— Линда, я бы никогда такого не сделал, — правильно понял мое молчание Дитрих.
Я нащупала под платьем артефакт, с которым не расставалась ни ночью, ни днем. Один раз он меня точно спас. Тогда, в подъезде, когда Штефан и Эмми разругались. А Дитрих потом сказал, что влиять мог и кто-то третий, если он менталист высокого уровня и находился неподалеку. Жаль, мне не узнать, чего тогда хотели добиться — вернуть меня к Штефану или, напротив, полностью от него отвратить. И кто это делал, тоже теперь не узнать. Разве что он сам признается?
— Ой, не сделал бы он! — зло сказала Эмми. — Штефан сказал, что тебя из Сыска выгнали, а там для своих на мелкие штучки с нарушением закона всегда снисходительно смотрят. Так что не надо мне сейчас говорить, что ты весь такой чистенький и законопослушный. Тоже магию без стеснения используешь для своих целей.
— Тоже? А кто еще использует? — спросил Дитрих.
— Во всяком случае, не Штефан, — отрезала Эмми. — У него на работе все уверены, что это поклеп, а такое отношение говорит, что его никто и никогда не покрывал, и значит, Дар для своих целей он не использовал. В отличие от некоторых.
Она победно посмотрела на Дитриха, полностью убежденная, что подавила его аргументацией.
— Инорита, его не арестовали бы без веских на то оснований, — заметил Дитрих. — А значит, Сыск полностью уверен, что найденная книга принадлежит иноре Вернер. Если там, конечно, книга, а не что-то другое.
— Или следователя в этом убедили, — твердо сказала Эмми. — А убедить в этом могла только Линда. Обиженная женщина способна на многое!
Я охнула и посмотрела почему-то на Дитриха, но он смотрел на Эмми с брезгливым выражением лица. Вряд ли он поверил в такую ерунду, но мне все равно было неприятно, что при нем обо мне такое говорят. И кто? Моя лучшая подруга…
— Я? Да я до твоего прихода даже не знала, что его арестовали, — попыталась я оправдаться. — Я с самого утра нахожусь здесь.
— Чтобы оболгать, много времени не надо, — заявила Эмми. — Ты могла и вчера заявление отнести. Сразу после того, как подбросила книгу Штефану. Ключ ведь у тебя был, так?
— У меня никогда не было ключа от квартиры Штефана, — твердо ответила я.
— Ой ли? Он при мне предлагал и говорил, что защиту настроил так, что ты в любой момент можешь беспрепятственно пройти.
Разговор нравился мне все меньше и меньше. Но оставлять ее слова так, без ответа, я не собиралась.
— Если ты помнишь такие подробности, — резко сказала я, — то должна помнить, что я отказалась от ключа. Я ни разу не была дома у Штефана в его отсутствие.
— Разве? А мне помнится, что взяла, — нагло сказала Эмми. — Доступ к его квартире у тебя был, доступ к книгам Вернер тоже. А теперь ты его подставила, чтобы отвести подозрения от нового любовника!
Я невольно покраснела. Да, наши отношения со Штефаном перешли грань благопристойности, и Эмми об этом знала. Но, рассказав ей про это, я никогда не думала, что она так легко и просто откроет мою тайну совершенно постороннему инору. Постороннему для нее, не для меня. Да еще в таких гадких словах.
— Это все очень любопытно, — сказал Дитрих. — Но почему вы рассказываете это нам, а не в Сыске, если уж так уверены в случившемся?
— И расскажу, — агрессивно ответила Эмили. — Непременно расскажу, если вы не сделаете все, чтобы его вытащить из-под стражи. Вы же прекрасно понимаете, что он невиновен.
— И все же, инорита, повторю вопрос. Что вы хотите от нас?
— Как что? Вы его посадили, вам его и вытаскивать, — уверенно ответила Эмми. — А если вы этого не сделаете, вот тогда я и пойду в Сыск.
— Инорита, это называется шантаж, — заметил Дитрих. — Причем основанный на ложных обвинениях. Уверен, что сам Эггер непременно вспомнит, что Линда не взяла у него ключ.
Лицо Эмили некрасиво исказилось от ярости, но сдаваться она не собиралась.
— У нее была возможность получить ключ тем или иным путем, — заявила она. — Хоть украсть, хоть слепок сделать. Отказывалась она для вида. А на самом деле все было давным-давно спланировано. Да, заполучить книги по запретной магии и остаться вне подозрений — вот что ей было нужно. Думаете, это вам с рук сойдет?
— Эмили, вспомни, ты же сама нашла объявление про эту работу и заставила меня пойти, — попыталась я воззвать к ее разуму. — Я не знала раньше Дитриха, поэтому ничего с ним не могла спланировать.
— Чтобы подсунуть мне нужное объявление и внушить, что оно для тебя важно, много не надо, — отрезала Эмили. — Может, он стоял за стенкой и вовсю использовал на меня свой ментальный Дар. Вы меня не убедите, что это не так. Будете убеждать Сыск. Уж не знаю, с каким результатом.
Она зло усмехнулась. А я почему-то подумала, что прав был Дитрих, когда направил ее на театральные курсы. Там моей бывшей подруге самое место. Хоть он и утверждал, что она совсем не умеет притворяться, но, как выяснилось, это не так. Столько лет казаться милой, доброй и заботливой — это не каждому дано.
— Если все это было нами спланировано давным-давно, — задумчиво сказал Дитрих, — и мы такие злые и жестокие, что не остановились перед убийством одной и злостной клеветой на другого, то что мешает нам сейчас по-тихому влезть шантажистке в мозги или даже просто ее физически устранить? Как думаешь, Линда, что лучше?
Я удивленно на него посмотрела. Эмми же шарахнулась к двери, словно ее кипятком ошпарили, выскочила в коридор и уже оттуда с явным облегчением в голосе выпалила:
— Я сейчас пойду к нотариусу и оставлю распоряжение на случай своей смерти. Будьте уверены, это вам так не пройдет! Если Штефан не выйдет на свободу, Линда тоже будет сидеть!
Она вызывающе хлопнула дверью. Мы остались вдвоем с Дитрихом. На него я не смотрела. Дикость происшедшего просто не укладывалась у меня в голове. Я привыкла доверять Эмили, и, как оказалось, совершенно напрасно. Еще не так давно она твердила, что мое счастье для нее очень важно. Мое и Штефана.
— Мне кажется, Штефан твоей подруге намного дороже тебя, — заметил Дитрих.
— Боюсь, она мне теперь не совсем подруга. Точнее — совсем не. Мне кажется, я жила в одной комнате с другой девушкой. Теперь я даже не могу сказать, выполнит ли она свои угрозы…
— Выполнит, — уверенно сказал Дитрих и обнял меня. — Другое дело, что их всерьез не воспримут. Скорее всего… Угораздило же тебя с такой связаться…
— Она влюблена в Штефана, — напомнила я, закрывая глаза и утыкаясь лбом ему в плечо.
— Но это же не значит, что нужно терять стыд и совесть. Эггер для нее важен, а на все остальное — наплевать, — зло сказал Дитрих. — Мне кажется, они нашли друг друга.
— Да, наверное. Только я ее потеряла. Знаешь, она мне была как сестра. Не такая, как мои по отцу, а такая, какая должна быть — добрая, все понимающая… Когда отец женился после смерти мамы, он сразу стал от меня отдаляться. А для мачехи я всегда была лишь досадной помехой. Думаю, она с облегчением вздохнула, когда я уехала, и выбросила меня из головы окончательно. Для ее детей я была лишь мишенью для пакостей. Когда Эмми появилась в моей жизни, я очень обрадовалась. А теперь… теперь у меня опять никого нет.
— У тебя есть я, — невозмутимо сказал Дитрих и погладил меня по голове. — И фикус. Хочешь, мы его усыновим, если он тебе так дорог?
Миг назад я была самой несчастной в мире иноритой, но теперь невольно рассмеялась. Мои проблемы никуда не делись, но теперь они казались совсем не такими важными.
ГЛАВА 25
— Нужно узнать, что там вменяют Эггеру, — задумчиво сказал Дитрих. — Твоя… гм… бывшая подруга слишком невнятно обрисовала ситуацию. Что за книгу у него нашли и почему вообще стали обыскивать, если он столько времени не вызывал подозрения?
— Может, вызывал, только оснований для обыска не было, — предположила я.
— Так откуда-то они должны были появиться. Не из воздуха же. Дело было почти закрыто, причем причину случившегося указывали как смерть по неосторожности.
— Не могли его арестовать по другой причине? А найденная при обыске книга оказалась из библиотеки иноры Вернер.
— Если бы его арестовали по другой причине, то вряд ли стали бы просматривать библиотеку. — Дитрих потер подбородок. — Нет, арестовали из-за Вернер, уверен. Но почему именно сейчас?
Если у него не было ответа на этот вопрос, то у меня и подавно. Слишком многое неизвестно, гадать можно долго, но занятие это бессмысленное. Очевидное, Дитрих пришел к тем же выводам.
— Подобью все для отчета Кремеру и схожу в Сыск, — сказал он. — Может, что и прояснится.
— Ты будешь его вытаскивать? — уточнила я. — Из-за угроз Эмми?
— Не волнуйся ты из-за этих угроз, — недовольно сказал он. — Даже если она вывалит эти глупости следователю, в Сыске есть результаты твоего ментального сканирования, однозначно подтверждающие, что ты не имеешь никакого отношения к смерти Вернер. Разве что нервы могут потрепать. А Эггера вытаскивать я не собираюсь. Если виноват — сядет.
— Тогда почему тебя так волнует, за что его задержали?
Меня это тоже волновало. Я не верила, чтобы Штефан мог кого-то убить. В то, что он меня привораживал, — верила, а в то, что он способен на более серьезные злодейства, — нет. Я слишком хорошо его узнала за то время, что мы встречались. Штефан всегда поступал так, как считал правильным. Уверена, он и привораживал меня, будучи убежденным, что все делает верно, просто я сама не понимаю своего счастья, нужно лишь немного подправить, подтолкнуть в необходимом на правлении. Стал бы он так себя вести, если бы я была в кого-то влюблена? Кто знает…
— Мне не нравится сама ситуация, — туманно ответил Дитрих.
— Ты тоже думаешь, что он невиновен?
— Виновен или нет — не мне решать, — уклонился Дитрих. — Повод-то у него был, и просто шикарный, если я не ошибся. Не дает мне покоя другое. Если взрыв у Вернер произошел не по ее вине и у Эггера найдена одна из ее книг, значит, где-то есть и остальные. Я хочу узнать, что именно у него нашли. Возможно, там вообще какая-нибудь незначительная брошюрка.
Я удивилась. У наставницы была хорошая библиотека, но там не было ничего особенного. Ничего такого, что при желании нельзя было бы найти в другом месте. И мне было непонятно беспокойство Дитриха, что часть ее книг сохранилась. Если только… если только у нее было что-то, о чем не знаю я и о чем знает он.
— Что получила инора Вернер в наследство? Я сейчас про библиотеку, не доставшуюся родителям Штефана. Там было что-то опасное?
— Было, — неохотно ответил Дитрих. — Почему и посчитали, что она могла взорвать себя сама.
— Но я никогда ничего такого у нее не видела.
— Такие книги не стоят на видном месте, — усмехнулся Дитрих. — И их обладанием не хвастают на каждом углу. Большая часть их хранится в Совете Магов под надежными защитными заклинаниями. Думаю, Вернер держала свое наследство в сейфе и никому не показывала.
— Значит, ее убили…
— У нас слишком мало данных, чтобы делать такие выводы, — ответил Дитрих. — Вот схожу в Сыск, тогда и будем думать, хорошо?
Он сел за стол и быстро начал писать, откладывая один за другим заполненные листы. Я опять села за свой стол и попыталась читать справочник. Но не смогла. Голова была забита совсем другим. Известие, что у иноры Вернер была литература по запрещенным практикам, сильно поколебало мою уверенность в том, что она не могла заниматься подобным. Из слов Дитриха я поняла, он подозревает, что именно инора Вернер заблокировала Дар своему родственнику. А значит, у Штефана был повод для мести — брата он любил, хотя и говорил о нем неохотно. Но до сих пор поддерживал отношения с его бывшей невестой, которую отвергли. А это говорит о многом. Способен ли Штефан отомстить, причем не просто отомстить, а выждать столько лет, чтобы ударить наверняка? И наверняка ли? Сам же Дитрих говорил, что время для Штефана оказалось очень неудачным — пришлось спешно заметать следы ментального воздействия на меня. Значит, о продуманности действия речи не шло. Но если все уже было готово, а пришлось ускорить по какой-то причине? И все же… Инора Вернер излишней доверчивостью не страдала, защитные артефакты у нее были на высоте. Как могло случиться, что она погибла?
Дитрих перечитал написанное, сложил листы и положил в ящик стола. Подошел ко мне, ободряюще улыбнулся.
— Надеюсь, не успеешь соскучиться, — сказал он. — Я быстро. Обедать пойдем вместе.
Обедать? О еде я не думала, есть совсем не хотелось.
— Отчет я могу отдать Кремеру, если он вдруг придет? — уточнила я, поскольку меня сильно смутило, что Дитрих не оставил бумаги на столе.
— Пока нет. Я не выполнил все нужные действия. Если он откажет в доступе в дом, тогда сюда больше ничего не прибавится. Если нет, то отчет будет более полным.
— Он откажет.
Почему я была в этом уверена? Сама не знаю. Мне казалось, что если бы инор Кремер был в этом заинтересован, он согласился бы сразу, а не стучал кулаками по столу.
— Для выполнения договора я должен сделать все, что могу, — ответил Дитрих. — Откажет, значит, на этом все. Все.
Второе «все» прозвучало как-то странно, подчеркнуто, словно относилось не только к этому делу. Неужели он опасается, что лицензию не вернут? Я вопросительно посмотрела на Дитриха, но он не поторопился утолять мое любопытство, наклонился и неожиданно звонко чмокнул в кончик носа.
— Остальное — потом. А то ходят здесь всякие, отвлекают, — неопределенно сказал он.
— Так мы работаем же, — зачем-то сказала я.
— Работаем, — подтвердил он и вздохнул.
Грустно так вздохнул. Значит, все же дело в лицензии. Узнал, что с возвращением возникли проблемы, а меня пока не хочет расстраивать. Без лицензии наша затея рассыпается как карточный домик от порыва ветра. Что ж, помечтали, и хватит.
— Не вздыхай, — сказал он.
— Я вздыхаю? Это ты вздыхаешь.
— Ты сейчас издала такой жалобный вздох, словно горюешь по кому-то очень дорогому. Не по Штефану ли? Так с ним пока ничего страшного не случилось.
— Не по Штефану.
По разбитым надеждам. Это намного более печально. Когда представляешь свою работу бок о бок с человеком, который тебе настолько интересен. В мелких деталях представляешь. Планируешь, что нужно в ближайшее время покупать в лабораторию, а что может и подождать. А оказывается, это не планы, а лишь мечты, которые никогда не сбудутся. И мне прямая дорога туда, куда я собиралась после академии, благо выбор стал еще больше — пачка нераспечатанных писем на тумбочке в прихожей росла и росла. Но теперь я туда не хотела, вот беда…
Дитрих то ли мне не поверил, то ли ему самому не очень-то хотелось уходить, но он еще постоял какое-то время, выспрашивая, что случилось, кроме глупого шантажа Эмми, и моему «ничего» не очень-то и поверил, но все же наконец ушел. А я опять попыталась читать справочник, но так и не смогла. Помучившись над книгой какое-то время, я решила сделать себе чай — возможно, он меня немного успокоит и позволит сосредоточиться на чтении, а не на бессмысленных размышлениях о том, что могло бы быть, но теперь никогда не будет. Отсутствовала я всего ничего, но когда вернулась, посреди офиса стоял инор Кремер, всем своим видом выражавший неодобрение. Меня поразило, что я опять не слышала, как он вошел. Как тогда, когда он перепугал меня до полусмерти. Никогда бы не подумала, что этот инор может двигаться столь бесшумно. Все же возраст и лишний вес этому не способствуют.
— Добрый день, инор Кремер. — Я постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее.
В этот раз инор не был настроен показывать, сколь он приятный собеседник и хороший человек, поэтому улыбаться в ответ не стал, лишь выдавил сквозь зубы.
— Добрый день. Где инор Хартман?
— Ушел по неотложным делам.
— Надеюсь, моим. А то вы не слишком переутруждаетесь.
Он нехорошо улыбнулся, с явным намеком на ту картину, свидетелем которой стал в прошлый раз. Я сделала вид, что ничего не понимаю. Смутить меня ему не удастся.