***
Волнение нарастает с каждом минутой. Потому что сегодня не только день нашей свадьбы, сегодня еще и наша первая брачная ночь. Во мне идет нешуточная борьба. Одна часть меня бьется в панике и вопит «я не должна с ним спать! Я не люблю его!». Вторая злорадно нашептывает «надо сделать это! Надо стереть воспоминания о предателе, утонув в чужих объятиях. Это будет наша коварная месть! Пусть знает, что я больше не его!». Понятно, что Неманову не горячо, ни холодно от моей свадьбы, но внутреннее удовлетворение от происходящего все-таки есть. Есть еще третья часть, которая робко поглядывает на Илью, пытаясь представить, а как оно будет, с другим? Ей интересно, и она хочет попробовать просто потому, что хочет.
Смущаюсь от своих мыслей, радуюсь тому, что вокруг полумрак, и муж не заметит моего смятения.
Так или иначе, но время идет, и наш прекрасный романтический ужин подходит к завершению. Пора идти, а меня ноги не слушаются. Не могу встать из-за стола.
Илья поднимается первым, подходит ко мне и протягивает руку. Долго смотрю на нее, собираюсь духом, настраиваюсь. Незаметно выдыхаю и вкладываю свою ладонь, очень надеясь, что он не заметит, как она дрожит.
Я готова, и будь что будет. Назад пути все равно нет.
Мы неторопливо возвращаемся к своему бунгало. Идем молча, держась за руки, глядя по сторонам, каждый в своих мыслях.
Мартынов распахивает дверь и пропускает меня вперед. Спотыкаюсь на пороге, потому что взгляд тут же цепляется за огромную кровать, застеленную белоснежными простынями. Он легонько подталкивает меня сзади, вынуждая пройти вперед.
Внизу живота тугой узел скручивается, не то от страха, не то от предвкушения. Пусть это не Неманов, но я все равно на него реагирую, как на мужчину. Без эмоций, без любви, чистая физиология. Удивлена этой реакцией, обескуражена. Мне казалось, что никогда в жизни не позволю к себе прикоснуться другому.
— Не бойся. Я тебя не съем, — произносит тихо, подступая ко мне сзади, и в голосе проявляется та самая хрипотца, от которой истома по спине вниз спускается.
— Я знаю, — шепчу, чуть дыша.
Ведет кончиками пальцев по руке от запястья вверх, а следом идет волна мурашек.
Подцепив лямку платья, тянет ее с плеча, и нежная ткань легко скользит по коже, вызывая приятную дрожь. Вторая лямка отправляется следом, и все платье медленно, будто нехотя скользит по телу вниз, падая к мои ногам.
Я чувствую себя на удивление комфортно. Думала от стыда помру, но этого не произошло. Наоборот. Смущения практически не было. Возможно потому, что какой-никакой опыт у меня уже был, и чем занимаются мужчина и женщина в постели знала не понаслышке. А возможно потому, что это Мартынов. Я его знала уже столько лет, что стесняться просто глупо. Мы просто перешли на новый уровень отношений, вот и все.
Увлек за собой на постель, целуя так, что лишние мысли из головы улетучились. Я больше не хотела держаться за прошлое.
Освобождаемся от остатков одежды, и Мартынов сверху наваливается. Только охаю удивленно, когда входит осторожно. Задыхаюсь от ощущений, чувствуя его в себе. Другие руки, другие прикосновения, другой вкус губ. Все по-другому.
Он был сдержан, на удивление покладист. Не давил, делал так, как мне нравилось. И в какой-то мне показалось, что изучает меня, как подопытный образец. Специально отдает инициативу в мои руки, чтобы понять, на что способна, какие предпочтения, а мне и показать то особо нечего, все как обычно.
— Ну, не фонтан, скажем так, — лежит, одной рукой виноград из блюда на тумбочке лениво цепляет, вторую за голову заложил и на меня посматривает.
Мне так обидно становится, потому что снова Ромку вспоминаю с его жестоким «со скуки помереть можно». Слезы сами за глаз ручьем льются, пытаюсь их спрятать, отворачиваюсь на бок, утыкаясь в подушку, но Мартынов замечает.
— Ты чего ревешь-то? — усмехается, притягивая к себе и целуя в макушку, — Это дело техники. Не умеешь — научим, не хочешь — заставим.
— Я бездарь. Неумеха. Скучная предсказуемая зануда.
— В данный момент — да, — соглашается мой уже полноправный муж, — подбирай сопли, и пойдем купаться.
— Уже ночь! Я не хочу!
— Чего ты хочешь? Посидеть? Пострадать?
— Ты не понимаешь!!!
— И не собираюсь понимать. Все подъем, — громкий шлепок по заднице, от которого я вскрикиваю и подскакиваю на месте, — у нас как-никак медовый месяц. Я не собираюсь тратить его на твои стоны, и тебе не позволю.
Спорить с ним бесполезно. Сопротивляться, как выяснилось, то же. Спустя минуту, я трижды пожалела, что для отдыха мы выбрали этот отель с бунгало на воде, потому что Мартынов стащил меня с кровати, закинул на плечо и вынес на улицу. Прямо так. Голую!!! Я вопила, била его по спине, на что он лишь ржал, а потом взял и скинул меня вниз.
С головой уйдя под воду, оттолкнулась от дна и рывком вынырнула. Моя красивая прическа сползла на бок, тушь, наверное, тоже потекла. Я отплевывалась, фыркала, терла физиономию, а он стоял на помосте и наблюдал за мной, сложив руки на груди.
— Илья! Ты чего творишь! — набрасываюсь на него, вскидываю взгляд и тут же отворачиваюсь. Потому что он тоже не потрудился одеться, и его это ни капли не смущает.
Я с опаской осматриваюсь по сторонам, а потом сердито шиплю:
— С ума сошел? Тут же люди!!!
— Где? — наигранно испуганно озирается по сторонам, прикрываясь ладонями, — что-то не вижу.
— Надо одеться, — старательно проседаю, что бы кроме плеч из воды ничего не выглядывало. Хотя темень такая, что вообще ничего не видать.
— Варька, уймись, — спрыгивает ко мне, поднимая столб брызг, — никого здесь кроме нас нет. Я с управляющим разговаривал. Мы с тобой в «пересменку» попали. Одни уехали, другие еще не приехали. Так что у нас есть пару дней абсолютной свободы.
— Это не значит, что можно купаться голышом!!!
— Еще как значит, — кивает, не скрывая усмешки, — и не только купаться.
— Даже не мечтай! — грозно соплю, когда он тянет ко мне свои лапы.
— Ха! — фыркает самоуверенно, — попробуй останови. Я муж — имею полное право.
— Но не так же! — пытаюсь от него уплыть, но Мартынов ловко ловит за ногу и тащит обратно.
— Так, — перехватывает удобнее, притягивая к себе. Разворачивает и, подхватив под зад, вынуждает обхватить себя ногами за талию. — и еще по-всякому.
Я смущаюсь, пытаюсь слезть с него, но куда там! Из цепких лапищ не вырваться.
— Чем больше ты дергаешь, тем больше хочется тебя удержать, — доверительно сообщает он, и я чувствую, как снизу в меня упирается что-то откровенно твердое.
— Прямо здесь? — шепчу испуганно.
— Нет. Расслабься. Это только в фильмах красиво выглядит, когда в воде трахаются, на деле приятного мало. Смазка смывается, и потом чувствуешь себя так, будто хрен солью натерли.
— Откуда такие познания, — не могу сдержать иронию.
— Из личного опыта, конечно, — Илью ничем не смутить. Он подмигивает и тянет меня к деревянной лесенке, — а вообще давай-ка вылезать. А то сейчас в потемках, какой-нибудь скат подплывет и на крючок присосется. Мне такая рыбалка на фиг не сдалась.
Представила эту картину и не смогла удержаться. Прыснула со смеху.
— Давай уж вылезай! — ворчит, помогая выбраться из воды, — хихикает она тут!
Мы перебираемся в наш маленький бассейн, удобно устраиваемся друг напротив друга и просто болтаем. Илья рассказывает о планах, о том, как мы уедем в Лондон, чем будем заниматься. Мне нравится его слушать, только один вопрос никак не дает покоя:
— Не понимаю, почему ты с таким азартом тратишь свое время и силы на меня? — искренне недоумеваю, — я дура. Не интересная. Ничего не умею.
— Ты дура, — соглашается бодро.
В сердцах брызгаю в него водой. Я пытаюсь понять, разобраться в своей жизни, а ему все весело!
— Я серьезно! Неманов просветил относительно того, какая я на самом деле! И не захотел мараться, продолжая общение. А ты наоборот все делаешь! Наизнанку!!!
— Уймись Варь. Все просто. Он тебя плохо знал. Ты умная, с тобой весело, когда ты не включаешь слюнявую преданную собачку. Ты верный друг, надежный. Добрая. Отзывчивая, порой даже чересчур. Проблема в том, что его это не интересовало и дружить с тобой Роман не собирался. Такие как он идут напролом, хотят все здесь и сейчас, и когда не получают желаемого, быстро теряют интерес. Ему нужна готовая женщина, способная разделить его желания, а не бестолковая мелочь, у которой на лбу светится надпись «девочка-целочка», и которую надо всему учить.
— Это грубо!
— Это честно, Варя. Твой Неманов не сделал ничего из ряда вон выходящего. Итог ваших отношений был очевиден с самого начала. Может, ты и витала в облаках, а Рома знал это наверняка, сразу. Ошибся он только в одном. Ему вообще не следовало связываться с тобой, потому что не готов тратить свои силы на воспитание других.
— Ты, значит, готов? — едко спрашиваю.
— О, да, — тянет он, и на дне голубых глаз огонь зажигается, — я давно мечтал до тебя добраться. Переделать. Вылепить из тебя такую женщину, как мне хочется. Ты мой самый желанный проект, Варя. И никуда теперь тебе от меня не деться.
— Звучит жутковато, — с губ срывается нервный смешок.
— Не переживай. Все будет отлично.
— Кто-то мне не по себе.
— Разве тебе плохо? Не нравится, как проводим время?
— Нравится. Очень даже.
— Вот и все. Расслабься и получай удовольствие. Остальное я сам сделаю…как мне надо.
Глава 10
Два дня пролетели незаметно. Мы отдыхали, гуляли, купались, вкусно ели, много и по-разному занимались сексом. Илья, похоже, твердо вознамерился сделать из меня нимфоманку, готовую в любой момент к экспериментам. Вряд ли у него это выйдет, но пока получается прикольно.
Вечером мы заказали в номер легкий ужин и устроились на подушках, прямо на террасе. Океан загадочно нашептывал нам свои тайны, и я чувствовала, как раны в груди затягиваются, перестают так сильно кровоточить и больно пульсировать. Оказывается, жизнь продолжается, надо только сделать шаг вперед.
Когда раздается стук в дверь, Илья поднимается на ноги:
— Сиди. Я сам открою.
Ну сам так сам. Я не против. Стиснула с тарелки дольку свежего ананаса и с блаженным урчанием смаковала его, прикрыв глаза.
Услышав, что Мартынов вернулся, развернулась к нему.
— Я не пью, — хмуро смотрю на бутылку дорогого шампанского, утопающую в ведерке со льдом. — мне нельзя.
— Почему, — улыбается, снисходительно на меня поглядывая.
— Потому! Я дурой становлюсь полной, когда выпью. Не соображаю ни черта.
— Ясно все с тобой, — берет бутылку в руки и профессионально, будто всю жизнь только этим и занимался, открывает ее. С хлопком, дымком. Красиво.
Берет два бокала и наполняет их до краев. Один протягивает мне.
— Илья! — вздыхаю с укоризной, — ты не слушаешь, что я говорю? Мне нельзя. Пара бокалов — и я в стельку!
— Варя, — произносит задумчиво, — расслабься и послушай меня. Внимательно. Если ты чего-то не можешь, боишься, смысл не в том, чтобы, панически заламывая руки, отказываться, с пеной у рта убеждая других, что тебе нельзя, что это плохо и дальше по тексту. Люди сволочи, этим ты только спровоцируешь. Смысл в том, чтобы четко знать свои возможности, границы, в рамках которых ты можешь действовать. Поверь, ты можешь все. Я сейчас не призываю тебя пьянствовать, по-черному закладывать за воротник. Ни в коем случае. — поднимает палец кверху, призывая к молчанию, видя мое возмущенное лицо, — я к тому, что с достоинством можно выйти из любой ситуации, не показывая другим своей слабости. Не надо никому рассказывать, что тебе достаточно два бокала чтобы превратиться в тряпку. Это рычаг воздействия. Ты или отказывайся так, чтобы ни у кого и мысли не возникло снова к тебе с этим вопросом подходить. Или соглашайся с гордым видом, не мечась, не паникуя. Но, повторяю, для себя ты всегда должна знать предел, во всем. Например, если ты можешь, без потерь выпить десять глотков за вечер, значит так и должно быть. Не одиннадцать, ни десять с половиной. Ровно десять. Вне зависимости от того, что происходит вокруг. Даже если за здоровье, даже если прозвучит банальное «ты меня уважаешь», даже если папа римский предложит выпить на брудершафт. Ты можешь лавировать в рамках своих десяти глотков. Растягивать, хитрить, весь вечер провести с одним стаканом, прикладываясь к нему для вида. Как угодно. Но никто не должен догадаться что тебе нельзя, что ты не можешь, что боишься. Всегда должна быть чувство собственного достоинства, уверенность в себе, в своих силах. А для уверенности нужно четко знать, что и как. Так что бери это гребанный бокал. Мне надоело с протянутой рукой стоять.
— Ты змей искуситель, — ворчу, но принимаю игристый напиток, потому что здравое зерно в его рассуждениях есть.
— Ничего подобного, — жмет плечами и садится напротив, — это строгий расчет. Моя жена должна быть сильной, и не бледнеть, как полотно, едва на шаг выйдет из зоны комфорта.
— Стратег, — хмыкаю, поднося бокал к губам.
— А то! — улыбается озорно, — предлагаю тост: за тактику и стратегию.
— До дна? — с сомнением поглядывая на янтарную жидкость.
— Не знаю Варь. Как хочешь, — в голубых глазах усмешка светится, — реально оценивай свои силы.
— Эх, Мартынов, твои эксперименты точно до добра не доведут.
Свои силы я не смогла адекватно оценить. Опять. Мне показалось, что если быстро разделаюсь с этим бокалом и поставлю точку в нашей «пьянке», то будет лучше. Типа отстреляюсь и к стороне. Фига с маслом.
Это не мой вариант. Полбокала залпом, заела фруктами. Это было пять глотков. Выдохнула и угомонила оставшееся. Еще пять.
И меня развезло. Быстро и эффективно. Потекла, расклеилась, начала глупо хихикать. А когда муж молча вложил мне в руки еще один бокал, наполненный до краев-отхлебнула, умиляясь тому, как пузырьки нос покалывают.
Он лишь наблюдал за мной, лениво устроившись на подушках. Подперев щеку рукой, участливо предложил:
— Может еще немного?
— Нет что ты, — язык заплетается, я отчаянно мотаю головой, так что круги перед глазами, а он снова наливает. И я опять тащу эту гадость в рот.
— Мдя-я-я, — тянет Илья, поднимаясь на ноги, — ты не поняла ни одного моего слова.
— Я все поняла. Я умная!
— Кто тебе такую глупость сказал? — усмехается, отбирает у меня фужер, небрежно отставляет его, а меня подхватывает на руки.
— Куда ты меня несешь? — лопочу, когда он заходит внутрь номера, зеваю во весь рот, чувствуя, как глаза слипаются.
— Спать, — категоричный ответ.
— Я не хочу спать! Давай поговорим…
— Завтра поговорим, — заносит меня в спальню, кладет на кровать и придавливает свой ручищей, когда пытаюсь подняться, — все спи!
Мне хочется подняться, но не могу. Кровать внезапно начинает затягивать в себя, обволакивать, убаюкивать. Поэтому сворачиваюсь комочком и засыпаю.
Мое утро начинается с громкого шлепка по заднице и бодрого «подъем».
Не хочу вставать, поэтому нащупываю рукой легкое шелковое покрывало и забираюсь под него с головой. но Мартынов как всегда бесцеремонен. Стаскивает его в сторону, а меня за щиколотки притягивает к краю кровати.
— Илья, — стону обреченно, хватаясь за виски, сдавливаю их, пытаясь избавиться от шума в голове, — оставь меня в покое. Я спать хочу.
— Ничего не знаю. Подъем и плавать.
— Не хочу.
— Через не хочу.
— Не пойду. Я не в состоянии.
— В чем дело? — интересуется глумливо, — кто-то перепил? Головка бобо?
— Между прочим, это ты предложил и споил меня!
— Ничего подобного. Это ты, сама перешагнула через границы, переоценив свои силы. И это исключительно твои проблемы. А похмелье — не повод себя жалеть и отказываться от утреннего спорта. Подъем.