— Верно, дорогая, не скажем ни слова. Никому и никогда.
* * *
— Я слышал, господин, что прошлой ночью ты оказался в щекотливом положении, — произнёс Магн, сопровождая следующим утром Гая и Веспасиана с Квиринальского холма. В утреннем воздухе дыхание вырывалось изо рта лёгким облачком. С тяжёлого серого неба падали мелкие капли дождя.
Веспасиан через плечо бросил укоризненный взгляд на Секста и Мария, толкавших тележку, на которой лежал Сабин. Лицо раненого было скрыто капюшоном.
— Мне казалось, косточки другим перемывают только женщины.
— Мои парни тут ни при чём. Я и сам слышал крики, когда находился снаружи, и когда они вышли из дома, расспросил их, что это было.
— Это было жуткое зрелище, мой друг, — заявил Гай, вспоминая эту сцену. — Одна разъярённая женщина — это уже нечто, но сразу несколько? Это невыносимо! — Гай сокрушённо покачал головой. — Они обе стояли там, как две мегеры. В глазах огонь, обе разгневаны, былая ненависть и ревность отброшены и забыты перед лицом общего врага. Просто жуть! К счастью, я был вынужден срочно заняться письмами.
— Ты хочешь сказать, что бросился наутёк, дядя?
— Мой дорогой мальчик, не моё это дело — заниматься твоими семейными проблемами, особенно когда твои женщины объединились в противоестественный союз мстительниц. Такая решительность обычно свойственна лишь тем, кто по своей опрометчивости рассчитывает заключить сделку, не имея ничего, что можно было предложить второй стороне, — витиевато ответил Гай.
— Что ты сейчас и сделаешь, сенатор, — заметил Магн.
Гай презрительно фыркнул. Веспасиан еле заметно улыбнулся.
Что ни говори, а Магн прав. Им действительно нечего предложить Нарциссу в обмен за жизнь Сабина. Ничего, кроме надежды на то, что чванливый грек вспомнит о том, что задолжал им за две услуги. Десять лет назад Веспасиан и его брат никому не рассказали о тайном, зашифрованном письме, которое написал от имени Клавдия — и с его попустительства — его покойный вольноотпущенник Ботер.
Письмо они показали лишь матери Клавдия Антонии. Та прочла его Нарциссу. Тот поклялся твёрдой рукой вершить дела своего слабовольного, но в то же время крайне амбициозного патрона. Нарцисс поблагодарил братьев за их осмотрительность. Узнай о письме Тиберий или Сеян, дело бы закончилось казнью Клавдия. Карьера самого Нарцисса на этом бы закончилась. Грек пообещал братьям отплатить услугой за услугу в будущем.
Второй долг был связан с одним крайне неприятным делом, о котором Веспасиан старался не вспоминать. По приказу Антонии он и его друг-аристократ Корбулон убили Поппея Сабина, который снабжал деньгами преемника Сеяна — Макрона — ради осуществления его честолюбивых планов. Убийство произошло в доме Клавдия при содействии Нарцисса и Палла. В тот день Клавдий передал Поппею четырнадцать миллионов денариев в обмен за семь крупных земельных наделов в Египте. В результате Клавдий остался при своих деньгах, да ещё стал владельцем семи поместий.
Это была та самая услуга, за которую Веспасиан ждал от Нарцисса ответную услугу. Хотя в своё время Нарцисс признал свой долг перед ним, Веспасиан понимал: заводить разговор об этом бессмысленно, тем более что они сделали всё для того, чтобы все поверили в естественную смерть Поппея.
Эти мысли не отпускали Веспасиана, пока они молча поднимались на Палатин, шагая к императорскому дворцу.
Здесь представшее взору Веспасиана зрелище повергло его в ужас. На площади перед дворцом, тесной из-за нелепых пристроек Калигулы, прилепившихся к некогда величественному дому Августа, топая ногами и ёжась от холода, столпились сотни сенаторов и всадников [4].
— Что они делают на улице в такую погоду? Почему не войдут в атрий? — удивился Веспасиан.
— Весь Рим хочет знать, чего ожидать от новой власти, — предположил Гай. — Магн, оставайся здесь с Сабином и своими парнями. Мы заглянем внутрь, посмотрим, что там происходит.
Приветствуя соперников и знакомых, Веспасиан и Гай с трудом прокладывали дорогу в недовольной толпе. Вскоре причина давки стала им понятна: перед входом выстроилась центурия преторианцев в полной боевой выкладке. Перед ними стояли четыре стола, за которыми сидели придворные писцы. Сенаторы и всадники называли им свои имена, и писцы сверяли их со списками тех, кому сегодня разрешён доступ во дворец.
По лицам тех, кому было отказано, было видно, сколь уязвлёнными чувствовали себя аристократы, коих не пустили к императору простые рабы.
— Даже Калигула не заходил так далеко, — сердито прошипел Гай, стараясь не привлекать к себе внимания. — Более того, он был искренне рад видеть тех, кто приходил поприветствовать его каждое утро.
— Это потому, что, будучи бессмертным, он не боялся покушений на свою жизнь.
Гай и Веспасиан обернулись. Перед ними стоял Палл. Греку снова удалось застать их врасплох.
— Доброе утро, господа! — произнёс он, обнимая их за мокрые плечи. — Я ждал вас здесь, чтобы помочь Сабину перехитрить новую политику доступа к императору, которую ввёл Нарцисс. Кстати, где же твой брат?
Веспасиан указал куда-то в гущу толпы.
— Вон там, вместе с Магном, лежит на тележке. Он ещё плохо ходит без посторонней помощи.
— Я прикажу моим людям пустить их через боковой вход, — сказал Палл и сделал знак паре писарей подойти к нему. Последовал короткий разговор вполголоса, во время которого Палл, судя по всему, снова и снова что-то повторял, после чего они поспешили выполнять его поручение.
— Его отведут в мои новые покои, где он подождёт до встречи с Нарциссом. А теперь вас досмотрят.
— И так будет каждый день? — поинтересовался Веспасиан, когда они направились к ближнему столу.
— Да. Внутрь смогут войти лишь те, кто внесён в списки, причём их предварительно обыщут преторианцы и если обнаружат оружие, то отберут его.
— Неужели они станут обыскивать сенаторов? — возмутился Гай.
— Жаль, что этого не делали при Цезаре, — заметил Веспасиан, стараясь успокоить дядю. — Честное слово, сегодня мы жили бы в совершенно другом мире.
— Крайне сомнительно, — ответил Гай.
Лицо Палла сохраняло бесстрастное выражение.
Полчаса спустя, оказавшись наконец в грандиозном атрии, — по замыслу Августа тот был призван впечатлять иностранных послов строгим величием Рима, — Веспасиан с удивлением отметил про себя то, как мало здесь было людей. Их тихие разговоры были почти не слышны, заглушаемые журчанием воды в центральном фонтане и шагами бесчисленных имперских чиновников, снующих по огромному помещению с восковыми табличками и свитками в руках.
Впрочем, он с облегчением заметил, что через два дня после убийства Калигулы большую часть вульгарного внутреннего убранства, столь любезного душе молодого императора, заменили на первоначальное. Вернули простую, но изысканную мебель и скульптуры, столь восхитившие его, когда он в первый раз побывал в этих стенах.
— Я оставлю вас здесь, господа, — сказал Палл, указывая на пару кресел возле стола под статуей, изображавшей в приукрашенном виде нового императора. — Вас вызовут в надлежащее время. Мой человек скажет вам, когда входить, а я приведу Сабина. Удачи!
— Спасибо тебе, Палл, за помощь, — сказал Веспасиан, протягивая ему руку.
Палл отступил назад.
— Я не могу принять твою руку, мой друг. Во всяком случае, не при людях. Если об этом узнает Нарцисс, он будет считать тебя в большей степени моим человеком, нежели своим. Ради вашего же блага попытайтесь сейчас расположить его к себе. Он здесь обладает нешуточной властью. Мы с Каллистом уступаем ему во влиятельности.
Он развернулся, но перед тем, как уйти, тихо добавил:
— Как бы то ни было, но Клавдию лишь пятьдесят два и он проживёт ещё не один год.
Они сели и дождались, пока Палл скрылся за колоннами. Раб тем временем предложил им кубки с фруктовыми соками.
— Я начинаю думать, что при Калигуле нам было бы легче, — произнёс Гай, беря кубок с соком.
Веспасиан незаметно пнул дядю под столом в лодыжку и подождал, когда раб уйдёт.
— Думай, что говоришь, дядя! Мы верные сторонники Клавдия, разве ты забыл? В данный момент это самый разумный выбор. По крайней мере, он не станет изображать из себя бога.
— В отличие от своего любимчика-вольноотпущенника, — криво усмехнулся Гай.
Чтобы не рассмеяться, Веспасиан поспешил отвести взгляд и увидел, как в дверь вошёл тот, кого он меньше всего хотел видеть: Марк Валерий Мессала Корвин. Тот самый, кто похитил Клементину и доставил её Калигуле, чем намеренно привёл в движение цепочку событий, которые в конечном итоге вылились в убийство Калигулы и возвышение его сестры Мессалины. На его красивом патрицианском лице читалось самодовольство. В атрий он вошёл с таким видом, будто всё вокруг принадлежит ему одному.
Веспасиан впервые столкнулся с ним, будучи квестором на Киренаике, где они и стали врагами. Он отвернулся, чтобы остаться незамеченным, но, увы, опоздал.
— Что ты забыл здесь, мужлан? — презрительно процедил Корвин, глядя на Веспасиана сверху вниз. — Не представляю даже, какие посты могут найтись для неотёсанной деревенщины вроде тебя. Такие, как ты, бросают достойных римских граждан на произвол судьбы в руках работорговцев и теряют в пустыне более сотни людей.
Веспасиан с каменным лицом встал. Что ни говори, но это была правда. Он действительно пустился в авантюру, погнавшись за обитавшими в пустыне мармаридами, исключительно для того, чтобы произвести впечатление на Флавию. Однако он не любил, когда ему об этом напоминали.
— Моя семья до сих пор не расквиталась с тобой за то, что ты сделал с Клементиной, Корвин.
— Неужели? А я считал, что мы квиты.
— Только не после того, что сотворил с ней Калигула.
— Надеюсь, тебе станет легче, если я скажу, что в данном случае не было ничего личного? Хотя должен признать, некое приятное разнообразие в этом было. Я знал, что на жизнь Калигулы мог покуситься лишь кто-то из префектов преторианской гвардии.
Так что Клементина была для меня подарком судьбы. Она дала мне возможность осуществить двойную цель: отомстить тебе и вынудить Клемента помочь моей сестре стать императрицей. Твой идиот брат, сам того не желая, разболтал, где она находится. Я удивился, узнав, что он не стал помогать Клементу в убийстве Калигулы... Или ему приятно быть бесславным рогоносцем?
— Думай, что говоришь. Я за себя не ручаюсь!
— Пустая угроза, деревенщина! Я буду разговаривать с тобой так, как сочту нужным. Теперь Мессалина — императрица, и если ты хочешь знать моё мнение, то считай, что мы квиты.
Веспасиан собрался было возразить, но тут рядом с ним, обращая на себя его внимание, осторожно покашлял писарь.
— Имперский секретарь хочет видеть вас, господа.
Корвин сморщил нос с таким видом, будто наступил на что-то дурно пахнущее, затем развернулся и, изображая беззаботность, зашагал прочь.
— Прошу вас пройти за мной, господа, — сказал писарь.
— Это, мой мальчик, — шепнул Гай, — человек с хорошими связями, общения с которым я бы советовал тебе избегать.
— Спасибо, дядя, — огрызнулся Веспасиан. — Боюсь, в данный момент у меня полно куда более неотложных дел. Например, жизнь Сабина.
ГЛАВА 4
нутри дворец оказался практически пуст. Пока они шли вглубь дворцового комплекса, в его широких коридорах им навстречу попалось лишь несколько имперских чиновников, торопившихся по своим делам. День был пасмурный, и в немногочисленные окна под самым потолком окна проникал скудный свет. Было зябко и мрачно. Шарканье по полу красных сенаторских сандалий гулким эхом отлетало от стен. В иные моменты Веспасиану казалось, будто их ведут на казнь, а не в средоточие государственной власти.Наконец писарь остановился перед высокими двойными дверями и постучал по чёрному лакированному дереву.
— Входите! — раздался знакомый бесстрастный голос.
Медленно и беззвучно распахнув двери, писарь провёл Веспасиана и Гая в комнату, отделанную в красных тонах и залитую мерцающим золотистым светом.
— Рад вас видеть, сенаторы Поллон и Веспасиан! — проворковал Нарцисс. Он сидел за массивным дубовым столом, на котором высились горы свитков, и не удостоил вошедших вставанием. Напротив стола были полукругом поставлены пять стульев. Стул слева был уже занят.
— Добрый день, имперский секретарь! — ответили Гай и Веспасиан почти одновременно.
Нарцисс указал на щуплого человека с бритой головой.
— Это Каллист. Как и я, вольноотпущенник. Вы случайно не знакомы с ним?
— Наши пути пересекались, — подтвердил Веспасиан.
— Добрый день, — коротко кивнул Каллист.
— Прошу садиться, — произнёс Нарцисс.
Сенаторы шагнули вперёд. В каждом углу комнаты перед полированным бронзовым зеркалом стояло по одинаковому серебряному подсвечнику высотой в рост человека. В каждом было по десять свечей, и стояли эти светильники на четырёх ножках в форме львиной лапы, наполняя комнату золотистым светом.
Гай и Веспасиан заняли два свободных стула, стоявших по центру, и теперь сидели в напряжённых позах на твёрдых деревянных сиденьях. Похоже, Нарцисс не хотел, чтобы посетители чувствовали себя уютно. В воздухе висел густой запах помады для волос, которой щедро пользовался Нарцисс.
Сделав домиком и прижав к толстым влажным губам унизанные перстнями пальцы, грек какое-то время разглядывал гостей. При этом он задумчиво наклонил голову набок, как будто это могло помочь ему лучше их рассмотреть. Массивные золотые серьги в его ушах покачивались, поблескивая в свете подсвечников. Позади него по решетчатому окну стекали капли дождя, пересекая на своём пути свинцовую оплётку и почти прозрачное стекло. Рядом с окном, прикрытый от сквозняка плотной занавеской, располагался выход во внешний мир.
Веспасиан не видел Нарцисса так близко уже давно, пожалуй, более двух лет, и сразу обратил внимание на морщины на его мясистом, светлокожем лице. Тщеславный грек также начал седеть — на лбу и висках, — а у самой линии волос были заметные следы краски.
Веспасиан и Гай сидели в неловком молчании, ощущая на себе пристальные взгляды и не зная, кому начинать разговор. Нарцисс уловил эту их неловкость, и в его голубых, как лёд, глазах промелькнула насмешка. Он сцепил пальцы и положил руки на стол.
— Чего стоит жизнь? — задумчиво произнёс он.
Он дал вопросу повиснуть на несколько секунд в воздухе, после чего посмотрел прямо в глаза Веспасиану.
— Это зависит от того, кто покупает и кто продаёт.
Уголки рта вольноотпущенника приподнялись, и он едва заметно кивнул.
— Верно, Веспасиан, силы рынка работают, не зная устали. Особенно, когда дело касается товара, о котором мы сейчас торгуемся. Потому я и оказался в столь деликатном положении. Обе стороны ранее сделали вложения в эту сделку, и я вынужден признать, что одна перевешивает другую.
Веспасиан внутренне напрягся. Неужели Нарцисс вспомнил о долгах? Тишину нарушил стук в дверь. Веспасиан вздрогнул.
— А вот и предмет нашей сделки! — с волнением воскликнул Нарцисс. — Войдите!
Веспасиан нахмурился. Откуда Нарциссу известно, что это привезли Сабина?
Гай поёрзал на жёстком стуле, слишком маленьком, чтобы выдержать массу его грузного тела.
Дверь открылась. Вошёл Палл, а за ним — поддерживаемый Магном Сабин.
— Как хорошо, секретарь казначейства, что ты привёл этого заговорщика в маске.
Даже если Палл удивился тому, что Нарцисс ожидал их прихода, это никак не отразилось на его лице.
— Я буду только рад, имперский секретарь, помочь распутать это дело.
— Огромное спасибо, мой дорогой Палл. Прошу тебя остаться, — произнёс Нарцисс. В голосе грека прозвучала почти искренняя мольба. — Я как раз распорядился поставить пять стульев.