Наконец ее терпение было вознаграждено – лазуритовая пластина явила облик имперца средних лет, преждевременно поседевшего и с рубленым лицом, весьма подходящим для чеканки на памятных медалях и монетах.
— Стрела, говоришь? – осведомился он, заглядывая в пустую пластину. – Которая из?
— Ваба маасзи ладжито («Бегство разумнее битвы»), — прошелестела Р'Нат на языке своих сородичей, называя условленный пароль.
— Рыжая, — без заминки опознал имперец. – Сказал бы, что рад тебя видеть, но ты, похоже, укрылась Призрачной Тенью. Докладывай.
— Я нашла их, — хаджитка подобрала золоченый стилос и аккуратно вывела на лазурите ровную строчку символов. – Как мы предполагали, они скрываются в Черном пределе, в одной из заброшенных башен. Верховодят уцелевшие Клинки, их предводитель – Николетта. Та самая Николетта Яростная, которую вы поторопились схоронить. Их много, не меньше тысячи душ. Они крепко здесь засели, но бОльшая часть – не бойцы и разбегутся, лишь бы уцелеть. Павшая Звезда тоже здесь. Они рассчитывают убедить его принять участие в покушении на императора и советницу Катарию, но альтмер пока не дал согласия. У мятежников есть кое-что… вещь из коллекции Старков, которая может дать им неплохой шанс на успех. Клинки пытаются сорвать Игры, давая прибежище удравшим игрокам. Передайте своим людям, пусть будут начеку – тут фалмеров расплодилось как грязи.
— Отлично, — размашисто кивнул Таросси. – Я всегда говорил, ты далеко пойдешь. Затаись и жди гостей. Они доберутся до вас приблизительно через полсуток, так что не дай покамест себя прикончить, — он хохотнул. – Молодцом, Рыжая. Я горжусь тобой. Мы все гордимся.
Невидимая Р'Нат взъерошила шерсть за загривке и налегла на туго сдвинувшийся с места рычаг. Изображение Таросси пропало, данмерка зашевелилась, в точности просыпающийся после краткого внезапного сна человек. Торопливо оглянувшись, не оставила ли она по себе каких следов, хаджитка мягко затрусила к дверям. Протиснулась в щель между тяжелыми створками, едва не задев кончиком хвоста усердно трудящегося мастера, выскочила в коридор и бросилась наутек. Душа ее ликовала, беззвучно распевая победные гимны. Она победила. Никто не верил, даже Таросси сомневался, хоть теперь говорит обратное, но ей хватило упрямства настоять на своем. Она нашла тайное убежище заговорщиков и мятежников. Теперь остается только дождаться подхода отряда из Устенгрева и полюбоваться, как он выжжет подземелья дотла.
Утро в Солитьюде началось с изрядной суматохи. Ручная сорока Ноктюрнал, любимица скайримского наместника, тайком проникла в Хмурый замок и вдоволь нашкодила в покоях императора. Слуга, явившийся наводить порядок в комнатах, заметил прыгающую на столе черно-белую птицу и отважно ринулся на злодейку, размахивая тряпкой. Сорока заметалась от стены к потолку, истошно голося во все горло. Вскоре по полу звонко разлетелись осколки случайно задетой вазы и грохнулся опрокинутый подсвечник литого серебра. Испуганная птица щедро наделала липких украшений на коврах, разметала бумаги и выпорхнула в окно. Под скорбные вопли слуги унося в клюве драгоценную добычу – похищенный малый перстень с личной печатью императора. Несшие дозор на стенах лучники, не разобравшись толком в ситуации, но поняв, что стряслась беда, дали залп по удирающей сороке. Проявив чудеса верткости, Ноктюрнал счастливо разминулась с десятком летящих стрел и сгинула промеж скопища острых башенок Синего замка.
Улизнув от неминуемой погибели, сорока описала крутую дугу и, сложив крылья, влетела в распахнутое окно кабинета наместника. Шлепнулась на стол, выронив звякнувший перстень, и радостно застрекотала, подсовывая голову под руку Лофта. Наместник с величайшей охотой оторвался от изучения разложенных перед ним свитков.
— Что опять стянула? – поинтересовался он, почесывая сороке горлышко.
— Сокр-ровище! – бодро каркнула Ноктюрнал, для хозяина и близких друзей – просто Нона. – Сахар-рок!..
— Ты неисправима, — покачал головой Локи, разглядывая сверкающий перстень. – Жаль тебя разочаровывать, но эту красивую безделушку придется вернуть.
— Кр-раса! – Нона попыталась выхватить кольцо из руки наместника. – Мой-мой-мой!
— Вовсе не твой, — возразил Локи. – Не совестно, грабительница? Обокрала правителя страны, и еще хвастается.
— Скайр-рим? – щелкнула острым клювом сорока. – Нор-рды?
— Оно конечно, Скайрим для нордов, — согласился Лофт, — асе-таки — согласился Лофт, — атола и отправился возвращать перстень законо треща, Тита Мида. колечко все-таки императорское. Пойдем-ка, прогуляемся.
Но птица совершенно не желала быть изловленной и представленной пред гневным взором Тита Мида. Увернувшись от протянутых рук хозяина, Ноктюрнал вспорхнула на подоконник и, возмущенно треща, сиганула вниз. Ветер подхватил ее, и вскоре Нона обратилась быстро снующим пятном, угольно-черным среди белооперенных чаек.
Локи Лаувейссон тяжко вздохнул, выбрался из-за стола и отправился возвращать похищенную собственность законному владельцу. На своем долгом пути по множеству лестниц и переходов он несколько раз останавливался: перекинуться словом с удачно подвернувшимся капитаном городской стражи Алдисом касательно состояния дел в столице; с Эрикуром, фактором Восточной компании – о последних ставках на участников Игрищ; с помощником дворецкого – о большом ужине нынешним вечером и совершенно неисполнимых капризах придворных дам императора… К тому времени, как Локи добрался до Хмурого замка, там воцарилась сдержанная паника. Упустивший коронную ценность слуга трясущимися руками ладил петлю, твердо вознамерившись повеситься на воротах Штормового бастиона. Побледневшие свитские метались туда-сюда, рыцари лязгали доспехами, готовясь разить неведомого врага, император сурово хмурил брови, Бдящие рвались искать заговорщиков.
Попытка Локи обернуть похищение кольца из преступления против трона в шутку не увенчалась успехом. Мид раздраженно рявкнул на наместника, приказав набить из бедной Ноктюрнал чучело. Локи в ответ предложил запечь сороку в пироге и резким мановением императорской руки был выставлен прочь. Он ничуть не огорчился царственной немилости. В этот прекрасный день ему совершенно не хотелось размышлять над запутанными делами Скайрима, а тянуло подняться на одну из галерей, откуда открывался вид на затянутый льдом залив и зимующие в солитьюдском порту корабли.
Его любимое место оказалось занято. Чинно сложив руки в перчатках, на узкой скамеечке восседала закутанная в темно-лиловый плащ женщина. Заслышав шаги на скрипучей лестнице и признав наместника, она повернула голову, быстрым движением откинув на спину широкий капюшон с опушкой из белой куницы. Солнечные блики отразились от гладких, стянутых в тугой узел волос блекло-русого оттенка. Лицо дамы полностью скрывала маска тонкой черной кожи с золотым тиснением, в прорезях чуть поблескивали прищуренные глаза.
— Господин Лофт, — голос женщины был мягким, струящимся, как шелк отличной выделки.
— Леди Катария, — в тоне ей откликнулся наместник. – Могу я нарушить ваше уединение?
— Почту за честь, — судя по интонациям, женщина улыбнулась. Незаменимая и преданная трону советница Катария, данмерка знатного рода, трагически обезображенная в боях Великой войны – и, как было ведомо только узкому кругу посвященных, смертное воплощение Принца Боэтии, владыки обманов. Живой сосуд, некогда носивший имя леди Араннелии, альтмерки-воительницы с острова Саммерсет, отважно сражавшейся против людей, но проигравшей.
Локи смахнул тонкий слой снега с резных перил галереи и боком запрыгнул на них. Налетевший с моря ветер немедля затеребил свисающие края его плаща.
— Мы так давно не виделись, — с неподдельным сожалением в голосе произнесла Катария. – Эти постоянные заботы и хлопоты… вопреки провинциальным сплетням, при столичном дворе так скучно. За столько лет мне не встретилось ни одного человека, способного задумать и осуществить достойную интригу. Бдящие вылавливают всякую мелочь, но это не то, совсем не то… Ты не представляешь, как там недостает тебя!
— Спасибо, мне и здесь неплохо, — откликнулся Лофт. – Свежий воздух, дикая природа, простые нравы, красивые девушки… Как я могу бросить этих несмышлёнышей на произвол судьбы, даже ради твоих прекрасных глаз и острого ума? Они сразу затеют очередную гражданскую войну или перегрызутся, сражаясь за корону Скайрима. Нет-нет, я не покину их. Кстати, все не выдавалось случая спросить – как поживает стадо твоих овечек? Сколько их уже набралось?
Леди Катария провела быстрый отсчет по пальцам:
— Ровным счетом девять, и каждый сполна наслаждается оставшимися годами жизни. Надёжные люди заботятся о том, чтобы они ни в чем не испытывали нужды, окружающие уважают их за победу в Играх. Их не коснется бедность, болезни или преждевременная кончина. Мои дорогие победители! – она изящным движением сложила ладони в подобии молитвенного жеста, проворковав: – Я так горжусь каждым из них. Они идеальны!
— И совершенно не подозревают о своем истинном предназначении, — хмыкнул Локи. – Жемчужины для твоего ожерелья. Ступеньки к будущему трону. Жертвенные овечки на алтарь во имя твое. Сколько еще душ осталось собрать для совершения церемонии, пять или шесть? Если победит альтмер, чьим воплощением ты его объявишь – Гирцина-Преследователя или Мерунеса-Разрушителя?
— Мерунес был идиотом. Он не заслуживает такого симпатичного воплощения, — надменно вздернув подбородок, заявила Катария. – Все, на что достало его скудного воображения – заполонить прекрасный Тамриэль армиями демонов. Ну, и чем закончилась его попытка завоевать мир? Несколькими разрушенными городами и крепким пинком по самолюбию Мерунеса. От которого он до сих пор не оправился, — она тихонько захихикала под маской. — Да, мой план рассчитан на несколько десятилетий, но зато ни единая живая душа не заподозрит божественного вмешательства. Люди и меры сделают все собственными руками, а я… я ведь только даю советы, правда? К которым можно прислушиваться, а можно и пропускать мимо ушей. Выбор за вами. Выбор всегда за вами. Я же не виновата, что из двух возможных путей люди всегда выбирают наихудший?
— Какая ты коварная, — подольстился Локи.
— И безумно одинокая, — кожаная маска лишила Катарию возможности пользоваться традиционным оружием женщин, игрой взглядами и многообещающими улыбками. Она нашла выход, придав небывалую выразительность свой жестикуляции. Дрожащая тонкая рука взметнулась в исполненной трагичности мольбе и тут же обессиленно упала. – Ты единственный, кто понимает меня. Но уже который год ты упрямо отказываешься переехать в столицу, чтобы скрасить мое одиночество!
— А сплетни? – напомнил Лофт. – У меня в ваших столицах и так не самая лучшая репутация.
— Когда-нибудь это завершится, — леди-советница поднялась со скамьи, тщательно оправив складки платья. – У нас будет шестнадцать победителей и несметное количество плененных душ, мы проведем ритуал и исполним задуманное. Никто не сможет вмешаться, никто не помешает нам. Ведь никто ни о чем не догадывается. Ни здесь, на земле, ни там, в небесах.
— И мы будем вместе, — подхватил Локи, спрыгивая с пошатнувшихся перил. – Навсегда.
— Конечно, навсегда, — охотно согласилась Катария. Что-то случилось с ее голосом – только что он тек нежными переливами, теперь же его тембр больше подходил молодому мужчине. – Мне так тебя не хватает, — ее взметнувшиеся руки легли на плечи наместника. Глаза в узких прорезях маски призывно мерцали. Локи понятия не имел, каков был нрав леди Араннелии, но захвативший теперь ее тело и разум Боэтия всегда был безмерно охоч до удовольствий плоти. К сожалению, в столице советница Катария была вынуждена строго блюсти образ дамы, далекой от любых связей, а ее единственный союзник обитал в Скайриме. Она и хотела бы чаще навещать его, да случаи отправиться на север выпадали так редко...
Оттого Катария была полна решимости хоть немного возместить себе месяцы вынужденного целомудрия. Локи едва успел отмахнуть рукой, вычертив в морозном воздухе слабо искрившийся голубым символ заклятия невидимости. Исподволь шелестящие слухи о подозрительной близости с императором вовремя пресекаются Бдящими, но какой полыхнет скандал, если кто-нибудь из обитателей Хмурого замка случайно узрит наместника Скайрима задирающим юбки безупречной леди Катарии! Норды – люди бесхитростные, открытые и совершенно не способные хранить секреты. Свидетель тут же помчится в ближайший трактир и радостно поведает в подробностях всем встречным-поперечным о том, как господин Лаувейссон охаживал столичную гостью. Вот так, а потом еще вот эдак. И холод им нипочем, и стылый ветер с моря!..
Тело Катарии под множеством нижних юбок было гладким и горячим. C телом альтмерки у них тогда все вышло безупречно. Локи надеялся сохранить и прекрасное лицо леди Араннелии, но потерпел неудачу. По ходу вселения божественного духа упрямая эльфийка сопротивлялась до последнего, не желая уступать место захватчику. Лицо получилось бесформенным и перекошенным в застывшем вопле ужаса, черты наезжали друг на друга. Попытки Локи подправить дело с помощью магии и личины фальшивого заклятия не удались – отчего-то заклятие не желало удерживаться и спадало. Пришлось заказать у мастера спасительную маску и сочинить трогательную историю о обгоревшем лице советницы Катарии. В общем, Лофт ничуть не рвался снимать с женщины маску, да и зачем? Ему всего лишь нужно добраться до расщелинки промеж ее ног и убедить даму в том, что никого лучше ей не найти.
Они как раз близились к бурному финалу, когда внизу, наискосок через пустынный двор пронесся один из писцов наместника. Сопровождали его две личности мрачно-сосредоточенного вида, которых Локи уже приметил среди Бдящих императора. Озираясь по сторонам, почтенный господин жалобно выкликал его милость Лаувейссона, заклиная наместника поскорее объявиться, ибо у генерала Таросси есть до него важнейшее дело, не никак терпящее отлагательств.
Между Таросси с его делом и неудовлетворенной Катарией Локи все-таки выбрал даму. Лишь различив ее глубокий довольный вздох, он позволил себе отстраниться, нежно пробормотав в острое ушко:
— Пойду узнаю, что у них стряслось. Таросси в своем упрямстве не угомонится, пока не перевернет мой город кверху дном…
Советница расслабленно кивнула. Локи оставил ее, укутанную защитной пеленой невидимости, и, нарочито громко хлопнув дверями и стуча каблуками по обледенелым ступенькам, скатился вниз, окликая гонца:
— Я здесь!
Глава Бдящих встретил наместника коротким и не слишком-то уважительным кивком, с ходу перейдя к делу:
— Мне нужны ваши люди.
Локи вопросительно вскинул бровь:
— Для какой надобности?
Ответом ему стало раздраженное фырканье, очень похожее на ворчание разъяренного кабана. Таросси явно ожидал, что наместник промерзшего Скайрима встанет по стойке смирно и почтительно осведомится, сколько именно воителей потребно всесильному старшине грозных Бдящих, а также к какому сроку их необходимо представить. Но Лофт совершенно не торопился мчаться исполнять приказание столичного гостя, и генералу сквозь зубы пришлось ответить:
— Мой лазутчик среди игроков прислал весточку. Он проник в логово мятежников, бывших Клинков – тех, что засели в двемерских подземельях Черного предела. Они намерены сорвать Игры… и в безумии своем, кажется, затевают штурм города с целью убить императора. Мои люди, к сожалению, не обладают опытом сражений под землей. Потребуется сотня, а лучше две толковых бойцов, которые не дрогнут перед двемерскими пещерами, спустятся вниз и железной рукой наведут порядок. Причем сделают это быстро и незаметно. Мы спустимся через туннели под Устенгревом… Так найдете людей?
— Мне надо подумать, — невозмутимо откликнулся Локи. Думал он, впрочем, быстро, прокручивая в уме вероятное развитие нескольких ситуаций. В своих планах они с Катарией приняли в расчет и Черный предел. Советница полагала, что надо опасаться внезапно явившейся на поверхность лавины разъяренных фалмеров. Локи больше тревожился за то, что у кого-нибудь хватит ума или неосторожности поджечь огромные угольные пласты – и тогда Скайрим за несколько лет задохнется в чаду и пепле. А тут, извольте видеть, скрывающиеся Клинки. Очень остроумно. – Говорите, покушение на императора? Это ужасно. Конечно же, наш долг – сделать все, дабы предотвратить его. Чем же я могу помочь вам? – он приложил палец к подбородку. – В Солитьюде есть неплохая городская стража, но они нужны в городе, на случай штурма или обороны. Мою личную гвардию составляют всего десять человек… но зато у нас есть Соратники. Отличные парни, вольный наемный отряд с историей от времен Исграмора. Немного помешаны на идеях личной доблести, но, думаю, охотно согласятся поддержать вас. Двести человек, говорите? Их обычная цена – пять дрейков в день на человека, ваш поход займет два-три дня… стало быть, готовьте три тысячи септимов.