Но тут она вспомнила, где застряла. Автомобиль стоял прямо в воротах. Если кто-то поедет к дому, в такой кромешной тьме столкновение неизбежно. Иногда еще до рассвета привозили молоко. В запасе было еще несколько часов, но они вряд ли помогут делу. Придется вылезать.
Выход был только один. Она находилась рядом со сторожкой, и оставалось надеяться, что Элмер там, а не ночует в городе. Это, кстати, вполне вероятно — ему нечего делать в Пейтоне, когда Фрэнк в больнице. О ней после последней ссоры он вряд ли беспокоится. Но попробовать все равно придется — кто еще мог сейчас помочь?
Глэдис промокла мгновенно, как только вылезла из машины. В полной темноте сторожку удалось разглядеть не сразу. Почему в ее машине нет ни фонаря, ни зонтика? Элмер прав — она не очень-то подготовлена к жизни. Не раз споткнувшись, Глэдис в конце концов добралась до входной двери, которую удалось увидеть только потому, что сквозь занавески пробивался слабый свет. Слава Богу, Элмер здесь! Она вздохнула с облегчением и, забыв о своем нежелании просить помощи, постучала.
Дождевая вода стекала за воротник, мокрые волосы облепили лицо. Все это было так ужасно, что Глэдис уже просто молила о помощи. Он ей нужен! Так почему же он не открывает?!
Дверь распахнулась, и она чуть не упала прямо в объятия хозяина. Элмер с изумлением смотрел на появившуюся невесть откуда фигуру.
— О Господи! Что с тобой?
Схватив Глэдис за руку, он втащил ее в теплую комнату и внимательно оглядел, стараясь определить, не ранена ли она. Глэдис начала сердиться, почему он ничего не предпринимает?
— У меня сломалась машина, — возбужденно проговорила она. — Еле доехала сюда, а до дома мне уже не добраться. И еще я вся промокла, — добавила она, глядя на мокрое темное пятно, которое образовалось на ковре у ее ног, хотя это и так было очевидно.
— Понятно, сначала тебе нужно поскорее переодеться, а потом, если хочешь, я отвезу тебя домой.
— Не так все просто, — с досадой объяснила Глэдис. — Машина остановилась прямо в воротах посреди столбов. Это опасно — кто-нибудь может в нее врезаться. Надо что-то сделать.
Секунду Элмер смотрел на дрожащую девушку с глубоким изумлением, потом вздохнул и покачал головой.
— Ты кого угодно сведешь с ума, — ядовито проговорил он. — Почему все твои проблемы становятся моими? Как это твоему Марку удается выйти сухим из воды? Небось, весь вечер была с ним! Уж провела бы вместе и ночь!
— И вовсе я не проводила с ним вечер! — с яростью возразила Глэдис. Что же они вот так просто стоят посреди комнаты, ведь она замерзла и промокла? — Если хочешь знать, весь вечер я была в своей квартире, и притом одна! Делала генеральную уборку, но это совершенно тебя не касается! Если не хочешь помочь, я пешком дойду до дома и позвоню в аварийную службу.
— Вот они будут рады! — сердито проговорил Элмер. — В разгар грозы, в полночь! Только этого им и не хватало.
Он с силой захлопнул входную дверь и подтолкнул Глэдис к камину, где пылал огонь.
— Сиди здесь, сейчас принесу какую-нибудь одежду, — приказал он. — Смотри, не испорти окончательно ковер! И молчи, а то я за себя не ручаюсь.
— Хорошо. Я останусь здесь, — холодно отозвалась Глэдис, — хотя можно было бы предложить мне пройти в ванную. На улице вторая половина двадцатого века. У крана во дворе уже сто лет никто не моется.
У Элмера дрогнули губы. Он уже не казался таким сердитым.
— Какая промашка с моей стороны! Ради Бога, пройдите в ванную, мисс Лоуренс! Там вы найдете что-нибудь сухое. А я тем временем вооружусь фонарем и посмотрю, что с вашей машиной. Если повезет, мне удастся пережить еще и эту встречу с вами. — Он оглядел ее с головы до ног и с досадой покачал головой. — Нет, ты безнадежна. Ради Бога, переоденься, а то окажешься на больничной койке рядом с отцом.
И как будто забыл о ее существовании. Глэдис наблюдала, как он ищет фонарь, снимает плащ с крючка за дверью. Ее бесило, что у него всегда под рукой все, что нужно, — нашлись даже резиновые сапоги. Элмер усмехнулся, увидев ее негодующий взгляд, и сказал:
— Ты что, ждешь еще одного приглашения? Или тебя обязательно надо проводить? Уверен, что ты вполне в состоянии самостоятельно найти ванную. Дом не настолько велик. И советую поторопиться — если я промокну, то не буду церемониться. Чтобы погреться под горячим душем, я вытащу тебя оттуда в любом виде.
Глэдис стояла, не говоря ни слова. Он вышел, хлопнув дверью, и в этот короткий момент в дом ворвались дождь и ветер, окончательно промочив коврик у порога. Да, ему очень просто продемонстрировать ее беспомощность. А совсем недавно, до их встречи, она чувствовала себя вполне самостоятельной, деловой и компетентной. Теперь же получается, что ей постоянно нужна его помощь, а он не упускает ни одной возможности напомнить об этом.
Глэдис отправилась в ванную, по дороге заглянув в другие комнаты. Ремонт в сторожке делали давно, когда она еще жила в Пейтоне, но сейчас домик выглядел очень уютным. Большая комната, окна которой выходили прямо в сад, маленькая, но вполне современная кухня, спальня и ванная. Но для семьи он, конечно, слишком мал. Когда-то Глэдис недоумевала, как могли люди жить в такой тесноте.
Мебель, видимо, привез Элмер. В последнее время, насколько она помнила, домик вообще не был обставлен, и там никто не жил. Наверное, выбрать и повесить занавески помогла Клара. Эта мысль вернула ее к действительности, заставив снова все представить в черном свете. Интересно, сколько раз Клара навещала Элмера в этом гнездышке всего в миле от дома, где жил ее муж?
Изо всех сил стараясь выкинуть эти мысли из головы, Глэдис залезла под душ. Горячая вода быстро согрела ее. Растершись полотенцем, Глэдис надела белый халат, висевший за дверью, который явно принадлежал Элмеру. Он доходил ей до самых щиколоток, и пришлось туго обмотаться поясом и закатать рукава. Зато он был теплый и окутывал ее с головы до ног. Одежда Глэдис промокла насквозь, сушить ее было негде. В кухне нашелся полиэтиленовый пакет, и она запихнула в него свои вещи. После этого осталось только дождаться возвращения Элмера.
Глэдис даже выглянула на улицу, но ничего не увидела. По-прежнему лил дождь, царила кромешная тьма. Элмер, конечно, промокнет до нитки, что вовсе не улучшит его настроения.
Но, как ни странно, это почему-то не особенно беспокоило Глэдис. В сторожке было так тепло и уютно. Она подбросила дров в камин и вернулась в ванную комнату посмотреть, все ли оставила в порядке. На стеклянной полочке стояли лосьон и тальк. Не удержавшись, Глэдис открыла флакон. Элмер всегда пользовался одним и тем же лосьоном, и давно знакомый аромат навеял воспоминания далекого прошлого.
Она прекрасно помнила, когда в первый раз обратила внимание на этот запах. В жаркий летний день на берегу реки. В тот день впервые возникла мысль, что Элмер может быть не только ее лучшим другом: вдруг так захотелось прижаться к нему. И теперь этот запах казался ей таким… эротичным.
Воспоминания заставили ее покраснеть. Глэдис быстро закрыла флакон, поставила назад на полочку и вернулась в комнату с неясным чувством вины, как будто занималась чем-то предосудительным. Остановившись у камина, она долго смотрела на огонь. Мысли о прошлом не уходили, детское влечение слилось с воспоминаниями о том, как она была в его квартире, о руках, ласкавших ее тело.
Глэдис ощутила прилив запретных чувств и покраснела еще больше. Именно в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Элмер, несмотря на плащ, совершенно промокший. Темные волосы слиплись, вода ручьями стекала на пол. Он снял плащ и резиновые сапоги и повернулся.
— Нужен механик, — сказал он сердито. — Я не смогу починить машину сам. Но из ворот я ее убрал, отбуксировал на обочину.
— Тебе пришлось взять свою машину? — с беспокойством спросила Глэдис, поняв, что создала больше проблем, чем хотелось бы.
— Ну, руками я бы вряд ли ее сдвинул, — пробормотал он, бросив на нее еще один сердитый взгляд. — Придется оставить ее там до утра, а потом позвонить на станцию техобслуживания. Подозреваю, что это придется сделать мне.
— Я сама могу позвонить, — поспешно возразила Глэдис, смущенная его раздраженным тоном. — Ты вовсе не обязан все за меня делать.
— Это меня радует, — язвительно отозвался он. — А я уж совсем было собрался бросить работу и посвятить себя разрешению твоих проблем.
— Давай, я заварю чай, — предложила Глэдис, пытаясь улучшить его настроение. Оставшись и без одежды, и без машины, она теперь целиком зависела от него.
— Отличная мысль, — проговорил он тем же тоном. — Но если ошпаришься, не рассчитывай на меня. На сегодня мои добрые дела закончены.
Элмер направился в ванную, а Глэдис — на кухню. Почему он так рассердился? Раньше он без всякого труда справлялся и с куда более сложными проблемами, но никогда не раздражался, наоборот, всегда был ласков и заботлив. Неужели он не понимает, в какой нелепой ситуации она оказалась! А ведь еще предстоит попросить отвезти ее домой. И халат тоже принадлежит ему… Было так неловко, что чай она готовила особенно тщательно.
Глэдис как раз внесла поднос в комнату, когда Элмер появился, одетый в джинсы и свитер, сел на единственный диван, стоявший у окна, и молча кивнул, взяв из ее рук чашку с горячим чаем. Настроение его явно не изменилось, и Глэдис забеспокоилась еще сильнее. Присев на самый краешек стула, стоящего перед диваном, она неуверенно взглянула на Элмера.
Он нарочно делал все так, чтобы она почувствовала себя не в своей тарелке, — это ясно. Снова, как при первой встрече, казался жестоким, не скрывая пренебрежения и даже презрения. Но ведь был же он внимательным и заботливым, когда у нее началась мигрень, и когда отца отвезли в больницу. Был даже нежен… А теперь просто не обращал на нее внимания. Элмер очень изменился, стал таким сложным, что Глэдис никак не могла в нем разобраться, никак не могла к этому привыкнуть.
— Мне надо домой, — отрывисто сказала она, увидев, что он не собирается ничего предпринимать. Просто сидит и пьет чай, глядя на огонь в камине.
— Позже. — И он опять замолчал.
Глэдис охватило смятение. Скоро утро, надо побыстрее добраться до дома, а Элмер, судя по всему, не очень торопится ее отвезти. Что придумать, как изменить ситуацию, улучшить его настроение?
— Это все твоя мебель? — спросила она наконец. Он посмотрел на нее с выражением полного равнодушия.
— Да, она была в моей квартире до того, как я решил там все изменить. Кое-что роздал, остальное привез сюда.
— Мне нравится, — неуверенно проговорила Глэдис, оглядывая комнату, освещенную пламенем камина. Огонь отражался в прекрасном полированном дереве. На старом месте эти вещи, наверное, выглядели очень элегантно. Только что-то, по-видимому, из ряда вон выходящее могло заставить избавиться от такой красивой мебели и создать новый, спартанский стиль, который царил в квартире до ее вмешательства.
Интересно, что же случилось? Подняв голову, Глэдис обнаружила устремленный на нее пристальный взгляд. В огне камина его глаза казались очень темными, и в них уже не было равнодушия. Этот взгляд смущал ее еще больше, она поспешно отвела глаза и поставила чашку на столик.
— А кто сшил занавески? — вырвался ненужный вопрос.
— Почему ты спрашиваешь?
От неловкости Глэдис не знала, что ответить, и растерялась.
— Просто так. Я… я подумала, что их, наверное, было трудно вешать. Вот я и…
— Мне их сделали на заказ… Местная портниха.
— И повесила тоже она?
— Нет.
Элмер поставил чашку, продолжая смотреть все тем же внимательным взглядом, и Глэдис выпалила вдруг, совершенно неожиданно для себя:
— Наверное, помогла Клара.
Слова вырвались невольно, помимо желания, и ее охватила паника. Господи, зачем она об этом! Но дурацкая мысль просто сидела в голове, приводя в отчаяние, и выскочила в самый неподходящий момент. В сторожке было так тепло и уютно, она могла бы просидеть так, рядом с Элмером, глядя в огонь, всю ночь, но мысль о мачехе никогда не покидала ее. Вот слова и вырвались наружу.
Элмер продолжал смотреть с каким-то странным выражением, и Глэдис почувствовала, что краснеет. По ее вине он промок до нитки, она сидела в его гостиной, завернувшись в его халат… и продолжала вмешиваться не в свое дело. Но эта история с Кларой, словно кровоточащая рана…
— Прости, — с трудом выговорила она. — Я не собиралась говорить об этом… Получилось непроизвольно.
Когда она снова решилась взглянуть на него, то увидела все те же наблюдающие за ней глаза, но теперь полуприкрытые. Губы чуть-чуть тронула улыбка.
— Иди сюда, Глэдис, — тихо скомандовал он. И в комнате возникло напряжение.
Нет, она не сдвинется с места! Но он продолжал пристально смотреть, будто гипнотизируя.
— Не надо, Элмер, — проговорила она дрожащим голосом, облизав внезапно пересохшие губы. Но Элмер не обратил никакого внимания на эту мольбу.
— Иди сюда, — повторил он так же тихо. Помимо воли Глэдис поднялась и подошла, не отводя взгляда. Как в трансе, она не могла не подчиниться этому голосу. Элмер взял ее за руку и притянул к себе. Через секунду она уже сидела у него на коленях, положив голову на плечо. Потом шевельнулась и произнесла с беспокойством:
— Мне надо домой…
Но это уже были чужие слова. Охватившее ее нервное возбуждение заставило забыть обо всех доводах рассудка. Он был рядом — все остальное теперь не имело значения. Все тот же знакомый аромат… И нахлынули радостные воспоминания прошлого.
— Ты дома, — сказал он. — Ты здесь больше дома, чем в Пейтоне или в своей городской квартире.
Приподняв ее голову за подбородок, он пристально посмотрел в глаза.
Глэдис отвернулась, отчаянно пытаясь защититься от соблазна. Сердце бешено колотилось, будто хотело выскочить из груди. Воспоминания и чувства слились воедино. В последний раз он обнимал ее так в своей бостонской квартире, и то объятие так и не забылось. Память о нем лишала ее способности и желания сопротивляться.
Господи, да что же она за человек? Как можно оставаться здесь, зная все? Будто он наркотик, без которого уже нельзя обойтись.
Но тело ждало его прикосновений с таким нетерпением… Хотя она все знала о Кларе… Всегда знала… Наверняка и мачеха точно так же была в плену его чар.
— Нет! — простонала Глэдис. На глаза навернулись слезы и потекли из-под темных ресниц.
— Да, — произнес он тихо, но твердо. — Твое место рядом со мной. Ты принадлежишь мне. Ты всегда была моей, и я не собираюсь больше ждать. Просто не могу.
Глэдис открыла глаза, в которых стояли слезы.
— Ты силой заставишь меня… — проговорила она с ужасом и изумлением, и он улыбнулся, убирая волосы с ее лица.
— Разве я когда-нибудь делал тебе больно, мой ангел? — спросил он мягко.
— Делал! И не только мне! Ты когда-нибудь думал об отце? Что с ним будет, когда он все узнает?
В глубине души возникла надежда, что упоминание об отце и Кларе приведет его в бешенство и заставит отступить или даже отвезти ее домой. Но он просто продолжал смотреть с легкой улыбкой, и она поняла, что совсем не хочет домой. Сейчас уже ничто не могло заставить ее уйти.
— Ты думаешь не об отце, а о себе и обо мне. Ты ревнуешь, и напрасно.
Элмер наклонился, его губы скользнули по ее губам, тело как будто пронзило током. Легкого прикосновения было достаточно, чтобы вызвать целую бурю ощущений. Хотя пока она еще сознавала, что он держит ее в объятиях, что в камине потрескивают дрова и в комнате тепло и уютно.
— Нет никакой Клары, — выдохнул Элмер. — Есть только ты и я, и это все, что нам нужно.
— Откуда ты знаешь, что нужно мне? — из последних сил пыталась сопротивляться Глэдис, но, сама того не сознавая, закинула голову назад, мечтая о прикосновении его губ к шее. И он понял. Горячий рот прижался к нежной коже, а через мгновение жадные губы скользнули ниже, туда, где халат приоткрылся на груди.
— Нет, ты ошибаешься, я знаю, что тебе нужно, — проговорил он, тяжело дыша. — Тебе нужен я. Ты здесь, со мной, готова сдаться, и это приводит тебя в отчаяние. Я же безумно хочу тебя, и ты будешь принадлежать мне.