— Что? – вытаращился Таросси.
— Три тысячи полновесных септимов, — повторил наместник. – И то лишь потому, что у города договор с Соратниками, и мы совершенно безвозмездно позволили им разместиться в старом поместье «Высокие шпили». Иначе они содрали бы с вас все десять, и не поморщились.
— Но жизнь императора в опасности!..
— Это Скайрим, — развел руками Локи. – Понимаю, наши традиции кажутся вам, человеку приезжему и столичному, несколько диковатыми. Но здесь так принято. Хочешь кого-то нанять, неважно, шлюху или солдата – плати вперед. Хочешь, чтобы за тебя отдали жизнь – гони монету. А раз речь идет о расправе над злоумышленниками во имя императора – платите вдвойне. Вы же хотите, чтобы за императора сражались лучшие, которые не предадут и не отступят?
Таросси побагровел и пошел лиловыми пятнами, намереваясь то ли выхватить меч из ножен и срубить голову нахальному наместнику, то ли разразиться речью о том, сколько почетно бесплатно сразиться во имя Империи. Остановило его только скучающее выражение лица Лофта. Тот не собирался ни уступать, ни торговаться. Он предложил свои услуги и назвал их стоимость. Не нужно – справляйтесь сами. Тут вам не блистательная столица. Тут суровый край Скайрим, где все имеет свою цену.
— Ладно, — с ненавистью процедил Таросси. – Три тысячи. Но чтобы через два часа ваши Соратники в полном вооружении стояли у Нижней сторожевой башни и были готовы быстрым маршем пройти до Устенгрева. У них хотя бы лошади найдутся? Если нет, одолжим.
— Лошади – это хорошо, — согласился Локи. – Договорились, через два часа у выхода из города. Позвольте откланяться.
Выйдя из покоев, отведённых императорской охране в Хмуром замке, Локи немедля развил бурную деятельность. Гонец с наскоро чёркнутой запиской помчался в «Высокие шпили», к Вигнару Серогривому. Локи не сомневался, что магические слова «три тысячи золотых» и «Черный предел» окажут на почтенного воителя нужное воздействие, и к нужному сроку две сотни отборных головорезов будут ожидать у городских стен. Забавно выйдет, если надутый важностью бурдюк Таросси вздумает отдавать приказы Соратникам. Они подчиняются только своим командирам, а Вигнар наверняка смекнет поставить над отрядом самого упрямого и несговорчивого. Скажем, Ольфинну или своего племянника Торольда...
Стремительно шагавший через просторный двор Синего замка наместник неожиданно сделал резкий поворот через левое плечо и вместо лестницы парадных дверей направился к входу в бывшее крыло Безумного Пелагия, ныне отведенное под архивы и склады Восточной компании. Пройдя мимо занятых работой клерков и торопливо кланявшихся приказчиков, господин Лаувейссон удалился в задние помещения, где ловко юркнул в неприметный узкий коридор. Пройдя по нему, Локи уткнулся в тупик, завершавшийся давно заколоченной дверью. Пошарил по каменной стене, надавив немного выступающий кирпич – и створка быстро и беззвучно распахнулась ему навстречу.
За секретной дверью начиналась поднимавшаяся наверх винтовая лестница. Она выводила в небольшую комнатку с низким потолком, обставленную в духе обычнейшего жилья нордлингов – массивный стол, широкая кровать из горбыля, накрытая полосатыми пледами, камин и подвешенный над ним медный котелок. Пара масляных фонарей на стенах и толстые свечи на столе придавали комнатушке обжитой и уютный вид.
Единственным обитателем уединенных покоев был молодой норд весьма крупного телосложения. Он валялся на кровати, рассеянно подкидывая над собой и ловя то за рукоять, то за лезвие короткий широкий кинжал. Заслышав шаги, лениво перевел взгляд на дверь.
— Подъем, Тор! — скомандовал Локи, ураганом врываясь в маленькое царство полудремы и полутьмы. — Я подыскал тебе достойное занятие. Нечего тут задницу отлеживать. Давай-давай, поднимайся!
Светловолосый и светлоглазый норд, носивший короткое и звучное имя Тор, нехотя сел и, чуть склонив голову набок, уставился на наместника.
— Нашим дорогим гостям из столицы не сидится на месте. Господа Бдящие вздумали поохотиться на мятежников, — пошарив на столе, Локи наткнулся на непочатый кувшин с медом и зубами вытащил пробку. – Да не где-нибудь, а в Черном пределе. Мое живое воображение тут же нарисовало жуткую картину, как их там потрошат в мелкое крошево. По доброте душевной я попросил Соратников приглядеть за ними. Ты отправишься с Соратниками, — он отхлебнул из горлышка и сдавленно закашлялся. — Нечего хмуриться! Мне нужен свой человек среди этих чокнутых наследников Исграмора!
Тор скривился и выразительно отчеркнул большим пальцем поперек горла.
— Без необходимости резать никого не надо, — подумав, решил Локи. – Просто будь начеку и смотри в оба. Слушай, не мне тебя учить, как быть, когда все дерутся со всеми!
Тор утробно фыркнул через нос и поднялся. Стоя, он на голову возвышался на наместником Скайрима, едва ли не вдвое превосходя Локи по ширине плеч. Для столь крупного человека Тор производил на удивление мало звуков – двигался легко, так что дощатый пол не скрипел под его ногами, и с момента появления гостя в его обиталище не произнес ни единого слова.
Тор Безотчий, как его звали обитатели Солитьюда, уже несколько лет был личным телохранителем-хускарлом наместника Лаувейссона. Телохранителем преданным, суровым и удивительно молчаливым – по той причине, что он вообще никогда и ни с кем не разговаривал.
Хускарл Тор был немым. С рождения, как говорил взявший его на службу Локи. Тор общался только жестами – прибегая при необходимости к помощи кулаков и боевого молота. Последний, как уверяли очевидцы, обладал поразительной способностью победно завершать любой спор или заварушку с участием Тора.
Локи весьма ценил своего телохранителя. Настолько, что постарался убрать с глаз столичных гостей на время их визита. Во избежание лишних вопросов и роковых случайностей. Обреченный на безвылазное пребывание в четырех стенах Тор скучал и маялся. Небольшая прогулка за пределами города ему не повредит, рассудил Локи. Соратники давно знают молчаливого хускарла и не станут возражать против его присутствия в рядах, а люди Таросси примут Тора за одного из скайримских воителей. Пусть проветрится.
Тор собирался, вытаскивая из сундука части своего доспеха, а Локи неотрывно глядел в его широкую спину. Вот она, его маленькая личная тайна. Через несколько дней император и Катария уедут, а Тор останется. Вернется на свое место справа от трона наместника. И будет оставаться там еще несколько лет – пока их с Катарией рискованный план не будет доведен до конца.
А потом… Кто может знать, что случится потом, в великий день, когда будут принесены собранные жертвы и произнесены нужные заклятия? Зачем загадывать на будущее, если можно жить сегодняшним днем, ведя тонкую, полную опасностей и искушений игру с огнем?
Глава 11. Путь наверх.
Глаза темных эльфов Морровинда от природы имеют насыщенный темно-пурпурный оттенок, обычно именуемый «цвета углей под пеплом». Но у молодой данмерки Ранмери зрачки окружила сеть багровых нитей, а серая кожа под глазами сделалась лиловой – несомненные признаки постоянного недосыпания, тревоги и усталости. Ранмери была одним из наблюдателей, несших дозор в Зале Созерцания. Именно во время ее караула произошла цепочка вроде бы вполне обыденных и объяснимых событий, вызвавших подозрение Незаметного.
Встревоженный ящер поделился сомнениями с Николеттой. Та нахмурилась и пожала плечами:
— Ты перегибаешь палку. Не забывай, мы прячемся в позаброшенной невесть сколько сотен лет назад мастерской чокнутых умельцев. Тут постоянно что-то выходит из строя, ломается или просто по неизвестной причине отказывается работать. Но, если тебе приспичило, устрой дознание.
И вот теперь ящер сидел напротив данмерки, терпеливо понуждая ее снова и снова повторять свой короткий рассказ.
— Мне нет прощения, — Ранмери понурилась. – Понимаешь… у моей подруги каменная лихорадка. Она постоянно кашляет, ей плохо, она который день даже встать сама не может. Нужен кто-то, чтобы постоянно присматривать за ней. Я сидела с ней, но Николетта сказала – пора к Всевидящему Оку, моя очередь нести дозор. Я пришла на свое место… и меня сморило. От тамошнего блеска, и от жужжания механизмов, и от идущего снизу тепла… — она захлюпала носом.
— Но ты можешь сказать, что произошло сперва – ты заснула или испортился замок в дверях? – уточнил Незаметный.
— Сломался замок, — без колебаний ответила Ранмери. – К нам стучали снаружи, и мы кричали в ответ, а некоторые испугались, что нас замуровало навсегда. Но пришел мастер и выпустил нас, а я осталась, ведь моя смена еще не закончилась. Как положено, я проверила работу Ока… присела немного отдохнуть и сама не заметила, как задремала. Мастер окликнул меня, и я сразу же проснулась. С Оком все было в порядке, уверяю тебя!
— Незаметный хотел бы узнать, куда ты смотрела в последний раз, — ящер наклонился к лазуритовой плите, обнюхивая гладкий камень раздувающимися ноздрями и зачем-то дотрагиваясь до поверхности кончиком длинного, тонкого языка. Ранмери на миг зажмурилась, вспоминая, и быстро перечислила:
— На Зал размышлений, насосную станцию и еще немного — на Дремлющую башню. Хотела выследить Мать-Дымок.
— Незаметный услышал, — ящер несколько раз медленно кивнул, размышляя о чем-то своем. Взволнованная Ранмери с трепетом ожидала приговора. – А Устенгрев? Ты разворачивала Око в сторону подземелий Устенгрева?
Данмерка подергала себя за мочку длинного ушка:
— Кажется, нет… Нет, на Устенгрев я точно не смотрела! Связью с крепостью всегда занимается лично господин Айтрис. Он говорит, мы еще недостаточно опытны и рискуем обнаружить себя. Нам доверяют только общий надзор за Черным пределом, и все.
— Отойди к стене. Незаметному желательно осмотреть тут все, — распорядился аргонианин. Ранмери, подхватив юбки и скорбно вздыхая, ушла подпирать стенку подле входа в Зал Созерцаний. Ящер пересел на место дозорного, огляделся. Придраться вроде не к чему, все разумно и логично. Механизмы двемеров живут своей непостижимой жизнью, они ломаются и запускаются сызнова, Ранмери выглядит безмерно утомленной и от нее веет непреходящей усталостью – и все-таки что-то не сходится.
Незаметный закрыл глаза. Меры так не могут, люди не умеют – только те, кто не утратил связь с природой, в чьих жилах течет густая, звериная кровь прародителей, вышедших из теплых, заболоченных и цветущих болот Чернотопья. Увидеть мир не глазами, но обонянием и осязанием, ощутив мельчайшие оттенки запахов, приобретающих вкус, цвет и объем. Вот Ранмери, от нее тянет лекарственными настоями и кислым запахом давно немытых волос. Вот трудившийся над починкой замка мастер-норд. Старческие хвори, ломота в костях от постоянной сырости, тонкое послевкусие холодного железа и острое черное масло, которым смазывают шестеренки в двемерских механизмах. А вот, желтой тенью на грани восприятия – некто, пахнущий беспокойством, влажной шерстью, толченым цветом кровавого венца и тленным прахом. Алхимические ингредиенты, хм. Некто с ароматом звериной шерсти и алхимии проник на краткое время в зал, создал вокруг себя облачко кисловатого дурмана и спешно улизнул.
— Ранмери, просвети Незаметного — в числе дозорных при Оке есть хаджиты?
— Нет, — без колебаний ответила данмерка. – Айтрис говорит, они не способны надолго сосредоточиться на чем-то одном и вечно отвлекаются. Их шерсть рассыпается повсюду и забивается в линзы Ока. Ее потом очень трудно вытащить, и отражатели портятся.
— Но в Пределе обитают хаджиты, — не отступался ящер. – Никто из них вчера или сегодня не заглядывал сюда – навестить знакомого или вместе с теми, кто приносит дозорным еду?
— Тут не кабак и не проходной двор, — терпеливо повторила Ранмери. – Сюда настрого запрещается входить просто так, поболтать с дружком или поглазеть на Око. Есть установленный порядок – между прочим, введенный по настоянию Николетты. Мы отпираем только на условленный стук в определенное время. Мы все понимаем, что Око – наше сокровище, и мы всеми силами оберегаем его.
— Незаметный понял, — кивнул ящер. – Ступай, Ранмери. Ступай и отдохни, если сумеешь.
Данмерку сменили новые дозорные, опасливо косившиеся на ящера, заставшего в полной неподвижности. Незаметный сосредотачивался, медленно и постепенно вычленяя из царящей вокруг сумятицы свежих и выветривающихся запахов тот единственный, вызвавший его подозрение. Тонкая желтая ниточка. Хаджит. Недавно здесь побывал хаджит, которого никто не видел. Мохнатый и довольно молодой хаджит, пахнущий сложным и редким алхимическим зельем. Он вынудил Ранмери уснуть и касался Всевидящего Ока, поговорив с Устенгревом. Куда же он подевался потом?
Ящер встал, по-прежнему не открывая глаз. Подволакивая широкие задние лапы, направился к выходу. Люди шарахались в сторону, уступая ему дорогу и удивленно перешептываясь. Незаметный ощущал себя неспешно плывущим сквозь густую, непролазную взвесь запахов и шумов – перекликающиеся голоса, древний металл и камни, подземный огонь и вонь сжигаемого в очагах угля, снова люди, бесконечно удручающее разнообразие людей, от которого начинает ломить где-то в глубине за глазными яблоками. Незаметному не требовались глаза, чтобы видеть – он шел, ведомый безошибочным чутьем аргониан, вверх и вниз по лестницам, по паутине коридоров, через цветные дымные призраки окружающего мира. Неспешно и неотвратимо. Он должен знать. Должен настигнуть. Он охотник на тропе, вставший на теплый, влекущий след добычи. В Черный предел прошмыгнула крыса.
Человеческие голоса отдалились, становясь все глуше. Запахи рудных жил, холодной пыли и двемерских механизмов, напротив, усилились. Туманная желтая ленточка, слабо извиваясь, подрагивала в стоячем воздухе.
«Здесь», — Незаметный открыл глаза. Сморгнул, приноравливаясь к тусклому свету. Он забрел в дальние, малообитаемые ответвления двемерских лабиринтов. Мерно постукивала вот уже столетия работавшая вхолостую машина, вращая широкое, уходящее в пол колесо. Меднооранжево мерцали заточенные в обманчиво хрупкие стеклянные чаши огоньки. Громоздилась уцелевшая мебель, покрытая толстым слоем пыли. Добыча затаилась где-то поблизости. Ящер медленно повернул голову влево-вправо, языком ощупывая воздух. Звонко стукнув, покатился неосторожно задетый камешек.
— Будет лучше, если ты сама выйдешь, — предложил аргонианин. – Незаметный знает, ты побывала в Зале Созерцания. Ты приняла какое-то зелье, Призрачную Тень или Лунную Душу, поэтому тебя никто не заметил. Быстро сделала свое дело, удрала и спряталась. Учла все, кроме одного: тебе никогда не отделаться от звериной вони. Человек или эльф не нашли бы тебя. Николетта и Клинки ничего бы не заподозрили. Отличная работа, Бдящая.
— Как приятно встретить того, кто способен оценить тебя по достоинству, — голос Р'Нат исходил из-за старого, в прорехах и плесени, гобелена на стене, но рыжая хаджитка возникла совсем в другом углу, словно бы неспешно соткавшись из угловатых теней. – Выследил, молодец. Ты же понимаешь, чешуйчатый – ничего личного. Каждый из нас когда-то встал под руку того, кому он будет служить. Ты пошел за Клинками, я предпочла быть поближе к трону.
— Ты говорила с Устенгревом, — прошипел Незаметный.
— Ага, — не стала отрицать Р'Нат. – Поболтала по-дружески. Может статься, мои друзья вскорости забегут потолковать с твоими друзьями. Вот будет здорово, правда? – Желтые глаза хаджитки весело блеснули в полумраке. – Довольно вы тут отсиживались. Пора вам явиться на белый свет… ну, и ответить за все совершенное, само собой, это уж неизбежно. Может, заодно вы ответите и за то, чего не делали, но меня это не касается. Просто работа, — она наискось отмахнула хвостом.
Несколько ударов сердца Незаметный колебался перед выбором. Изловить кошку, скрутить и приволочь к Николетте, пусть как следует порасспросит блохастую лазутчицу? Подпалит ей шерсть под хвостом и внимательно прислушается к каждому выкрикнутому хаджиткой слову. Или главное – вернуться и упредить Николетту? Если вскорости грядет нападение сверху, они еще успеют организовать оборону. Замкнут неодолимые двемерские врата, наводнят Черный Предел разъяренными фалмерами, укроются в башнях – и пусть враги ломают зубы в тщетных попытках прорваться внутрь…
— Ку-уда это ты, зеленый-и-чешуйчатый? – хаджитка сжалась и вдруг прыгнула вперед, словно распрямившаяся пружина катапульты. Пролетев по воздуху, растопыренными когтями впилась в загривок ящера, стремясь опрокинуть его на спину. Когти мерзко скрежетнули по мелким чешуйкам, Незаметный шарахнулся к ближайшей уцелевшей колонне в попытке расплющить оседлавшую его хаджитку об стену. Угадав маневр противника, Р'Нат спрыгнула на пол, перекатившись и яростно зашипев. Ее хвост хлестал из стороны в сторону, прижатые к черепу уши почти исчезли во вздыбленной рыжей шерсти. Она закружила вокруг старавшегося держать ее поле зрения ящера, выгадывая миг для нападения – позабыв о том, что в случае необходимости кажущиеся такими неповоротливыми аргониане способы двигаться очень и очень шустро. Выпад, укус сомкнувшихся челюстей – и Р'Нат взвыла, тряся прокушенной левой лапой.