В сумеречном состоянии духа бывший охотник за сокровищами прибыл в Солитьюд. Ярл Лайла добралась до столицы одной из последних, к самому началу Игр. Ей пришлось размещать своих подопечных в казематах под старым казармами – места получше были уже заняты. Ярл проследила за тем, как игроков переводят из фургонов, отдала распоряжения и ушла, оставив хускарла за главного. Больше Тони ее не видел.
Время шло. Сменился караул, принесли горячий обед. Толстые стены не пропускали ни единого звука с поверхности, было трудно сказать, что наверху, день или ночь. Ожидание затягивалось, разрешившись внезапно вспыхнувшей суетой и беготней. Залязгали отпираемые замки, игроков выстроили в коридоре и под бдительным присмотром цепочкой погнали вверх по широкой лестнице.
Там, наверху, было удивительно много пространства, звуков, красок и ветра, пропитанного солоноватой влажностью близкого моря. Надрывно орали чайки и голосило пестрое многолюдье зрителей. Тони только успевал вертеть головой по сторонам, удивляясь избирательности своей памяти. Вроде он должен был отлично помнить эти места. Здесь прошло самое счастливое и беззаботное время его жизни, пока все не покатилось под откос. Здания вокруг, огромная скала-мост, разделяющая город и Синий замок — все стало чужим. Это были не его воспоминания. Просто вырванная из полузнакомой книги страница, рассказывавшая о каком-то совершенно другом человеке, по странному совпадению тоже носившему имя Тони.
Ослепительно сияло солнце. Во внутреннем дворе Хмурого замка поднимались многоярусные трибуны. Метались распорядители, разгоняя участников из разных провинций по отведенным им местам. Кто-то уже успел затесаться к соседям. У щурившегося на яркое солнце Тони разболелась голова, но подступающей к горлу паники, хвала всем богам, пока не ощущалось. На скамьях зрителей орали, потом под двором пролетела чистая и звонкая мелодия, выдохнутая медной трубой, и стало тихо. Многоголосица уступила место одинокому человеческому голосу, приветствовавшему собравшихся. Тони озадачился размышлениями, был ли то наместник Скайрима, или, может, лично император, не особо вслушиваясь в саму речь. Все равно в ней не было того, что он желал услышать: «Игры отменены, катитесь на все четыре стороны». Напротив, их призывали быть сильными и уверенными в себе, напоминали о павших в Великой войне, что сейчас незримо взирают на них, напоминали о чести и доблести – интересно, какой часть игроков вообще доводилось слышать в своей жизни эти слова, честь и доблесть? – снова и снова твердя о победе над Саммерсетом, о принесенных ради этого жертвах и о том, что они должны гордиться своей избранностью. Они не жертвы, нет, они наследники тех, кому не посчастливилось дожить до этих времен. Пролитая ими кровь послужит искуплением и лишним напоминанием о том, что Великая война никогда не будет забыта…
Трескуче вспыхнул огромный факел. Он будет гореть, пока не определится победитель Игр и собственной рукой не затушит пламя. Огню суждено полыхать день, седмицу или две – до самого конца состязаний не на жизнь, а на смерть.
Трое гвардейцев вытащили на площадку рядом с огненной чащей Рингилла. Все, что удалось издалека разглядеть Тони – альтмер даже сейчас держал голову высоко, не собираясь склоняться перед людьми. Под возмущенный гул толпы герольд зачитывал длинный список преступлений Падшей Звезды, а Тони пытался свыкнутся с мыслью, что сейчас длинной и тяжкой жизни Рингилла придет конец. Альтмеру отрубят голову или вздернут, потому что такова судьба побежденных. На этом витке истории Высшие потерпели одно из самых сокрушительных поражений – и будут очень и очень долго расплачиваться за свои ошибки. Интересно, сумеет ли Лайла Рифтенская выбить из имперской казны обещанные двести тысяч?
Но Рингиллу не было суждено умереть сегодня. Последнего Мстителя Талмора предъявили обывателям, заверив в том, что Империя зорко бдит и защищает любого из своих подданных, и втолкнули обратно к игрокам. Кажется, герольд начал зачитывать свод правил Игр, но Тони уже не прислушивался. Правила просты и известны любому в Империи: как только игроки пересекут границу территории, отведенной для Игрищ, для них прекращается действие любых законов и начинается сражение. Нет ни друзей, ни союзников, только враги. Убивай, или будешь убит. Единственный выживший получит все: титул, должность при дворе, почет, щедрое вознаграждение. Большая часть игроков не выживет, но для некоторых участников это возможность начать достойную жизнь. Наемники, опытные бойцы навроде орка Халага, самоуверенные молодые люди заявляют о своем желании стать игроками доброй воли, получают бронзовый жетон и выходят на поле боя наравне со всеми. Конечно, их шансы на победу куда выше, чем у взятых из тюрем воришек, убийц или неудачливых грабителей двемерских руин.
Разномастное, многоголовое море участников Игрищ качнулось, двинувшись вперед. Гвардейцы с копьями и алебардами прокладывали себе путь в людской массе, разбивая игроков на небольшие группы в два десятка человек. Их выводили с замковой площади через разные ворота, Тони подхватила напирающая толпа, повлекла за собой, над головой проплыли тяжелые своды барбикена – и, не успев опомниться, он снова оказался запертым в фургоне.
— Куда нас везут? – спросил он у безликих теней, своих собратьев по несчастью.
— А пес его знает, — с досадой откликнулись голоса с разных сторон. – Нам не докладывались. Туда, где будут эти проклятые Игрища.
Новое путешествие оказалось коротким – весь оставшийся день, ночь и еще полдня. Ярл Лайла больше не сопровождала игроков, и многим вспомнились ее хлопоты. Лайла ценила игроков и заботилась о них. Нынешним сопровождающим было важно только одно: поскорее доставить живой груз в условленное место.
Выехав из стен Солитьюда, цепочка фургонов спустилась к морю. Судя по тревожному ржанию лошадей, крикам и плавному покачиванию фургонов, их вкатывали на большие паромы или баржи. Они пересекли большой пролив или рукав реки, выехали на твердую землю, проехали около пяти лиг и снова переправились через водный поток. После этого долго ехали по каменистой дороге с плавными и долгими поворотами, постепенно взбиравшейся вверх по отлогому горному склону. Остановок почти не делали, кормежки не было, разве что швыряли сидевшим в повозках бурдюки с водой и дешевым кислым вином.
Стадо на убой, подумалось Тони. Ну да, так оно и есть. Красивые и громкие речи призваны сделать только одно – прикрыть завесой благопристойности этот неприглядный факт. Первые Игры состоялись после войны – как было объявлено, в память жителей Империи, трагических погибших от рук альтмеров в Золотом городе. Говорят, тогда в Игрищах участвовали только эльфы – взятые в плен во время военных действий меры всех народностей и вывезенная с Саммерсета альтмерская молодежь. Люди ненавидели Высших, многие слишком хорошо помнили залитые кровью столичные улицы и объятую пламенем башню Белого Золота, единодушно сочтя такое воздаяние справедливым. Но в последующие годы вместо альтмеров в числе участников все чаще стали оказываться люди – приговоренные к смерти убийцы и грабители, застигнутые с поличным мародёры, уличенные в заговоре против Империи придворные, объявленные еретиками и злоумышленниками. Те, от кого Империя решила избавиться. Юнцов и стариков не брали, предпочитая мужчин и женщин в расцвете сил. Вскоре до всех дошло: лучше избегать вопросов и публичных рассуждений о том, зачем нужны Игры. Распоряжение Императора. Новая традиция возрожденной и обновляемой Империи. Память и скорбь по ушедшим. Ежегодное грозное напоминание мерам Старшей крови, рискнувшим посягнуть на основы человеческого государства. Один раз Империя дала слабину. Больше подобного не повторится. Никогда. Ни за что.
Их привезли в сосновый лес. Густой бор на склоне сопки, откуда хорошо видно темно-зеленое хвойное море, уходящее к горизонту. Никаких городов или деревень поблизости, ни струек дыма, ни очертаний крепостных стен и крыш. Бронзовые стволы сосен, обширная поляна… и внушительного вида каменная башня на лесной опушке. Тони с первого взгляда смекнул, кто мог быть ее творцами – характерный округлый купол, крытый позеленевшей медной черепицей, массивная арка над входом, колонны с повторяющимся мотивом тройного узора, похожего на сложный плоский узел… Двемеры. Отлично сохранившийся вход в двемерское подземелье.
Тони огляделся. Десяток фургонов выстроился вдоль мощеной дороги. Стражники мудро решили не выпускать на свободу сразу всех заключенных, ограничившись для начала всего лишь дюжиной. Пинками и тычками их погнали к входу в башню. Одна из женщин – судя по всклокоченным рыжим волосам, босмерка – стремительно бросилась под ноги охране. Ей удалось перекатиться и оказаться за пределами оцепления. Петляя как заяц, рыжая во весь мах понеслась к деревьям. Далеко ей убежать не удалось.
Свистнул брошенный аркан, взлетевшая тонкая петля охватила шею беглянки и с размаху опрокинула ее спиной вперед в заросли пырея. Подбежавшие гвардейцы вздернули ее на ноги, и тогда босмерка завизжала. Тонко и пронзительно, как подстреленное и агонизирующее животное. Заклиная убить ее прямо здесь, но только не сталкивать вниз, в темноту и ужас двемерских пещер. Она согласна принять смерть, но под ликом солнца, а не среди мертвых камней и слепых чудовищ. Босмерка кричала и дралась, яростно выкручиваясь из рук людей, затихнув только после того, как старший охраны с размаху заехал ей в висок. Эльфка хрипло выдохнула и обмякла. Ее швырнули под ноги остальным, сгрудившимся на небольшой круглой площадке. Один из гвардейцев, сверяясь с небольшой книжкой, дернул выступающий из наружной стены рычаг – вокруг площадки выросло невысокое ограждение из переплетенных железных полос.
— Слушайте сюда, засранцы. Как спуститесь вниз, считайте, вы в игре, — откашлявшись для солидности, провозгласил старшина гвардейцев. – Правила известны. Сразу спрыгивайте и разбегайтесь, куда глаза глядят. Кто считает, якобы самый умный и вздумает не сходить с платформы, того скинем вниз и лети белой чайкой. Как переправим всех, поднимем лифт и заблокируем наверху. Единственный способ выйти обратно – прошмыгнуть по лабиринтам и сыскать действующий подъемник, да еще остаться при этом в живых. Все понятно? Запускай!..
Башенка содрогнулась. Тони примерно догадывался, чего ожидать, и приготовился, задержав дыхание и начав медленно вести счет улетающим мгновениям. Остальных ждало изрядное потрясение. Каменный пол под ногами дрогнул, лязгнули протянутые в глубине толстых стен цепи и маленькая площадка легко заскользила вниз. Светящийся кружок солнца удалялся, становясь все меньше и меньше. Они падали в глубины каменного колодца, в объятия гладко отполированных стен, все быстрее и быстрее. Борясь с головокружением и сосущим под ложечкой жутким ощущением того, что желудок остался далеко наверху. Мимо летели спрессованные воедино слои гранита, базальта и песчаника, порой можно было различить вкрапления более светлых прожилок и блеск просачивающейся воды.
Площадка с тяжким грохотом ударилась о чашевидную поверхность нижнего причала. Ограждение исчезло. Их доставили в пещеру скругленных очертаний, освещенную тускло-желтыми сферами на стенах. Игроки гурьбой ринулись прочь, в сумрак узкого коридора. Кого-то сбили с ног, он с воплем упал в узкую расселину между основанием платформы и причалом. Тони замешкался, не желая оказаться затоптанным. Рыжая босмерка по-прежнему бессильно лежала на подъемной платформе, даже не пытаясь встать. За время спуска эльфийской девице свернули шею.
Невесть зачем Тони столкнул ставшее мягким и вялым тело вниз, и спрыгнул сам. Площадка-лифт устремилась к поверхности. Тони проследил ее движение взглядом, отметив свисающие с днища цепи. Если он не ошибся в подсчетах, глубина шахты составляет около четырехсот футов. Можно дождаться следующего рейса и, когда платформа начнет подниматься, ухватиться за цепь. Если ему достанет сил и упрямства, он поднимется к верхнему павильону, дождется ухода стражников и выберется наружу. Если руки ослабнут, грянется вниз. Будет большой удачей скончаться еще в полете.
Из коридора выплеснулись отчаянные вопли и лязгающий грохот. Тони скривился. Плохая, скверная идея – нестись толпой в неизвестность. Если он что-то понимает в устройстве двемерских подземелий – а большинство из них возводилось примерно по одному и тому же плану – бегущие скопом игроки только что встретились с первой из цепей охранных ловушек. Возводя охрану своих поселений, двемеры старались предусмотреть все, в первую очередь – внезапную атаку врагов с поверхности. Нет, он не станет бежать сломя голову. Для начала осмотрится. Рядом с подъемником всегда располагается огражденная решетками выгородка для караульных, охраняющих механизм лифта, и глубокие ниши для дозорных, замаскированные под скальные выступы. Вот одна из них, кстати. Он заберется туда, затаится и подождет. Чему он в совершенстве обучился, будучи охотником за сокровищами, так это искусству терпения и внимательности. В двемерских городах нельзя перемещаться наобум, надеясь на лучшее, нельзя спешить и проявлять невнимание к мелочам. Здесь нужно ступать как можно тише, ни на миг не забывая об осторожности. Двемеры были непревзойденными мастерами по части устройства всевозможных ловушек, качающихся под ногами плит, вылетающих из стен лезвий, обрушивающихся потолков и прочих коварных штучек. Тони искренне восхищался их талантами в области защиты своего жилища – и предпочел, чтобы через цепь ловушек для начала пробежал кто-нибудь другой. Он пока затаится и прикинет, что к чему.
Значит, на сей раз для Игрищ выбрали подземелья. В какой-то год Игры проводили на засыпанном пеплом Вварненфелле, в брошенных крепостях Шестого Дома. Был год, когда игроков отправили на закованный льдами остров Солтсхейм, были Игрища в руинах разрушенного при нашествии даэдра города Кватча, а теперь – опустевшие двемерские города. На самом деле не такие уж они опустевшие. Защитные механизмы двемеров по-прежнему действуют, нападая на любую движущуюся цель. В Черном Пределе расплодились фалмеры, ослепшие, но не ставшие от этого менее опасными потомки ушедших под землю снежных эльфов. Где-то обосновались разбойничьи шайки нордов, где-то орудуют охотники за двемерским наследием, а теперь к ним добавились участники Игрищ. По прикидкам Тони, на площади в Солитьюде толпилось не меньше пяти сотен голов, а около уединенного павильона стояло пять не то шесть фургонов. Значит, лифт еще два или три раза спустится вниз, поднимется и больше не вернется. Интересно, в какую именно часть обширного двемерского подземелья их сбросили? Дорога была недолгой… — Тони прикрыл глаза, вспоминая карту и пытаясь сориентироваться, — караван пересек несколько рек, потом начались пологие сопки и сосновые леса, судя по положению солнца, финал путешествия расположен где-то к восходу от Солитьюда… Мзинчалефт? Что ему известно о Мзинчалефте? Вот бы россказни искателей сокровищ о том, что под Скайримом тянется огромная взаимосвязанная сеть пещер, оказались правдой. Он прошел бы тайными тропами под горами и выбрался через Бталфт рядом со своей покинутой хижиной в Ореховом урочище…
Лязгая, спустился и встал в угловые крепления лифт. Люди брызнули с платформы, как тараканы от луча света. Следом за ними в привратную пещеру выкатился сплетенный клубок яростно дерущихся тел. Тони различил бугристую лысую макушку орсимера и безо всякого удивления понял, что тот пытается молотить головой Рингилла по каменным плитам. Наверное, стражники ужасно веселились, столкнув лицом к лицу альтмера с Саммерсета и орка. Всем известно о тянущейся несколько тысячелетий вражде между двумя ветвями Старшей крови. Неудивительно, что они немедля сцепились не на жизнь, а на смерть. Хотя игра еще толком не началась. И ему, Тони, понадобятся союзники, если он рассчитывает снова увидеть голубые небеса и солнце в них.
Охотник за сокровищами пошарил вокруг. Вот отличный камень, в меру тяжелый, в меру округлый. Никто не обращает на него внимания. Никто не помешает ему спрыгнуть вниз и, улучив момент, от души треснуть орка по затылку.
Халаг хрюкнул раненым кабаном и ткнулся физиономией в пол.
— Смотри-ка, я опять спас твою шкуру, – Тони вцепился в руку альтмера, выволакивая из-под тяжелой туши орка. – Добро пожаловать на Игрища. Что вы с ним не поделили?
— Башню Диренни, — выкашлял Рингилл. – Откуда ты взялся?