— Все просто. Мне нужна твоя помощь в уничтожении моих врагов.
Он говорит, что все просто. Но мне известно о его выходках за последние две недели, прошедшие с того дня, как я убила Лоренцо. Оказывается, Неро — этакий плохиш в мафиозных кругах, а учитывая жестокость мафии, данный факт кое-что значит. Совершенно ясно, что он участвовал в найме Поцелуя Смерти, чтобы вывести из игры собственного брата. Мало кто об этом знает. Тогда естественно, что Арнальдо назначил его капо, и теперь настал его звездный час воздать всем по заслугам. Для итальянцев честь семьи дороже всего. Убийство Неро не принесет никакой пользы. Он безжалостный ублюдок, но мне и так это было известно. Я раскусила его с первого взгляда. Тем не менее, обезглавить основного преемника Лоренцо — это чересчур и, скорее всего, не послужит укреплению команды и утверждению лидерской позиции. У Неро Верди есть враги — те еще твари, покруче его самого. У меня нет желания, чтобы они стали и моими тоже.
Повернувшись к нему лицом, я расправляю плечи и склоняю голову набок.
— Слышала, у тебя много врагов, капо. Из-за убийства собственного брата ради трона, — я цокаю языком. — Скверная история. Особенно, если учесть, как вы, итальянцы, цените семью.
Губы Неро изгибаются в улыбке, и сигаретный дым клубится вокруг его лица, делая похожим на самого дьявола.
— Ха, но вот вопрос: насколько ты ценишь свою семью, Morte? — он подчеркивает это слово, мурлыча его, словно какое-то ласковое прозвище.
Внутренне ощетинившись от его слов, я стискиваю зубы.
— Что за работа?
Он подходит и, достав из внутреннего кармана лист бумаги, протягивает его мне. Я беру бумагу, а Неро разваливается в кресле за столом. Развернув сложенный листок, я вижу четыре имени, написанные друг под другом.
Марко Фиоре
Бернардо Каро
Габриэль Лама
Финенган О`Хара
Три из них мне знакомы, причем двое — далеко не уличные крысы. Бернардо Каро — один из нью-йоркских капо, а Финненган О`Хара … ну, он везде и всюду. На его жизнь уже несколько раз покушались. В уме я уже начинаю просчитывать, какие связи подключить, как подобраться, кто будет первым … и медленно перевожу взгляд с записки на Неро. Он наблюдает за мной, подпирая голову согнутой в локте рукой и постукивая указательным пальцем по нижней губе. Я складываю лист и возвращаю ему. — Я не смогу убрать так много людей, связанных друг с другом.
Трое из этих парней итальянцы. Это вызовет много подозрений, а в таком деле лишнее внимание не сулит ничего хорошего. Он пожимает плечами и, обхватив губами сигарету, делает затяжку. Кончик сигареты вспыхивает ярко-красным огоньком, и Неро бросает на меня мрачный взгляд.
— Тогда удачи тебе в поисках сестры, — говорит он, выдыхая дым.
Я сжимаю кулаки с такой силой, что ногти до крови впиваются в ладони, и рычу:
— Ты не понимаешь! Я работаю так, чтобы сохранялся незримый баланс. К своей работе отношусь беспристрастно, поэтому и имею нечто вроде дипломатической неприкосновенности в криминальных кругах.
Он глубоко затягивается и потирает заросший щетиной подбородок.
— Если я возьмусь за это, то мое имя не должно фигурировать. Это негативно скажется на деле. — Не говоря уже о том, что если кто-то заподозрит во мне угрозу или то, что я приняла чью-то конкретную сторону, на меня будет открыта охота. И чтобы спастись, у меня не останется другого выбора, кроме как вернуться в Россию. И, скорее всего, я никогда не найду Анну.
Он качает головой.
— Мне нужно, чтобы никто не подумал на меня. Это должна сделать ты, а я — остаться не при делах.
— Какое это имеет значение? Кто-то ведь должен был меня нанять.
Он ухмыляется.
— Будет правдоподобная отмазка.
Это самоубийство, но удивительно, на что способен человек ради достижения заветной цели. Всю жизнь я была одинока, словно на необитаемом острове, окруженном настолько глубокими и темными водами, что переплыть их не было никакой надежды. Но Анна … она может пройти по воде. Мои ограничения на нее не распространяются — ну, по крайней мере, на ту, какой я ее представляю. Кто знает, как она, и что с ней сейчас. — Если я соглашусь, мне потребуется время, — с неохотой говорю я.
— У меня оно имеется, — один уголок его рта приподнимается. — Плачу по три за каждого. Плюс твоя сестра. Ты не берешься за другую работу, пока не закончишь эту. И ты будешь жить у меня.
Господи, похоже, он богаче, чем я думала. Стоп. Что?
Прищурившись, я склоняю голову.
— Да, но этого не будет. Я не уживаюсь с людьми.
Он ухмыляется.
— А людей и не будет. Только я. У меня пентхаус в городе.
Я свирепо сверкаю на него глазами.
— Зачем? У меня в городе есть квартира. Уверена, ты понимаешь: моя сестра — это достаточный стимул, чтобы ты мог мне доверять.
Неро делает шаг назад, к столу, и гасит сигарету в стальной пепельнице. Не поднимая головы, он отбрасывает окурок в сторону.
— У меня на то свои причины. Не хочешь — как хочешь, — повторяет он, чеканя каждое слово.
Почему он хочет, чтобы я жила в его квартире? Похоже, в этом его уязвимое место.
— Я соглашусь, если ты предоставишь мне доказательства, — я тяжело сглатываю, стараясь не подавать вида, насколько это важно для меня. — Мне нужны доказательства, что у тебя действительно что-то есть на Анну.
С глубоким вздохом он откидывает голову назад.
— Чтобы ты сама ее нашла и кинула меня?
В течение долгих секунд мы смотрим друг на друга. Взгляд его глаз, цвета темного виски, такой непреклонный, расчетливый. Наконец, Неро делает глубокий вдох, отодвигает кресло и, наклонившись, открывает нижний ящик стола. Достав оттуда фотографию, он прижимает ее к груди, пока я не встречаюсь с ним взглядом.
— Если ты меня кинешь, если бросишь все и сбежишь, я отправлю это фото Николаю Иванову, — предупреждает Неро ледяным тоном.
Зачем ему это делать? Откуда он знает? Ему что-то известно об Алексе?
Видимо, он что-то понял по моему выражению лица, потому что положил фотографию на стол. Не обращая на него внимания, я рванулась вперед взглянуть на снимок. Изображение нечеткое, размытое: кадр сильно увеличивали. Довольно темный фон, но виден ряд девушек — все они со связанными руками. По обе стороны от них двое вооруженных мужчин. В центре фотографии девушка. Ей не больше восемнадцати лет. Из-за свисающих на лицо светлых волос мне с трудом удается рассмотреть ее профиль, но это лицо я узнаю где угодно. Анна.
— Где ты это взял? — шепчу я.
— Это было снято три года назад в Хуаресе (Прим.: Сьюдад Хуарес — город в Мексике). Партия рабынь была продана картелю Синалоа.
У меня кровь застыла в жилах — такое чувство, словно кто-то сжал в кулаке мое сердце. — Рабыня? В картеле?
Неро сжимает губы в тонкую линию. Он не произносит ни слова, но его молчание говорит само за себя. Мои пальцы сжимают край столешницы, и я чувствую. Я чувствую … все. Эмоции комом собираются у меня в горле, и я сильно прикусываю щеку изнутри, в попытке справиться с ними, но не могу. Я чувствую, как сердце, так долго находящееся в спячке, рвется на части и истекает кровью. В голове вспыхивают картинки прошлого, но в них я вижу не себя, а ее. Это ее держат мужчины и, смеясь, срывают с нее одежду. Грубые руки сжимаются на нежной шее, ногти царапают кожу, когда они насильно раздвигают ей ноги. Только у Анны нет Николая, который ее спасет.
Ногти ломаются — с такой силой я сжимаю край столешницы. Жгучая ослепляющая ярость разрывает меня изнутри. И у меня нет более сильного желания, кроме как окрасить все реки Мексики в красный цвет, но найти ее. Воображение рисует одну картинку за другой, и мне хочется кричать.
— Уна!
Я вздрагиваю от прикосновения пальцев к подбородку — это Неро вырывает меня из криков, звучащих в моей голове. Он стоит напротив, внимательно наблюдая за мной.
— Посмотри на меня.
Сердце бешено колотится, и я чувствую, что вся кожа покрыта потом.
— Уна, посмотри на меня, — повторяет он и, обхватив мое лицо ладонями, заставляет поднять глаза. Я встречаю взгляд Неро — проницательный, ищущий — и замираю, застревая между прошлым и настоящим, между кошмарным сном и реальностью. Подушечка его большого пальца легко касается моей щеки, и я словно выныриваю на поверхность после долгого нахождения под водой. Делаю прерывистый вдох, втягивая кислород в легкие. Ко мне возвращается способность четко воспринимать окружающее, и я тут же бью ладонями по груди Неро с такой силой, что он, отшатнувшись, убирает от меня руки. Сделав шаг назад, я обхожу стол, увеличивая расстояние между мной и им. Между мной и теми людьми, которые, словно опять стоят у меня перед глазами. У каждого из нас есть свои демоны. Просто мои оказались ближе к поверхности, чем у остальных.
— Мы договорились? — выражение его лица снова становится нечитаемым.
До боли в челюсти скрипнув зубами, я отвечаю: — Я убью тех, кого ты хочешь, но и мне от тебя нужно нечто большее, чем просто информация об Анне.
Он делает движение головой, как бы спрашивая подробности.
— Я хочу, чтобы ты помог мне ее вернуть.
Это невысокая цена. За нее. Каким бы ни был план, его реализация явно имеет огромное значение, потому что Неро быстро кивает.
— Будет сделано, — он убирает фотографию обратно в ящик и задвигает его. — Мне нужно кое с чем разобраться, а потом я отвезу тебя домой.
Прекрасно. Я уже почти забыла, что мне придется с ним жить.
* * *
Проходит минут пятнадцать, но Неро не возвращается, и меня охватывают раздражение и скука. Я не какой-то рядовой наемный работник в его полном распоряжении. На хер все это. Выхожу из кабинета, пробираюсь через дом, заглядывая в дверные проемы и отмечая, что везде его люди. Здесь серьезная охрана. Мне удается выбраться на террасу, откуда я незаметно выскальзываю во двор. Пересекая открытый газон, вдыхаю ночной прохладный воздух, позволяя ему успокоить роящиеся в голове мысли. Достав телефон, набираю номер Саши и нетерпеливо слушаю рингтон.
— Привет, — отвечает он по-русски. Я улыбаюсь. Саша — один из немногих в этом мире, кому я доверяю. Мы вместе росли, вместе обучались и вместе становились теми, кто есть сейчас. Он мне почти как брат и даже больше.
— Саша, это я, — с легкостью перехожу на родной язык, хотя слова, слетающие с губ, кажутся до странного чужими. Я так давно не живу на родине.
— Уна, где ты?
— У меня работа в Нью Йорке, — большего я ему не скажу, да он и не спрашивает. Это наша жизнь. Это то, чем мы занимаемся. Хотя он был бы разочарован, узнав, что в данный момент я себя продаю. О том, что он может все рассказать Николаю, я вообще молчу. Мы выросли среди братвы — дети полка. Я попала к ним в тринадцать лет, когда Николай спас меня от изнасилования и продажи в сексуальное рабство. Саша был у них с девяти лет. Я предана Николаю — он единственный отец, которого я знаю. Но я вижу и его темную сторону: он убьет Анну, и знаю, что это будет сделано из любви ко мне. По большей части я понимаю его логику и даже согласна с ней. Просто не могу этого допустить. Только не Анна. С другой стороны, Саша безгранично предан Николаю. У него нет слабого места в виде потерянной много лет назад сестры. Он дорог мне как брат, и я тоже ему небезразлична, но, в конечном итоге, ему легче будет предать меня, чем обмануть доверие Николая. Я должна быть осторожной. — Мне нужна услуга.
— О?
— Но ты должен обещать, что не скажешь никому ни слова, — умоляющие нотки в моем голосе звучат жалко, но я готова на унижение, когда дело касается Анны. Что есть — то есть.
— Хорошо, — неохотно соглашается он.
— Мне нужно, чтобы ты узнал место, где картель Синалоа держит своих секс-рабынь.
Он молчит.
— Ты понимаешь, что этих рабынь у них тысячи?
Я вздыхаю и сжимаю переносицу.
— Ищешь кого-то конкретного?
— Да.
Он долго молчит, а потом протяжно вздыхает.
— Ну, и ты скажешь мне кого?
— Вряд ли у нее сейчас прежнее имя. Тебе нужно найти девушку, проданную в картель три года назад. Светлые волосы, голубые глаза, — отвечаю я.
Он откашливается.
— Ладно, обещать ничего не могу, но я проверю.
Ко всему прочему, Саша — профессиональный хакер. Черный рынок в интернете, банковские счета, электронная почта, даже записи камер наблюдения — если есть хоть малейший след Анны, он его отыщет. Хотя, признаю, шансов мало.
— Спасибо, — я завершаю звонок и провожу рукой по волосам. Сейчас мы все живем онлайн, и даже преступность шагнула в новую эру. Торговля оружием, сексуальное рабство, наркотики…в даркнете можно купить даже пусковую установку для ракет. У торговцев оружием есть своя версия интернет-магазина. Но даже в скрытой от посторонних глаз сети у них есть свое темное, мерзкое подполье, существующее испокон веков. Именно там мы с Сашей обычно и находим своих жертв. Но не надо считать нас благородными мстителями. Мы убиваем их для кого-то. Для тех, кто, вероятнее всего, претендует на их место, или чья собственная подпольная торговля оказывается под угрозой.
Так устроен мир: чтобы получить власть, нужно пройти по головам других. Такие люди, как Анна, продаются и покупаются, словно домашний скот, и люди, которые этим занимаются, по большей части неприкосновенны. Хотя время от времени из ниоткуда появляется кто-то вроде меня. В каком-то смысле у меня точно также отняли жизнь, но я тешу себя единственной надеждой: когда найду Анну — а я так или иначе найду ее — я убью каждого, кто приложил к этому руку. Может, Неро и знает, где Анна, но я не собираюсь сидеть сложа руки и позволять ему оттягивать время поисков просто из-за того, чтобы получить от меня желаемое. Он хочет использовать меня в своей игре, но я — не пешка. Мне нужно больше информации.
Если Саша ничего не найдет, то я останусь с Неро, потому что он единственная надежда отыскать Анну. Меня это не очень устраивает. Я хочу испытывать к Неро ненависть. Хочу убить его и с улыбкой наблюдать, как он будет истекать кровью, но не могу и не буду. Он нашел Анну. Несмотря на мои почти безграничные ресурсы и репутацию, которая делает людей разговорчивыми, мне это не удалось. Он преуспел там, где я потерпела неудачу. Как? Я искала, но никогда до конца не верила, что найду ее, а теперь…когда появилась реальная возможность…когда я увидела ее, она вдруг перестала быть угасающим воспоминанием.
Шелест травы под чьими-то шагами прерывает мои мысли — долгожданная передышка для мозга. В глубине души я надеюсь, что этот кто-то нападет на меня. В данный момент мне нужна схватка. Нужны драка и кровь, чтобы напомнить мне, кто я. Прислушиваясь, я тихо выдыхаю, облачко пара клубится перед моим лицом. Несмотря на то, что в Нью Йорке апрельские дни довольно теплые, ночью все-таки прохладно. Само собой, по сравнению с Россией здесь просто жара. Но, живя в этом каменном мешке, я совершенно не скучаю по тем лютым зимним морозам. По мере приближения шагов я замечаю одного из людей Неро — он тихо подкрадывается. Его черный костюм сливается с темнотой, словно растворяясь в ней. Как только он подходит, на его лице появляется легкая улыбка, но глаза сканируют ночь, как будто ищут в ней незримую угрозу. Я опускаю голову, скрывая от его взгляда свое лицо.
— Меня зовут Джио. Я правая рука Неро, — представляется он. Коротко и ясно. В голосе едва уловимый нью-йоркский акцент и ни намека на итальянский.
— Это значит, что я должна тебе доверять?
Он смеется.
— Это значит, что я ему предан, и на данный момент ты должна иметь это в виду.
— Приятно слышать, но ты и я — мы оба — знаем, что я представляю для него угрозу.
Он улыбается, и от этой улыбки в уголках его глаз собираются мелкие морщинки.
— Неро не нуждается в моей защите. Поверь мне.
И я верю.
— Почему ты здесь? — спрашивает он, нахмурившись.
Со вздохом, закатив глаза, я срываю капюшон, скрывающий мое лицо. Он — правая рука Неро, и если я буду работать на него, не сомневаюсь, мне придется иметь дело и с Джио тоже. У меня не получится вечно прятать лицо.