Окно в гостиной разбито и заклеено.
— Дэвид, мне так не удобно, но я хочу кушать, — смущенно смотрела на него фея.
«Зефирочка, наивная ты фея, вот на что ты рассчитывала, а? Поверит и смирится? Примет ситуацию? Ага! Как же! Вот, любуйся теперь, как он сидит на полу, уставившись в одну точку. Эх, как было проще в старые времена. С другой стороны, в средние века и сжечь могли. А Дэвид — точно не обидит».
— Решено! — решительно вскочил Дэв, а Зизи чуть вздрогнула от неожиданности, тон мужчины ей сразу не понравился. — Так, где мой телефон, — Дэвид захлопал себя по карманам, — ага, нашел.
«Он собирается кому-то звонить! В полицию или врачам!»
— Дэвид, стой! Нет! — Замахала фея руками, резко дернулась и пошатнулась. От этого и сам Дэвид вздрогнул, телефон заскользил в руках, и одновременно Зефира поняла, что сдвинулась слишком близко к краю и теряет равновесие. — ДЭВИД! — в отчаянии прокричала фея, соскальзывая одновременно с телефоном вниз и зажмурилась, готовая к неизбежному падению.
Резкий дзын. Но тут Зизи поняла, что пролетела совсем немного и лежит, уткнувшись носом во что-то мягкое и теплое, с запахом фруктового мыла. Фея приподнялась и удивленно посмотрела на растянувшегося вдоль пола Дэвида, телефон мужчины лежал неподалеку, с чуть треснувшим от падения корпусом. Зизи открыла и закрыла рот, желая сказать что-то, но не находя нужных слов, и, неуклюже развернувшись, села на мужской ладони.
Сам Дэвид смотрел не менее ошарашенно. Чем бы ни было происходящее, но сейчас он отчетливо, слишком реально, слишком по-настоящему ощущал тепло на своей руке.
— Сумасшествие, — буркнул мужчина. Осторожно поднявшись, он сел на диван и посадил рядом фею.
«Слишком настоящая, — кричали и сознание, и подсознание. — Я сошел с ума, я однозначно сошел с ума. Но пока еще я осознаю это, и, возможно, есть шанс на исцеление», — вот только голос логики становился тише.
«У него такие приятные на ощупь руки. В смысле, ой! Так, Зефира, и что ты будешь делать дальше? Как убеждать?»
— Слушай, медовая моя, а ты не хочешь себе другого избранного найти? — внезапно предложил сам Дэвид, решив попробовать так совладать с безумием, прогнать его.
— Не могу, — неохотно буркнула фея, — сам видишь, нога, крыло, — напомнила она. — Дэвид, я при всем желании не могу покинуть тебя сейчас, — грустно зазвучал ее голос. — Таковы правила сна. Перетерпи меня еще немного, один, может, два дня, а потом я уйду, обещаю. И ты продолжишь жить как раньше.
Дэвид обреченно посмотрел на нее. Лучшим выходом виделось — звонить врачам, вот только телефон сломался, придется новый покупать, а бежать уже не хотелось. Да и у феи в животе урчало.
«Такая маленькая, а звук вон как слышен, — вздохнул Дэвид. — Странный глюк, конечно. Даже если я, действительно, избранный, почему у моей феи растяжение и ранение? Почему мое воображение уверяет, что это сон, но разум кричит об обратном? Но всё слишком реально. Слишком осмысленно».
Свет в гостиной на секунды моргнул, а фея испуганно вскрикнула.
— Эй, ну ты чего, темноты боишься? — укорил Дэв.
Свет еще раз моргнул. Таких частых перебоев с электричеством давно не было.
«Может, это я проснуться пытаюсь?» — Дэвид посмотрел на Зефиру: сильно дрожа, та потянула на себя шарф и укуталась, как могла.
— А я хотел вниз пойти, за углом дома отменный ресторан с едой на вынос, — и все же очень хотелось приободрить эту фею. — Пробовала китайскую кухню?
Зизи улыбнулась и мотнула головой.
— Но очень хочу попробовать! — ее взгляд светился радостью и предвкушением.
«Этот вечер прошел еще лучше предыдущего. Меня даже почти не беспокоила боль в ноге. И Дэвид такой галантный. Так ухаживал, помогал справиться с большими кусками еды: дополнительно разрезал для меня курицу и овощи, и даже лапшу не поленился разделать на совсем маленькие кусочки. Но я вижу, что Дэвид не верит мне, чувствую все его сомнения. О, Дэв, мне так жаль, если бы я могла справиться с тем ураганом, то ни за что не влетела бы ни в твое, ни в чье окно. Даже от воспоминаний становится зябко.
Ну вот, еще холодный ветер из щели в окне скользнул по руке. Дэвид так и не стал его менять, чинить, оставил с клейкой лентой. Еще бы, он ведь считает, что оно не разбито. И попросить заделать я не могу. А на дворе лето, но все равно ночами бывает прохладно, хорошо, что шарф Дэвида греет. У него хороший вкус: у шарфа и расцветка приятная, и сам он на ощупь тоже — явно из натуральных тканей, но не колючий. Дэвид такой замечательный во всем. О, Зизи! Ну вот теперь и я называю себя так. Неважно. Я не настоль могущественная фея, я не смогу изменить себя, не смогу остаться жить в мире людей как это делали старшие феи. Как только моя магия восстановится, я изменю воспоминания Дэва и уйду через врата. Но. Ну и что с того? Ведь моя память останется. Я буду помнить за нас двоих, Дэвид. И частичка меня все равно останется в твоем сердце. И потому не буду гнать от себя эти странные мысли! Ты самый замечательный человек-мужчина, Дэвид Стронг. И завтра я обязательно скажу тебе об этом!»
Глава 7
Отражение в зеркале ванной комнаты смотрело на Дэвида неприветливо и угрюмо. С таким лицом точно лучше не сниматься для веселенького «фермерского» календаря, хорошо, что Саманта дала отгул.
Ни прохладная, ни ледяная вода не помогали, как бы старательно Дэв ни умывался. Он даже включил душ и сунул под него голову — но та упорно отказывалась сообщать, что сейчас: сон или реальность.
«Вариантов у меня два: я нахожу фею, признаю своё безумие и иду сдаваться врачам; или не нахожу фею, отлеживаюсь дома и перестаю верить в чудеса. Неплохо, совсем неплохо», — врал себе Дэвид, наспех натягивая одежду.
На ватных ногах он прошествовал в гостиную: глюк никуда не делся, сидела, сладко зевая и потягиваясь. Заметив его, сонно улыбнулась, но тут же замахала руками и завопила как резанная.
— Уйди! Уйди! Уйди! — кричала фея, отгораживаясь от него руками, отворачиваясь — всеми силами стараясь не смотреть.
Дэв на всякий случай осмотрелся: больше поблизости никого не было.
— Дэвид! Да уйди же ты! Переоденься срочно! — выпалила Зефира и с головой накрылась шарфом.
Ничего не понимая, Дэв зашел за угол и оглядел себя: вроде ничего такого, самые обычные домашние шорты и футболка, последняя наизнанку, правда.
— Футболку нормально надень! — раздалось из гостиной.
«Зефира, не злись, он же не знал. Но ничего не могу с собой поделать: стоит увидеть одежду наизнанку*, как начинает трясти, в глазах мутнеет, а страх сдавливает горло. Хуже только, когда железа касаешься, там еще и физическая боль добавляется. В комнате вновь раздались шаги, но мне не хватает смелости выглянуть, а Дэвид зовет ведь, обеспокоенно так, уверяет, что переоделся, кофе предлагает.
Мне очень-очень-очень страшно, но я рискну.
Осторожно снимаю с себя шарф: Дэвид стоит напротив. Почему-то сейчас он кажется особенно большим, массивным, но я не могу оторвать от него взгляда. Страха больше нет. При дневном свете всё видишь иначе — лучше, более настоящим. Темная ткань, не швами наружу, плотно облегает его тело, подчеркивает. Не удивительно, что Дэвид работает моделью — с такой-то внешностью. Наверно, и женщин у него много. Но не хочу останавливаться. Хочу проскользнуть взглядом по каждой его мышце, но тут же зацепляюсь за предплечье: ранее он был в рубашках с длинным рукавом, а теперь я вижу обвивающие по бицепсу черные лианы с шипами».
— Почему ты разрисовал свое тело? — указала фея на татуировку. Как будто ничего не произошло, как будто она не дрожала двумя минутами раньше. А за минуту — смотрела во все глаза — словно молоденькая девочка-фанатка.
— А почему бы и нет, — Дэвид решил не уточнять у безумия, почем оно такое нелогичное. — Знаешь, Зизи, многие условности — они просто у нас в голове.
— Но вы ведь не ходите обнаженными по улице.
— Именно поэтому я сказал «многие», а не все.
— Никогда не понимала, зачем вы люди меняете то, что дано природой?
— Красоты ради, — пожал плечами Дэв.
— Ты говоришь про условности, но сам думаешь ими, — покачала головой Зизи. — Разве само понятие красоты — не условно? Не обусловлено веяниями времени? Еще недавно вы любили корсеты, а потом — высокие начесы и яркий макияж. Сегодня же говорите про естественность и выставляете на всеобщее обозрение отфотошопленные снимки, меняете себе лица.
— А ты и сама не лучше, — поддел Дэв, легонько касаясь ее сережек. — Или хочешь сказать, что тут такая большая разница, — спародировал он серьезный мелодичный, звенящий колокольчиком голос.
К его удивлению, Зизи тихонько рассмеялась.
— Ладно. Поймал, — согласилась она, абсолютно не сердясь. — Дэвид, — Зизи с нежностью заглянула ему в глаза, — а расскажи побольше о себе.
— А разве ты не должна была заранее всё узнать об избранном? — заметил Дэв, присаживаясь у дивана так, чтобы их глаза стали на одном уровне.
— Много ли ты знаешь о том, как феи избранных ищут? — поддела Зефира. — Тем более одно дело читать, другое — слышать. Встреться ты с любимым писателем или актером, не забросал бы вопросами, даже зная всю его биографию?
— Ладно, — в тон ей повторил Дэв, — справедливо. Но даже не знаю, что сказать. Я из семьи русских эмигрантов в каком-то там поколении, с примесью самых разных корней. Говорят, даже японцы затесались, — начал он с того, что обычно говорит в интервью. — Кроме английского, хорошо знаю русский, неплохо читаю и говорю на немецком, — тут Дэвид замолк и уставился на фею, словно видел впервые. — А ты почему на английском говоришь? И ты ведь такая маленькая, как я тебя вообще слышу!?
— Дэвид, — Зизи устало вздохнула, — ну сон же, магия, волшебство, — напомнила она.
Дэв кивнул, но тут его лицо стало еще мрачнее. Магия-магией, сон-сном, вот только память весьма услужливо подсунула ему маленький фрагмент, то, о чем Дэвид забыл, не взял во внимание сразу.
— Зефирка, — недоверчиво покосился на нее мужчина, — а ведь в самом начале ты что-то говорила про миссию и что не всё прошло гладко, а потому ты оказалась здесь и еще про врата какие-то.
Мужчина резко встал и заходил по комнате. Он запутался, однозначно заблудился в дебрях собственных фантазий. Настолько, что ищет логику в безумии. Уговаривает себя, отрицая очевидное. О, да, в глубине души Дэвиду очень хотелось, чтобы всё было по-настоящему. Ведь это — то самое чудо, о встрече с которым каждый мечтает, будучи ребенком. Но только чудес ведь не бывает. А всё происходящее — игра воспаленного мозга.
«Моя легенда затрещала по швам, надломилась, как тонкий лед ранней весной. Вот что значит — непродуманность! А взгляд Дэвида вновь стал отсутствующим и рассеянным. Как же больно. Я смотрю на него, а сердце сжимается и проворачивается как в мясорубке, к горлу подступает ком, толкает слезы, но я сдержусь, не до них сейчас».
Есть еще вариант, что фея лжет или не договаривает правду. И существуй феи в реальности, пожалуй да, он всё объяснял бы. Маленькие волшебные создания, которые с древних времен общаются с людьми, оставляют следы в истории, легенды, тысячи сказаний, но никто в них так и не поверил. Это как с инопланетянами — те тоже не спешат явиться людям. Не доросло еще человечество до контакта с непривычными формами жизни. Оно и понятно: друг друга уничтожают, а еще животных с рыбами едят — ни дать, ни взять: дикари. С такими только тайком осторожничать, в научных интересах, так сказать. От подобных мыслей и размышлений Дэвиду становилось всё больше не по себе, и он активнее заходил из стороны в сторону.
Игнорируя притихшую Зизи, он поспешил открыть ноутбук и запустить интернет-поисковик. Он находил и впивался взглядом в различные статьи, в одни абзацы вчитывался внимательно, другие бегло пролистывал.
Зизи понимающе молчала, только меланхолично посматривала на статьи. Если бы Дэвид хоть изредка смотрел в ее сторону, то увидел, как та мимолетно кривилась и вздрагивала, появись на экране изображение горбато-бородатой старухи, или непонятного похожего на сучок существа. Но Дэвид отвлекся лишь раз — когда желудок дал знать — быстро сделал кофе, для Зизи тоже принес со вчерашним печеньем.
«Дэвид сделал то, что, наверное, сделал бы любой трезвомыслящий современный человек. Пошел гуглить. Надеюсь, найденное будет хотя бы приближено к истине. Надеюсь, он открывает и читает сведения из энциклопедий, а не желтую прессу. Последнюю мы и сами любим почитывать — очень повышает настроение, там столько забавного попадается. Вначале мы, конечно, щепетильно ко всем статьям относились. Помню, столько переполохов было. Увидят Старейшие про похищение младенца — сразу тревогу бьют, врата вызывают, боятся происков темных, не понимают, почему Матушка-Судьба сама врата не открыла. Но потом приходят на место: а там и младенца-то этого не существовало. Выдумки на коленке.
А раньше ведь и вправду такое случалось, особенно, когда сила Темных могущественней была, когда им проще было всякие хвори напускать. Я не родилась тогда еще. А вот родные и учителя говорили, рассказывали, как им зачастую справляться сложно было. В одно время врата даже не закрывались. И все равно не всех успевали, могли спасти.
Глаза щипет от этих мыслей. Хорошо, что Дэвид пожевать принес. Еда всегда помогает. Дэвид, какой же ты заботливый».
Информации было много, и голова постепенно начала «распухать».
«… боятся проточной воды, клевера-четырёхлистника. … средством защиты от фей также считался хлеб…», — уже уставшим взглядом скользил по строчкам Дэв. Мужчина косо посмотрел на Зизи вовсю уплетающую печенье. «С другой стороны, не совсем хлеб же».
Он вздохнул, выключил ноут и устало потер переносицу.
Читал он, конечно, статьи из справочников и лежавших в свободном доступе энциклопедий, отметая подозрительные источники-сайты, типа «феи_среди_нас. орг» или «ТаинственноеРядом. ком» — ага, ближе, чем вы думали. В общем, многие более менее надежные источники, подтверждая слова Зизи, говорили о контактах фей и человека, о том, как они являлись, как некоторые, по слухам потом в их мир ушли, или их забрали. Последнее не очень радовало — в мир фей Дэвид, несмотря на всё любопытство, не рвался. И ведь легенды о феях появлялись в разных уголках мира. Однако были и сходства, и различия: от внешности фей до их, так сказать, сути характера: то они милые и добрые, то способны на пакости. Последнее с Зизи не ассоциировалось. Как ни старался Дэвид думать рационально и трезво, но не мог, не хотел верить, что Зефира способна сотворить нечто плохое. Эта маленькая фея излучала доброту и тепло. Дэвид не хотел этого признавать, но за столь короткое время он успел привязаться к Зизи, как давно ни к кому не привязывался. Ему нравилось болтать с ней. И всё меньше и меньше хотелось, чтобы это оказалось наркоманским сном.
Но ведь Зизи, будь всё реальностью, явно что-то не договаривала. Врала?
«Одно дело читать, другое услышать», — вспомнилось ему.
— Зефирная, — окликнул он фею нарочито небрежным тоном.
Та отозвалась виноватым взглядом.
— Расскажи мне правду, всё как есть. Докажи, что ты настоящая, иначе побегу к врачам. Но я хочу поверить тебе. Так просвети меня, моя муза, — язвительно зазвучал его голос.
--
* согласно поверьям, надевание одежды наизнанку отпугивало фей. Кроме того, по западноевропейскому фольклору, феи боятся холодного железа.
Глава 8
«Глаза Дэва горели и умоляли. Они просили о правде, так настойчиво требовали ее. А взгляд захлестывал как бездонный океан, как сильная пенистая волна — напористо и беспощадно. Я смотрела на Дэвида и понимала: не могу не то что соврать, а даже не договорить правду. Как он воспримет ее? Рассердится? Или испугается? Но ведь чему быть, того не миновать».
Фея глубоко вдохнула, смахнув непрошеную слезинку со щеки.
— Прости меня, Дэвид Стронг, — тихо заговорила она, потупившись. — Я хочу, чтобы ты понял: мы добрые феи действительно, по-настоящему, любим вас, людей. И хоть наше волшебство не безгранично и имеет свои рамки, свои законы, мы как можем — пытаемся помогать вам. Но одновременно мы с очень-очень большой осторожностью являем себя.