— Бахтин, фото и видео отчёты всеми патрулями уже давно качаются на ВЦ. — сообщает Кузнецов. — Уже месяца три как. Это ты просто от уголовного процесса далеко — и не пересекался.
Бахтин долго рассматривает экран телефона Кузнецова, потом говорит:
— И правда, колоритные персонажи.
— Ну. Теперь ты мне скажи: будут его искать? — Кузнецов тычет пальцем в меня.
Виснет секундная пауза, Бахтин качает головой, как гравитационная игрушка.
— Девочка всё опишет. Их опознает. Ну, в морге опознает… — поправляется Кузнецов. — Если он — тычок пальцев в меня — сейчас врёт и изнасилования не было, ты ж его через три часа снова встретишь! Только он не врёт…
— Да вряд ли чтоб его искать сломя голову кинулись, — продолжает качать головой Бахтин.
— Вот и я о чём. Теперь ты мне скажи, — поворачивается Кузнецов ко мне. — По какой дороге ты в этот парк шёл?
— Через ботанический сад. А в ботанический сад — по Космонавтов.
— Всё. Не «выводится». — кивает головой теперь Кузнецов. — Камер на маршруте нет. Лицо его нигде на маршруте не светилось. Свидетели были? — снова поворачивается он ко мне.
— Девочка без сознания. Людей в радиусе пятидесяти метров точно не было, а дальше я не чувствую… — отвечаю откровенно.
— А дальше и не надо. Ты попробуй опиши человека с тридцати метров среди ночи… — продолжает что-то листать в телефоне Кузнецов. — Если разглядишь… Стопроцентный «висяк». Ну, ментам «висяк». Как именно ты их…?
— Одного — виском об трубу.
— Рука где была?
— На противоположном виске. Гематом не было, если вы об этом…
— Какой образованный мальчик, — сверлит меня взглядом Кузнецов. — Дальше?
— Второго — в кадык. Отёк. Асфиксия.
Кузнецов медленно хлопает два раза в ладоши:
— Про третьего даже спрашивать боюсь.
— У третьего какое-то шило из отвёртки сделано было. Третий себе это шило в глаз вогнал. Вы поняли, — смотрю Кузнецову в глаза.
Кузнецов хихикает, потом морщится, потом поворачивается к Бахтину:
— Бахтин, даю девяносто процентов, дальше будет так: сейчас пройдутся по записям камер в радиусе километра. Никого не найдут. Потому что он там не ходил. Потом — опросят, кто что видел. На двух или трёх крупных улицах по соседству. Но тоже не найдут, потому что он через ботанический сад шёл, а там ни камер, ни народа ночью. А потом менты «раскопают» «обоюдку». И закроют всё по факту гибели фигурантов.
— Думаешь? — задумчиво трёт лоб Бахтин.
— Девяносто процентов, — кивает Кузнецов. — Последний вопрос: самый первый человек, с кем ты после этого контактировал, кто? Бахтина сюда кто вытянул?
— Капитан Саматов, — киваю на дверь акушерского отделения. — Я добежал сюда, в микрофон попросил Саматова вызвать Бахтина.
— Бах, это какой Саматов? «Стрелок» что ли?
— Он, — хмуро кивает Бахтин.
— Телефона с собой нет? — поворачивается Кузнецов ко мне.
— Нет. Из дома не брал. — отрицательно качаю головой.
— Ва-ха-ха, ну тогда девяносто процентов превращаются в девяносто девять. — начинает не понятно для меня, но искренне (я это вижу) веселиться Кузнецов. — Саматов — это не утечка. Тем более — от него к ментам.
— Ты что, тоже в курсе? — задаёт не понятный для меня вопрос Бахтин.
— Бах, об этом все в курсе! Такое дерби! Бах, я могу ему — кивок в мою сторону — кое что откровенно сказать? При тебе?
— Валяй, — устало и безразлично кивает Бахтин.
— Александр. Два момента. Первый: забудь всё, что было. И помни, что ты — несовершеннолетний. У тебя тогда по телефону хорошо получилось меня достать… Второй момент: Снова таки, забудь. Это Бахтин у нас — большой государственный человек, который сводок по городу не то что не читает, а даже не знает, где их брать. Включая фотоматериалы с места происшествий в сетке. А я тебе компетентно говорю: нарисуют там обоюдку и взаимные разборки между этой тройкой. И всё. Никому «висяк» в конце месяца не нужен… И лично моё мнение: я не знаю, что ты за человек. Но в данном случае не слушай Бахтина. У него вообще кличка «Маразм». Всё ты правильно сделал. Хоть я тебе этого говорить и не должен… Мужик. — Кузнецов толкает меня кулаком в плечо и поворачивается к Бахтину, — Бахтин, можно тебя на секунду?
Они отходят, но не далеко. Я всё равно слышу, о чём они говорят.
— Бахтин, я тогда бесился, а сейчас спасибо. Место нормальное, живая работа. С людьми — не с компом. Вчера вот таможенников на Дружбе брали… Реальная жизнь, одним словом! А не высасывание из пальца… Я не в обиде. Спасибо!
— Да я так и думал… Ну, бывай… Спасибо, что подъехал…
Они жмут друг другу руки и Кузнецов, не прощаясь со мной, садится в машину и уезжает.
Бахтин возвращается ко мне и снова садится рядом на лавочку. Молча о чём-то долго размышляет минут пять.
— Олег Николаевич, вы сейчас пытаетесь понять, как относиться к тому, что формально нарушаете закон вместе со мной? Идя на поводу у меня? — задаю прямой вопрос через несколько минут обоюдного молчания.
Бахтин молча кивает головой, глядя на носки своих туфель.
— Олег Николаевич, давайте так. Я не знаю, как вас успокоить, но скажу, что думаю. Если б мне надо было даже жизнью рисковать в той ситуации — я б не задумывался. Потому что социальные рефлексы. Но я жизнью не рисковал. Не тот случай. А эти разрисованные клоуны — они действительно девчонку убивать собирались. Уже молчу, что они сделали… Я понимаю, что подключил вас, находясь в панике. Мне не так много лет. Я знаю, что делать правильно. Но такого никогда не делал.
Бахтин постепенно оттаивает и начинает прислушиваться более внимательно.
— Это — исключительный случай. И мы с вами никогда к нему не вернёмся, если такие вот события, как с этой девочкой, никогда нас с вами лично касаться не будут. Скажите честно: если б её надо было защищать, рискую жизнью, лично вы бы отсиделись? Или вступились бы?
— Вступился бы, — хмуро кивает Бахтин.
— А если бы её вместе со мной — нас двоих — пинали?
— Вступился бы.
— Так вот вы сейчас за нас с ней обоих и вступились. За неё и таких, как она — чтоб у меня ещё кому-то помочь был шанс. Тьфу три раза. А за меня — что правильно девчонку заколоть не дал.
— Считается, — хмуро говорит Бахтин. — Но давай всё же без ретроспектив. И без возвратов к таким ситуациям.
На прощание, бросаю на Бахтина частоту «спокойствия». Почему-то именно на него она «садится», как родная. Видимо, у него нет внутреннего желания нервничать дальше.
Глава 7
Бахтин делает несколько шагов к своей машине, потом оборачивается и говорит:
— Стоп. Ты сейчас домой?
— Ну да, — киваю. — А куда ещё среди ночи?
— Тогда садись ко мне, я тебя отвезу. От греха подальше. Чтоб ты ещё каких приключений на жопу не нашёл…
На улицах практически нет машин, потому доезжаем за три минуты, потеряв полторы из них на светофорах.
Ботанический сад, улица Космонавтов, спортгородок остаются в двух кварталах за бортом: видимо, Бахтин специально не хочет проезжать по тем местам и объезжает тот район стороной.
Возле моего дома звонит телефон Бахтина. На дисплее бортового компьютера машины высвечивается «КУЗНЕЦ». Кажется, бортовой комп и телефон Бахтина синхронизированы.
Бахтин нажимает какую-то кнопку на приборной доске машины и голос Кузнецова, с которым мы только что расстались, заполняет всё пространство салона:
— Бах, я тут что подумал. Ты где обедаешь сегодня?
— Да мне без разницы, — пожимает плечами Бахтин, как будто Кузнецов может его видеть. — А что хотел?
— Александр рядом? — проявляет удивительную сообразительность Кузнецов.
— Да, мы в машине, по громкой оба с тобой сейчас говорим, — снова зачем-то кивает Бахтин.
— Давайте сегодня пообедаем вместе? На всякий пожарный. Скажем, четырнадцать ноль-ноль в «Канате»? Александр сможет?
— Давай. Сможет, — отвечает за меня Бахтин и отключается. — Слышал? — оборачивается он ко мне.
— Слышал, — киваю. — Буду. Спасибо ещё раз.
— Иди уже, приехали, — бурчит Бахтин, включая громко какую-то странную музыку в тот момент, когда я покидаю машину.
Дома наконец чувствую, что бессонницу как рукой сняло. Быстро принимаю душ и засыпаю, едва коснувшись головой подушки.
…
Примерно в семь утра Лена просыпается и начинает собираться на своё дежурство. Встаем в итоге вместе.
— Завтракать будем? — спрашиваю.
— А что есть?
— Что скажешь. Самое быстрое — кальмар. Варится минуту.
— Давай.
Кипяток — из чайника. Пока кастрюля закипает — в блендере перемалываю помидор и два сырых шампиньона на соус. Подумав секунду, добавляю чеснок, базилик и шпинат.
— Где ночью ходил? — интересуется Лена, пытаясь быстро проглотить горячего кальмара.
— Вот специально соус холодный! Ну что ты как пятилетняя?.. — подвигаю к ней соусницу. — Да на спортплощадку ходил. Лучше не спрашивай, без подробностей… Идея одна посетила, по медицинской части. Даже спать перехотелось. Какой-то нездоровый энтузиазм; сон как рукой сняло. Хотел идею до конца додумать.
— Почему идеей поделиться не хочешь? — Лена наконец справляется с обжигающим кальмаром, залив его прямо во рту холодным соусом. — Может, подсказала бы что, — добавляет она с набитым ртом. Впрочем, её это нисколько не портит.
— Да могу и поделиться, если ты настаиваешь… Но, во-первых, со мной же твой Стеклов и мой Котлинский для оценки эффективности. Думаешь, им не хватит высоты лба заценить результат? — улыбаюсь, глядя, как она сражается со вторым горячим куском кальмара. — Во-вторых, боюсь сглазить. Вот честно тебе сознаюсь.
— Са-а-а-аш, — Лена наконец одолела и второй кусок и теперь начинает веселиться. — Ты, оказывается, чего-то боишься? Хе-хе! Мой железный Шурик, оказывается, вовсе не робот.
— Ну, во-первых, я же не за себя боюсь. Там же вопрос в другом человеке… А во-вторых, ну почему ты ешь как пятилетняя?! — выхватываю у неё с вилки третий кусок кальмара, который она по-прежнему несёт в рот, минуя тарелку.
Кладу кальмара на её тарелку, быстро режу ножом и двигаю тарелку к ней:
— Держи! Вот теперь лей соус в тарелку, а не в рот! И можно соус брать ложкой, а не заливать в рот из соусницы…
— Хм. Не додумалась, — продолжает веселиться Лена. — Саш, ну чего ты надулся? Тебе знакомо понятие «психологического выравнивания возрастов»?
— Нет, а что это? — мне действительно становится интересно.
— Традиционно считается, что если у партнёров ощутимая разница в возрасте, то, при взаимной любви и уважении, они оба «сдвигаются» психологически по возрасту: старший партнёр — вниз. Младший — вверх. Типа чтобы выровняться в унисон.
— Мне кажется, что у нас всё иначе, — бормочу, глядя, как четвёртый кусок кальмара повторяет бесславный путь первого. — Кто-то в свои двадцать с лишним от пятнадцати никуда не уходил. А кто-то уже в шестнадцать… гм-м-м… ладно… замнём для ясности. Ты хоть наелась? — вижу, что Лена собралась вставать из-за стола.
— Угум. Спасибо. Самое то. Ты сейчас в КЛИНИКУ? Погнали, я тебя завезу по дороге?
В КЛИНИКУ мне, конечно, еще рановато, но есть предложения, от которых не отказываются.
По дороге в кабинет Котлинского захожу поздороваться к Шаматову, потом — к Марине Касаевой, пользуясь наличием получаса свободного времени.
По дороге к Марине, с внутренней стороны шлюза, застаю Саматова, который ещё не сменился с ночи. Он открывает мне дверь, молча протягивает руку, которую жму, и спрашивает:
— Всё решил ночью, что хотел?
— Да. Спасибо, что помогли вызвать Бахтина. Очень помогло.
Саматов захлопывает дверь и задерживает мою руку в своей, глядя мне в глаза:
— Не лезу в твои дела, но ближайшие сутки ни с какими следователями лучше не встречайся. Если вдруг до этого дойдёт.
Быстро прокручиваю в голове все возможные варианты. Ничего рационального и толкового в голову не приходит.
Видимо, удивление и работа мысли на моём лице настолько очевидны, что Саматов отпускает мою руку и усмехается углом рта:
— Нет, мыслей не читаю. И ни о чём ни от кого не знаю. Просто умею сопоставлять.
— Что именно?
— Не напрягайся. Я не следователь, я совсем по другой части. Вначале ночью ты достаточно нетривиальным способом зовешь Бахтина. Значит — не хочешь светиться, если пользуешься нашим протоколом связи, который никому не подотчетен. Потом к вам третий человек подъехал, тот чекист на субару. Я его в лицо знаю, по имени не помню. Значит, что?
— Что? — повторяю рефреном прокручивая в голове все возможные варианты с максимальной скоростью, на которую способно моё мышление.
— Значит, у тебя что-то случилось. Ты вызвал Бахтина. Компетенции Бахтина в этом вопросе не хватило, судя по тому, что Бахтин вызвал чекиста, которого я встречал в Управлении. Сюда плюсуем, что Бахтин — следак, а не опер. А сейчас так и вообще прокурор… Потом вы сидели разговаривали. Потом разошлись, но Бахтин тебя сам повёз.
— Могу присесть? Значит, что?
— Да падай сколько угодно, — Саматов указывает на стул у противоположной стены коридора. — , значит, Бахтин претензий к тебе по итогам вашего общения не имеет. Если тебя сам повёз.
— Спасибо, — серьёзно смотрю в глаза Саматову.
— Плюс совпадение факторов, — продолжает, не отводя взгляда, Саматов. — Я же не компот на дежурстве трескаю. А в том числе отслеживаю и оперативную обстановку. — Он протягивает мне какой-то планшет, на экране которого — та самая полицейская сводка с фото отчётом, которую нам ночью показывал Кузнецов. На дисплее Саматова — те же три трупа с синими рисунками на коже. — А теперь сопоставь время. Происшествия в сводке и твоего прибытия сюда бегом, в стиле загнанной лошади… — убирает планшет в нагрудный карман Саматов.
— Спасибо, — говорю медленно. — Всё действительно просто. Почему вы это мне сейчас объясняете? Могли же промолчать?
— Если ты «сдался» Бахтину, а утром пришёл на работу как ни в чём не бывало, значит, как минимум сам Бахтин считает тебя правым. Я его оценке доверяю. Он не лажает. А ты — доктор. Если ты сделал то, что сделал, значит, основания лично у тебя были более чем веские. А со следователем или операми тебе лучше не встречаться потому, что и у оперов, и у следаков есть «нюх». А у тебя слишком многое сегодня на лице написано. Для понимающего человека, по крайней мере. Ты — ещё пацан. Тебе и одного въедливого и внимательного опера за глаза хватит. — заканчивает выстраивать теперь вполне логичную картину Саматов. — За день успокоишься и всё пройдёт. Ещё вопросы?
— Да вроде нет вопросов… Спасибо. — теперь руку первым подаю я. Не зная, что говорить дальше.
— Не за что. Не парься. Всё нормально. Тренируйся быть доктором. Потом сочтёмся.
…
Марина Касаева немного нервничает, но при моём появлении моментально успокаивается. Кидаю на неё частоту «покоя» — хуже не будет.
Скан.
— Не волнуйтесь, всё в порядке, — говорю ей. — По моим ощущениям, буквально пара дней.
— Да, Игорь Витальевич так же говорит, — улыбаясь, кивает Марина. — Вы будете присутствовать при родах?
Неожиданно.
— Пока не знаю, смотря по загрузке. Я — не акушер, меня могут занять на другом участке, — отвечаю предельно откровенно. — С меня пользы будет минимум, хотя решать Игорю Витальевичу.
— Ну ладно, — легко соглашается Марина, которой, видимо, тут просто не с кем пообщаться. Охрана — не в счёт, а больше к ней никого не пускают. Не думаю, что сам Бахтин имеет регулярную возможность часто сюда вырываться.
…
Без четверти девять в кабинете Котлинского застаю его самого и Стеклова. Они разложили какие-то бумаги на столе и по очереди передают их друг другу.
При моём появлении, Котлинский, подняв голову, говорит мне:
— Матки. Третей степени.
— Плохо. Но ожидаемо. — киваю в ответ.
— Анна звонила, сейчас будет, — говоритСтеклов. — Сустав придёт к десяти, как оговорено.
— Саня, держи! — Котлинский протягивает мне две коробочки, — Стерилизовать потом мне отдавай. Достал по своим каналам, говорят, эти — лучше твоих.