Бросив пакеты на полу своей временной спальни, я скидываю с ног кроссовки и валюсь на кровать. Мои мысли вновь возвращаются к Артуру: к тому, что такого они могли не поделить с Кейном; как вышло, что лучшие друзья стали врагами, и что стало причиной тому, что Кейн избил своего отца. Игнорируя агрессивное урчание в желудке, обнимаю подушку и постепенно проваливаюсь в сон.
Когда я открываю глаза, первое, что нащупывает мой взгляд — это тарелка с сэндвичем, стоящая на прикроватной тумбе. Во рту стремительно собирается слюна, и я, не долго думая, хватаю его и начинаю жадно его есть. С индейкой и салатом, как я люблю. Расправившись с ним меньше, чем за пару минут, стряхиваю с себя крошки и иду в душ. Чтобы не происходило, я не могу позволить себе выйти в свет с несвежей головой.
Когда я выхожу из ванной, завернутая халат и махровым тюрбаном на голове, раздается стук. Еще до того, как я открываю дверь, знаю, что обнаружу на пороге Прайда. Я научилась вычислять его по настойчивой деликатности.
— Прибыл стилист с помощниками, мисс Соулман. Сказать, чтобы они поднимались к вам?
— Как будет угодно, — пожимаю плечами, демонстрируя равнодушие. Пусть не думает, что меня будоражит или забавляет предстоящее мероприятие.
Через минуту в спальне появляется субтильный мужчина с модной гелевой прической, в узких брюках и кричащей дизайнерской толстовке, в сопровождении двух помощниц.
— Да у нас тут красавица! — восклицает с порога, и в его голосе угадываются типичные для представителей его профессии жеманные нотки. — С такими данными работать будет одно удовольствие. Я Ченнинг, а это Сара и Офелия.
По очереди киваю посетителям в знак вежливости и негромко представляюсь:
— Эрика.
— Перед тем как мы приступим, покажи свое платье, Эрика. — воодушевленно щебечет Ченнинг. — Нужно решить, на чем сделать акцент.
Я не без некоторого смущения извлекаю из пакета свой революционный выбор и вижу, как лицо стилиста вытягивается в глубоком разочаровании.
— Милая, мне придется подчеркнуть и глаза и губы, чтобы отвлечь внимание от этой скукоты. Я бы распял того байера, который помог тебе это выбрать. Я на похоронах своей бабушки наряднее был одет.
— У меня красивые сумка и босоножки. — бормочу, еще больше смущенная его тирадой.
— Ладно, красавица. — картинно вздыхает мужчина. — Сделаем так, чтобы от твое лицо затмило это черное уныние.
На протяжении двух часов я оказываюсь обездвиженной в кресле, пока Ченнинг колдует над моими волосами и лицом, а его молчаливые феи занимаются ногтями. Вообще, я тщательно слежу за своим маникюром и педикюром, но по высоким стандартам Кейна Колдфилда этого, очевидно, не достаточно.
— Мы закончили, — скромно заключает Ченнинг и, немного отступив назад, оглядывает меня с видом Бога, извлекшим ребро Адама. С неприкрытой гордостью.
— Теперь можешь идти хоть в халате, красавица. Ты всех затмишь.
Когда Ченнинг с помощницами уходят, я поворачиваюсь к зеркалу, чтобы оценить результаты его работы. В отражении на меня смотрит знойная брюнетка, совсем не напоминающая настоящую меня: раскосые глаза, подчеркнутые темными тенями и длинной стрелкой подводки, скулы, рельеф которых оттенен бронзовым сиянием, и глянцевые губы, выглядящие гораздо объемнее, чем обычно. К счастью, Ченнинг не стал проявлять излишнюю изобретательность в создании прически, оставив волосы распущенными и придав им пышности у корней. И пусть я не преследую цели выглядеть хорошо для Кейна, все же не могу не признать, что мой образ мне очень нравится.
Звук открывшейся двери заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Разумеется, лишь один человек мог войти в чужую спальню без стука. Кейн. Застываю рядом зеркалом и машинально стягиваю ткань халата на груди, пока наблюдаю, как он твердым шагом проходит внутрь спальни и, остановившись рядом с кроватью, бегло осматривает разложенное на нем платье. В очередной раз его присутствие действует на меня отравляюще: во рту становится сухо, а пульс учащается. Возможно, от пробирающей прямоты его взгляда, выворачивающего внутренности наизнанку, а возможно, потому что в белой рубашке и угольно черном смокинге он выглядит чересчур безупречно.
— Кажется, у нас был разговор по поводу голодовки и твоих демонстрационных забастовок. — негромко произносит Кейн, пристально изучая глазами мое лицо. — Завтрак, обед и ужин подаются на кухне. Именно там ты будешь есть. Никаких доставок сэндвичей в спальню. Надеюсь, это понятно.
Пытаясь успокоить барабанящее сердце, я вскидываю голову и произношу как можно спокойнее:
— Я не собираюсь голодать. Я всего лишь не хочу есть… за тем столом.
— И чем плох тот стол? Тем, что ты кончала на нем? — слегка склонив голову вбок, Кейн делает несколько шагов ко мне, от чего я плотнее вжимаюсь в комод. — А если я соберусь поиметь тебя на каждой поверхности в этом доме, что ты сделаешь? Будешь спать на улице?
Я молчу, беззвучно втягивая носом накалившийся между нами воздух. Опасность. Вот как я бы назвала его запах. От него у меня начинают подрагивать пальцы, а по спине пробегает адреналиновая дрожь.
— Просто не вынуждай меня принимать меры, Эрика. Через пятнадцать минут я жду тебя внизу.
С этими словами Кейн запускает руку в карман своего смокинга и извлекает оттуда квадратную красную коробку. Не ослабляя зрительного контакта, подходит ко мне, и едва задев мое плечо рукавом смокинга, ставит ее на комод.
— Наденешь это.
Развернувшись, в два шага достигает кровати и, небрежно скомкав в кулаке лежащее на покрывале платье, перекидывает его через плечо и молча выходит за дверь. И прежде чем я успеваю подумать, что все это значит, в комнате появляется Прайд, держа в руках большой белый пакет с именем итальянского кутюрье. Так же не произнося ни звука, ставит его на кровать и быстро удаляется.
Когда дверь за ним захлопывается, я быстро хватаю пакет и извлекаю его содержимое, ощущая, как меня затапливают унижение и злость. Кусок переливающейся черными блестками ткани, что я держу в руках, вряд ли можно назвать платьем: две тонкие полоски, едва способные прикрыть соски, подол, берущий начало немногим выше зоны бикини и совершенно открытая спина. Так Кейн Колдфилд говорит мне: знай свое место.
глава 11
Стук каблуков по мраморным ступеням лестницы отдается в душе гудящим унижением. Не убирая ладони с гладкой поверхности перил, я останавливаюсь на самой последней ступеньке и не решаюсь идти дальше. Будто бы она последнее, что отделяет меня от того, чтобы упасть в объятия Сатаны, который в данный момент цепко изучает меня глазами, стоя посреди гостиной. Даже загорая в бикини на заднем дворе родительского дома, я не чувствовала себя настолько раздетой: как и предполагалось, тонкие полоски ткани едва прикрывают грудь, а любое неловкое движение плечами способно оголить соски. Даже удивительно, что мировому дизайнеру пришло в голову создать подобное платье: какой смелостью и безбашенностью должны обладать его почитатели, чтобы надеть его добровольно.
Молю бога, чтобы слой тонального крема и щедрые мазки хайлайтера замаскировали мое смущение и с вызовом вскидываю голову, встречаясь глазами с Кейном.
— Доволен?
Выражение красивого гладко выбритого лица остается неизменно беспристрастным, пока Кейн обводит взглядом мое обнаженное декольте.
— Вполне. — изрекает коротко, и кивнув головой замершему в дверях Прайду, в несколько шагов подходит ко мне и кладет руку на поясницу. От соприкосновения с твердой горячей кожей, плечи и руки покрываются мурашками, и я досадливо морщусь от того, что Кейн может это заметить.
— Это способ наказания такой? Выбрать скудный кусок тряпки, чтобы превратить меня в шлюху? — цежу, когда Кейн подталкивает меня к входной двери, которую придерживает Прайд.
— Ты всерьез думаешь, что я полдня ломал голову, выдумывая для тебя изощренный способ наказания? — холодно осведомляется Кейн, сильнее вдавливая пальцы мне в поясницу.
— А… разве нет?
— У тебя была возможность выбрать платье самой, но ты в очередной раз продемонстрировала упрямство, поэтому выбором твоего наряда пришлось заниматься другому человеку. Разумеется, не мне.
На мгновение я замолкаю, обрабатывая то, что услышала. Если не Кейн выбирал для меня это платье, то кто? Его секретарша?
— Я выгляжу шлюхой. — бормочу, торопливо переставляя ступни, перетянутые атласными тесемками. Я жутко злюсь на себя, что его рука на моей пояснице не вызывает во мне раздражения — наоборот, словно вливает в позвоночник энергию и тепло, заставляя тело расслабляться.
— Ты моя спутница. - жестко отрезает Кейн. — Никто не будет думать о тебе, как о шлюхе.
— Прайд не поедет с нами? — беспокойно оглядываюсь по сторонам, когда мы минуем припаркованную БМВ и подходим с незнакомому длинному автомобилю, в гладких бамперах которого отражаются блики уличных фонарей. Водительская дверь распахивается, и из салона выходит высокий мужчина в темно-сером костюме, и, обойдя капот, открывает для нас дверь. Я прижимаю свой крохотный клатч к груди, чтобы как-то прикрыть свою вызывающую наготу и скользнув задом по гладкой коже сидения, протискиваюсь к противоположному краю дивана. Кейн садится следом и, расстегнув пуговицу смокинга, вытягивает ноги, облаченные в черные брюки, из-под которых проглядывают элегантные остроносые ботинки. И почему именно в этот момент меня некстати посещает мысль, что для простого парня из Индианы он многого добился.
— Куда мы едем? — спрашиваю после того, как автомобиль плавно трогается с места, минуя открывшиеся ворота.
— В клуб. Закрытая вечеринка для своих. - от того, как его взгляд блуждает по моим губам к груди, корни волос начинают пылать, и я невольно сильнее свожу колени. По скулам Кейна пробегается едва заметная волна, и он, в последний раз скользнув по моим рукам, сжимающим сумку, отворачивается к окну.
Если раньше в мои представления о клубе непременно входила шумная толпа у входа и грохочущая музыка, то место, в которое мы приехали, развенчивает это убеждение. Из большого здания со светящейся неоновой вывеской The Improv не доносится ни единого постороннего звука, а возле внушительной черной двери, инкрустированной золотыми вставками, нет ни одного посетителя, кроме крупного мужчины в костюме, по виду напоминающего Морфеуса из Матрицы.
— Мистер Колфилд, — мужчина почтительно склоняет голову и, одарив меня пристальным взглядом, открывает для нас дверь. Если бы не давление ладони Кейна на моей пояснице, я бы, скорее всего так и осталась стоять на месте. Меня снова захлестывает осознание того, что я не принадлежу этому месту и лишена единственной защиты — одежды.
— Прекрати дергаться. — негромко говорит Кейн, ведя меня по обитому сиреневым бархатом проходу, и я, съежившись в приступе нервозности, сильнее прижимаюсь к его плечу.
Очередная дверь распахивается, окуная меня уже в более знакомую атмосферу клубного вертепа с налетом извращенной роскоши: над потолком на цепях подвешены золоченные клетки, в которых извиваются поблескивающие тела танцовщиц, на футуристичной сцене по периметру взвиваются языки пламени, а на возвышающемся помосте играет диджей в натянутой на лицо маске с изображением черепа. Не дав мне долго задержаться взглядом на танцующих, Кейн сжимает мою талию и ведет меня к причудливой металлической лестнице, уходящей вверх по спирали, миновав которую, мы оказываемся в просторной зале с разбросанными в хаотичном беспорядке диванами и столами, за каждым из которых сидят женщины в роскошных вечерних туалетах и мужчины, одетые в смокинги. Благодарю сдержанный полумрак за то, что в нем, по-крайней, мере никто не увидит смущения в моих глазах — как и предполагалось, я оказываюсь самой раздетой среди присутствующих.
— Кейн, рад видеть. — перед нами возникает улыбающееся лицо короткостриженного мужчины с проседью на висках, также одетого в смокинг. — Алекс уже спрашивал о тебе.
— Обязательно найду его. — не сподобившись на ответную любезность в виде улыбки откликается Кейн и, слегка усилив захват на моей пояснице, представляет нас:
— Эрика Соулман. Джереми Андерсон, владелец этого заведения.
Несмотря на улыбку, от меня не укрывается та цепкость, с которой мужчина осматривает мое лицо, к счастью, воздержавшись от изучения того, что находится ниже.
— Здравствуйте, мистер Андерсон. — невольно подаюсь назад, упираясь в препятствие в виде ладони Кейна. В любой другой момент я бы протянула руку для пожатия, но не хочу привлекать лишнего внимания к своей груди.
— Приятно познакомится, мисс Соулман. — Джереми слегка склоняет голову в подобие того же жеста, каким Кейна встречал мужчина на входе. — Что вы предпочитает пить? Я попрошу официанта принести для вас все, что пожелаете.
Я беспокойно дергаю плечами, ожидая, что Кейн ответит за меня, но он продолжает молчать, поэтому я выдавливаю улыбку и прошу шампанского.
Мужчина поднимает руку вверх, и через секунду перед нами материализуется парень-официант с модной прической. Джереми что-то коротко говорит ему на ухо, и тот, кивнув в знак понимания, удаляется.
— Еще увидимся, друзья. — хозяин радушно окидывает рукой помещение, возвращаясь глазами к Кейну. — Пейте, отдыхайте, веселитесь. Увидимся с вами чуть позже.
Нам не удается пройти и пары шагов, как путь нам преграждает широкоплечий мужчина с густой темной бородой, обрамляющей квадратное лицо.
— Думал, ты уже не придешь, Кейн. — если в тоне Джереми угадывалось уважение к собеседнику, то в тоне этого мужчины чувствуется плохо скрываемый холод.
— Почему я не должен был? — парирует мой спутник.
— Слышал, у тебя серьезные проблемы. Вот я и подумал, что ты сейчас занят поиском их решения и тебе не до тусовок.
— Разумеется, ты о них слышал, Крофт. — голос Кейна пронизан металлом, от чего по коже разносится озноб. Эти двое явно друг друга недолюбливают, и даже не пытаются это скрыть. — Но, очевидно, ты переоценил их серьезность, раз уж я здесь.