Ирэн неожиданно уловила за спиной смятение шепелявого и его настрой на самые неожиданные действия.
— Вы ошиблись, — вкрадчиво проговорил он, — Моя фамилия Бирюков.
— По документам, может, и так, — продолжил собеседник, — Да и внешне я бы вас никогда не признал, а вот говорок ваш… Зря вы свои эсеровские идеи так открыто трясете. Да не переживайте, — продолжал вкрадчивый, — Мы с вами можем объясниться, только не принародно. Я же вижу, вы узнали меня. — Голос из соседнего купе явно ждал ответа, но, не дождавшись, продолжил. — Да, это я присутствовал в Уфе около занятной ситуации с блокнотом, но теперь я безопасен и, как видите, даже в общем вагоне еду.
— Что так? — с явным ехидством крякнул шепелявый.
— Да вот шеф наш опрофанился.
— Сергей Васильевич? — изумился собеседник.
Ирэн навострилась слушать.
«Смотри-ка, не я одна в бегах», — прибросила она.
— Он самый, Сергей Васильевич! — подтвердил собеседник, — Так что теперь я, как и вы, на особом положении. На всякий случай, так сказать.
— Смело, — задумчиво протянул тот, кого голос из соседнего купе назвал господином Сазоновым. — Похоже, нам действительно нужно объясниться…
— Прошу учесть, — живо откликнулся собеседник, — Говорим только здесь и никаких тамбуров. Знаю я вашего брата… — И неожиданно в купе заглянула всклокоченная голова с щегольскими усиками. — Ну, кто наверху поспать пару часиков хочет?
— Иди, — ткнул Ирэн в бок недавний кряжистый собеседник, — Ты ж болеешь. Поспи, пока можно.
Неожиданно девушка почувствовала цепкий взгляд мужчины из соседнего купе. Что-то он сейчас прибрасывал или вспоминал.
— Идешь, парень? — интересовался он, явно ожидая ответа, но Ирэн лишь кивнула и ловко выбралась со своего места в проход.
Пока нежданный «благодетель» сползал вниз, девушка с интересом разглядывала эсера с шепелявым говорком.
Благородные черты лица никак не вязались с его нынешним внешним обликом и коротко стриженной головой.
«Похоже, беглый, — определила для себя Ирэн. Ей сильно хотелось остаться-послушать т. к. речь шла явно о судьбе ее бывшего шефа Зубатова, но сидеть, как на выставке перед беглым шпиком тоже не хотелось. — Чем черт не шутит, — проскочила мимо него и карабкалась на деревянную полку Ирэн, — Может, и видел он меня где?»
Девушка понимала: беседовать бывшие враги будут скорей всего шепотом, и еще неясно, чем все это вообще закончится.
* * *
— Зарезали! — разбудил Ирэн бабский истерический крик.
Бабский вопль — не женский. Дурные нотки с явным удовольствием переливались в голосе фейерверками, будто говоря: — «Я кричу, смотрите — мой выход». Женщина бы ахнула сочувственно, ну всхлипнула бы, наконец, а тут:
— Зарезали-и-и-и!!!!
Ирэн сжалась на полке. Ночь прошла, и по времени скоро должен быть Ойск. Сильно хотелось в туалет, пить, выпрямиться, противно требовал хоть какой еды пустой живот, и чесалось тело.
Решить, что делать в первую очередь, девушка не успела, как на крик явился проводник с явными полицейскими замашками.
Он молча раздвинул собравшихся в проходе и заглянул в купе, откуда вчера ушла Ирэн. Девушка видела лишь его руку с кольцом на мизинце, уцепившуюся за перегородку.
— Хватит орать! — рявкнул он на бабу, — Кто и откуда едет? Ну? Кто рядом с убитым сидел? Да не молчите вы, а то в Ойске все купе с поезда сниму!
Разом забубнили несколько голосов. Слов было не разобрать, и сколько Ирэн ни вслушивалась, никого узнать не смогла.
«Вот и посекретничали враги, — догадалась девушка, как все-таки услышала, кто убит, — Зря сыскной так высунулся. Или, может, задержать пробовал? Почему нет? Прибывает на станцию и докладывает: вот вам беглый Сазонов, как там его, Егор или Сергей Егорович? Мол, работал по заданию Зубатова, а про все беды шефа и знать не знал… Эсеру-то лишний шум с убийством тоже ни к чему. Не мог он так беспричинно убить».
Тем временем проводник поднялся из купе.
— Идемте со мной, — командовал он, — До Ойска полчаса. Вопрос серьезный. Убит жандармский чиновник. Я, чтобы вас с поезда не снимать, опрошу на бумагу честь по чести. Там еще вопросы зададут, но стоянка долгая — заправка, так что все успеем сделать. И фамилию, фамилию вспоминайте!
Следом за ним потянулся незнакомый мужик в овечьей безрукавке с котомкой и давний собеседник Ирэн.
Поймав взгляд девушки, он кивнул ей, мол, вот так вот, а потом, просветлев взглядом, неожиданно сунулся в купе.
— Слышь, паря, — шепнул он ей, — Выручай. Ты же в самом начале разговора был, не помнишь, как бишь фамилия этого, ну что все за мужиков ратовал. Вспомни, давай, а то проговорился я, что слышал, но не помню, так сейчас душу всю вынут, не он, так сыскные в Ойске.
«Говорить или не говорить? — сомневалась Ирэн, — Скажи ему, а он еще за собой потянет…» — но простоватый взгляд мужика был настолько просящ и чист, что она шепнула тихонько, — Сазонов или Егор или Сергей.
— Точно! — засветлел лицом тот, — Ты, паря, не переживай, я тя не упомяну, — хлопнул он Ирэн по плечу, — Ишь как поставил нас всех, поганец, — сетовал он уходя по коридору за проводником.
«Полчаса до Ойска, — прибросила Ирэн, — Рядом в купе покойник. На станции сразу полный вагон полиции. Надо уходить», — и стала спускаться.
В туалет удалось попасть только перед самым Ойском, но радости это добавило немного. «Проникновенное» амбре оказалось намного хуже махорочного дыма, стоящего в тамбуре столбом.
«Чай пью на станции, — решила девушка, приткнувшись к окошку, — Осматриваюсь, а потом на Петровский рынок к Хитровану».
Переход между вагонами оказался закрытым.
Ирэн рассудила, что в случае подобного происшествия она так же перекрыла бы все выходы.
«Документы бы не стали проверять, — переживала она, — Что покажу-то?»
Удостоверение на Ироиду Семеновну Суконскую, полицейский жетон да браунинг — вот все чем она располагала.
«Хоть бы в пригороде тише шел, — загадала она поезду, — Спрыгнула бы сразу».
Попробовала ручку двери. Та подалась.
«Не заперта», — оценила Ирэн.
За окошком уже мелькали округлые холмы, меж которых и улегся Ойск.
«Минут пять еще, — прибрасывала девушка, рассматривая первые домишки окраин, — Может меньше. — Неожиданно поезд явно сбавил ход. Потом еще и еще. — Попробовать?» — мелькнула шальная мысль, и вспомнилось детское время в гостях у бабушки, где они вопреки всем взрослым указаниям иногда катались на товарных составах, сильно сбрасывающих ход во время летних ремонтных работ.
Поезд убавил еще, и теперь возможность безопасно прыгнуть была абсолютно реальной.
То, что произошло дальше, она вспоминала после с легким удивлением.
Какая-то другая Ирэн, притаившаяся изнутри, спокойно открыла двери тамбура и, улыбнувшись удивленным мужикам, хрипло сообщила:
— Пойду я. Вона дом мой… — изображать сипоту нужды теперь не было. Полка, на которой она пролежала ночь, была на сквозняке, и в груди теперь что-то все время подозрительно булькало.
Насыпь, плывущая вдоль вагона, приняла девушку жестко.
«Хорошо на правую ногу прыгать», — бежала она, стараясь удержать равновесие, и с благодарностью вспоминала главных заводил детских поездок на товарняках «до поворотки».
Поезд еще катился мимо Ирэн, а она, остановившись, ликовала:
«Ушла! Ушла!»
Но радоваться было рано.
Наверняка проводник доложит на станции о подозрительном пареньке, прыгнувшем на окраине города из вагона, в котором случилось убийство.
Нужно было выбираться.
Шевельнула кисет Алфера на поясе. Вспомнила с благодарностью слова вора: «Твоя монета теперя копейка да пятак».
Действительно, купюрами здесь размахивать было небезопасно.
Направилась к мужику, запрягающему коня в телегу через три дома от нее.
— Здравствуйте, не в город ли поехали? — улыбнулась девушка как подошла.
— А тебе чего? — насупился тот.
— Да на Петров бы рынок попасть.
— А мне там что? — удивился мужик, — Я туда почитай год как не ездил. Нету нужды…
— Я бы заплатил, — глянула тому в глаза Ирэн.
— Скока? — усмехнулся тот.
— А хоть и рубль — моргнула девушка.
— Сажень дров? — прибросил мужик, — Давай хоть на два пятерика…
— А сколько это?
— Десять рублёв.
— Эка хватил! — упрямилась девушка, — Я стока не получаю, чтобы тратить. Давай за три…
Через пару минут словесного поединка остановились на четырех рублях.
— Деньги сразу, — тянул мозолистую руку мужик.
— Сразу только два, — сунула ему горсть мелочи из кисета Ирэн, — Остальное на Петровском. И так берешь как за десять извозчиков.
— Садися, — крякнул тот, — Нету здеся извозчиков, а как ты с вагона сигал, я тоже видал. Потому така и цена.
— Ну, раз догадливый такой, — сменила тон девушка на интонацию, подслушанную у воров, — Вези быстро и без шуток, — Задрала она подол рубахи, показав рукоятку браунинга, — Будешь играться, первая пуля тебе. Довезешь, получишь пятнадцать. Лукавить будешь — знаю, где живешь!
— Пятнадцать рублёв? — аж задохнулся мужик, — Чего раньше-то здесь не прыгал?
Поехали.
Странное дело рассматривать, как застраивался родной город сто лет назад и с окраин.
«Забавно, — удивлялась Ирэн разбитым телегами улицам и полному отсутствию полиции, — Раздолье полное, и делай, что хочешь».
Неожиданно заговорил мужик.
— Ты не гляди сильно, — крикнул он, — Тута полицейских не бывает. Разве что убьют кого. Она вся в центре, а здеся мы тока.
Оказалось, район этот самовольно застроился погорельцами из соседней области.
— Здеся и земля лучше, — все поворачивался к девушке мужик, — И река что надо. На следующий год мельницу ставить будем. — Неожиданно за округлым холмом мелькнул край строений в несколько этажей. — Вона твой Ойск, — крикнул возница, — Еще немного телегой поскрипим, и будет твой Петровский.
Слева потянулась голубая лента реки.
«Так здесь же в наше время Академгородок стоит, — сообразила девушка, — А на холме этом институты…»
— Ты кисет-то, паря, в телегу положь, вдруг узнают тебя, и бежать придется, — беспокоился мужик, но Ирэн лишь отмахнулась, ответив, мол, не знает никто меня здесь, сам смотри не ошибись.
Как ни странно, ее объяснения успокоили возницу, и через несколько минут телега заехала между первых домов.
Дорогу тот выбрал самую дальнюю.
— Ты платишь, а я берегу, — повернулся он на замечание Ирэн, что долго едут, — Можно и мимо самой полиции прокатиться, но мне это самому не надо, вдруг подойдет какой вопрос задать, а ты стрелить возмесся.
Осторожность мужика пришлась девушке по душе, и тут неожиданно они выкатились на переулок, где расположилась Хитровановская хата.
— Стой, — хлопнула мужика по плечу Ирэн, как узнала место, — Я здесь сойду, — вглядывалась она в арку, что была видна из окна воровской квартиры, да зады магазина, выходящего на Петровский рынок. — Держи. — Отсчитала она восемь рублей и высыпала их мужику на ладонь.
— Ишь не обманул, — пушил бороду тот, — А я уж забоялся, как ты меня остановил. Ты, паря, помни теперя, где я живу. Меня Лукъяном зовут. Я тебе и охотник, и рыбалю помалу. Дом могу построить. Так понадобится что, или спрятаться, ты давай. У нас там полицейских пока нету.
— Прощай, Лукъян, — протянула ему руку девушка и попыталась крепко сжать, — Я обязательно к тебе наведаюсь. Ты семейный?
— Ну? — удивился тот вопросу, — Малых четверо.
— Да не задумывайся, — рассмеялась девушка, — Я про гостинцы, если в гости соберусь.
— А, — засветлел тот лицом, — а я уж запереживал, что снова пугать будешь.
— С чего взял-то?
— А странный ты — в глазах злость, а не жадный. Руки как у мастерового, а ни одного мозоля и нежные, как у девки иной.
«Ошибочка», — отметила про себя Ирэн и объяснила, — Я, вор, Лукъян, так что работа ваша деревенская нам не с руки. — И, уловив замешательство мужика, продолжила, — А ты что думал? Политика тут? Не переживай, нам с простым народом воевать не с руки. Дружим больше. Давай. В гости жди.
Мужик крякнул, понятливо кивнул и ловко развернул телегу.
— Где живу, помнишь! — крикнул он, — Бывай, паря!
Необычное тепло неожиданной беседы с возницей разлилось на душе у Ирэн.
«Вот они, настоящие русские люди», — вспоминала она искренность последних минут разговора. Девушка понимала, появись она в мужском платье на пороге у Лукьяна — примет как родного брата.
В такой эйфории и принесли ее ноги прямо под окна Хитровану.
Ирэн, не скромничая, рассматривала занавески.
«Вроде ничего не поменялось, — отметила она, — Все, как и раньше».
Неожиданно шторка на окне дрогнула, фрамуга открылась и в окошко выглянула Ефейка собственной персоной. В руках она держала таз с грязной водой.
— Чего пялишься? — по-хозяйски крикнула она, — Отойди, а то оболью щас как выплесну.
— А что, дома никого, раз такая смелая? — вспомнила Ирэн, как ругал Хитрован девчонку за то, что она иной раз плескала воду после уборки прямо на улицу.
— Эх! — махнула девчонка тазом, стараясь теперь специально попасть на слишком уж ретивого и неизвестно откуда взявшегося парня, — Тебе какое дело есть, кто или нету?
Ирэн еле отскочить успела.
— Ну, погоди, Ефейка, — в сердцах уже не таилась она, — Я вот Федору все про тебя расскажу, как ты снова грязь на улицу льешь!
* * *
Казалось, можно бы и остановиться-успокоиться. Заснуть хотя бы после всех перипетий, но нет. Ефейка сопела где-то под боком, по обыкновению уцепившись двумя руками за пальцы Ирэн.
За окном молчал ставший таким родным старинный город да всхрапывал за стенкой уснувший наконец Хитрован.
Явление Ирэн в мужском обличии переполошило обитателей воровской квартиры.
Ефейка после неосторожных слов девушки сначала перекрестилась, а потом с криком: — Тетка Ира! — чуть не вывалилась на улицу.
Пришлось Ирэн от греха и по-быстрому забегать в распахнутый дверной проем. Хорошо, никого рядом не оказалось, хотя не факт — видеть и слышать могли — не ночь же на дворе.
Деревянная лестница выдала проверенную порцию скрипа и замерла на самой высокой ноте.
— Молчи. — Зажала девушка ладонью рот девчонке, повисшей у нее на шее, — Видишь, как я живу теперь, мне шум не нужен. — А та уже и не кричала, а только сопела и швыркала слезами у нее на плече.
— Мы, тетка Ира, и к гадалке ходили с Антохой за тебя проверять, — утирала она рукавом глаза, — Живая ты не живая. Хитрован все изгалялся, мол, чего ей будет ведьме — любого вора переиграет, а мне все сны снятся про тебя плохие, чего переживаю… Да и Антоха тоже что-то чует, но молчит, а я не могу. Нету у меня никого кроме тебя-а-а… — снова зашлась слезами девчонка.
— Успокойся, — присела за стол Ирэн, — Мужики-то когда придут? Давай на стол будем налаживать.
— Пирога слоеного? — с надеждой проглотила последние слезы Ефейка.
— Так продуктов же не брали, — развела руки девушка, — А на рынок сейчас не пойдешь — сама видишь, какая я.
— А чего, — спрыгнула на пол девчонка, — Красивый парень-то получился, только кость тонкая и кожа на щечках холеная, будто из-под румян, а так-то красивый. — хихикнула и зажала рот она.
Девушка с дороги по-быстрому перекусила хлеба с медом, и они принялись с Ефейкой стряпать сдобные булки с сахаром.
Рецепт нехитрый: сдобное тесто намесили, а как поднялось, давай из него резать-выворачивать фигурки разные. Маслом мажут, сахаром сыплют и в духовку печную, что нагрели, суют.
Целый таз напекли и только остановились, заскрипела лестница.
— Идут, — накинула крючок Ефейка, — Ты давай-ка в комнату.
— Уйду, если не наши, — шепнула одними губами Ирэн, но по скрипу и уверенной походке обе поняли — идет хозяин.
— Печку что ли завела? — дергал запертую дверь Хитрован, — на пол-улицы стряпней воняет. Пожгешь все. Открывай!