Похоже, угадал, быстро подумал Харальд. И уронил все также шипяще:
— Земля рядом с этими бочками перепахана… словно там кого-то утащили под землю.
Подбавлю-ка жара, мелькнуло у него.
— Там из земли торчит край бабьего платка, — солгал Харальд. — Когда я уплыву, передай это Сванхильд. Ей, как хозяйке, положено знать, что в коптильне у нее творятся странные дела.
А потом он смолк, дожидаясь ответа. Хотя загривок уже вовсю кололо ледяными иглами от дурного предчувствия. Мир опять переливался серым, и лицо Ниды стремительно заливало красным…
Что ж делать-то, с ужасом подумала Неждана, уставившись на черный подбородок Харальда — чтобы не смотреть в его серебряные глаза.
Что, если с Забавой Твердятишной и впрямь случилась беда? В горах, по слухам, остались воргамор. Да и те, кто утащил девок Гунира под землю, живут где-то здесь в горах. А если Харальд уплывет — кто тогда поможет Твердятишне? Кто ее спасет, на свет белый выведет?
И придавленная этой мыслью, Неждана внезапно выпалила:
— Неужто только две бочки? Должно быть три. Ты погоди уплывать, конунг Харальд…
— Так Сванхильд спряталась от меня в коптильне, — прошипел Харальд.
Уже не спрашивая — утверждая. Нида едва заметно кивнула, и он, развернувшись, поднырнул под дверную притолоку.
Что делать, подумал Харальд, летя по проходу.
Раскапывать ход под землю, каждый раз углубляясь только на ладонь — слишком долго. Как бы ни был силен взгляд дракона, но он властен лишь над тем, что на виду. Сванхильд это поняла, потому и спряталась в бочку…
Где она теперь, мелькнуло у Харальда. Бергризеры покорны Локи — значит, он замешан в этом деле. Хоть и клялся недавно, что больше не подойдет к жене внука.
И все-таки — где Сванхильд? Сидит сейчас в пещере под землей, как ведьмы когда-то, или Локи утащил ее в Йотунхейм?
Харальд, вылетев из главного дома, метнулся в сторону коптильни. На лету подумал с ненавистью — но зачем Локи полез к Сванхильд во второй раз? Хочет заманить внука- дракона обратно в Йотунхейм, и скоро явится с приглашением? Или…
Или Локи нужна именно Сванхильд, стрельнуло вдруг у Харальда. Нужна из-за Рагнарека. Тогда надо самому прорываться в Йотунхейм. Но сил для такого полета может не хватить — а времени на поход нет.
И тут же у Харальда проскользнула на удивление бесстрастная мысль — но можно убить людей в Хааленсваге. Добавить к ним тех, кто живет в округе, поохотиться на местных. А потом посмотреть в небо и пожелать увидеть путь к Йотунхейму. Полететь по нему. Сделать это не ради себя, но ради Сванхильд и сына…
Над плечом жадно, радостно зашипел змей. И Харальд вдруг остановился, неподвижно повиснув в воздухе.
Кем я стал, холодно подумал он, глядя в небо, уже ночное — но казавшееся ему сейчас блекло-серым. Прежде брал как жертву чужих, теперь готов и своих…
Затем Харальд снова заставил себя вздохнуть. Прошептал:
— Сванхильд. Если ты где-то в пещере, дай себя увидеть. Прошу…
Небо равнодушно переливалось серыми всполохами. Внизу, возле главного дома, мерцали красные огоньки. Один из них торопливо плыл к хозяйской половине.
И Харальд, утонув в ярости, вздохнул уже резко, судорожно, до хруста в груди. Следом рявкнул:
— Если Сванхильд дышит сейчас воздухом Мидгарда, как я, пусть встанет у меня перед глазами!
И наважденьем, грезой — Харальду вдруг померещилось ее лицо. Высвеченное тусклыми желтоватыми бликами, с плотно сжатыми губами. Золотистые брови были нахмурены, и смотрела Сванхильд так, словно пыталась скрыть страх. Позади виднелись камни…
В следующий миг ее лицо пропало. А Харальд снова вздохнул. Подумал ликующе — она тут.
Тут!
Он рванулся вниз, приземлился позади красного силуэта, спешившего к хозяйской половине. Рявкнул:
— Свальд!
И довольно оскалился, когда силуэт обернулся. Опять угадал? Впрочем, кто еще сейчас рванется к хозяйской половине…
Свальд подбежал торопливо. За несколько шагов выпалил:
— Где Нида? Ты ее не…
— Я не тронул твою бабу, — прошипел Харальд. — Оставил в опочивальне. Но двери там уже нет, могла уйти. Найди ее, Свальд. И уводи всех в море. Здешних тоже прихвати. Да побыстрей!
— Ты что-то узнал? — напряженно спросил Свальд.
— Сванхильд забрали бергризеры, — бросил Харальд, уже отрываясь от земли.
Приказал сверху: — Поторопись!
Свальд тут же развернулся и побежал вдоль стены главного дома. А Харальд подлетел к пятачку возле лестницы. Глянул на алые силуэты внизу. Его люди, столпившись перед главным домом, ждали известий о том, как закончилась охота конунга на бывшую жену…
— На драккар! — крикнул Харальд. — Ждите ярла!
Он пронесся над их головами и свернул к краю скал, за которым шумело море. Остановился возле невысокой ограды, окружавшей поместье. Затем посмотрел влево.
По далекой лестнице уже тек красный ручеек, люди спускались к драккару.
Успеют уйти, решил Харальд. Теперь главное — правильно подобрать слова.
Он посмотрел на край скал, поднимавшийся перед ним. Уронил негромко:
— Тай, как снег по весне…
Небо отозвалось глухим звоном.
— Без жара, без огня, — медленно проговорил Харальд. — Но теки в море. Норы под землей, в скалах, в горах, в ущельях… не заливай!
Скалы, на которые он уставился, начали торопливо оседать.
Темно-серые складки скал, на которые он смотрел, промялись и начали торопливо оседать.
А затем, заглушая грохот прибоя, послышался шорох текущего камня. Он звучал все громче и громче, перерастая в гул, схожий с ревом горной лавины.
Скалы стекали в море. Падали с высоты холодными водопадами, невидимыми в темноте…
Надо будет, расплавлю все — отсюда и до моря на той стороне, зло решил Харальд.
Потом он взлетел повыше. Снова набрал полную грудь воздуха, отыскал взглядом серый холмик коптильни. Рявкнул:
— Тай, как снег по весне, без огня и без жара. Но теки прямо в море!
Рев каменной лавины стал еще громче.
Главное, не проморгать Сванхильд, подумал Харальд. Не просмотреть огонек, который может блеснуть в камне. Прежде она светилась красным, как люди…
Но свет ее был чище прочих, вдруг мелькнуло у него. И Харальд оскалился, набирая в грудь воздух для нового крика.
От Хааленсваге к этому времени осталась лишь половина главного дома с кухней. По ту сторону руин, где-то далеко в поле, мелькали мутно-розовые отметины. Похоже, кто-то догадался открыть сараи, и скотина убежала, почуяв недоброе…
Забава на камне просидела недолго. Встала, прикусив губу, чтобы не расплакаться — и решила обойти пещеру.
В то, что бергризеры оставили здесь лазейку, она не верила. Но сидеть, без конца размышляя о том, какую хитрость замыслил Локи, было тяжко. От этого становилось все страшней — до дрожи, до ледяного холода в груди. И Харальд вспоминался все чаще…
Забава, выставив перед собой руки, пошла вперед. Ступала осторожно, нащупывая ногой щели меж валунов. Потом в темноте наткнулась на стену пещеры, и побрела вдоль нее, рукой проверяя все выступы.
Но мало-помалу дыхание у нее участилось. Воздух начал казаться спертым, на висках проступила холодная испарина. И Забава остановилась. Подумала измученно, прижавшись щекой к бугристому камню у правого плеча — а пещера-то замурована. Верно Сигюн сказала здесь и задохнуться можно.
Значит, пора звать жену Локи. Пусть неизвестно, что будет в Йотунхейме, о котором она говорила — но там все же есть надежда. Не станет Локи губить правнука, не зверь он…
Или это ловушка для Харальда?
Забава еще крепче прижалась к холодному каменному выступу. Щека заныла, зато мысли прояснились от холода, что шел от стены пещеры.
Может, Локи за мое возвращение потребует награды, пролетело в уме у Забавы. К примеру, захочет, чтобы Харальд что-то отдал. Или сделал то, на что иначе не пошел бы…
Выходит она принесет Харальду беду?
Забава облизала губы, опять начавшие пересыхать. Следом опустилась на камень под стеной пещеры. Решила, одышливо вздыхая — подожду еще немного. Хоть чуть-чуть. Если уж приносить беду Харальду, так хоть без спешки…
Но через несколько мгновений Забаве вдруг задышалось легче. И тут же засиял один из валунов — слева, шагах в десяти. Высветил стоявшую там женщину, бледную, с длинной гривой светлых волос. На снежно-белом подоле колюче сверкнула белая же вышивка, узором и блеском похожая на иней.
Опять пришла, подумала Забава. Торопится? Или боится не дождаться зова?
А потом к ней вернулось удушье. Навалилось с новой силой…
— Пойдем со мной, Сванхильд, — быстро проговорила Сигюн.
И пошла по камням так, словно плыла по их верхушкам. Обронила на ходу:
— Воздух кончается. Ты ведь не хочешь зла своему ребенку? Или собралась умереть тут вместе с ним?
Забава молча встала. На всякий случай шагнула в сторону, держась за стенку пещеры — и уходя подальше от Сигюн. Затем спросила, перемежая слова частыми вздохами:
— Это из-за Харальда? Тебе и Локи что-то нужно от него, потому и…
Сигюн на ходу улыбнулась. Мягко, немного с жалостью.
Не то, торопливо подумала Забава. Она жалеет, значит тут что-то другое, пострашней и похуже. Сигюн и на Россватене ее жалела, отправляя на лед к богам. Даже прощенья тогда попросила…
Забава снова попятилась.
А в следующий миг Сигюн вдруг быстро провела ладонью по своему платью. Чуть пониже живота, от одного бедра к другому.
И снежно-белая вышивка, сверкавшая на подоле, скрутилась в белесый жгут, утекавший под женскую ладонь. Сигюн стремительно взмахнула рукой, жгут распустился в сеть…
Забава еще успела метнуться в сторону. Но оступилась, упала — и сеть спеленала ее от пояса до пят. По руке, которую Забава выставила перед собой, хлестнуло болью.
Только времени на то, чтобы охать, не было. И Забава, извернувшись, села меж камней.
Ушибленная правая рука отчаянно ныла, поэтому к ножу Забава потянулась левой рукой. Выхватила клинок из ножен, спрятанных за воротом рубахи, тут же резанула сеть, словно прилипшую к одежде. Второпях задела бедро кончиком лезвия…
Но тонкие белесые нити не поддались. Совсем как на озере Россватен, когда сеть, наброшенную на нее, не смог разрезать даже меч Свальда.
Сигюн тем временем остановилась совсем близко, в паре шагов. И Забава, судорожно выдохнув, рывком подтянула колени к животу. Выставила перед грудью нож, затравленно подумала — как так-то? Ведь родня же! Правда, для Сигюн она и прежде была лишь оружием против богов…
— А ты изменилась, — бросила жена Локи. — Что, волчье житье сказалось?
Затем Сигюн нагнулась и подобрала крупный булыжник. Сказала спокойно:
— Брось нож, иначе я швырну камень. И целиться буду в живот. Хочешь потерять дитя? Без него ты ничто, девка со славянских берегов. Но если будешь послушной, то Рагнарек родится. Делай, что я говорю, и услышишь его первый крик. Клянусь тебе жизнью моего сына!
А что будет потом, с ужасом подумала Забава, задыхаясь и стискивая рукоять ножа. Что случится с дитем после его первого крика? Спрашивать бесполезно, Сигюн, если уж замыслила зло, не признается…
Выходит, Сигюн и впрямь обычная баба? Которая делает все по своей воле, не по указке Локи? Иначе сила Рагнарека уже пробудилась бы!
Забаву вдруг захлестнуло отчаяние. И ненависть, горькая, загнанная.
Но следом у нее мелькнуло — а ведь мне опять полегчало с приходом Сигюн. Словно дитя зачерпнуло силу у бога. В прошлый раз исчезли жажда, голод и тошнота. Сейчас стало легче дышать. Правда, ненадолго. Но воздух-то в пещере спертый, неведомо сколько простоявший под землей.
К тому же простая баба вряд ли способна ходить между мирами. Одно дело шастать из края в край — тут Сигюн могли помочь бергризеры. Однако уйти из этого мира в Йотунхейм, это дело другое…
— Брось нож, — вдруг резко приказала Сигюн, уставшая ждать.
А затем вскинула булыжник к плечу, изготовившись для броска.
И наверно, в прежние времена Забава дрогнула бы. Но сейчас поверх ее страха за дитя словно намерзла ледяная корка — из отчаяния пополам с ненавистью. Она лишь отвела руку с ножом в сторону, показывая, что вот-вот его бросит…
В уме у Забавы меж тем сверкнуло — это Локи привел сюда Сигюн. Молча, не отдавая приказа, чтобы все свершилось не по его воле. А потом Локи спрятался. Может, засел в пещере по соседству, может, еще где. Но он вернется, чтобы забрать Сигюн. Как бы их ловушку обратить в свою…
Смогу ли, тут же подумала Забава — с тревогой и сомнением.
В ответ изнутри плеснуло безнадежным отчаянием. Иного выхода нет. С сетью на ногах от брошенного камня не увернуться…
И Забава, вдруг озлившись на свою трусость, отшвырнула нож в сторону. Безвольно опустила руки, потом скривилась так, словно вот-вот заплачет.
Вышло легко, потому что сейчас ей хотелось выть от страха за дитя.
Сигюн, едва нож звякнул о камни, шагнула вперед. Велела как-то обыденно, не выпуская из руки булыжник:
— Ноги вытяни.
Потащит волоком, словно куль, осознала Забава. Как Неждана тащила узлы с тряпьем, уходя с Локи из Упсалы. Пара шагов, и Сигюн с ношей окажется в Йотунхейме…
Забава, хрипло выдохнув, разогнула колени. Сигюн тут же ухватилась за конец сети, лежавший на камнях. Отбросила булыжник, выпрямляясь — и точно знак этим подала. Тусклый свет, заливавший пещеру, сразу погас.
А в следующий миг Забаве вдруг стало легче дышать. И она торопливо сунула ушибленную руку в щель меж двух валунов, торчавших справа. Сеть натянулась, вздергивая ее ноги в воздух…
Но Забава уже повернулась, вдавливая ноющее плечо в щель. Для верности еще прижала левой рукой локоть правой, защемленной меж камней. Похолодела в ожидании еще большей боли, приказала себе, сцепив зубы — надо сдюжить! Стерпеть!
Сигюн шагнула.
И сеть дернулась, увлекая Забаву за собой. В плече что-то хрустнуло, она от боли задохнулась, рука плетью скользнула по камням…
Но почти тут же в теле радостно, щекочуще заплескалась сила. Не своя, заемная — зачерпнутая дитем из Локи. Мгновенно исчезла боль в руке. И тьма в пещере разом посветлела, оборачиваясь серым сумраком.
А там, где стояла Сигюн, загорелись два силуэта. Мужской и женский, синий и красный, рука об руку…
Человек и бог.
Вокруг них колыхалась странная молочная дымка, сквозь которую смутно проступал то ли высокий терем, то ли гора — Йотунхейм? Мир, куда Сигюн с Локи успели добраться, а их ноша еще нет. Правда, дымка уже дотянулась до колен Забавы, спеленутых сетью, висевших в воздухе. Осталось немного…
И Забава, глядя на Сигюн с Локи, крикнула изо всех сил:
— Этим двум быть там, а мне — рядом с Харальдом!
Ей еще много чего хотелось добавить. И пожелать, чтобы Локи с Сигюн больше шагу не могли ступить из своего Йотунхейма, и чтобы с ними случилось все то, что они уготовили для ее сына.
Только времени было мало, а потому желать следовало главного. Ей и так повезло — на одно мгновенье все сошлось. И вред матери Рагнарека был причинен, и случилось это по воле Локи, уводившего жену с ее ношей в Йотунхейм…
Сигюн, мерцавшая красным, торопливо рванула сеть к себе. Но было уже поздно. В лицо Забаве вдруг ударил ветер, холодный и свежий после спертого воздуха пещеры. А вокруг распахнулось небо, темное, почти черное, мерцавшее россыпями звезд.
И на этом черном, прямо напротив глаз Забавы, горели две серебряно-голубые звезды. Сбоку, чуть повыше — еще пара огоньков чуть поменьше…
Только опоры под ногами не было. В следующий миг Забава ухнула вниз.
Харальд висел в темном небе.
Уже исчез лес, в котором он год назад убил рыжеволосую рабыню — уплыл в море вместе с размягченным камнем. И не было больше Хааленсваге. Где-то впереди, в отдалении, перемигивались розовые огоньки — лесная живность бежала, пытаясь спастись.
Тут рядом есть селение, мелькнуло у Харальда. Надо бы слетать, предупредить, чтобы уходили. Правда, это его задержит…
Но Сванхильд потом спросит, что здесь было, вдруг подумал он.
А следом Харальд повел взглядом, отыскивая то самое селенье. И уже собрался лететь туда, когда прямо перед ним возникла женщина.