Глава 1
Два человека шагали, обходя валуны, которыми природа отметила путь к небольшой бухте, словно врезанной ножом в скалы.
Один из них, атлетически сложенный джентльмен в дорогой куртке, уверенно шагал впереди. Весь вид, костюм и обувь выдавали в нём профессию моряка, а слегка размашистая поступь и уверенный взгляд серо-голубых глаз — бритландского дворянина.
Второй более походил на тощего высокого мальчишку, только перевалившего отрочество и вступающего в юношескую пору. Тщательно приглаженные рукой, соломенно-жёлтые вихры уже разобрал на пряди ветер. Парнишка внимательно ставил ноги, стараясь огибать, а не перескакивать препятствия, но это не прибавляло ему солидности, а скорее развлекло бы стороннего наблюдателя.
Спустя четверть часа они подошли к небольшой бухте, которую окрестные рыбаки гордо именовали заливом. Вершина замыкающего её срединного утеса напоминала рождающуюся луну и далеко виднелась с моря хищным полумесяцем. Большие треугольники белых чаек с криками носились над тёмно-зелёной водой, выискивая себе завтрак. Туман лениво уползал в остывшее за ночь море, а оно еле волочилось, ещё пытаясь укутать каменный берег своей стылой водой.
Так, неторопливо изгоняющий ночную тьму, день сумел прочертить в миле от берега громаду большого, непривычно удлинённого, корпуса галеона, который гравюрно смотрелся в свете нового утра. И хотя сам корабль не мог бы произвести впечатления своей наружной отделкой на неискушенного наблюдателя, цепкий глаз профессионала тут же определял в нём хороший военный корабль, особенно учитывая отсутствие высоких надстроек. А его необычная форма. явно позволяла ходить круче и быстрее к ветру, развивая хорошую скорость, которая могла дать фору даже быстроходным фрегатам.
Мысли у обоих спускающихся к воде людей были далеки от этой маленькой бухты, красот гранитных берегов и запаха моря. Одному вспоминалась недавняя морская битва и тонущий флагман, который бесславно ушёл за пояс Ориона в мерцающем золоте таинственной Голконды в созвездии Южного Креста. Тем не менее, удачливый и немного авантюрный характер обладателя голубых кровей не хотел мириться с поражением и верил, что среди этих удивительных созвездий, южнее экватора, находится и его звезда — звезда удачи и надежды. Второму наяву грезились: костёр, запах горящего мяса и крики неиствующей в едином порыве толпы, белые одежды человека, которого он называл отцом и маленький золотой амулет, сорванный с его шеи и втоптанный в песок у помоста. Он не верил звёздам. У него не было планов и судьбы…
От корабля бесшумно отчалил шлюп.
— Нас ждут, поторопись, — кивнул голубоглазый споткнувшемуся парню.
Капитан, три месяца назад похоронивший жену и сомнительно приобретённого и тут же потерянного новорождённого сына, гранд и мессир золотого копья, капитан галеона «Морской мозгоед», граф Станислав Бертран Эль Грейсток добился разрешения на невероятно авантюрную попытку найти затерянную в далёких морях волшебную страну Эльдорадо. Высочайшее согласие было получено, но связываться с неудачником, потопившим свой флагманский фрегат и, единственным, сохранившим при этом свою команду, никто не решался. Последний из четырёх кораблей, вышедший тогда невредимым из бури, пользовался дурной славой проклятого судна. На бушприте его сидела вырубленная из палисандра дева, с женскими достоинствами весьма солидного размера. Из таверны в таверну передавался слух о живом дереве проклятого корабля.
И, тем не менее, капитан собрал свою старую команду. Двадцать шесть матросов, знающих толк в портовых шлюхах и погоде, боцман, со смешным именем Боб и прозванный за свирепость Акулой, помощник капитана — черноволосый южанин Теодор Гризли, заслуживший в драках кличку Леопард. И, наконец, только вчера нанятый штурман — молчаливый рыжий юнец, в потрепанных штанах и неопрятном рыжем камзоле — парень, назвавший себя Деном Руджем.
***
Шёл третий месяц с того раннего утра, когда скалистое побережье растаяло за кормой корабля, но ещё ни одно судно не повстречалось с галеоном на просторах Южного океана. Они шли восточным курсом. Туда, где Эльдорадо скрывает свои сокровища, а вожделенная Голконда отсыпает их в трюмы торговых шлюпов.
— Пресветлая, — ругался на баке Боб, отшвырнув деревянную кружку с вином, — какого рогатого тащит нас Станислав на этой громадине в пекло акульей требухи? Разве роммские скуди звенят хуже индских дублонов?! Вот уже целый летний сезон прошёл дома, как мы здесь, но ни один захудалый медяк не попал ещё в мой карман! Где они, мои звонкие кружочки? С чем, ради святого престола, я появлюсь в трактире «Лживый кусь», где даже Господу Богу нальют виски только за наличные! Где моя золотая прелесть?
День уходил за горизонт, лёгкий бриз постепенно заполнял паруса, и жаркая, неподвижная марь переходила в тёплое дуновение, которое придаёт бодрость телам и остужает разгоряченную душу.
— Пойдем, Гризли. Через полчаса новая вахта, и мне следует проверить лоботрясов: все ли они на местах; но горло сухое, будто я с утра проглотил плохо разжёванную Библию. Темнота и сиськи! Помнишь, когда Бурый Вилли был с нами, у него всегда находилась лишняя бутылочка старого Франкского. Хороший был шкипер, но какой дерьмовый человек! Что не выпил-то, мой мальчик?
— Потише, Боб! Не зли капитана, он не любит вспоминать Бурого.
— Ну, здесь он нас не услышит.
— Гризли, а верно ли болтают ребята, что Вилли тогда просунул лапу за картой Станислава?
Гризли, снял с шеи платок и превратил его на голове в подобие банданы…
— Если бы все наши ребята остались тогда живыми, мы сейчас не болтались бы в этом аду, как сухая коровья лепешка. Сидели бы тихо и ни в чём не терпели бы нужды, на службе Её Величеству. Но, Боб, насчет карты я советую тебе помалкивать. Ты же знаешь, она пропала. У Станислава умная голова, и он умеет быстро спускать курок…
Дуновение ветра слегка качнуло настил, и в борт сильнее обычного плеснула вода. Гризли умолк и огляделся вокруг.
— Маааальчики, развлекаемся, значит? — раздался певучий голос, — и на них уставилась пара немигающих глаз, в обрамлении пышных деревянных ресниц-щепочек.
— Нуууу! Ну… А мнеее, безутешной вдовицее тожеее надо узнать текущий баланс нашего Стааасикааа…
Оба говоруна вмиг побледнели и, вскочив, наперебой принялись убеждать собеседницу, в обманчивом взгляде на данный животрепещущий вопрос.
Дева позволила им пополировать свои пышные достоинства и, благословив, отпустила с кормы…
***
На перламутровых крылышках пронеслась стайка летучих рыб, отметившая ход корабля над волной, ярким разноцветным росчерком. Они без всплеска ушли в глубину, оставив трепыхаться на корме свою неудачливую подругу. Боб ногой откинул рыбку назад и отметил:
— Акулья падаль! Ты ж посмотри, Гризли, наша-то молодежь, шкипер, высунул морду из каюты! Хорошая лихорадка свалила мальчишку с ног. Вторую неделю валяется в койке! Молокосос, ветер ему под руль, а я в его-то годы в кровь натирал, ммм руки, об девок. А этот, того и гляди, завернётся в парусину с ядром на груди! Но ведь хорош, маленький, дьяволёнок! Как аккуратно тянет нас в треклятые воды. Хотя жара здесь, что на адовой сковородке! И куда интересно, милость наша, не к обеду помянутая смотрит?
— Эй, салага, я кому велел лежать, щучья плесень! Я что, так и буду лекарем при дрыщах состоять? Марш отседа! Я Боб Акула, развели, понимаешь, рыжих!
Между тем, рыжий парень, при свете заката, похожий скорее на жёлтый пергаментный скелет, поднял руку и молча указал на восток.
— Боб, да там пожар! Корма и свиньи! Мы что, проворонили свой праздник? — зарычал, в миг разозлившийся Гризли.
В этот момент все услышали крик дозорного:
— Слева по корме, смотри! Пожар на горизонте!
Практически голая, одетая в холщовые штаны и татуировки, в странных головных уборах, созданных из обрывков ткани и соломенных корзин, команда высыпала на палубу. Следом, одетый как на парад, неторопливо вышел, держа подзорную трубу, его светлость Эль Грейсток.
Только насильно сжатый в объятьях Боба молодой шкипер был препровождён вниз. Почти всё время находясь в вязком забытье от высокой температуры, высушившей его внутри, и от дикой духоты снаружи, он, захлебываясь глотал солоноватую тёплую воду, а потом стучал зубами от бьющего его озноба, кутаясь в тонкое одеяло. Ему было всё равно…
Леопард подал команду, и матросы, подгоняемые скорее радостным ожиданием перемены, чем руганью Боба, бросились к снастям. Галеон медленно разворачиваясь под парусами, ложился на курс.
Будто увеличившаяся деревянная фигура на носу плавилась под лучами уходящего солнца, и её шёпот слышали все…
— Мааальчики, Ваша Мерии начааалааа исторгааать печааалиии. Соседний корааблик тонет. Стааасик, береееги меня, своюю мечтууу…
Они быстро подходили к месту боя, стал хорошо виден зловеще полыхающий вдали факел. Не один, а целых два огромных костра развевали по небу чёрные жирные столбы пламени, почти без искр и дыма. Очевидно, горели торговые корабли, шедшие под флагом Вест Индской торговой флотилии.
Вскоре команда «Морского мозгоеда» разглядела на фоне зарева, быстро уходящие от места трагедии суда, по-видимому, не желающие делиться добычей со свеже прибывающим охотником.
— Не мы учуяли добычу! — со вздохом сказал Хьюго своему дружку Джекобу. — Но, будь я трижды помянут, если мы не ухитримся найти поживу и в чужой драке. Готовься к делу, старый осьминог! Наконец-то, мы разомнём усталые кости на настоящей работе!
Его светлость, граф Станислав Бертран Эль Грейсток имел репутацию опасного и наглого в бою капитана. Особо отмечались его удачливость и ум. Во времена Великих открытий он сыскал бы себе славу первооткрывателя. Но в уменьшающемся мире становилось всё меньше пятен; да и они исчезали с мировой карты со скоростью приплывшей покушать к обеду акулы. Считающие себя морскими, державы, в лице торговых компаний, захватывали власть на исконных туземных территориях, нотариально заверяя лицензии на их владение под той, или иной короной, а затем медленно, но верно выпивая все соки из богатейших земель.
Прикинув свою выгоду, Станислав решил, что служба Отечеству — дело чести, но война — это что — то определённо грязное и пахнущее страхом умиравших, дельце. Поэтому, он нашёл, что гораздо гигиеничнее дружить с Родиной и извлекать золото из магистров торговли слегка не дружественных стран. Притом, что некоторые особенности его галеона без особого труда позволяли осуществлять заработок даже с двух, а то и трёх судов одномоментно. Главным было соблюдение очерёдности и отсутствие нежелательного кровопролития. Имея в запасе козырную даму, в виде живого дерева, капитан ещё ни разу не вышел побеждённым из своих авантюр. Предавшая же его в последнем бою держава вину свою признавать не собиралась.
Корабль с горсточкой не раз проверенных друзей-головорезов, которые не особо любили думать о будущем, вполне мог причинить в водах Внутреннего моря такой ущерб торговым судам, что недолго подумав правительство сера Питта, именем королевы, выдало официальное предписание, на организацию некоей экспедиции, попутно разрешив считать частные мореходные компании и одиночных морских искателей приключений собственностью победителя и своим процентом от сделки.
— Ослиные яйца! Не предупреди меня шкипер — и возможная добыча, была бы у Нептуна в гостях! — заорал Станислав.
— Где были твои глаза, Машка?
— Чего ждёт чертов Боб, помесь старого идиота с ишаком! Через полчаса и эта горящая телега потонет. Скоро ночь, Акуле соли в ягодицу! Торопитесь, черти!
Через несколько минут шлюпы, с вооруженными до зубов авантюристами, уже подлетали к тонущей бригантине.
Пираты кинулись к трюмам. А Гризли и боцман с двумя матросами — к каютам уже разграбленного корабля. Их оказалось всего три: первая, совсем маленькая, рядом с каютой капитана, и более просторная дальняя, соседствующая с небольшим салоном. В маленькой каюте, взломанной Бобом Акулой, не оказалось никого, зато нашлось много мейсенского фарфора и серебряные столовые приборы. Картина Греза и мужская дорогая одежда, обнаружилась у капитана. Когда же Гризли, Хьюго Пью и Джейкоб Скелет снесли дверь самого большого помещения, то оттуда грянул пистолетный выстрел. Споткнувшись от неожиданности, они буквально ввалились в двери.
От пиратов отшатнулся небольшого роста, пухлый, лысоватый мужчина в голубой шёлковой рубашке с кружевами. Он уронил с грохотом повторного выстрела ещё дымящийся пистолет и, тут же рухнул на колени, слезливо и испуганно кланяясь. Прихватив его воротник, Гризли приподнял трясущегося стрелка и замер в изумлении:
— Бога ради, прекратите это шоу, мистер Владимир, нас уже спасают, — раздался голос, исходивший, казалось, из-под кровати. И действительно, оттуда появилась вначале круглая девичья попка в синих кружевных панталонах, заставив зажмуриться, а потом и само дивное видение — стройная обладательница густых каштановых локонов, кареглазая и длинноногая девушка, злобно сощурившись, тянула одной рукой застрявшие юбки, а в другой смело держала взведённый пистолет!
Глава 2
Спустя три месяца, после выхода из памятной бухты на рассвете, все матросы, включая кока, пассажиры и капитан стояли на палубе «Морского Мозгоеда»! После мучительного перехода в жарких тропических водах, галеон, наконец, подошёл к цели своего путешествия.
Солнце, ещё окутанное розоватой вуалью, поднималось из синих далей, угадываемого только по скоплению облаков, огромного континента. По курсу же корабля постепенно вырастали очертания довольно большого гористого острова. Корабль продвигался медленнее — Маша опасалась рифов.
Наконец, вдали показались пенящиеся в коралловом заливе волны. Корабль не рискнул подходить ближе и встал на якорь.
— Всё это попахивает сумасбродством и авантюрой, — бормотал стоящий на палубе Боб.
— Поиски! Чего поиски-то? Какую очередную выходку задумал наш капитан? — у Теодора от азарта блестели глаза и раздувались ноздри, он был жизнерадостен и возбуждён.
Рядом стоял невозмутимый штурман, неопределённого возраста: что-то среднее, между высоченным подростком и не выросшим юношей. Тем не менее, этот немногословный мужчина-мальчик сумел правильно рассчитать курс и без ошибок привёл судно к месту назначения.
Появившись совершенно абсурдным способом, тут же свалившийся в жесточайшей лихорадке и выживший только стараниями боцмана, рыжеволосый чужак, проводивший всё своё свободное время с Мери, сумел приобрести себе ту капельку доверия капитана, которая позволила ему остаться и быть членом команды.
Вынужденные находиться с пиратами, учёный-натуралист Владимир и его воспитанница, которую эсквайр взял с собой, собираясь оставить гувернанткой в семье генерала Орильи в Вест-Индии, также находились на палубе. За последний месяц естествоиспытатель восстановил свой вес и увеличил толику наглости, слегка увядшей во время нападения на караван.
— Я почти пират! Вокруг меня самые настоящие пираты! — думала в этот момент мисс Полина, поглядывая на своего компаньона. — Но какое благородство и бесстрашие в душах этих людей! Какой мальчишеский задор и отчаянная решимость написаны на их лицах! А капитан просто был рождён для подчинения себе других! Эта профессия необходима обществу. Умрёт она — погибнет авантюра и предпринимательство! Их отдают под суд и сажают в тюрьму, ради какой-то старомодной веры в социальную справедливость. Избавив моря от флибустьеров, мы избавим себя от духа приключений и перестанем совершать мировые открытия! Лично для меня — для той, которую везут приживалкой, пираты являются светом надежды. Негодяй Владимир так быстро завладел моей собственностью! Мной! Я не позволю ему отправить меня гувернанткой! Я буду пиратом!
Владимир же тоскливо слонялся по палубе. Несмотря на звание ученого естественных наук, даже отдалённые крики неведомых птиц казались ему зловещими. Берег, с переливающимися на солнце кварцевым песчинками, казался ему отблесками костров, которые развели дикари, и в их ловушку он неминуемо должен угодить. Тоска и страх сжимали его сердце.