— Хорошо, я скажу, — ответил он. — Но не думаю, что у вас после этого появится больше доверия. Когда вы появились у меня в офисе и объяснили причину визита, я не собирался вас брать. Дипломированный алхимик — это совсем не то, что я хотел видеть за секретарским столом. Но пока мы с вами разговаривали, я вдруг понял — я вам сейчас откажу, и вы уйдете, совсем уйдете, и у меня больше не будет никаких причин находиться рядом с вами. Линда, вы верите в любовь с первого взгляда?
— С первого взгляда вы меня хотели прогнать, — неуверенно улыбнулась я.
Я не знала, что ему отвечать. В любви мне признавались не впервые, но впервые я не была уверена, что говорят правду, и Дитрих это понял.
— Ну вот, вы мне не поверили, — грустно сказал он. — Наверное, для вас действительно будет лучше, если вы уйдете. А артефакт оставьте пока себе, вернете как нибудь потом, когда все закончится. Прощайте, Линда.
Он отпустил мою руку, а я почувствовала не освобождение, а пустоту и одиночество.
— Как это прощайте? — растерялась я. — А… Дитрих, вы же сказали, что меня охраняете?
— Для этого мне не обязательно идти рядом с вами, — ответил он.
— Нет, так не пойдет, — возмутилась я. — Тогда я не буду уверена, что вы где-то поблизости и сможете меня защитить. Доведите хотя бы до квартиры, а то…
— А то?
— А то я попрошу об этом Штефана, благо мы ушли совсем недалеко от кафе.
— Думаете, он там стоит и ждет, пока вы вернетесь и попросите вас проводить? — сказал Дитрих со своим обычным ехидством. — Впрочем, вам далеко бежать не придется, он идет за нами.
Я вздрогнула и обернулась, но Штефана нигде не увидела.
— Дитрих, зачем вы меня обманываете?
— Линда, он не открыто идет. Не хочет, чтобы мы его видели. Я засек по ауре.
— Тоже меня охраняет? — невесело пошутила я. — Только теперь от вас.
— Не исключено, — неожиданно серьезно ответил Дитрих. — Не думаю, что он мне доверяет больше, чем вы.
Он стоял напротив меня, готовый развернуться и уйти насовсем. Прямо сейчас уйти. А я поняла, что Дитриху я доверяю больше, чем Штефану, намного больше, хоть и знаю его меньше. Или мне просто хочется ему доверять? Возможно, Эмми права и мне нужно порвать с ним как можно скорее, ничего хорошего из дальнейших встреч не получится. Ни у него, ни у меня нет никакого стабильного дохода, да и сам он — сыщик с подмоченной репутацией, на что постоянно мне указывают и Штефан, и Эмми. Нет, нужно решительно разорвать все, что меня с ним связывает.
— Дитрих, — твердо сказала я, — Дитрих, — повторила и зачем-то взяла его под руку, — Штефан признал, что инора Вернер была его родственницей, но утверждал, что они с ней никак не общались. Что-то там случилось такое у них в семье, из-за чего все отношения были порваны. Но что случилось, он мне так и не рассказал.
ГЛАВА 17
Дома я выставила на стол остатки вчерашнего пирога и тарелку для Дитриха. Пирог не мог храниться до бесконечности, а вчера я сделала его слишком много.
— Собираетесь второй раз ужинать? — усмехнулся он. — Так плохо в кафе кормили?
До этой минуты я о еде не думала, но тут поняла, что тоже голодна, и поставила вторую тарелку, теперь уже для себя. Холодный пирог в компании Дитриха, пожалуй, намного вкуснее всего, что мог бы предложить Штефан.
— Я там совсем не смогла есть. Заказала салат, но не смогла проглотить оттуда ни крошки. Возможно, дело в том, что я совсем не доверяю Штефану.
— А мне доверяете?
— Должна же я хоть кому-то доверять, — чуть ворчливо сказала я, — а то совсем с ума сойти можно. — Положила кусок пирога на тарелку и поставила перед ним. — Греть будете сами.
Дитрих покрутил ее с таким видом, словно не знал, что делать, неожиданно отодвинул на середину стола и сказал:
— Линда, я не могу вас объедать. Да я и совсем не голоден.
Его слова прозвучали бы намного более убедительно, если бы одновременно с ними не раздалось громкое бурчание его желудка, не согласившегося с таким заявлением. Желудок знал лучше, хочет он есть или не хочет, и был уверен, что чем раньше его покормят, тем лучше. Дитрих сделал вид, что ничего не случилось, и ни на миг не потерял своей обычной невозмутимости.
— Не говорите глупости, — заметила я. — Не голоден он. Я прекрасно помню, что вы сегодня без завтрака, пообедать мы с вами так и не сходили, а потом вы за мной следили, то есть охраняли, и тоже не поели.
Это было действительно так. Сначала мы обсуждали полученное письмо о приостановке лицензии и возможные планы выхода. Я предложила зарегистрировать агентство на себя, на что Дитрих резонно ответил, что лицензии у меня нет и вряд ли ее дадут, поэтому первоочередная задача — восстановить его собственную. А потом пришла Эмми и заболтала нас окончательно. Я сама вспомнила, что не обедала, только что.
— И все же мы собирались с вами обсуждать, что нам известно, а не ужинать.
— Дитрих, пирог больше храниться не может, поэтому вам придется его съесть, или… или я не выпущу вас из квартиры, — твердо сказала я.
Дитрих смешно округлил губы, словно хотел сказать: «О», но в последний момент ему что-то помешало. Смотрел он при этом не на меня, а на пирог, так что не составляло труда понять, что его интересует больше. Во всяком случае, сейчас.
— Заманчивое предложение, — ответил он. — И долго вы собираетесь меня удерживать?
— Если вы откажетесь есть пирог, то до тех пор, пока его не придется выбрасывать, — заявила я. — Дитрих, я не обеднею, если вы один раз поедите за мой счет.
— Два раза.
— Вы меня приглашали в кафе, — напомнила я. — Вычтем один раз.
— Пфф, — фыркнул он. — Это не считается. Когда мужчина приглашает инориту на ужин, он не рассчитывает, что этот ужин откуда-то будет вычитаться. Ужины — не для арифметических действий.
— Хорошо, — согласилась я. — Тогда будем считать, что съеденные продукты компенсируются арендой артефакта против ментальной магии.
— Артефакт вам выдан как моему сотруднику, — возразил Дитрих, — поэтому за аренду с вас ничего брать не буду. Да и брать аренду продуктами… Как-то странно, не находите?
— Натуральный налог, — возразила я. — Воспользуемся опытом предков.
— Предки решили, что опыт оказался неудачным, и от такого налога отказались.
— Предлагаете вам заплатить полноценными золотыми монетами? — ехидно спросила я. — Не дождетесь. Берите пирогами, пока дают. А то и они закончатся.
Последний аргумент его окончательно добил, и Дитрих решил сдаться. Наверное, сделали свое дело объединенные усилия двух противников — собственного желудка и меня. Не знаю даже, кто ему казался более опасным, но Дитрих подвинул к себе тарелку, щелкнул пальцами, послав короткий разогревающий импульс, и начал есть, медленно, показывая, что делает мне одолжение, и только. Я поставила перед ним чашку с отваром, чтобы было чем запивать, и села напротив со своей чашкой и порцией пирога. Откусила кусочек и блаженно зажмурилась. Даже не думала, что так хочу есть. В нервотрепке этого дня совсем забыла, что обеды и ужины — не лишние, когда тратишь столько энергии.
— Зря вы не стали ужинать с Эггером. Он не стал бы вам ничего подсыпать, — заметил Дитрих. — Во всяком случае, в столь людном месте.
Потенциальная преступная деятельность Штефана сейчас меня волновала очень мало, да и упоминание о нем казалось кощунственным. Если уж прерывать тишину, то чем-то таким возвышенным, а не разговорами про преступников.
— Вам не нравится мой пирог? — оскорбленно спросила я.
— Почему не нравится? Напротив, я подумал, что поужинай вы с Эггером, глядишь, мне досталось бы больше, — подмигнул Дитрих. — Вы собирались пирог утром выбрасывать. А теперь выбрасывать нечего.
В самом деле, тарелки опустели, на них не осталось даже крошек, лишь следы жира на стенках указывали, что там что-то было. Я подлила в его чашку отвара, а больше у меня все равно ничего не было, хотя я зачем-то заглянула в вазочку, где иногда появлялись сухарики. Но если они и могли там появиться, то теперь только завтра, благо Дитрих мне действительно заплатил за отработанные дни, а значит, можно сделать небольшой запас продуктов. А пока…
— Много есть вредно, — сообщила я. — Особенно после такой голодовки.
— С моей стороны чистый эгоизм соглашаться на ваше предложение партнерства, — вздохнул Дитрих. — Наверное, вам нужно соглашаться на одно из предложений по алхимии. Смотрю, в прихожей еще пачка писем.
— Я их даже не вскрывала, — ответила я. — Вдруг там, напротив, требование не приближаться к их предприятию на пушечный выстрел?
Дитрих хмыкнул, показывая, что оценил шутку.
— А если серьезно, — продолжила я, — я хочу узнать правду.
— Я вам ее непременно сообщу.
— Нет, я хочу сама, понимаете? Мне кажется, все, что сейчас происходит, как-то связано со смертью наставницы. Я не верю, что она практиковала что-то запретное. Она была довольно нелюдимым человеком, но с острым чувством справедливости. Не могла она тайком заниматься чем-то таким незаконным.
— И что, по-вашему, там случилось?
— Ее убили, а весь этот громкий взрыв был нужен, чтобы замести следы, — уверенно ответила я.
— Линда, вы перечитали детективов.
— Я их совсем не читаю.
— Никто никого не будет убивать просто так. Должна быть причина, и серьезная, чтобы не просто убить, а сделать так, чтобы не нашли ее тело. Да что там тело! Чтобы не нашли вообще ничего.
— Мы можем не знать этой причины, — возразила я.
Конечно, Дитриху с его опытом было видней, но он не знал инору Вернер так, как знала ее я. Даже если не принимать в расчет ее законопослушность, она всегда очень серьезно относилась к технике безопасности, никогда не начинала работу, пока не убедится, что все исправно и включены защитные артефакты, в том числе — личные.
— У иноры Вернер был очень хороший личный защитный артефакт, который она не снимала, — вспомнила я. — Так вот, одной из его функций был мгновенный телепорт при критической обстановке.
— Вот как?
— Вот так. А чтобы он не сработал, должен был быть отключен. Лично я ни разу наставницу с отключенными артефактами не видела.
— Дома она могла снимать.
Мне показалось, что он это говорит несерьезно, слишком странно блестели глаза и тон был такой… провоцирующий. Но я все равно возмутилась:
— Ага, снимать и заниматься запретной магией! Дитрих, инора Вернер на такую глупость была не способна!
— Некоторые практики при произнесении заклинаний требуют снимать с себя абсолютно все, в том числе и артефакты, — заявил он.
— Не думаю, что инора Вернер на такое бы пошла, — уже с меньшим пылом ответила я.
Представить столь серьезную даму, какой была моя наставница, в голом виде и без артефактов — в этом мое воображение отказывало напрочь. Она всегда была такой солидной, с аккуратной прической, из которой никогда не выбивалось ни единой прядки, такой затянутой в тугие корсеты, впрочем, не столь уж сглаживающие ее солидные объемы. Но двигалась она легко и точно. Я еще раз попыталась ее представить безо всего и в ужасе помотала головой. Дитрих рассмеялся.
— Дитрих, это же практикуется только в традиционной магии, — вспомнила я.
— Честно говоря, о запретной я мало чего знаю, — ответил он. — Только что она оставляет характерные следы, которые ни с чем другим не спутаешь. В доме Вернер сработало именно такое, это точно могу сказать. А все остальное — она, не она, да еще в каком виде — это только догадки.
— Но вы же подозреваете Штефана. — Я даже не спросила, настолько была уверена.
— Эггера? С чего вы взяли, Линда? Только с того, что пришел Кремер с намеками, что Эггер вовлекает его жену во что-то нехорошее?
— Но как же… — растерялась я. — Вы говорили, что они родственники и что он на меня влиял…
— Из этого не следует, что Эггер мог убить Вернер. Напротив, смерть вашей наставницы ввергла его в панику. Он испугался, что раскроются его неблаговидные дела и карьера окажется под угрозой.
— Но он мог случайно, — предположила я с азартом, удивившим меня саму. — Не собираясь этого делать. Прийти в ярость, как сегодня при разговоре с вами, а останавливать его было некому.
Да уж, выглядел сегодня Штефан страшновато, пусть в руках его собиралось всего лишь что-то из погодной магии. Но такой «погодник» мог запросто прикончить соперника, даже не задумавшись, что делает. Он не выглядел вменяемым. Да и прошлый раз, в подъезде, его остановил только вопль соседки. А если при личном разговоре с инорой Вернер пошло что-то не так и останавливать было некому? Правда, он утверждает, что с ней не общался, но мог же нанести один-единственный визит?
— А запретную магию использовал, чтобы замести следы? — ехидно сказал Дитрих. — Линда, это несерьезно.
— Почему? — не согласилась я. — Никаких следов не нашли.
— Откуда вы знаете? О таких подробностях вас в известность никто ставить не будет.
— А вас? Достали же вы где-то копию заключения по моему сканированию, значит, и остальное можете. Нашли там что-то?
— Основная версия — смерть по неосторожности, — обтекаемо ответил он.
— А неосновная?
— Их несколько, — неохотно ответил Дитрих, — и, боюсь, рассказывать я права не имею. Но в виновности Эггера конкретно в этом эпизоде сильно сомневаюсь. И в знании им запрещенных магических практик — тоже.
— После смерти наставницы я его почти не видела, — напомнила я.
— Я объяснял же почему, — удивился Дитрих. — Он не хотел, чтобы ментальное вмешательство связали с ним. Отказываться от вас он не собирался, как не собирается этого делать сейчас — он так и караулит до сих пор возле вашего дома. Надеется поговорить, когда вы останетесь одна, или убедиться, что я уйду. Кто его знает?
Это было так неожиданно, так страшно, что я вздрогнула от испуга. Встречаться со Штефаном мне не хотелось даже в присутствии кого-нибудь, а уж наедине…
— Дитрих, вы же не уйдете?
— Намекаете, что коврик в вашей прихожей так и остался незанятым?
— Намекаю, что я его боюсь. Дитрих, я так боюсь, что сама согласна на коврик, хотя у меня в чуланчике хозяйский матрас, до коврика дело не дойдет. Я вам на кухне постелю, а?
— Не боитесь, что к утру продуктов не останется?
— Не боюсь, их и так уже нет, — фыркнула я. — Так вы согласны?
— Боюсь, Эггер это неправильно поймет, — задумчиво сказал Дитрих.
— Пусть понимает как хочет, — ответила я. — Меня с ним больше ничего не связывает.
Дитрих молчал, о чем-то сосредоточенно размышляя.
— У вас в офисе даже матраса нет, — напомнила я. — Вы в любом случае в выигрыше. Вы же на полу спали?
— Все-то вы знаете, — недовольно сказал Дитрих.
— Обязана. Я же ваш секретарь. А завтра прямо с утра займемся делами. Что у нас в планах?
— Нужно выяснить, из-за чего Вернер не поддерживала отношений с родственниками.
— Вы же уверены, что Штефан не виноват.
— Но вы уверены в обратном, — парировал он. — Я не исключаю, что причина — неправильное распределение, с точки зрения Эггеров, наследства, и тогда мы можем выяснить, что такого ценного могло быть у Вернер. Если было.
ГЛАВА 18
Дитриху идея заночевать на моей кухне ужасно не нравилась. Возможно, потому что из съедобного там ничего не осталось, а размышления, что такого могло быть ценного у иноры Вернер, так и остались размышлениями. Но я продолжала его уговаривать, в попытках убедить даже вытащила из чулана хозяйский матрас. Раньше я его не доставала, возможно, зря. Он оказался настолько старым и бугристым, что при взгляде на него я засомневалась, что его прилично предлагать гостю. И даже если отбросить приличия, Дитрих вряд ли сможет на таком уснуть. Наверное, засомневался и он, поскольку сказал:
— Линда, в эти горы можно заселять гномов. Наверняка там завелись залежи полезных ископаемых.
— Откуда бы этим ископаемым взяться? — смущенно сказала я.
Другого матраса у меня нет, а укладывать гостя, от которого ждешь охраны, на пол некрасиво. Но и некрасиво подсовывать такое, что и матрасом назвать язык не поворачивается.
— Предлагаете провести исследование? — поинтересовался Дитрих. — На тему возникновения различных месторождений в зависимости от пола, возраста и вредных привычек того, кто спал на матрасе? Боюсь, эту информацию восстановить не удастся.