Когда докапали живительный эликсир и захуярили уколы прибавившие плюс сто пятьсот к потраченному здоровью, жрецами Гиппократа мне было дано позволение покинуть лекарскую обитель. Адриана и Гены не было, только двое шкафов и Дима, сообщивший, что царь-батюшка приедет в мой расписной дворец через час и мне надо будет отчитаться по своей крепостной деятельности. Охуенно. Кивнув, поднялась с кровати. Тест функции мозжечка был с треском провален — меня мотало как бухого в щи эквилибриста-неудачника, которому противопоказано на двух ногах стоять, но он из-за упрямства пытался остаться в вертикальном положении, потому Диме пришлось взять меня на ручки. Это было так трогательно!
— Коня в студию, — слабо съязвила я, прикрывая глаза и ловя вертолеты.
Рыжков недовольно попыхтел, но, обратившись к охране, перевел мой сарказм на нормальный язык. Один из сопровождения метнулся по лестнице, чтобы подогнать машину ко входу, пока мы будем спускаться на лифте.
Дима погрузил меня на заднее сидение автомобиля и сел за руль. Сесурити поехали на другой машине. Дима вел вроде бы аккуратно и спокойно, но меня все равно начало подташнивать.
— Э! Потише там за штурвалом, — выдавила я, — а то у меня морская болезнь зарядила ружье, а ты на линии огня. Сейчас застрелю.
— Блять, а то это прямо в первый раз, — сердито пробормотал он, но стал ехать медленнее и еще аккуратнее.
— Это чего получается, я в этой же лодке любви блевала во время нашего страстного тройничка, когда вы в меня пальцы засовывали, наплевав на предварительные ласки? Горло болит, глубокая глотка это не мое, знайте. — Разумеется, нет, не в этом автомобиле. У них машин как фантиков, но я все равно продолжила, — фу. А можно меня в другую тачку?
Дима скрипнул зубами, но промолчал. Тяжело с умными. Блять, и на ком сорваться? Меня же через час выебут, скорее всего. Адриан, судя по всему, любит жесткий доминатно-садисткий ментально-анальный трах, а я предпочитаю ласковое занятие любовью на нежных спинках розовых пони. У нас не сходятся вкусы, я опять буду страдать. А они мне даже поиздеваться не дают напоследок. Возмутительно!
Привезли в ту же квартиру. Я по стеночке в душ. Отмывалась неторопливо, отслеживая слабость организма и готовая в любой момент позвать на помощь, если станет окончательно херово. Но нет. Нормально. Жить буду, ладно уж, уговорили.
Джинсовые шорты и майка. Мокрые волосы по плечам. В принципе, было похер на то, как выгляжу, но как только вышла из ванной, по мертвой тишине, по тяжести антуража поняла, что Адриан уже приехал. И мне захотелось укутать тело в тридцать три покрова ткани, потому что внутри стало холодно.
Медленно пошла в сторону своей комнаты. Он стоял у окна, чтобы поле зрения охватывало сразу все столбцы. Однотонный кремовый свитшот, рукава засучены, темные джинсы. Вроде бы в палате он был во всем черном, хотя, может, атмосфера такая была. Черная.
Я остановилась на пороге, Гена обернулся ко мне и отрицательно повел головой, как только я открыла рот. Спустя секунду поняла почему. Взгляд Адриана беспрестанно скользил по столбцам, от схемы к спискам и обратно. Быстро по сплетениям взаимодействий, кратко на контрагентов, снова на схему, молниеносно вслед за транзитами, обратно к счетам, сверяясь со списками. Я с трудом сглотнула, понимая, что ему мои пояснения не нужны. Он со скоростью света усваивает данную информацию. Ощущение было, как будто я сдаю сложную работу экзаменатору, мастодонту в своей области. Внутренний мандраж от понимания, что это примерно так и есть.
Он медленно направился к столбцам и у меня спазмировались сосуды, когда, не глядя на стол, он безошибочно точно взял маркер, затерявшийся в стопках документов. Он не смотрел на стол, когда проходил, и с той его позиции у окна маркер не разглядеть. Сперло дыхание от понимания, что он замечает и запоминает абсолютно все.
— Здесь. — Скупой жест, твердый нажим и идеально ровная линия пунктиром от одной организации к другой. Пришибло осознанием, что он понял значения меток сделанных мной и только для личного пользования. Их здесь было много и обозначений нигде нет. Я не сомневалась, что он понял их все. — Компании аффилированы, физик с одинаковой фамилией среди списка учредителей одной и среди списка другой, поэтому проверишь эти организации, могут быть варианты обвала незначительных сумм по транзакциям между ними. Здесь. — Ровным быстрым движением обвел идеальным кругом компанию на правом краю схемы на уровне его бедер, — дублировала с этой, — шаг в сторону и, не глядя, так же ровно обводит фирму выше и с другой стороны, — с ее счета списала правильно, в конце перепутала и повторила вот этой, — маркер стукнул об указанную. — Дальше криво пойдет, исправить. Здесь. — Шаг к части сети магазинов и маркер указывает на линию с датой, суммой и номером из столбца операций. — Выставлен счет-фактура?
— Да. — Сдавлено кивнула я, уже понимая свой недочет. Записала итоговую сумму, а когда писала в столбце, то не на ту строку посмотрела.
— Почему НДС не вписан? — не глядя на столбец, негромко спросил он.
Он смотрел ровно и спокойно. Однако, было ощущение, как будто сильнейший подзатыльник отвесил.
— Ошиблась. — Негромко признала я.
Он ждал продолжения. Не моргая глядя все так же на схему, но я понимала, что это проверка. Он увидел промах, который, скорее всего ни на что не повлияет. Это просто не особо важная деталь, но он акцентировал на ней внимание и подал как ошибку. С одной целью — посмотреть на мою реакцию. Осознаю ли я, что оправдываться нельзя. Перед такими нельзя оправдываться, сказали, что ошибка, значит ошибка, взбрыкивать недопустимо. Но повинную голову меч не сечет. Не дождавшись моего промаха, повернул ко мне лицо. Медленно едва заметно склонил голову чуть на бок. Снова удушение от мертвенного равнодушия.
— Поедешь со мной. Выяснилось, что ты склонна к веселым приключениям, имеешь много друзей, а на меня работают исключительно слепые и невыносимо тупые долбоебы, которым нельзя доверить элементарное. — В ровном голосе мощнейший удар хлыста ледяного мрака и Гена одеревенел.
Очевидно, за мое веселое приключение долбоебы выхватили нехилых оплеух от разгневанного царя-батюшки, у которого авантюрный холоп, будучи на самой безопасной позиции, чуть в мир иной не переехал на ПМЖ. Болика, наверное, вообще на кол посадили. На особенный, царский. Да и остальных страстно изнасиловали, ибо царь-батюшка еще не отошел, вон как бранится, и впечатления у его сабмиссив свежи — Гена бледный стоит, аки первый снег, девственный и непорочный, сразу видно, что мощный обряд очищения прошел, вон аж дышать перестал и очи маньячные в пол опустил. Так и хочется по лысоватой головке погладить, извиниться и наврать, что все будет хорошо.
— А как же… — растерялась, глядя на схему.
— Мне похуй. — Беспристрастно напомнил он, проходя мимо меня на выход.
* * *
К вечеру следующего дня все было готово. Несколько рулонов формата А0, своего цвета для каждого столбца с идентично скопированными со стен данными. Документы заняли отдельный чемодан. Пока я их сама складывала, чтобы не запутаться потом, Гена семенил за мной держа капельницу, а Дима собирал инфу, которая мне была необходима. Потом я сидела на подоконнике, наблюдая как они сдирают обои, сучила ножками и обедала рядом со шваброй, к которой была примотана капельница.
Вылет был вечером. Я даже спрашивать не стала, откуда у них мои документы. Гена тащил мой чемодан с доками, Дима рулоны со схемами и мою сумку с вещами. Остальные были налегке.
Адриан и шесть камрадов с дорожными заплечными сумками. Сдали вещи, пошли в зону ожидания для бизнес-класса. А ничего, в принципе, я думала, будет хуже. Камрады были молчаливы, так же как и царь-батюшка, развалившийся в гордом одиночестве с ноутбуком в ресте, пока мы хуи пинали в зоне ожидания.
Перелет в Самару был спокоен, я попросила Гену поменяться местами, села у иллюминатора и отрубилась.
В аэропорту встречали три человека и несколько машин. Отвезли в хороший отель. Меня с Адрианом, остальные по дороге где-то отвалились.
Водитель нес мои и его вещи сразу мимо ресепшена к лифтам. Да ладно? Скажите еще, что в номер один.
Да, в один. Очень приличный люкс с несколькими комнатами.
— Здесь находимся два дня. Вылет послезавтра в ночь, так что полностью вещи не разбирай. — Как только за водителем закрылась дверь, произнус он, останавливаясь посреди гостиной и быстро набирая сообщение. — Пока меня не будет, рядом Рыжков или Никитин, ездишь только с ними и только по необходимости. Сбежишь — пожалеешь. Через час ужин принесут. Схожу в душ, потом поставлю капельницу.
— Я сама. — Глухо произнесла я, напряженно глядя в пол.
— Прекрасно. — Выудил из своей сумки пакет с медикаментами и всем к ним полагающимся, положил на стол.
А я все так же напряженно смотрела в пол. Очень напряженно, потому что поняла масштаб. Он приезжал и уезжал в мой город. Абсолютно точно не местный. Сейчас в тур с собой взял. Он постоянно в разъездах. Таких как Артем у него несколько. «Доярки». Во множественном числе. Таких как Гена с Димой тоже несколько. Те трое, что встречали, это местные администраторы, они вели себя с ним так же. Называли по имени и подходили близко. Камрады всегда на два-три шага расстояния.
Дрожь тронула руки, похолодила пальцы до онемения. Пока он относил сумку в ближайшую комнату и, взяв вещи, шел в ванную, я все так же стояла в арочном проеме гостиной. Привалившись плечом к нему и прикрыв глаза, пыталась уговорить себя не расплакаться от ужаса. От очередного пиздеца. Теперь не имеющего себе равных по размеру.
Занесла чемодан и сумку в комнату, села на край кровати и подавшись вперед, закрыла лицо ледяными руками. В голове пусто. Впервые просто пусто. Никаких вариантов. У меня просто никаких вариантов.
Просидела недолго. Забрала медикаменты, зарядила капельницу. Порвала вену — руки дрожали. Левой ставить не могла, боялась, что и там повторю. Плюнула и стала разбирать чемодан с документами. Мысли появились, работа всегда помогает, сейчас правда херово, но все же. Во входную дверь номера постучали. Ужин.
— Пойдем. — Бросил кратко, проходя мимо моей приоткрытой двери, но остановился. Сдал назад и посмотрел на меня, в окружении бумаг по-турецки сидящей на полу. Я отрицательно повела головой, чувствуя его взгляд. Не хочу есть. С ним тем более.
— Капельница? — обманчивый бархат вызывал спазм за грудиной.
— Вену порвала. Левой не умею. — Подняла на него взгляд, но там снова ноль реакции.
Безразлично кивнул и пошел к входной двери. Вернулся через пару минут.
— На кровать, — негромко приказал, останавливаясь у комода и открывая систему, чтобы промыть иглу.
Хотелось в окно. Как Диана. Только ее выбросили, а мне хотелось самой. Проглотив глупейший и бесполезнейший протест, молча поднялась и улеглась на краю. Адриан, с непроницаемым лицом подошел к постели, протянул руку к изголовью, кратким сильным и отмеренным рывком чуть сдвинул кровать и между спинкой и стеной поместил флакон. Бросил конец системы на подушку у моей головы, в пальцах зажата спиртовая салфетка, сбоку на ладони приклеены отрезки бумажного пластыря, мгновение и ремень расстегнут и вынут из петель брюк.
Вздрогнула от дурных ассоциаций, которое это вызвало. Показалось, что на сотую долю секунды усмехнулся, присаживаясь на корточки у постели и затягивая ремнем мою руку. Игла между его пальцев, салфетка с нажимом по сгибу локтя, затяжка ремнем сильнее и ощутимый хлопок по коже. Чтобы выступили мои хреновые вены. Не сдержавшись, поморщилась от болезненности и дискомфорта. Небольшая натяжка пальцем кожи над наиболее перспективной веной, секунда и игла в вене, кровь в канюле, фиксация пластырем, открыта система и ремень расслаблен. Каждое движение четкое, быстрое, потому что доведено до автоматизма. Моя нервная система вспомнила, что в таких случаях, когда по ней очередной раз долбит страшный артхаус происходящего, надо бы спустить пар излюбленным методом. Но я предусмотрительно сдерживала рвущееся с губ суицидальное «откуда опыт? медсестрой подрабатываешь?». Он встал и вышел.
Подхватив бутылку, пошла к документам, взяла нужные, исписанный ежедневник и полуулеглась на подушках. Вскоре вновь зашел и взял второй флакон, как раз на исходе был первый. Быстро вскрыл, зарядил в бутылку несколько препаратов. Пока он заменял, я чувствовала, как сердце учащает ритм — он рассчитал время. Пришел не раньше и не позже.
Когда комната опустела, мои мысли путались. Внутри мандраж. Отложила документы и перевернулась на бок, поджав под себя ноги и глядя в пол. В голове билась только одно — кто? Кто он и кто те, которые посмели у него украсть? И что он сделает со мной, когда я выясню? Что они сделают? Со мной. Что?
За прошедшие дни я пыталась сообразить, пыталась сопоставить факты гибели Дианы с отравлением Медичи. У меня никак не сходилось. Пазлы не складывались, все было очень противоречиво. Гена что-то знал, я спросила его, еще когда были в моем городе. Он знал. Но царь-батюшкин приказ не трепаться спаял ему губы намертво.
«…Имеешь много друзей…»
Без базара вообще, я со всеми дружила, врагов у меня нет, если и подсирала кому, то изысканно пакостно — втихушку. И так, что хер на меня подумаешь. Я в этом вообще спец, могу открыть свое агентство по наебалову с лозунгом «хотите объебать, спросите меня как». Собрать полный зал, заплативший за вход, и не прийти — лозунг оправдан, я при бабле, никаких претензий. Замутить, что ли, стартап этот… Но, признаю, есть кто-то выше меня, который посмел покуситься на деньги Адриана. Да и не настолько сильно я гадила, чтобы Диану из окна, а падла Эдик меня траванул.
Адриан что-то выяснил, определенно, но спрашивать у него я не могла. Блок. Он очень хорошо обозначил границы, невербально, но они чувствовались. Взял меня с собой, потому что когда он рядом, меня не трогают. Стоило сбежать — отравили. Все понятно. Здесь, блять, масштаб же… Интересно, Эдик выжил вообще? А то он чуть не поломал золотой ключик к восьмистам миллионам Адриана, сомневаюсь, что его на кол царский не посадили. И поделом. Тварь. Он один знал, что с мотором у меня проблемы…
Теперь, когда я узрела масштаб Адриана, мне показалось, что та заварушка без ответов и вовсе детский лепет, здесь же последствия один страшнее другого.
Я не сразу поняла, что Адриан добавил седативные в капельницы, хотя я их вычеркнула из списка, который дали врачи, а я передала Диме на закупку. Меня сморило быстро. Ненавижу седативные, потому что мне часто снятся кошмары, а со снотворными и седативными я не могу проснуться. Глубокой ночью, когда мозг уже просто выворачивало от ужаса и он-таки сбросил оковы действия препаратов, я проснулась и резко села на кровати, не сразу осознавая происходящее. Пара секунд и до меня дошло. Оглянулась — капельница убрана, вена заклеена пластырем с салфеткой. Возникло ощущение, что ночной кошмар продолжается только я нихера уже не проснусь.
* * *
Адриан уехал рано утром, сдав своего угрюмого холопа с рук на руки Гене и Диме с видом «вот вам, бояре, неразумное дитя, одна штука. Следить, баловать, вернуть в том же состоянии». И следили и баловали. Инфу доставали с некоторой задержкой, но доставали. Вынесли мебель, помогли прикрепить листы к стенам и замерли в суслячьем ожидании.
Гена, который что-то там мне пробурчал на тему #яжврач и, что он может поставить капельницу, порвал мне вену на левой руке, где ювелирной милипиздрической точкой недалече отметился Адриан. С учетом малого количества времени, которое мы с ним знакомы, он неприлично часто что-то в меня засовывает. Мне совсем не нравится, не дай бог традиция у нас зародится с разнообразием вариантов, что в меня совать. Гена, испужавшись что осерчает царь-батюшка, давший с утреца боярам строгий наказ влить в меня исцеляющие воды, чуть не слезно уговаривал меня на капельницу. Получив добро, лишь бы отвязался, смотался ненадолго и примчал обратно вместе с молоденькой медсестрой. И работал вместо передвижной стойки, семеня за мной с поднятым флаконом, пока я гарцевала от бумаг к ноутбукам и плакатам, периодически заказывая инфу у Димы, сидящего на подоконнике и явно с удовольствием наблюдающего за замученным интеллигентом-террористом.