— Антону? — повернулся купец.
— Неважно, — оборвал Зубатов, — Теперь с вами, Михаил Михайлович. Скажите, — неожиданно Ирэн услышала, как напрягся его голос, — Когда вы на той стороне в последний раз-то бывали?
— На какой? — абсолютно искренне удивился Антоновский.
— Бросьте, Михаил Михайлович, — наступал сыщик, — Мне все известно. Ирочка и сама как раз из того времени.
— В самом деле? — почти не удивился собеседник, — Ну тогда я вспомнил, где видел вас. В Авроре? — Ирэн закивала, — Ну так вот что я скажу, господа. Я же грешным делом как туда попал, ну в Ирочкино время, золотой червончик ювелирам продал и сразу книжек тамошних накупил. Посмотрел, значит, что в ближайшем будущем ждет нас. После как понял, ничего хорошего не видится, решил капиталец свой на ту строну перевести понемногу, но, слава богу, не начал.
— Что так? — в голосе сыщика чувствовалось странное довольство.
— Закрылся переход, Сергей Васильевич, — повернулся к нему купец, — Вчера как раз и закрылся. Хорошо, я с этой стороны был.
* * *
Ночь шумела за окном гостиницы. Пасхальный праздник отдавал свою власть новому дню, а на кровати нумера рыдала в пуховую подушку Ирэн.
Отчаяние и боль принесли за собой давно забытое детское состояние — Ирочка лет до десяти страшно боялась наглухо запертых дверей.
Все началось с неожиданной остановки лифта в новой девятиэтажке по соседству. Ирэн осталась тогда на несколько часов один на один с суровой пустотой железной кабины и голосом женщины-лифтера из сетчатого динамика.
После этого даже утерянный от квартиры ключ приводил девушку в состояние замкнутого пространства.
Как часто, радуясь маленьким и большим праздникам, не думаем мы о тех, кому сегодня плохо. Горе и боль не спрашивают и прийти могут в любую минуту. К каждому.
Первый удар после слов Антоновского Ирэн приняла не дрогнув.
Оценивая впоследствии свое состояние, она поняла: сознание попросту раздвоилось, не позволяя оценить происходящее.
Эмоции пришли позже. В гостинице. Разом.
— А-а-а-а-а-а, — затухал в подушке стон Ирэн, отзываясь детской болью страдающего сознания, — А-а-а-а… у-у-у-у…
Кошмары детства умеют ждать, и окружающий мир неожиданно превратился в давно забытый лифт девятиэтажки, из которого не было выхода.
Зубатов с Антоновским по-разному отреагировали на внешнее спокойствие Ирэн.
— Есть то, чего мы не знаем? — шепнул ей Сергей Васильевич, как только Михаил Михайлович пересел к группе призывно поглядывающих на него гостей.
— Про что это вы? — разделывала на тарелке последнюю порцию севрюги девушка. Рыба действительно оказалась очень вкусной.
— Ну, как же… — закашлялся от неожиданности Зубатов, — Может вы не поняли? Переход закрылся.
— Переход? — мельком глянула на него Ирэн, и только в эту минуту проявился первый признак надвигающегося кошмара.
Сознание девушки справилось с первой атакой, и внешне ничего не поменялось. Но появившаяся единожды червоточина уже разъедала сознание.
Зубатов такому спокойствию не переставал удивляться.
— Вы молодец, Ирочка, — шептал он, уже танцуя с девушкой, — У вас тоже вальсы в моде?
— Бабушка научила, — отгоняла Ирэн назойливое состояние замкнутого пространства. Голос сыщика звучал будто во сне. — «Переход закрылся!» — накатывался скорый поезд кошмара, — «Переход!», — грохотали на стыках рельсов колеса, — «Закрылся!»
Стало дурно.
По просьбе девушки Зубатов проводил ее за стол, и через несколько минут появился Антоновский.
Сергей Васильевич препоручил ему девушку. Сам пересел к обер-полицмейстеру, и там завязалась оживленная беседа.
— Михаил Михайлович, — тихо позвала Ирэн, отгоняя от себя жутковатый образ грохочущего состава.
— Слушаю, — прикрыл ее руку ладонью купец.
— Вы не ошиблись? Может что-то делали не так?
— А что не так? Все, как и раньше, и ничего не выходит. Трижды пробовал.
— А как у вас в первый раз случилось? — дрогнул голос девушки.
— В первый? — усмехнулся мужчина, — Не хотелось бы вспоминать, но вам сейчас не легче, так что извольте.
Купец стал говорить, а Ирэн невольно перенеслась в состояние двадцать первого века:
«Ничего не меняется, — слушала она Антоновского, — Ничего».
Оказалось, мужчина собирался рассчитать себя с жизнью.
— Страшно осознавать, Ирочка, что этот мир не изменить, — откинулся на спинку стула купец, — Я и Сергею Васильевичу помогать стал, потому как идеалист он и в то, что делает, верит абсолютно. Мы сначала с ним всего лишь приятельствовали. Знаете, как не хватает иной раз собеседника? — глянул он исподлобья. Девушка мелко-мелко закивала, — Зна-аете, — присмотрелся купец. — Хотя в вашем случае удивительно. У девиц-то занятий больше нашего. Странно, неужели, Ирочка, вам на самом деле это знакомо?
— Ничего не меняется, — подтвердила вслух девушка.
— Ой ли? — строил вопросительную гримасу Антоновский.
— Вы и сами знаете, — устало вздохнула Ирэн, — Было где сравнивать.
— А до перехода, — уцепился купец, — До перехода так же думали?
— Да.
— И что же? — Настаивал Антоновский.
— Жить неохота! — с вызовом глянула Ирэн.
— Вот! — удовлетворенно откинулся на спинку стула мужчина и девушка невольно залюбовалась его точеным будто на монету профилем, — Так и в моем случае. Сидел я раз в кабинете своем в «Авроре» и размышлял о судьбах человеческих: как они из века в век да великим большинством живут будто под копирку. Сильная минута тогда была. Высокая! Начиная от Ветхого завета, древних греков и до этой самой моей минуты. — Голос Антоновского неожиданно дрогнул, и он выдержал небольшую паузу. Девушка терпеливо ждала, а мужчина продолжил, — Я же, Ирочка, пятью языками владею, все полагал, наврут переводчики, и, чтоб ошибки избежать, сам читал. Вы думаете, мне богатство мое надо? — задал он неожиданный вопрос, но ответа дожидаться не стал, — Богатство так — только для обеспечения изыскательских амбиций — для них одних, и лишь благодаря хорошо отстроенной схеме получил я возможность оценить по-настоящему, что ничего не меняется. Хоть теперь я не один, — закрыл он еще раз руку девушки горячей ладонью.
Ирэн прерывать эту неожиданную минуту близости не хотелось. Рядом оказался вдруг близкий по духу человек. Мало того, он каялся. Девушка чувствовала: мужчина не врет, и терпеливо ждала, что будет дальше, наслаждаясь неожиданным состоянием покоя и понимания.
— Дальше просто, — продолжил после паузы Антоновский, — Понял я вдруг всю бессмыслицу жизни собственной и доживать в тепле не захотел. Потянул я у стола ящичек, где револьвер мой лежит. Взял его да на себя направил. Барабан крутанул. Понимаю: вот она минута полного расчета и никто меня не остановит сейчас, а на пули смотреть вдруг страшно стало. Торчат они из барабана как жало из пчел — укусят — нет сомнений. Задумался, мол, ночь сейчас была бы, и захотелось мне, Ирочка, почему-то в темноте уйти. Ночи ждать не стал, наверное, решительность забоялся свою растерять. Пошел, как и был, в рубашке да без сюртука в чулан. Дверцу прикрыл. Курок взвел. Дай, думаю, помолюсь напоследок, как нянька учила. Короткая молитва на сон, слов десять всего. Молюсь и слышу, ищет меня по магазину приказчик. Справится, думаю, и без меня, а сам уже и ствол к голове пристроил. Страха нет — легкость одна. Вот уж, думаю, молитва нянькина какова, и по второму кругу молиться давай, а то вдруг опять напугаюсь чего, а голос приказчика вдруг тихим стал, будто на улицу пошел этот дурак. Мысли запутались. Видит же сюртук на вешалке, какая ему улица? Стоп, Миша, думаю, нечистое это дело, рано тебе стреляться. Курочек опустил тихонько, а дверцу-то и приоткрыл… — Ирэн завороженно слушала, но историю сломал подошедший Зубатов. — Позже закончим, — отвернулся от девушки Антоновский и улыбнулся сыщику, — Договорили?
— Да! — с размаху уселся на свой стул сыщик, — Договорили и неплохо.
— Так он теперь с нами? — задал странный вопрос купец.
— Конечно, — выразительно глянул на него Сергей Васильевич, — Только позже переговорим.
«Опять секреты», — задумалась Ирэн, но рассудить ситуацию ей не дали. Подошли еще какие-то знакомые, их представили девушке, и беседа перешла совсем в другое русло.
«А-а-а-а-а», — Ирэн стонала уже про себя, а в двери настойчиво скреблись.
— Барыня, барыня. Платья-то будем сымать, или сами управитесь?
«Арина», — вспомнила про служанку девушка и поднялась с кровати.
— Что с вами? — удивленно глянула та на заплаканную Ирэн, — Случилось чего?
— Делай, за чем пришла, — властно отвечала девушка, — И не спрашивай ни о чем. Видишь же, плохо мне.
— Вижу-вижу, — суетилась та, — Какая утром были и какая сейчас. Испортил кто-то праздник.
Искренность девушки тронула Ирэн.
— Никто не портил, — покорно завертелась она под цепкими пальцами служанки, — Само все так сложилось…
— Не бывает само, — пыхтела за спиной Арина, — Причина всегда есть. Можно и глянуть, — неожиданно проговорила она.
— Что?
— Глянуть можно, говорю, — потащила та, наконец, с девушки платье, — Погадать. Карт нет, правда, зато бобы есть.
— Гадать? Бобы?
— А чего тянуть-то? — удивилась та, — Мне и самой интересно, что так могло вас расстроить.
За бобами Арина сбегала в минуту, и они с Ирэн устроились за столиком в ее номере.
— Бабка гадать учила, — отсчитывала та цветастые кругляшки из кармана в подоле. Лицо ее неуловимо поменялось и теперь за столом сидела совсем не та простая девушка с булавками, — На любой вещи можно прибросить, что было и что будет, а уж на бобах-то… Все! Ровно сорок один, — перемешала девушка кучку на столе и разделила ее на три, — Наудачу разделись, наудачу покажись, — зашептала она и голос ее поплыл над столешницей проникая в непонятную пока глубину, — Что было, что будет, — взяла она в руки первую кучку и стала выкладывать из нее по четыре боба, — Что с Ириной творится, и чем дело кончится?
Бобы расставились в три линии из кучек.
Девушка с удивлением смотрела на служанку, все больше погружавшуюся в подготовку, и неожиданно поняла: та впадает в какой-то транс. Пропала вдруг девичья плавность движений. Руки ее ходили сейчас рывками, будто водил их кто-то другой.
— Чет-нечет, — бормотала Арина, — Покажи, голова, покажи. Расскажи, голова, расскажи.
Первая кучка из верхней линии пробежала через руки девушки. Она явно их пересчитывала и что-то прибрасывала.
Движения становились все быстрей:
— Голова-рука, — бормотала служанка, — Ноги-сердце. Рука-рука на ходу нога.
Бобы шуршали по столу, но создавалось впечатление, что девушка не просто их пересчитывает, а еще и вглядывается в узор. Рассматривает. Иные бобы она подносила к глазам и будто смотрела рисунок.
Ирэн завороженно рассматривала происходящее и чувствовала — Арина сейчас не здесь, да и Арина ли эта сосредоточенно-шепчущая фигурка?
— Откуда ты откуда? — катала та на ладони оставшихся два боба, — Черный-рыжий, скажи-покажи, не прячь, не прячь. Да ты сама не прячься! — неожиданно качнулась она к Ирэн, не поднимая глаз. — Ясно, ясно, — шептала девушка в никуда, — Ясно-понятно, и ничего не ясно. Здесь понимаю, там не узнаю. Расскажу, если до конца перевернусь. Вернусь, не вернусь? — схватила она за руку Ирэн и закусила губу, — Вернусь, — зашептала после паузы служанка и небрежно отбросила напряженную ладонь девушки, — Мне всё будет хорошо, а тебе сейчас посмотрим. Чет-нечет, закрыта ядорога? — наклонилась она над последней кучкой и стала быстро пересчитывать бобы. С легким цыканьем те валились на стол, подпрыгивали, пританцовывали и раскатывались.
Резким рывком Арина сорвала с тугой косы бант и распушила волосы.
— Все, — прозвучал ее до неузнаваемости изменившийся скрипучий голос, и следом послышался тихий заливистый смех.
Ирэн вздрогнула. Перед ней сейчас сидела ведьма из детской книжки с одной лишь поправкой на молодой возраст. Та же улыбочка, тот же хитрый прищур. От миловидной Арины не осталось и следа. Девушка еще успела подумать, что и взгляд наверняка будет другим, и тут служанка подняла глаза.
* * *
«Обман, — ворочала битый час в голове предсказания служанки Ирэн, — Обман на счастье, и что это?»
Из того, что произносила Арина, она поняла почти все. Это было даже скорее не предсказание, а какой-то допрос. Причем сидящая перед ней за столом не была до конца человеком.
«Одержимость? — вспоминала она фильмы об экзорцизме и переселение бесов из тела в тело, — Не сильно похоже…»
Ирэн четко помнила, как корчило и выворачивало тех, кто попадал в Голливудских фильмах в такие ситуации. Здесь же все оказалось по-другому.
Перед ней будто сидело сейчас два человека.
Один неожиданно советовал:
— Слушай, о чем она спрашивает! — и это была служанка Арина.
Потом:
— Говори, откуда ты, а то я не вижу тебя. Не вижу-у-у-у, — свистящий шепот, тихий голос и внимательный взгляд с хитрым прищуром. Глаза буравчики смотрели в неясную глубину, выворачивая сознание и пугая — Тебя как будто нет здесь или быть не должно. Не видела такого. Не видела никогда. Хочешь знать, что тебе лежит по судьбе? Хочешь? Тогда отвечай мне!
— Я не отсюда, — собралась наконец с силами Ирэн, — Издалека.
— Говори, — наклонялась над разбросанными по столу бобами гадалка.
— Сначала скажи, кто ты?
— Легион, — смеялось существо, сидящее через стол. — Я легион! Говори…
— Врёт, — рвалась на внешнюю сторону служанка, — Она так шутит. Не бойся её, рассказывай, а то дальше не пройдем.
— Я из другого времени, — решилась, наконец, Ирэн.
— Как попала сюда? — не удивлялась перекинувшаяся Арина.
— С молитвой. Через чулан.
— Вижу, — неожиданно прикрыла служанка ладонями глаза, — Ты не одна пришла. Втроем. А причем Аврора тут? — задала она неожиданный вопрос.
— Неважно, — сопротивлялась Ирэн.
— Неважно, — соглашалась та, и спрашивала еще и еще. Замирала, ерошила волосы. Вглядывалась в Ирэн.
— Обман, — шептала она над бобами, — Обман. Сегодня обманули тебя. Но обман тебе на счастье выйдет. Получается — делали для себя, а выйдет для тебя. Но тяжело будет до конца пройти, хоть и по-разному. Снова Аврора. Что это?
— Богиня утренней зари, — освоилась Ирэн, — Тебе неважно.
— Неважно, — соглашалось существо, — Только ничего не выйдет, — неожиданно закричала она, — Не выйдет, как ни старайся! Случай никем не прописан, а менять ничего не дадут. Везде слом!
— О чем это ты? — удивлялась девушка.
— Неважно тебе, — смеялась гадалка, — Так почему Аврора?
Разговор уже шел по кругу. Ирэн не заметила, как часы перевалили за полночь и шум праздничного города понемногу затихал.
Где-то еще выводил вдали рулады хор нестройных голосов и звучал женский заливистый хохот на первом этаже гостиницы. Тишина валилась на город. Тишина и ночной звон.
— Заплети мне косу, — неожиданно приказала Арина, — Скорее. Делай с молитвой, или она тебе не позволит.
Осознавая, что лучше не рассуждать, Ирэн схватила с пола свалившийся голубой бант и принялась искать гребень.
— Так плети, — бормотала служанка, — Не удержу ее да не слушай, что говорить будет! Молчи!
Девушка разделила всклокоченные волосы на три пряди, но как только улеглись первые завитки косы, проявилась странная сущность.
— Не делай этого, — зашипело существо, — Я тебе еще расскажу, а так я слепну.
Ирэн молча орудовала, заплетая криво-косо вместе с голубой лентой.
— Кто научил тебя? Кто? — шипела над столешницей с бобами гадалка, — Арина-сволочь?
Ирэн давно ввязалась бы в диалог, если бы не инструкции и не молитва, которую она повторяла уже в третий раз. Закусив губу, девушка старалась быстрее закончить работу.
Шипение и клекот становились все тише, и появилось ощущение, что существо засыпает.
— Так почему Аврора? — были ее последние слова.