— Мелкий, на все сто. Я врач. Ладно… Сейчас кое-что скажу. Не обижайся. М-м-м… я, как взрослая тётя, наведу справки по своим каналам. Окей? — в этом месте Лена кладёт руку на моё бедро и я, как обычно, сдаюсь без боя.
— Да без проблем. Если тебе так будет спокойнее. Но я же как-то справлялся до этого дня? Да и за последнее время, поверь… — Тут я осекаюсь. Всех деталей девушке рассказывать не будешь. Особенно таких…
— Мелкий, я ничуть не сомневаюсь, что ты справишься. Но у меня, как у более взрослой, прости, есть и свои вопросы. И первый из них: какое качество знаний дают в дорогом учебном заведении, в котором учат наркоманов?
— А-а, это сколько угодно, — с облегчением вздыхаю. — К их знаниям у меня у самого большие претензии… Такие вопросы задавай, кому хочешь.
— Сколько платят родители за эту богадельню? — неожиданно по-взрослому берёт быка за рога Лена.
— Тысячу восемьсот в полугодие.
— Ничего себе, — присвистывает Лена. — Экономический универ в год дешевле… Это долларов?
— Евро. Основатели Лицея — Европейская школа какая-то. Валюта платежа — евро. Да и родители же из-за бугра тоже в евро платят…
— Мелкий, всё. Пардон. До этого момента я никуда не лезла. Но тут — как минимум, справки буду наводить. — как-то серьёзно и безоговорочно ставит меня перед фактом Лена. И я начинаю чувствовать, что реаниматологом она работает не просто так.
— Да без проблем. — бормочу. — Только действия, если какие надумаешь, со мной согласуй.
Я сейчас, роясь в памяти, с удивлением обнаруживаю, что мой «предшественник» почему-то школу категорически старается не вспоминать. Действительно, странно.
— Мелкий, я на таких уродов в своём лицее в своё время насмотрелась. Хорошо, лично у меня батя тогда был на должности, и отнюдь не в банке. А вот девчонка на год младше одна была, тоже очень красивая. Вот она хлебнула. И ведь никто ничего сделать не мог. Ладно, нахер такие воспоминания…
…
Ведомственная поликлиника без вывески на входе. Первый этаж, самый конец коридора. В кабинете номер четыре за столом сидит Бахтин, сжав ладони, и мужчина в белом халате напротив него.
— Вот какие-то необъяснимые страхи. — угрюмо роняет Бахтин. — И вроде бы основания никакого нет, но не могу ничего с собой поделать. От этой постоянной тревоги регулярно срываюсь.
— В чём заключаются ваши срывы? — спрашивает мужчина в белом халате.
— Могу накричать без причины. Могу отказаться продолжать разговор. Вообще, бывает, что кое-кому физически… гхм… ударить охота. Сдерживаюсь. Но сама динамика мне не нравится.
…..
Там же, через девяносто минут.
— Олег Николаевич, мне в целом картина ясна. Спасибо за то, что обратились. На данном этапе лично я ничего страшного не наблюдаю. Я, конечно, должен вам кое-какие таблетки прописать, но мы ведь оба знаем, что вы их пить не будете? — собеседник вопросительно смотрит на Бахтина.
Бахтин молча отрицательно качает головой, закусывая нижнюю губу.
— Ну тогда как насчёт одной техники? — не сдаётся собеседник Бахтина.
— Какой именно? — чуть оживает Бахтин.
— Благодарность. Давайте начнём с малого. Заводите тетрадку. В неё каждое утро записываете не менее семи пунктов, в связи с которыми вы испытываете благодарность. Например, родителям. Если вам есть за что им быть благодарными. Либо — близким людям, поддерживающим вас всегда.
Бахтин заинтересованно кивает.
— Два условия, — продолжает собеседник. — Первое, благодарность должна быть осознанной. Вы действительно должны быть благодарны и понимать, почему. Второе, не отталкивайте от себя «эмоциональное тепло», когда будете прописывать это. Кстати, это утром — не менее семи пунктов. И потом в течение дня — каждый раз, когда что-то вспомните. Через неделю придёте ко мне с этой тетрадкой, вместе почитаем.
— Это поможет? — немного расслабившись, спрашивает Бахтин.
Конечно, — улыбается собеседник. — Благодарность является самым универсальным инструментом против страха. Любого. Но чем я вам сейчас буду что-то доказывать либо физиологию объяснять, давайте лучше попробуем начать прямо сейчас? Вот вам лист и ручка. Потом можете забрать с собой. Я сейчас выйду на десять минут, потом вернусь. И продолжим эту беседу.
Глава 16
Когда приезжаем к родителям Лены, на площадке застаём Вовика и Аселю, играющих в теннис. Лена вопросительно смотрит на меня, но я корчу такую рожу, что её вопрос умирает, не успев родиться.
Увидев Лену, Асель с видимым удовольствием потягивается и говорит, вручая ей свою ракетку:
— Сестра, кажется, ты хотела сыграть!
Через минуту Лена с Вовиком увлеченно прыгают вокруг стола, а мы с Аселей идём на кухню готовить.
— Где родители? — спрашиваю, помогая Аселе доставать чашки из шкафа. — И где сидеть будем?
— Да они у себя в комнате. Сидеть, наверное, в беседке на улице будем.
— А то я родителей на балконе не видел, когда мы заходили.
— Сидели там весь вечер. Когда вы подъехали, зашли внутрь. Видимо, переодеться, чтоб вниз спуститься. Так… Я режу колбасу и прочее, а ты завариваешь чай, годится? — интересуется Асель. И через секунду издаёт полный отчаяния вопль, — Шеше-е-е-ен… у нас хлеба нет!
— Не нервничай раньше времени. Кефир есть?
— Да, вот, — Асель растерянно протягивает мне большой пакет с кефиром.
— Ну, про муку не спрашиваю, у тебя сто процентов должна быть…
— Есть и мука, — с видом узника концлагеря и с затаённой надеждой в голосе отвечает Асель.
— Если в доме нет хлеба, но есть мука и кефир, значит, хлеб в доме всё-таки есть, — назидательно поднимаю палец. — Десять минут дай, сейчас булок наделаем.
— Каких? — зависает в прострации на секунду Асель. — У нас с тобой минут пятнадцать, чтоб на стол подать! Какие булки?
— Ха, учись, женщина… — И на её глазах за полторы минуты делаю тесто номер один, благо, духовка на этой кухне тоже разогревается за минуту. Надо будет и себе такую плиту купить, когда разбогатею…
Когда через семь минут я достаю из духовки противень с румяными горячими булками, глаза Асели по ширине почти равняются моим и приятно радуют моё самолюбие.
Лена, наблюдая эту картину через стекло террасы снаружи, машет мне рукой и заходит к нам.
— Доиграли? — недовольно спрашивает её Асель, не оборачиваясь.
— А то, моя взяла! — и Лена привычно припечатывает Аселю ладонью чуть ниже спины. Асель, как обычно, взвизгивает чуть не ультразвуком:
— Вот дура! Ну сколько можно?! Ну почему ты за столько лет не поумнеешь?!
— Хе-хе, ну прости, мать, не удержалась, — бросает Лена без тени раскаяния, — ты просто так уверенно наезжала на моего вначале по поводу булок, что это тебе в качестве наказания.
— А как ты это делал? — задумчиво спрашивает Асель, дожёвывая одну из булок, взятую с противня.
И я в очередной раз объясняю про стакан муки, полстакана кефира и треть чайной ложки соды. И семь минут при двухста двадцати градусах.
— Кстати, эта духовка ещё и влажность регулирует, видишь? — показываю Аселе регулятор влажности и резервуар, куда полагается заливать воду. — Тут можно вообще за пять минут спечь. На двухста пятидесяти градусах.
— Герой! — Ленина ладонь звучно припечатывает моё плечо. — Жрать спортсменам когда дадите? Я проголодалась…
…
Про торт-мороженое мы благополучно забыли, и он добросовестно лежал в машине полчаса… Хорошо, не успел растаять.
Я давно заметил: когда Лена и Асель находятся за столом с кем-то более старшим, они являются просто образцом заботливых вторых половин: даже чай себе самому наливать не приходится.
Меня от этой мысли почему-то начинает душить смех, и я шепчу на ухо Лене:
— Так и быть, не буду сейчас при всех говорить кто у нас готовит и посуду моет обычно.
— Тс-с-с-с, не вз-з-з-з-думай, — не разжимая губ, шепчет Лена, и чувствительно задвигает локоть мне в рёбра. — Задушу-уу. Ночью… — и далее, ничуть не стесняясь, поднимает тему, за которую я готов прямо здесь сделать с ней то, что она сама регулярно проделывает с Аселей. Когда та потом визжит ультразвуком. — Батя, Саша говорит, ты ему пять лямов не дал?
По-моему, под стол готовы провалиться все, кроме неё… Я не знаю, как реагировать. Только открываю рот, чтоб принести свои извинения за свою половину, которая тут по совместительству дочь, как Зоя Андреевна укоризненно произносит:
— Лен, ну когда ты уже повзрослеешь? Всем же неудобно.
— Да и не просил он у меня ничего! — обиженно подключается Роберт Сергеевич.
— Лен, ты сейчас делаешь мне очень больно и неприятно. Не пойму, за что, — говорю ровным голосом, не повышая тона.
— Блин, да ну вас, уж и пошутить нельзя, — съёживается Лена на своём стуле под неодобрительными взглядами окружающих. — И вообще, батя. Он мне сам первый сказал, что чужие деньги на такой проект брать нельзя…
— Саша, не сердись на неё, — мягко говори т Зоя Андреевна. — У неё иногда прорывается…
— … детство в жопе, — громко шепчет Асель, но все слышат. Как ни странно, под общий смех это разряжает атмосферу и далее разговор идёт без напряжения.
Вова с Зоей Андреевной и Аселей через десять минут уходят к вольеру с собаками, а я с удивлением ловлю себя на том, что мне интересно услышать мнение отца Лены.
— … давай поиграем в плантацию клубники, — продолжает Роберт Срегеевич.
— Условия? — отзывается Лена.
— Например, вот тебе миллион. Через год я хочу видеть, что у нас с тобой — фирма номер один в регионе по производству клубники. Что ты будешь делать? — закидывает ногу за ногу Роберт Сергеевич.
— Беру в аренду землю. Нанимаю людей. Сделав ранжир: агрономов, рабочих, операторов на технику. Ну, допустим, растим на открытом грунте и без теплиц.
— Вот у тебя уже минимум пятьдесят процентов персонала будут не на своих местах, с таким подходом. — кивает Лене её отец. — Ты с самого начала не определилась: это мелкий бизнес? В котором ты контролируешь все узловые точки и знаешь каждую тонкость? Или ты идёшь по пути крупного бизнеса? И делегируешь полномочия, чётко выделив ключевые функции?
— А в чём разница? — подключаюсь я.
— В первом случае, в качестве персонала нужны только добросовестные «руки» и «ноги». Это — один портрет человека, и одна модель системы мотивации. Во втором случае, нужно перво-наперво подобрать персонал второго уровня — тех, кто подчиняются собственнику бизнеса напрямую. Там совсем другие требования и инструменты. Как рекрутинга, так и мотивации. — добросовестно объясняет Роберт Сергеевич. — Но это бесполезно объяснять. Я не спорю, есть мировые центры типа LONDON SCHOOL OF BUSINESS AND ECONOMY. Но лично я не верю, что самая отличная теория заменит пару-тройку лет собственной практики. По мне, бизнес — это ребёнок. Со своими индивидуальными особенностями, своими болезнями, сильными и слабыми сторонами и индивидуальными перспективами. Я не считаю, что можно стать успешным «родителем бизнеса» заочно либо по учебнику. Согласен: есть примеры, которые меня опровергают. Но большинство успешных компаний именно в этой стране всё-таки созданы именно по принципу личного участия собственника и постепенного роста от мелкого к среднему и далее.
— Получается, моя система взглядов где-то пересекается с Вашей? — спрашиваю.
— Вполне. В человека, который за пятнадцать лет собирается заработать один миллион, и с детства достаточно тяжело работает, я верю гораздо больше, чем в…
Тут Лена подходит к отцу и накрывает его рот своей ладонью, почему-то смущаясь:
— Батя, ну всё… я поняла… Хватит. — и звучно целует отца в нос. Роберт Сергеевич при этом мало что не светится.
Вообще-то, не один, а пять… но тактично умалчиваю об этом.
Через пару минут у отца Лены звонит телефон и он, извинившись, поднимается наверх, отвечая на звонок.
Лена, воровато оглянувшись по сторонам, подходит ко мне и со всего маху садится мне на колени.
Ой…
— Слушай, а приятно, — говорю ей задумчиво, обнимая её за талию. — Я уже почти простил тебе этот твой выход из-за печки с пятью миллионами.
— Ну прости, на меня порой находит. Хочется подурачиться — но почему-то никому кроме меня не смешно, хе-хе. Мне потом, правда, тоже бывает не смешно. Как сегодня, например. — ничуть не смущаясь, ненатурально извиняется Лена.
— Вот интересно. Собрался с тобой ругаться на эту тему, когда останемся наедине, — чуть поёрзав, устраиваюсь в кресле поудобнее с учётом нагрузки на коленях. — А сейчас уже и ругаться перехотелось. Это ты как-то коварно на меня воздействуешь своими дипломами? В чём секрет? Просвети?
— За меня всё придумала природа, мой маленький гений. — Лена затыкает мне рот куском сыра, которым кормит меня, не спросив моего согласия. — Я, конечно, понимаю роль гендерно окрашенной атрибутики и действий, но в конкретном случае — это чистые гормоны. Кстати, хотела спросить. В преддверии обновления гардероба. Ты не комплексуешь из-за роста? Вернее, из-за нашей разницы в росте?
— Мне вообще плевать. Учитывая, что я ещё вырасту, — беззаботно отмахиваюсь. — Я же вообще ещё расту. Кстати, а какой у тебя рост?
— Сто семьдесят девять без каблуков, отвечает Лена. — Но я же их ношу. И люблю носить. Вот хочу закупиться и каблуками, но с твоего разрешения. А у тебя рост какой?
— Сто семьдесят два.
— Ха, итальянская пара. — веселится Лена, снова затыкая мне рот сыром.
— Кстати, Лен, а ты заметила, что всё больше ведёшь себя как ребенок? Надеюсь, это не гебефрения? — веселюсь, глядя на её вытягивающееся лицо.
— Это откуда ты слова такие знаешь, маленький монстр? — ненатурально надувается Лена, потом хмыкает и серьёзно отвечает. — Ты ещё маленький, Мелкий. Потому говорю открытым текстом. Счастливая баба всегда придурковатая. Чмок!
Минут через сорок, всех зовут к мангалу, где Вова с Аселей, оказывается, собирались делать шашлыки. Есть не хочется, но Лена снова двигает меня локтем по рёбрам и говорит, что нужно соблюдать приличия.
— … вообще-то, мы оплачиваем спортивные занятия сотрудникам, — говорит Роберт Сергеевич Вове, когда мы с Леной присоединяемся к ним. — Но обычно это бассейн ЦЕНТРАЛЬНЫЙ. В твоём случае — тебе в отделе могут предложить сохранять зарплату за время отсутствия, пока ты на тренировках. Только ты это сам должен согласовать со своим начальником. Ты же понимаешь, если я сверху начну давать инструкции, обеспечивая тебе зелёный свет…
— Это понятно… — кивает Вова. — Особенных нигде не любят. Тем более, выделяться таким образом… я с ума не сошёл.
— А в бассейн точно не хочешь? — с сомнением, видимо, не первый раз спрашивает Роберт Сергеевич.
— Спаси бог, — открещивается Вовик. — Я в армии нанырялся…
— С другой стороны, как один из авторов кадровой политики, могу тебе сказать компетентно, — продолжает Роберт Сергеевич. — Выступающий мастер спорта никому ни в одном отделе не помешает, так что договоришься. Мы пропагандируем здоровый образ жизни на уровне идеологии внутри. Потому, каждый начальник отдела получает бонусы за сотрудников — спортсменов. Не много, но за год тысячу-другую можно накопить. Скорее даже второе, чем первое… На «слетать в Таиланд» раз в год вполне хватит.
…
Здание Генеральной прокуратуры. Кабинет Начальника службы специальных прокуроров. Бахтин с глупой улыбкой на лице сидит за приставным столиком для совещаний напротив своего рабочего места и что-то пишет в школьную зелёную тетрадку «в косую». Периодически останавливается, закрывает глаза, поднимая лицо к потолку и снова возвращаясь к тексту, перечитывая написанное и продолжая писать дальше.
Телефон вибрирует на столе на беззвучном режиме, но Бахтин не обращает на него внимания.
Из-за закрытой двери доносится чей-то невнятный голос, потом чёткий ответ заместителя Ирины: «Он сейчас просил не беспокоить, я передам, что вы заходили».
Открытый компьютер начинает издавать какую-то трель, отвлекая Бахтина от его занятия.
Бахтин тяжело вздыхает, встряхивает кистями рук, бережно закрывает зелёную тетрадку, аккуратно сворачивает её в трубочку и прячет в нагрудный карман пиджака.
После этого обходит стол вокруг и, наклонившись над компьютером, удивлённо поднимает брови. Перечитывает что-то дважды, наклонившись над столом, потом отодвигает стул, садится за стол и удивлённо читает входящее сообщение ещё раз.