Она появилась из ниоткуда, сверкнув на черном шелке неба нежно-алым сиянием. По хрупким плечам, горевшим красным, по лицу с припухлыми губами и огромными глазами текли холодные синие всполохи…
Сванхильд, с изумлением понял Харальд.
А затем она полетела вниз. И он, ощутив, как брюхо ему ледяной пятерней сжал ужас, ринулся за ней следом. Поймал у самой земли, сгреб в охапку…
Сванхильд вцепилась в него обеими руками. Тут же ткнулась подбородком в плечо — и задышала так, что грудь заходила ходуном.
Синие блики, мерцавшие на ее макушке, стремительно угасали.
Над плечом зло дернулся змей, которого Сванхильд задела ладонью. А Харальда неожиданно обожгло желанием. Хотя умом он понимал, что Сванхильд ухватилась за него только со страху. Однако шею точно судорогой свело — так захотелось дотянуться до ее губ. Мягких, припухлых. И Харальд уже повел головой…
Но остановился.
Напугаю еще больше, мелькнуло у него. К тому же морда сейчас драконья, задубелая — обдерет ей лицо не хуже куска акульей кожи. И зубы во рту с трудом помещаются. Оцарапают…
В следующий миг Харальд отвернулся. Взмыл повыше. Прошипел, крутнувшись в воздухе — чтобы пройтись взглядом по округе, не задев при этом Сванхильд:
— Хватит. Пусть камень будет камнем, земля землей. А зелени на месте расти!
Темные потоки, катившиеся по ложу из тающего гранита, вдруг застыли. Каменный гул
резко стих, наступила тишина.
Затем Сванхильд выдохнула:
— Харальд?
— Я, — ответил он.
На душе у него было легко. Отыскалась, живая, здесь, у него в руках! И Харальд глуховато проворчал, косясь в сторону Сванхильд — но приспустив при этом веки, чтобы не обжечь ее взглядом:
— Прости, что поймал. Ты, конечно, теперь баба свободная, незамужняя. Вольна лететь куда захочешь! С меня вергельд за то, что помешал полету…
Харальд, счастливо подумала Забава. И шутки его, мрачноватые!
Она уже успела попрощаться с жизнью. Пока падала, пыталась выкрикнуть новое
пожелание — очутиться в Хааленсваге. Но воздух бил в лицо, раздувая щеки, и вместо слов вышел невнятный крик.
А потом в спину врезались две ручищи. Подхватили под лопатками и пониже поясницы словно ребенка, притиснули к темному телу, сливавшемуся с небом — и Забава опять увидела две серебряно-голубые звезды. Но теперь они горели не напротив, а над ней. Да еще под руку подвернулась змеюка над плечом спасителя. И все стало ясно. Спрашивала она больше для порядка…
Ей почему-то хотелось плакать. Только не плакалось. А дрожащие губы сами собой растянулись в улыбке.
На его слова Сванхильд ответила не сразу. Сначала издала странный звук — то ли всхлипнула, то ли засмеялась. Потом вскинула голову. Посмотрела на Харальда в упор, объявила с хрипотцой:
— Вместо вергельда я хочу поговорить с тобой, Харальд. Обо всем. И о том, что случилось со мной, и о том, что было с тобой в Упсале.
Наконец-то, обрадовано подумал Харальд. Затем двинул рукой, приподнимая повыше бедра Сванхильд — чтобы не ощутила, как настойчиво он ее желает. Уронил:
— Разговор выйдет долгим, а ты целый день ничего не ела…
И не пила, благодарно подумала Забава.
Пальцы руки, заброшенной на шею Харальда, немного саднило. Но отдернуть ладонь Забава не решалась. Уж больно страшно было осознавать, что она висит в небе — где ее удерживают лишь руки Харальда. А во мраке, далеко внизу, прячется земля.
Знать бы еще, что там за место, мелькнуло у Забавы. И зачем Харальд сюда прилетел, что за гул здесь недавно стоял? Как далеко отсюда Хааленсваге?
Но начинать расспросы прямо в воздухе Забава не хотела. Ощущенье пустой бездны, зиявшей внизу, словно перышком щекотало ей хребет…
И щекотало непрестанно.
Погожу до земли, решила она.
— Но неподалеку есть место, где мы сможем перекусить, — закончил Харальд. — Заодно и поговорим. Только в полете тебе будет холодно…
Он вдруг запнулся. Следом чуть насмешливо бросил:
— Дротнинг.
И подумал — возразит или нет?
— Потерплю, — чуть неровно пробормотала Сванхильд.
Прозвучало так, словно она ответила на все сразу. И на его слова, и на мыслишку, что проскочила у него в уме.
Затем Сванхильд глубоко вздохнула. Харальду этот вздох показался невеселым.
Ничего, уверенно решил он. Ты еще будешь вздыхать по-другому, дротнинг…
А потом Харальд завалился на левое плечо. Скользнул по воздуху, направляясь к рыбачьей деревушке, что стояла севернее исчезнувшего Хааленсваге.
К селению на берегу небольшого фьорда Харальд подлетел со стороны гор. Выбрал самый крупный из десятка домов, и приземлился возле навеса, под которым пряталась входная дверь. Прошипел, уже ставя Сванхильд на ноги:
— Тихо.
Она замерла, дрожа от холода и зябко обхватив себя руками. А Харальд, избегая смотреть в небо, подумал — пора возвращаться.
Чисто-алое сияние Сванхильд тут же начало меркнуть. Сам Харальд задышал чаще, ощущая, как усыхает шея, становясь все меньше в обхвате. Мир перед глазами потемнел, серые тени торопливо растаяли в ночном мраке…
Над плечом печально зашипела тварь, точно прощаясь с его драконьей сущностью. Помягчела кожа, и спину над поясницей змеиным языком погладила секира, заткнутая за пояс.
Еще пару мгновений Харальд потратил на то, чтобы запихать под рваную рубаху змея. Подумал зло — сиди там, и чтоб не звука!
Тварь обиженно заелозила по лопатке, но к вороту рубахи не сунулась. Харальд отловил в темноте руку Сванхильд и потянул ее под навес. Осторожно постучал кулаком в дверь.
Чуть погодя мужской голос изнутри крикнул:
— Кто там?
— Харальд из Хааленсваге, — громко бросил Харальд. — Я помню тебя, Хакон Кетильсон. Вспомни и ты меня….
За толстой створкой приглушенно забормотали. Потом дверь распахнулась. В проеме стоял худой мужик, с залысинами на светлых волосах, стянутых сзади. В одной руке держал меч, в другой — светильник.
— И впрямь Харальд из Хааленсваге, — удивленно проговорил мужик.
В глаза Харальду он глянул быстро — и тут же отвел взгляд. Покосился на Сванхильд, продолжил:
— Давно я тебя не видел. Говорят, ты нынче стал конунгом? Эй, жена, готовь стол…
— Помню, прежде ты засевал поля на южном берегу Скроммы, Хакон, — оборвал хозяина Харальд. — Этой ночью там прошла лавина из горячего камня. Но если ты примешь меня достойно, то в конце лета я пришлю сюда кнорр с зерном. Для всех, кто потерял посевы за Скроммой.
Мужик одно мгновенье огорошено молчал, уставившись Харальду под подбородок — чтобы не смотреть в серебряно-голубые глаза. В следующий миг из-за спины хозяина выглянула заспанная жена. Сочная, пышнотелая, хоть и не молодая.
И Хакон словно очнулся. Отступил назад, тесня жену плечом, предложил:
— Войди в мой дом, конунг Харальд. Окажи мне честь, разделив со мной…
— Я замерз, — снова оборвал его Харальд. — Завтра утром я с радостью разделю с тобой и хлеб, и эль, Хакон. Если захочешь расскажу, как сходил в Упсалу. И о том, как этой ночью чудом спасся от лавины. Но сейчас я хочу согреться возле горячих камней.
Хакон, прищурившись, снова глянул на Сванхильд. Тут же крикнул:
— Эйрик, запали каменку в бане! Да воды натаскай, если там нет!
Он смолк, а Харальд негромко добавил:
— Еще прикажи отнести нам в предбанник поднос с едой. И неношеную бабью одежду. Все, что бабе положено, от нижней рубахи до плаща. Я заплачу за тряпки золотом, как только придет мой драккар. А рыбакам, что выйдут в море утром, передай — если увидят на корабельном носу дракона в серебре, пусть крикнут, что конунг Харальд сейчас в Мервике, у Хакона. Того, кто принесет мне добрую весть, я награжу.
— Я передам это всем нашим, — отозвался хозяин. — И одежду для бабы дам. Для тебя, конунг Харальд, тоже найдется рубаха. Для сна постелю вам у очага…
— Нет, мы ляжем в бане, — спокойно возразил Харальд. — Пришли нам пару покрывал в предбанник. Доброй ночи, Хакон. Завтра поговорим.
Мужик коротенько шагнул, подступив к самому порогу. Быстро попросил:
— Хоть скажи, что там за лавина была, конунг Харальд. А то недавно собаки выли, у дверей гавкали. Зато сейчас, когда ты пришел, даже не залаяли…
Выходит, псы почуяли беду, подумал Харальд.
— Бергризеры прокопали в горах слишком много дыр, — ответил он, безжалостно перекраивая правду. — И скалы у подножия гор расплавились от жара их подземных печей. Камень размяк и потек к морю….
Рядом порывисто вздохнула Сванхильд. Но удержалась, не стала прямо здесь спрашивать о Хааленсваге.
И Харальд продолжил:
— Мы с Кейлевсдоттир искали возле гор место для нового имения… поэтому заметили волну из раскаленного камня сразу после заката. И успели спастись. В следующий раз, Хакон, если собаки вдруг завоют без причины, вспомни эту ночь. Бергризеры в горах по- прежнему есть. Мало ли что случится?
Харальд договорил и потянул Сванхильд в сторону. Зашагал вдоль длинной стены, обложенной дерном, направляясь к бане на задах.
Хозяин, не двигаясь с места, пару мгновений потрясенно молчал. Потом шагнул за порог. Из-за его спины выскочил такой же худой, как сам Хакон, парнишка — Эйрик. Задержался у навеса, с любопытством ожидая, что еще интересного скажут старшие…
— Там точно все кончилось? — крикнул хозяин, глядя в ту сторону, куда ушел Харальд. — Сюда не доберется?
— Все успокоилось, — уронил Харальд на ходу. — Лавина из камня докатилась до реки, а там встала. Она уже начала остывать, когда я перебрался на другой берег Скроммы. Можешь спасть спокойно, Хакон. Сюда беда не доберется.
Мужик надсадно выдохнул. Затем проворчал, разворачиваясь:
— Эйрик, ты еще здесь? Я тебе что велел? Ингрид, беги в погреб. Принеси эля покрепче, окорок, зрелый сыр да черемшу. Потом заглянешь в свои сундуки…
Эйрик сорвался с места. В темноте обогнал незваных гостей и понесся к бане.
— Что с Хааленсваге? — тихо спросила Забава едва поспевая за Харальдом. — Что за лавина, откуда? И почему ты был…
— Потом, — оборвал ее Харальд. — Поговорим за закрытой дверью. Не бойся, люди из Хааленсваге живы. Я приказал Свальду забрать всех на драккар. Они отплыли перед тем, как все началось.
— Спасибо, — пробормотала Забава.
Потом зашагала молча, чуть горбясь.
Как только Харальд довел Сванхильд до бани, навстречу им, держа ведра, выскочил Эйрик. Сказал, блеснув белками глаз:
— Я огонь разжег. А ты видел бергризеров, конунг Харальд?
— Видел, — буркнул Харальд. — Только не вздумай искать бергризеров в горах. Еще ногу подвернешь, и самого уже не найдут…
— Я не дурак, — рассудительно заявил Эйрик.
Позади него, из распахнутой двери предбанника, падал слабый свет. Лицо парнишки пряталось в тени. Только на макушке переливались пшеничными бликами всклокоченные пряди, выбившиеся из тонкой косицы.
— Я в горы не собираюсь. Возьми меня в свой хирд, конунг Харальд! Я уже встретил свою четырнадцатую весну. Еще немного, и буду староват для первого похода!
Сванхильд после слов парнишки стиснула Харальду ладонь.
Неужто и этого Эйрика жалеет с ухмылкой подумал Харальд. А ведь малец рвется в поход не от бедности. И наверняка против воли отца…
— Мужику, который умеет держать меч, и в сорок лет не поздно в первый поход сходить, — бросил Харальд. — Но учти одно, Эйрик — в походе за невыполненный приказ любой ярл тебя или убьет, или оставит одного на чужом берегу. А ты, как я вижу, даже наказы своего отца выполнять не любишь?
Мальчишка сердито звякнул ведрами и убежал. Харальд тут же подтолкнул застывшую Сванхильд к порогу бани. Подумал нетерпеливо — наконец-то…
Перед предбанником Забава опять вспомнила о Труди. И в уме беспокойно пролетело — а с ней Харальд тоже в баню ходил?
Но боли в груди, как бывало прежде после мыслей о Труди, Забава не ощутила. Словно меж ней нынешней и этими воспоминаниями пролег овражек. На дне которого залегло все пережитое этой ночью — удушье в пещере, рука на изломе меж камней, Сигюн с Локи, полет в пустоту…
В следующий миг ладонь Харальда легла Забаве на спину. И подтолкнула, заставив сделать шаг.
Сванхильд, войдя, шагнула к лавке по левую руку. Потом развернулась, быстро попросила:
— Расскажи про лавину. Что там с Хааленсваге? Что было, пока я…
Она осеклась. Но не отступила, когда Харальд прикрыл дверь и шагнул к ней. Правда, глянула так, будто в бой собралась. Причем последний, смертный.
Придется снова приучать ее к себе, подумал Харальд. Следом уронил, вытаскивая секиру из-за пояса:
— Я выследил тебя до коптильни, Сванхильд… Забава. Там нашел следы бергризеров. И понял, что тебя утащили под землю. Отправил людей в море, а сам решил перевернуть все, но найти тебя. Поэтому я велел камню течь, как вода. И он потек лавиной…
Из-за ворота рубахи вынырнула головка змея. Харальд, не глядя, пришлепнул его открытой ладонью. Подумал — сгинь! Сиди за спиной тихо, иначе ремнем к спине пристегну…
Потом он снова прижмурил глаза и покосился на Сванхильд.
Она смотрела изумленно. И совсем как в прежние времена, губы у нее приоткрылись. Заманчиво, так, что у Харальда дыханье в груди сперло…
Где там Хакон с подносом, хмуро подумал он. Следом тихо сказал:
— Искал я полночи, и теперь у меня для тебя две вести. Хааленсваге больше нет. Скалы, на которых стоял твой дом, утекли в море. А вместе с ним исчезли поля, леса… и еще много чего утекло. Но есть и хорошая новость. Я не нашел тебя до заката, Сванхильд. Так что ты выиграла. Я на тебе не женюсь.
Может, теперь ей полегчает, пролетело в уме у Харальда. На одну ночь всякой бабе решиться легче, чем на долгую жизнь. А то смотрит так, словно из благодарности за спасение — да со страху — решила отдаться двухголовому. Всю свою волю в кулак собрала, как на бой изготовилась…
В следующий миг лицо Сванхильд стало каким-то потерянным. Ресницы дрогнули, синие глаза потемнели.
И Харальд вдруг усомнился в том, что рассчитал все верно. Но промолчал. Решил — посмотрю, что из этого выйдет. Может, в другой раз, прежде чем упрямиться, Сванхильд вспомнит эту ночь и его слова?
А может, она сама попросит на ней жениться, внезапно сверкнуло в уме у Харальда. И он чуть не улыбнулся. Пришлось даже брови на переносице свести, чтобы выглядеть построже.
Расхотел, значит, опустошенно подумала Забава.
Видать, притомился ее замуж звать. Кончилось у Харальда терпенье!
И радость, плескавшаяся внутри после спасения, сразу поугасла. Она вдруг ощутила, насколько устала. Спина заныла, на пересохших губах засаднила корочка…
Забава молча шагнула в сторону. Хотела обойти Харальда — но он загородил путь. Попросил спокойно, прищурившись так, что серебряные глаза исчезли под веками:
— Расскажи, где была, Сванхильд. Про бергризеров я уже знаю. Но приказы им отдает Локи. Он опять к тебе приходил? Предлагал помочь, спрятав от меня понадежнее?
И ведь не скажешь, что Харальд неправ, печально мелькнуло у Забавы. Сначала Локи увел ее из Упсалы, потом Сигюн, его жена, заявила, что хочет помочь, укрыв в Йотунхейме..
Забава судорожно вздохнула. Пробормотала:
— Сейчас попью и расскажу.
Харальд тут же сделал два шага назад — и загородил спиной дверь во двор.
Зачем, устало подумала Забава. Неужто боится побега? Но ведь сама с ним в баню пришла…
Она молча переступила порог парной. Зачерпнула воды из котла, вделанного в каменку под которой весело трещало пламя. Ополоснула ковш, снова его наполнила — и подняла повыше. Затем поймала пересохшими губами потекшую струю.
Вода в котле успела нагреться, но все равно отдавала родниковой свежестью. Или ей так показалось после целого дня, проведенных без питья?
Пара струек потекла по шее. Одежда на груди подмокла, но Забаве сейчас было не до того.
Харальд тоже перешагнул порог парной. Посмотрел на Сванхильд, стоявшую к нему спиной, уже не щурясь.
Дротнинг видно по повадкам, мелькнуло у него. Пьет жадно, значит, горло пересохло. Но губами к банной посудине все равно не приложилась.