— Ты меня точно не съешь или не превратишь во что-нибудь? — уточнил он на всякий случай: ведь кто знает, что случится с ним в реальности от такого.
«"Прекрасно"! Я ждала подвоха от человека, а человек теперь ждет от меня. Такими темпами мы еще долго будем договариваться».
— Мне будет очень сложно тебя есть с больной ногой, — огрызнулась фея.
Дэвид невольно усмехнулся, отставил ноут на журнальный столик, экраном к клетке и ушел, но вскоре вернулся.
— Холодный компресс мы уже сделали, — произнес Дэвид. — Еще теперь, как я понял, надо забинтовать ногу, но не очень туго, — показал он эластичный бинт. — На ночь снять повязку. Еще надо расположить ногу, чтобы она выше уровня сердца. И тебе нужен покой, чем меньше будешь двигаться, тем лучше. И могу дать обезболивающее. Но вначале, давай, сделаем повязку.
Дэвид осторожно снял верх клетки. Секунды поколебавшись, он положил одну руку к фее, ладонью вверх, а вторую поднес так, чтобы Зефира могла за нее придерживаться.
— Долго лежать или сидеть здесь тебе будет неудобно, — проговорил он, видя сомнение в глазах феи. Кто бы мог подумать, что подсознание может так играть, проецировать его чувства, дублировать их. — Я переложу тебя на диван: он довольно широкий, не упадешь, и новый — нет таких щелей, куда провалишься.
Фея осторожно и аккуратно ухватилась за его указательный палец, и при помощи Дэвида переместилась, вначале на ладонь, а потом — и впрямь на мягкий, удобный диван: темный, из искусственной кожи, на нем еще сохранялся запах синтетики, и Зефира чихнула.
— Будь! — пожелал Дэвид, вдохнул и собрался с силами для перевязки.
«Его руки такие теплые и такие нежные. Длинные изящные пальцы, я теперь не сомневаюсь, что он умеет играть на рояле, и это хорошо. Дэвид так сосредоточен, что чуть дышит, боится коснуться меня, но не потому, что я неизвестное науке существо, а потому, что боится навредить. Он так бережно, как дорогую вазу из редкого хрусталя, нес меня до дивана. И так заботливо поправил подушку подо мной. Я всегда знала, что есть добрые, отзывчивые и красивые люди. Но и мечтать не думала, что встречу одного из них».
Фея украдкой смотрела на мужчину. Ее нога была шириной чуть уже его пальца, и, обматывая, Дэвид придерживал ту за пятку буквально подушечкой указательного. Эластичный бинт оказался слишком широк, и вначале мужчине пришлось разрезать его на узкие полосы.
— Не больно? Не слишком туго? — наконец, облегченно выдохнув, завершил он манипуляции и опустил ее ногу на декоративную атласную подушку, благо тех на диване было две: вторая, по более прямому назначению, красовалась у феи под головой. Лежала Зефира на спине, но при этом, как отметил Дэвид, крылья ей совсем не мешали, как будто это было просто еще одно такое специфическое покрывало под ней.
— Всё в порядке, — заверила Зефира. — Спасибо! — еще раз от души поблагодарила она. — Ты хороший, — немного смутившись, опустила взгляд.
Дэвид усмехнулся: на миг ему даже стало жаль, что это сон или галлюцинация. Уж больно забавной была эта фея.
— Дэвид, — та вновь посмотрела на него, причем заискивающе, — а можно еще просьбу? Сыграй мне, — очень мило улыбнулась она, кивая на рояль.
«А почему бы и нет? Тем более сам хотел», — Дэвид любовно коснулся клавиш.
Мягкие, ласкающие слух, звуки наполнили комнату, разлетелись по ней, заволокли души и сердца. Первой он выбрал «К Элизе».
И хотя классику фея беззаветно и трепетно любила, сейчас это было немного не тем, что хотелось. И, с одной стороны, она заворожено наслаждалась вечной мелодией, слышала в ней перелив волшебных колокольчиков, слышала любовь и надежду, но, с другой, невольно грустила.
Завершив, Дэвид кинул быстрый взгляд: фея сидела, такая умиротворенная и задумчивая, что захотелось приободрить ее, а точнее взбодрить ее.
«А что если?…»
От последующей задорной мелодии Зефирка чуть вздрогнула, но тут же заулыбалась: до того был веселый, беззаботный мотив. Она как будто вернулась в то недолгое детство. Словно она только-только делала первые шаги, первые порхания. Как будто играла в волшебной росе.
— Хей, Зизи! — игриво окликнул Дэв. — Ночь — не время для грусти!
… Повеселимся до утра
Лла-ла-ла-ла
Пусть это будет мечта
Лла-ла-ла-ла
Пусть это будет наш сон
Тон-тон-тон-тон
И с утра уйдет он
Тон-тон-тон-тон…
«Какой голос, какой тембр, какие переливы. В нем радость и грусть, светлая печаль и надежда на будущее. Эта незатейливая песенка словно проникает мне в душу, и я вижу свое отражение, как будто про меня, как будто я сама — эта песня».
— Не печалься, фея! — подзадоривал Дэвид, не прекращая играть.
… Ты была моим сном
Ты была со мной
Я не верил тебе
Как не верил судьбе
И не верил мечте
Ты прости мой покой
Потревожь и постой
Просто рядом побудь
Обо всем ты забудь…
— Я всегда любил музыку, — признался Дэвид. Последняя клавиша, последняя нота: самая яркая, как вспышка сверхновой, как прощание и новое начало. — Внутренняя сила, вдохновение, созвучные твоей душе мотивы, — почти повторил он мысли феи. — Но сочинять сам начал недавно, — в его голосе не было ни хвастовства, ни лживой скромности.
«Сам! Он сам это сочинил! Спасибо, Матушка-Судьба. Спасибо, родная. Но как же теперь убедить Дэвида? Как же сложно с этими избранными-мужчинами-людьми!»
Фея радостно захлопала в ладоши, а Дэвид, встав, отвесил самый театрально-возможный поклон.
Этот вечер был намного интереснее и, несмотря ни на что, приятнее планируемого. Многолюдности Дэвид предпочитал пару-тройку верных друзей. К новым знакомым относился благожелательно, но долгое время присматривался к ним, не доверяя полностью. Он вообще мало кому доверял. А с пришедшей в галлюциногенном сне феей было хорошо — свободно и почти беззаботно. По-волшебному.
— Дэвид, ты талантливый, — отметила она, и это была чисто и искренне, так как говорят о прекрасном солнечном дне. — Я не всё рассказала тебе, — призналась фея, потупив взгляд, но посматривая на мужчину из-под густых темных ресниц. — Я не просто сон. Я фея-муза-сон!
«Я не завираюсь, нет-нет-нет, я совсем не завираюсь. То, что говорю, весьма близко к правде!»
— Это как? — чуть не икнул Дэвид, в душе распираемый от любопытства: что же еще его подсознание выдаст.
— Мы являемся лишь избранным, чтобы вдохновить их. Поверь, тебе не о чем переживать. Ты не сошел с ума, и это вовсе не происки твоих конкурентов. Сам подумай, сколько сказаний и легенд придумано людьми о феях. Разве могли они возникнуть на пустом месте. Но раньше люди больше верили в чудеса, и потому часто воспринимали волшебные сны за реальность, а мы их не разубеждали. Думали, так будет лучше. Но теперь вами правит рационализм и логика, и тех, кто способен нас увидеть не так много, а тех, кто поверит, запомнит и запишет — еще меньше. И потому часто мы вдохновляем незримо. Разве не замечал ты, что самые лучшие идеи часто приходят перед сном. Но ты особенный Дэвид. Я смогла явиться тебе. Всё происходящее сейчас — это самый настоящий волшебный сон. В нем ты будешь вести жизнь, не отличимую от настоящей, повседневной: ходить на работу, общаться, есть, даже спать и так далее. Но еще ты будешь видеть меня. Я же буду наблюдать за тобой и вдохновлять. А потом, когда ты проснешься по-настоящему — то у тебя будет множество идей для песен.
Дэвиду не хотелось этого признавать, но в бреду был определенный смысл.
«Не считая того, что моя муза с больной ногой и порванным крылом. "Везет" тебе, Дэвид», — с сарказмом подумал мужчина.
— И, да, можешь звать меня Зизи, — довершила фея.
— Ладно, — вздохнул он, решив не спорить с галлюцинацией, — и что нам теперь нужно делать? — почти смиренно поинтересовался Дэвид.
Фея пожала плечами.
— А что ты собирался? — поинтересовалась она.
«Еще и фантазия у моей музы так себе».
— Если честно, поужинать, посмотреть кино, — вслух признался Дэвид.
— Для начала пойдет, — кивнула Зизи. Еды фее немного, но требовалось, особенно после стресса, поединка со злыми феями и прочего, о чем, она Дэвиду умолчала, и ее желудок уже начал напоминать о себе тихим урчанием. — Только я не люблю железо, — призналась она. — У тебя есть деревянная посуда? Или можешь принести мне еду на бумаге? — умоляюще посмотрела Зизи.
— Пластиковая, одноразовая есть, — признался Дэвид.
Посуду он мыть не любил, даже несмотря на наличие посудомоечной машины — ее лень было загружать разгружать, готовил редко, на завтрак обходился стаканом сока или кофе, иногда с покупным готовым сандвичем, бизнес-ланчи традиционно проходили в кафе или ресторанах, а на ужин опять же чаще заказывал готовую еду. И потому по совокупности всех факторов ему было проще пользоваться одноразовой посудой: поел и выкинул, и никаких проблем. Правда, на сей раз проблема была в почти пустом холодильнике. Заказывать еду, он естественно не хотел.
«Надеюсь, сока и остатков вчерашней пиццы нам хватит, — подумал Дэвид, доставая скромные припасы. — Феи ведь не много едят. Да?».
Фильм он запустил на ноутбуке, перед этим переставив журнальный столик так, чтобы фее было удобно смотреть. Сам сел позади Зизи, благо место оставалось. От большого куска она и впрямь отъела совсем немного. Без проблем удерживала на коленях большую, больше ее самой, тарелку, поднимала здоровенную пиццу, с особенным удовольствием снимала и ела грибы. Пластиковый стакан с соком Дэвид ей придерживал. А сам, пусть не признаваясь себе в этом, наслаждался этим вечером, ощущением по-настоящему домашнего уюта. Они смотрели боевик, Дэвид его сто раз видел — запустил один из самых любимых, но фея то и дело переживала и комментировала, что же будет дальше, как он спасется, с неподдельным интересом наблюдая за происходящим.
«Когда ты смотришь любимый фильм с кем-то, кто его не видел, ты и сам словно видишь его впервые, по-другому», — Дэвиду стало слишком хорошо.
«Но вот и чувство эйфории, — одернул он себя, а на экране пошли титры. — Да, пожалуй, хватит. Пора в реальность».
— Доброй ночи, Зизи-Зефира-Зефирка, — улыбнулся Дэв, встав. Чуть подумав, достал из шкафа свой шарф и накрыл ее и, выключив свет, ушел. «Даже жаль, что завтра я тебя уже не увижу», — с легкой грустью подумалось ему.
Глава 6
Утром, собираясь на работу, Дэвид, хоть и ругая себя за малодушие, но не стал заглядывать в гостиную. В конце концов, ничего нужного там не находилось, а вчерашний бред, он пусть лучше подождет. Дэвид и сам не мог ответить, чего же он больше боится: что фея будет там или…?
Мужчина умылся холодной водой, наспех выпил апельсинового сока, еще быстрее переоделся и покинул апартаменты. Голова тяжело гудела: спал он весьма плохо. Еще бы! Фея — как мозг только додумается до такого. Нужно было сразу к врачам бежать. Но испугался: опять лечение, опять пресса узнает.
Скандал на работе он решил не устраивать — вначале нужно разобраться в ситуации, присмотреться к поведению Карла. Понять, как отреагирует на то, что Дэвид явится как ни в чем не бывало.
— Дэвид, ты какой-то бледный сегодня, — недовольно отметила менеджер, отвлекаясь от белого полотна перед которым разложены искусственные стога сена: сегодня по плану продолжались съемки для календаря на следующий год в тематике: «фермерский дух».
По мнению Дэвида, всё снимаемое имело к фермерству, жизни в деревне, на свежем воздухе весьма отдаленное отношение, но его дело было — позировать. На днях, правда, не удержался, смотря, как полу-обнаженный, в одних коротких шортах, Карл «косит» ровную синтетическую траву, и вскользь посоветовал «больше естественности». И вот сегодня их декораторы притащили солому, и тут надо отдать им должное, весьма похожую на натуральную.
— Всё в порядке, — поспешил Дэвид заверить выжидательно смотревшую на него менеджера.
Саманта Кларк — моложавая женщина средних лет, ее светлые волосы всегда были уложены в аккуратное каре, на лице — необходимый минимум макияжа, всегда в деловых костюмах, строгая, собранная, держащая всё под контролем. Саманта договаривалась о контрактах, выбирала моделей, бдила порядок на съемках и многое другое. Казалось, ничто не проходит мимо этой властной женщины.
Но при этом она всегда уважительно относилась к коллегам, пресекала все попытки молоденьких моделей-парней заигрывать с ней, была счастливо замужем за их директором, но при этом не смешивала личное и рабочее: общаясь в агентстве с мужем только по организационным моментам, и только, покидая, уходя домой после трудового дня, позволяла себе взять его под руку.
Дэвид чуть улыбнулся: но как-то раз в выходной, пробегаясь по набережной, он увидел Саманту в легком сарафане, непривычно заливисто смеющуюся, ведущую за руку девочку лет пяти. Директор, Роджер Кларк, чинно шел рядом, но при этом всегда строгое лицо мужчины на этот раз было мягким. И казалось, он светится изнутри. Заметив Дэвида, они приветливо кивнули и, не останавливаясь, продолжили путь.
У Саманты была потрясающая деловая хватка, именно она находила для агентства и моделей самые выгодные контракты. Дэвид сотрудничал с «BeautyFashion» уже второй год, пришел сюда в отчаянной надежде, даже боясь верить в лучшее. Повезло, один из скаутов* — Пит, старый приятель, знавший Дэвида еще в самом начале его карьеры, поколебался, выслушал, решил рискнуть и дать тому шанс. И теперь, несмотря на часто поступающие предложения, менять агентство Дэв не собирался.
Воспоминания прервал резкий скрип.
— Простите! Тяжелая! — отдышался один из ассистентов, водрузив рядом со стогом пластиковую рыжую корову.
— За второй иди, давно уже пора начинать! — одернула его Саманта и вновь посмотрела на Дэвида. — У тебя усталый и задумчивый вид, — отметила женщина, и в голосе ее чувствовалась неподдельная забота: своим подопечным она запрещала работать на износ, всегда старалась, чтобы нагрузки хоть и были большими, но не стали для них непомерными. Конечно, Саманта не могла оградить их от всего и тем более постоянно контролировать, но старалась делать всё возможное в ее силах.
«Скажу почему, не поверишь», — мысленно вздохнул Дэвид, но вслух еще раз заверил, что всё хорошо и он готов приступить к съемкам, и в подтверждение своих слов даже сунул колосок в рот: противный пластик, совсем не тот вкус, как у настоящего.
--
*Скаут — сотрудник, занимающийся поиском новых лиц, приводящий их в модельное агентство.
--
Заслуженный ланч он решил провести в кафе на свежем воздухе. Спокойно попить кофе, закусить круассаном, обязательно заказать стейк.
«Сон, как же, — думал Дэвид, — разве бывают они такие реалистичные, всё чувствуешь, всё ощущаешь. Ну и что, что Зизи говорила про волшебство и предупреждала о подобном. Надо же, как хорошо я помню вчерашний бред. Она точно говорила, что я буду чувствовать голод и прочее, что не отличу этот сон от яви. Так и с ума сойти недолго. Надо перестать думать об этом. Вечером я вернусь домой, найду злую и голодную фею. Пиццу-то вчера и за нее доел. Даже сока в стакане не осталось. Дэв, прекрати, никого ты не найдешь».
Мужчина отхлебнул кофе, но вот есть совсем расхотелось.
— Отмените мой остальной заказ! — попросил он официантку и, расплатившись, набрал номер Саманты: — Прости, Сэм, — глухо заговорил Дэвид, не узнавая свой голос, — кажется, я съел вчера просроченный йогурт, отпустишь сегодня? … Да, спасибо, ты чудо.
Озабоченная его утренним состоянием Саманта дала еще один выходной сверху.
Просторный холл небоскреба, всё вокруг светлое, приветливое. Ну и что, что лампочка лифта пару раз моргнула, бывает, а что он в этот момент, какую-то большую, расплывчатую тень увидел — игра воображения.
«Я просто зайду домой. Мне просто нужно убедиться. Я увижу, что ничего и никого нет. Отдохну денек», — уговаривал себя Дэвид. Сердце делало короткий, но громкий удар и замирало на секунды: стук-пауза-стук-пауза-стук.