, но…
— Подожди, я перезвоню, — вдруг донёсся сзади голос той же баньши: напряжённый, чуть хрипловатый. — Девушка! Девушка, стойте!
Я обернулась скорее машинально, чем осознанно.
Баньши торопливо подплыла ко мне, паря в паре сантиметров над гравийной дорожкой аллеи — у баньши всегда были сложные отношения с гравитацией. Огромные, в пол-лица, дымчато-синие глаза неотрывно сверлили пытливым взглядом моё лицо.
— Вы вчера чудом спаслись из-под колёс мобиля, так ведь?
Правдивость этого изречения из уст того, кого я видела впервые в жизни, заставила меня растеряться — и очень насторожиться.
— Откуда вы…
— Я понимаю, вы удивлены. Но это важно. Для вас. — Нервно оглянувшись, баньши заправила за острое ухо прядь бледно-васильковых волос. — Вы ведь знаете, что мы видим чужую смерть? У людей, которым только предстоит умереть — оставшийся им срок, у тех, кто уже мёртв — обстоятельства, при которых они погибли. Нам запрещено открывать людям правду о будущем, если на то нет воли богов. — Она говорила так тихо, что я с трудом различала её голос за весёлым парковым шумом. — Но здесь речь не о будущем.
— О чём вы?
Я не понимала, о чём речь, но мне это заранее не нравилось. Когда баньши заговаривает с тобой о смерти, это плохая примета.
— Видите ли, — мягко проговорила девушка, — вы должны быть уже мертвы.
— Ну, если бы меня не спасли из-под колёс…
— Вы не понимаете. Ваша смерть уже наступила. Я вижу её: машину, которая сбивает вас, и ваше тело на дороге. — Баньши вздохнула. — Ваше сердце бьётся, вы ходите, дышите и разговариваете, но… — и криво улыбнулась: словно сама боялась поверить словам, которые сейчас произнесёт, — но на самом деле вы мертвец. И для мироздания ваша смерть — свершившийся факт.
***
Когда я постучалась в дверь нашего номера, Эш явно был занят. Во всяком случае, открыл он далеко не сразу.
— Уже верну… — распахнув дверь достаточно широко, чтобы разглядеть, кто же за ней стоит, брат осёкся. — А это ещё кто?
При большей материальности его голосом можно было бы колоть лёд.
— Если б я знала, — буркнула я, жестом предлагая баньши пройти вперёд. — Но нам нужно кое-что обсудить в приватной обстановке. Как вас зовут-то хотя бы?
— Роксэйн. — Смерив Эша внимательным взглядом, баньши молча проплыла внутрь, заставив брата посторониться. — Можно Рок. И на «ты».
Я даже не знала, к лучшему ли то, что она промолчала насчёт оставшегося Эшу срока. Ведь увидела — я же знаю.
Но если ему осталось недолго, я сразу сойду с ума.
— Я журналистка. Вернее, учусь на неё. В этом году оканчиваю институт, намереваюсь податься в криминальную хронику. — Девушка опустилась на мою кровать, но покрывало, которым я с утра застелила постель, даже не подумало промяться. Казалось, баньши ничего не весит. — Я закурю, вы не против?
Я мотнула головой и села на кровать напротив. Эш, поколебавшись, последовал моему примеру, — пронзительным синим взглядом наблюдая, как незваная гостья достаёт из сумочки тонкую электронную сигарету.
Для баньши Роксэйн была красавицей. Да что там, многие девушки позавидовали бы чертам её лица: огромные глаза, брови вразлёт, пухлые, капризно изогнутые губы. Волосы, собранные в высокий пучок, открывают длинную шею, грудь и тонкая талия умело подчёркнуты корсажем… только вот цвет кожи портил впечатление. Светло-зелёный, с отливом в голубой — цвет аквамарина. И ещё тонкие, изящные пальцы — раза в полтора длиннее нормальных человеческих, неприятно напоминавшие о пауках.
Когда я, будучи маленькой, впервые увидела баньши, то расплакалась. Сейчас уже привыкла, но что-то пугающее в них всё равно было.
Впрочем, странно было бы, если б существа, столь тесно связанные со смертью, не пугали.
— Я представилась. — Затянувшись, баньши выдохнула тонкую дымную струйку, и в комнате запахло вишней. Голос у неё был низкий, грудной, с приятной мурлыкающей хрипотцой. — Ваша очередь.
— С чего бы нам называть тебе свои имена? — тихо осведомился Эш.
— С того, мальчик, что у твоей сестры крупные неприятности. Я абсолютная провидица. Ты знаешь, что это такое?
Это заставило меня изумлённо приоткрыть губы, но брат ответил прежде меня.
— Читаешь смерть человека по одному лишь взгляду на него?
— Именно. Мне не нужно ни линий руки, ни заглядывать в глаза, как другим из моего народа. Посмотрев на человека, я сразу вижу тень его смерти. — Баньши снова затянулась, не отводя взгляда от лица Эша, как он не отводил взгляда от её. Будто тот, кто первым опустит глаза, потерпит поражение в странной молчаливой дуэли. — Такие, как я, рождаются довольно редко. Раз в пару столетий — приблизительно. Я не слышала ни об одной живой баньши, которая обладала бы таким же сильным даром, как у меня. Так что твоей сестре крупно повезло, что она случайно столкнулась именно со мной.
— И в чём же заключается её везение?
— В том, что я увидела её смерть, которая произошла вчера, — голос баньши был спокоен. — Мой Дар буквально кричит о том, что сейчас напротив меня сидит симпатичный живой труп, который по-хорошему должен лежать в морге. Не самое приятное ощущение, должна сказать.
Эш вскинул бровь:
— Живой труп? Но…
— Вчера её должен был сбить мобиль. Обязан был сбить. Но что-то спасло её. Что-то… или кто-то. Кто никак не должен был оказаться там. — Баньши, хмурясь, повернулась в мою сторону. — И это ещё не всё. Тень твоей смерти… она изменена.
— И что это значит?
Я заранее не ждала от её ответа ничего хорошего.
— Обычно Великая Госпожа точно знает, когда заберёт человека. С самого момента его рождения. Присказка «кому суждено сгореть, не утонет» родилась не на пустом месте. — Кожу стянули мурашки, когда я поняла, о какой «Госпоже» говорит наша новая знакомая. — Но редко, очень редко случается, что она меняет свои планы, и тот, кому суждено было сгореть, всё-таки тонет. Не спрашивайте, почему и по какой причине. Нам неведомы Её помыслы. — Роксэйн сощурилась. — В таких случаях мы, баньши, видим, что тень чужой смерти менялась. И планы насчёт вас обоих были изменены, причём совсем недавно. — Вновь затянувшись сигаретой, она перевела взгляд на меня. — Грубо говоря, решение о том, что тебя должен сбить мобиль, было принято Ею буквально пару дней назад. До того тебе готовили другую смерть. Не знаю, правда, какую. Я понятно объясняю?
— Куда уж понятнее. — Я сложила руки на коленях, сцепив ладони в замок. — И что всё это значит?
— Мне и самой хотелось бы это узнать. Ибо такие тени, как у вас, я вижу впервые в жизни. — Кончиком сигареты, мерцающим голубым огоньком, она поочерёдно указала на меня и Эша. — У твоего брата она тоже весьма оригинальная.
Сердце подпрыгнуло, казалось, до самого горла, — и я едва разлепила мгновенно пересохшие губы:
— А с ним-то что?
— Я вижу его тень, но не могу прочитать. Не могу сказать, сколько ему осталось. Она… размытая. Неопределённая. Будто Великая Госпожа ещё не решила, что с ним делать. Такого я тоже раньше не видела. — Роксэйн сделала очередную затяжку. — А ведь с тенями людей, глейстигов и брауни не должно быть никаких проблем. Да, мы не можем предсказать смерть других баньши, но у них немного другая тень. Не размытая — просто другая. А у высших фейри её вовсе нет. Но чтобы так… — она аккуратно убрала сигарету обратно в сумочку. — Если б вы рассказали всё, что вчера с вами произошло, мы могли бы попытаться понять, что это.
Эш вскочил на ноги так резко, что я даже испугалась.
— Нам не нужна помощь, — отчеканил он, скрестив руки на груди. — Благодарю за беспокойство о наших скромных персонах, но тебе пора.