- Бред! – злясь на себя, констатировал он и пошел писать отчет, заодно думать, какого демона с видящими творится, и почему даже Леда, сильнейшая из них, чуть не попрощалась с жизнью, пытаясь коснуться струны не совсем мертвой видящей Салмеи.
Но не успел он войти в кабинет, как его камень связи затрещал, возвещая о тревожном вызове. Тень повелителя молча выругался и активировал камень, чтобы через минуту разразиться еще большими проклятьями.
- Демоны, да что ж за ночь-то сегодня такая? – рычал он, хватая плащ. Мало ему было Эвы и Леды, так еще трех незарегистрированных видящих, о которых в особом отделе и понятия не имели, только что доставили в лазарет Тайной Канцелярии с повреждениями разной степени тяжести.
- Поувольнять их к демоновой матери! Никто работать не хочет!
И только он собрался выйти за дверь, как заметил, что тени в полумраке пошевелились.
- О, хоть один работает, - пробурчал себе под нос Тень повелителя и повернулся к незнакомцу. – Ну, здравствуй Халиэль, давно тебя не было видно. Ты просто так зашел, или случилось чего?
- Я просто так старых друзей не посещаю, - хмыкнул незнакомец, все еще скрываясь в тени.
- И чем обязан на этот раз?
- В городе что-то планируется. И не только в городе. Это повсюду, кто-то раскачивает чашу равновесия.
Тень пошевелилась, силуэт незнакомца смазался всего на секунду, а на столе Эвена появились какие-то листы.
Дэйв подошел, взял один из них, и долго кривился, читая.
- Знаешь, чьих рук дело?
- Некоторые младшие дома, но не уверен, что они не действуют по принуждению.
- Кого? – ощетинился Эвен.
- Кого-то, - безразлично отозвался мужчина в тени.
- Найди их. Найди их всех, и выжги эту заразу.
- Я сделаю, но в городе уже не успею. Что бы не планировалось, оно будет завтра.
- Когда?
- Когда земное светило возвысится на три четверти.
- В десять, значит, - перевел витиеватую речь мужчины Эвен. – Ладно, я подумаю, что с этим делать.
Незнакомец не ответил, тени снова пошевелились и приняли привычную форму. Эвен остался один, хмурясь еще больше, все еще держа в руках листовку, все еще читая в ней лозунги, написанные красными чернилами. Сейчас, в полумраке ему мерещилось, что они написаны кровью. Кровавые строчки призыва:
«Кровавая тень спустилась на город,
И дэйвы пришли выжигать, убивать.
Они оставляли пустыню и холод,
И нам это время нельзя забывать.
Восстань раб по крови из пепла и праха!
С колен поднимись и сражайся за мир!
Борись, и не чувствуй, ни боли, ни страха!
За семьи! За честь! И за лучшую жизнь!
Зажгись ярче солнца пламя восстанья.
Сплотимся в ряды, врагу дадим бой.
Мы сбросим оковы цепей угнетенья.
И души погибших найдут свой покой».
(Стихи Галины Долгановой)
* * *
Тей с Жеромом проводили меня до ворот дома Агеэра, где мы и попрощались до завтра. Когда они исчезли в портале, а я уже хотела открыть ворота, вдруг возникло острое ощущение, что кто-то за мной наблюдает. Площадь была освещена, как и пространство вокруг, а я чувствовала тяжесть чужого взгляда, словно хищник, притаившийся в кустах, высматривающий добычу. Очень гадкое ощущение, холодный взгляд, неизвестный враг, и я совсем одна, без защиты. Разве что цветок, почему-то сейчас особенно ярко сияющий. Или мне это просто кажется?
- Зло, ходящее по краю, готовое вот-вот напасть, - прошептала я, поглаживая цветок, все еще вглядываясь в пространство, все еще ощущая чужой взгляд. – Где ты прячешься? И чего хочешь?
- Добрый вечер! – послышался голос позади, я вздрогнула и резко обернулась. А после схватилась за сердце, стараясь его унять, убеждая себя, что это всего лишь Ассан, мой новый охранник полукровка с меняющими цвет глазами. Дура, и чего ты испугалась? Эвен же упоминал, что он придет.
- Ассан, богиня, как же вы меня напугали, - воскликнула я, немного злясь на него и на себя тоже.
- Прошу простить, - безразлично отозвался охранник.
- Почему не заходите?
- Жду вас.
- Понятно, - вздохнула я, окончательно придя в себя, и открыла ворота. Что-то я устала сегодня, вымоталась, вот и мерещится всякое. Да и взгляд этот больше не ощущается. Видать Ассан спугнул.
- Занятное растение, - хмыкнул хранитель, глядя на мой все еще сияющий подарок.
- Да, говорят, он отгоняет зло.
- Все может быть, - не стал спорить полукровка. Больше он не говорил, шел позади, чуть в отдалении, приблизиться не пытался, и мне показалось даже, что с опаской поглядывал на цветок. Не успела я подивиться такой странной реакции хранителя, как входная дверь открылась, и я узрела радостную физиономию Кахаара.
- Молодая хозяйка, вы вернулись? – лучился счастьем бывший слуга.
- Ну да. Решила, вы тут без меня заскучаете, - почему-то смутилась я. Трудно не засмущаться, когда тебя встречают с улыбкой до ушей. И возникают у меня смутные сомнения, может, Кахаар это… влюбился? Или что-то попивает втихаря от любимых хозяев.
- А дед где? – спросила, оглядываясь. Да уж, похоже, я сильно устала. Опять мерещится что-то. И пяти часов не прошло, как ушла, а кажется, что дом словно потух и стал сильнее, чем прежде напоминать склеп. Жуть.
- Так у себя. Как вы ушли, так и заперся. Рычит, никого не впускает, и даже ужинать не стал.
Странно. С чего бы это? Можно подумать, ему не все равно, что я ушла. А может и правда не все равно? Да ну, дед Агеэра не способен переживать. Ему чужды простые человеческие эмоции.
- Ладно, пойду проведаю его, заодно на глаза покажусь. А ты устрой моего… э… охранника где-нибудь. И накорми. Вы… голодны?
Охранник отрицательно покачал головой, посмотрел на меня своим странным взглядом, который я так и не смогла расшифровать, но за слугой последовал, а я направилась в кабинет деда, который заменял ему и спальню, и гостиную и комнату для отдыха.
Постучала, никто не отозвался. Решила обозначиться голосом.
- Дед, ты спишь?
Дверь открылась почти мгновенно, словно под ней стоял и только и ждал моего появления.
- Э… я пришла, - оторопела я.
- Вижу, - все с тем же легким разочарованием, и во взгляде, и в голосе ответил дед. По его виду никогда бы не подумала, что ему не все равно, пришла я или ушла. Ну не дура? Я тут беспокоюсь, переживаю, а ему глубоко наплевать на все мои переживания.
- Кахаар там ужин приготовил. Ты бы поел. А я спать. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Клементина, - едва слышно донеслось вслед, когда я по лестнице поднималась.
Ну вот, я же говорю, мерещится. Дед бы никогда не пожелал мне спокойной ночи, тем более с такой нежностью в голосе.
«Бред все это, игра воображения. И ничего больше», - решила я про себя, и отправилась спать.
А ночью мне приснился странный сон. Такой яркий, такой реальный, словно это был и не сон вовсе.
Я словно проснулась от чьего-то прикосновения. Открыла глаза, увидела кого-то в комнате и почему-то даже не испугалась. Кардамис светил тихим лунным сиянием на моей прикроватной тумбе, отбрасывая лучи света на одеяние ночного гостя. Это был дэйв в белой мантии, такие носили жрецы или людские священники. Я хотела спросить о чем-то, но он не позволил, приложил палец к губам, поманил за собой. И я пошла, как была, босиком в ночной рубашке, к открытой двери, в полной темноте, по коридору, и вниз по лестнице, а дальше в сад, где прошлась по мокрой, колючей траве. И когда мы вышли за ворота, незнакомец протянул руку, и я не раздумывая, взялась за нее, чтобы через мгновение скрыться в пространственном переходе.
Открыв глаза, я увидела длинный старинный коридор, который освещался как в древности не магическими светильниками, а огненными факелами. Незнакомец взял один из них, передал мне и указал рукой в сторону хода. Я поняла, что дальнейший путь должна преодолеть одна, но по-прежнему не боялась. Только чувствовала камни под ногами, которые резали ступни, но боли почему-то не ощущала. Коридор вскоре закончился большой дверью без ручки или кольца. Не успела я возмутиться, как в голове возник голос:
«Воспользуйся силой крови».
И я поняла, дверь открывает кровь. И хотя мои ноги были изрезаны и кровоточили, мне показалось оскорблением воспользоваться такой кровью. Поэтому я порезала ладонь об острый камень в кладке стены. Мазнула по двери, и она стала прозрачной, словно иллюзия мастера Крейма. Из глубины повеяло теплом и сильным запахом меда и цветов. Мне безумно хотелось туда войти, окунуться во все это тепло, но я медлила всерьез думая, что оставив кровавые следы в этом идеальном месте, оскверню его.
Кто-то в моей голове засмеялся, а я с удивлением обнаружила, что порез на руке зажил, как и на ногах.
«Спасибо», - хотелось сказать неведомому целителю, впрочем, я уже догадывалась, кто скрывался там, в глубине огромного… святилища.
«Не бойся, мое дитя. Я много лет ждала тебя» - сказал голос в моей голове, принадлежащий не мне. И как я могла не ответить на приглашение?
Мать всех драконов была большой, если не сказать огромной. Она была прекрасна, и сияла так, что слегка слепило глаза. Ее взгляд больших серебряных глаз с вертикальным зрачком был мягким, добрым, нежным. Так смотрит любящая мать на свое глупое дитя. Как же давно я не видела этого взгляда.
Удивительно, но я не испытывала благоговения, хотя Мать, безусловно, этого заслуживала. Скорее, это был восторг и невероятный покой. Еще днем я верила, что только дом Парс я могу назвать своим истинным домом, и как же сильно ошибалась. Именно здесь, именно с Матерью я чувствовала, что попала домой. Как такое возможно?
«О чем ты думаешь, мое дитя?» - спросил голос, живущий по-прежнему, в моей голове.
- Я не знаю. Мне хочется обнять вас.
«Ну, что ж. Как я могу тебе в этом отказать?»
Не успела я удивиться ее словам, как Мать вспыхнула еще ярче, и через секунду на ее месте была уже женщина, не менее прекрасная, чем дракон, но это была женщина. Высокая, как дэйва, с длинными белоснежными волосами, все с теми же серебряными глазами, полными любви.
- Как такое возможно? – потрясенно выдохнула я, а Мать лишь снисходительно, но все также нежно улыбнулась и раскинула для меня свои объятия. И когда я к ней потянулась, мне захотелось плакать, от счастья и боли. В ее объятиях обнажалась моя душа.
- Мое дитя, эта встреча стоила ожидания, - проговорила Мать певучим, мелодичным голосом. – Твоя душа чиста и прекрасна, зло не обожгло ее своим зловонным дыханием. Береги ее, моя девочка.
- Но как это возможно? Никто никогда не говорил, что вы можете превращаться в женщину.
В ответ Мать рассмеялась, и погладила меня по голове.
- Это потому, что я никогда никому не открывалась.
- А почему открылись мне?
- Потому что ты – часть меня, дитя.
- Я полукровка, - засомневавшись, напомнила я. А Мать снова рассмеялась и сказала:
- О, ты совершенно особенная, Клементина. Тебе предстоит столько совершить, тебе и этому глупому упрямому мальчишке, что живет в твоем любящем сердечке. Не сдавайся, девочка. Ни за что не сдавайся. Как бы не было тяжело, как бы он не был упрям, уж я его знаю, но только вместе вы сможете разогнать тучи, что сгущаются над нашим миром. Без тебя он погибнет или погубит его. Борись, моя девочка.
- Я не знаю, как? Он верит в проклятие, – пожаловалась я, как в детстве, как маме. И она меня поняла, улыбнулась, снова погладила по голове и прошептала:
- Я знаю о проклятии. Сама судьба наложила его, увы, я не могла ничего сделать тогда.
- А сейчас? – с надеждой спросила я.
- Проклятие падет, когда истинный наследник взойдет на Илларский трон. Когда Огненный дом наденет на его голову венец высшей власти.
- Но кто этот наследник?
- Дитя первого правящего дома. Дитя Ибиса.
Дитя Ибиса? Да, я помню эту историю, нашу историю. Вот только…
- Этот дом стерт, рассеян в песках времени. Его больше нет. Остался только Лазариэль, но…
- Я пыталась, - погрустнела Мать, когда я упомянула о Лазариэле, – пыталась изменить, но… Я слишком заигралась с судьбой, и за это она наказала меня. Она не позволила мне остановить великую трагедию.
- Кровавые пески, - догадалась я.
- Да. Я видела многое, мое дитя, пути, дороги, судьбы, жизни, но зло ослепило меня тогда, оно уничтожило моих жриц...
- Видящих.
- Я осталась слепа, и даже сейчас я не вижу, лишь чувствую отголоски. Я не имею права влиять, но могу указать путь.