— Ни за что. Там Глеб, он не должен нас видеть! — отчаянно повисла на нем, выглядывая наружу. Как назло парочка к нам идет. Чувствую приближение катастрофы. Мозг лихорадочно соображает, а вот Кришевский вырывается.
— Мне плевать! Убери лапы свои. Не хочу бешенством от тебя заразиться, — огрызается, когда я предпринимаю отчаянную попытку спасти себя. Запрыгиваю на него сходу, обхватывая ногами, шикнув в ухо:
— Там твоя Оля!
Замирает, слышу, как стучит его сердце, сама вдыхаю травянистый аромат одеколона, слыша приближающиеся голоса.
— Думаешь, стоит приглашать такое количество гостей на вечеринку в честь встречи одноклассников? — кажется, это Иванцова. Неужели устраивают сходку? Наверняка злобного демона за бортом оставят, дабы настроение своей кислой миной не портил. И судя по выровнявшемуся дыханию чудища, он тоже прислушивается.
— Оль, решай, как хочешь. Это твой праздник, — ох, Глебушка, ты такой милый. Позволяешь своей девушке править балом.
— Тухло ниочемное, — бормочет Кришевский, обжигая мою кожу горячим дыханием. Возмущенно смотрю на него сверху вниз, забираясь выше по этой шпале. Господи, он что, бесконечный?
— Сам ты злыдень эвкалиптовый! Глебушка романтик, он оставляет за женщиной право решать! — возмущаюсь тихо, пора пара неподалеку обговаривает детали вечеринки.
— Да он тупо сказать ничего не может, коврик у порога, — отбривает в ответ Ян. Пока мы ругаемся, парочка голубков вновь продолжает путь. Еще немного, нас заметят. Бежать некуда, дальше стена, по другую сторону проход, по которому шагают Ольга с Глебом. Все, Злата. Сейчас он в тебе разочаруется. Представляю себе печаль в любимых глазах, красивое лицо, искаженное грустью.
— Эй, коала не инициированная, — зовет меня Кришевский, отрывая от момента самоуничижения, заставляя вновь взглянуть в желтый тигриный взор. Не нравится мне выражение лица. Какое-то больно сосредоточенное, словно обдумывает что-то.
— Чего тебе, чудовище, не видишь, я страдаю?
— Меня после этого будет долго тошнить, — бормочет, словно сам себе, отвечая на вопрос, пока я пытаюсь сообразить, что к чему. Ладони обхватывают ягодицы, подбрасывая выше для удобства. Открываю рот, чтобы возмутится, на что Дьяволина этот закрывает мне рот поцелуем, не дав произнести ни звука.
Забыв о проходящей мимо парочке, стоило только закрыть глаза, вся утонула в сахарной вате, позволяя той поглотить меня с головой. И кажется, не только меня.
Акт 6 — О химической реакции и ее последствиях
Химическая реакция — это превращение одного или нескольких веществ в другие. То, что сейчас происходило со мной, я могла назвать по-разному. Мне казалось, что я одновременно распадаюсь на сотни атомов, затем соединяюсь в нечто совершенно иное. Какую-то странную, незнакомую мне личность с тем же именем и фамилией. Вроде бы Злата Степашкина, а начинка уже иная.
Правду говорят, наши чувства и эмоции — химия. Не могла ведь я всего за один, пусть крышесносный сладкий поцелуй забыть, что передо мной главное чудовище всего университета? Где-то на задворках кричал разум, пытаясь достучаться до уплывшего на розовых волнах мозга, напоминая, кто сейчас поглаживает меня по щеке большим пальцем, продолжая изучать мою ротовую полость. Все предупреждения Глеба насчет Яна сейчас не имели никакого значения.
Я больше скажу, человек, умеющий так целоваться, просто не может быть истинным Дьяволом в душе. Или снова самообман работает.
— Кхм! Молодые люди! — возмущенный писк рядом, будто противный комар, ворвался в нашу сферу, прерывая реакцию. Едва смогла отстраниться, по-прежнему глядя в потемневшие желтые глаза, прежде чем дошло, наконец.
Я обнимаю Кришевского за шею, более того, пытаюсь вновь дотянуться до его губ!
— Ангелина Потаповна, я не могу найти первую часть «Химия твердого тела» А. Веста, — голос Колясика, как ушат воды на горячие головы. Библиотекарша так не действовала, как Коленька со своим вечно длинным носом, который куда-то норовил сунуть.
Отскочили в разные стороны друг от друга именно в тот момент, когда юное дарование приблизилось к нашему месту обитания. Пока Ангелина Потаповна цыкала, качая головой, что-то ворча про обнаглевшую молодежь, хватая у Снежкова бумажку с названиями нужных материалов к будущей контрольной работе, мы пытались отдышаться. Сам Коля недоуменно переводил взоры с одного на другого, поправляя очки пальцем.
— Злата, — произнес тоном таким, будто мы на встрече у президента. Дернулась, поворачивая голову. — Чем это вы заняты в храме науки?
Алтарь знаний еще скажи. Ишь выдал че.
— Мы это… заниматься пришли, — неловко бормочу, теряя всякую способность к конструктивной речи. Дурацкий поцелуй, он совершенно из колеи меня выбил. Какие-то голуби белые перед глазами витают, марш Мендельсона, отбивая крыльями. Тьфу.
— Сурок, — вкрадчивый голос Яна, а до Колясика доходит, наконец, с кем я тут стою. И ого, Ян знает, как звать его одногруппников? Или это он только мою фамилию вечно коверкает?
— У тебя глаза лишние, смотрю? Так я сейчас помогу это дело исправить, — скучающе произнес своим бархатистым, обманчиво мягким голосом прежде, чем рявкнуть так, что с полок упало парочка томиков. — Вон отсюда!
Низкий старт на огромной скорости и нет Колясика. Только я наедине с раздраженным чудищем, чья аура темности опять заполоняет пространство. Смотрю на него зачарованно, пытаясь отогнать противных птиц, уркающих мне в ухо. Еще минута, запою точно Белоснежка, призывая мышей да белочек, пыль со шкафов смести.
Стоит Яну рот открыть, как Белоснежка затыкается, а голубочки на юг летят. Подальше.
— Тьфу, теперь придется рот с мылом дважды мыть! — и взгляд отводит, недовольно направляясь к нашему столу, пока я, открыв рот, возмущенно гляжу ему в широкую спину. На всякий случай даже на ладонь дыхнула, ничего. Пахнет мятной жвачкой по-прежнему.
— Да это мне теперь придется в церкви святой воды нахлебаться, вдруг завтра клыки вырастут да рога. Мало, может инфекция она слюнями передается, — шагаю следом, бурча под нос. Какой, рот ему теперь промыть надо. Дур… мудак короче!
Стул со скрипом отодвигаю, усаживаясь за стол, слыша рядом сверху недоуменный вопрос. Мне показалось или это была неуверенность голосе?
— Какая еще инфекция?
Оборачиваюсь, глядя в бесстыжие желтые глаза, смело отвечая, но на всякий случай, выставив перед собой учебник по кристаллохимии.
— Демоническая! Не хочу после полуночи превратиться в демона, — Ян обиженно сопит, обходя стол, устраиваясь напротив. Молчит, а я облегченно позволяю себе на минуту погрузиться в многообразие формул, непонятных графиков и систем Германа-Могена.
Пока этот дурак не выдает:
— Это мне надо съездить в клинику, прививку от бешенства сделать. Мало ли, чем вы сумчатые болеете. Набросилась на меня, как ненормальная. Точно в адеквате или мне таки позвонить в службу отлова диких животных?
— Сам ты дикий, чудище рогатое! Не нравится, не подходи. Нечего на коал наезжать, если губы свои на месте удержать не можешь!
— Кто бы говорил, что за привычка вообще на людей прыгать.
— А чего вырос такой, как секвойя переросшая.
— Все не разговаривай со мной, бесишь.
— Ну и хорошо.
— Ладно!
— Ладно!
Ой, все. Ну, что за козел, а?
Следующие сорок минут до пары посвящаем предмету, который я искренне, люто ненавижу. В свое время в школе мне казалось, что химия это весело. Знаете, опыты, всякие реакции, формулы, но на деле скучная, нудная ерунда, наполненная по большей части писаниной и кучей зубодробительных формул.
Мама говорила, что если не найду себя, идти нужно туда же, куда в свое она обратила свой взор — наука, учительская деятельность. Десять лет работы в школе, остальные двадцать в научном центре. В моей семье технарей, одна я уродилась какой-то ущербной. Мне точные науки с трудом, скрипом и зубрежкой давались, а уж учителей по ним я всю жизнь ненавидела, ведь училась в той же школе, что мама моя. Химичка, еще помнившая любимую ученицу, вечно носом тыкала.
«Вот Мария гордость школы была, а ты Злата? Не знаю, что с тобой делать. Ладно, поставлю пять по старым заслугам твоей матери», — говорила почти после каждой контрольной, распекая за ошибки, отбивая всяческое желание учить без того не особо интересный материал. Я — не моя мама. Почему никто не может этого понять?
Да только ошибку сделала, уговорам родителей поддавшись, сама шагнула в пропасть, не осознавая, как тяжело будет учиться тому, что и так никогда не нравилось. Вот первые недели в университете, казалась самой себе полной тупицей, несмотря на высокий балл по экзамену да достаточно хорошо заложенную мамой базу.
Ровно до тех пор, пока Ян не показал мне, что даже самый нудный предмет можно превратить в нечто захватывающее. Даже не поняла, как прошли эти злосчастные сорок минут, до сего момента кажущиеся будущей пыткой.
— В гомодесмические структуре все атомы связаны друг с другом близкими по типу химическими связями и их координационные числа одинаковы или близки. При этом химическая связь необязательно проявляется в чистом виде, например связь в кристалле сульфиде цинка ковалентная со значительной долей ионности связи. Понимание структуры кристаллов позволяет оценить их физические свойства: спайность, твердость, плотность, показатель преломления, — перечислял Кришевский, загибая пальцы, пока я вслушивалась в его слова, хлопая глазами точно дурочка. Мягкий, приятный на слух баритон будто проникал в сознание, раскладывая по полочкам бесконечный поток информации, оставляя на виду все самое необходимое.
— Нечто вроде того, как ювелиры оценивают драгоценные камни по качеству? — задаю вопрос, мне он кажется глупым, потому ожидаю, что Ян сейчас на меня как на идиотку взглянет. Но нет, Кришевский кивает, отвечая:
— Именно.
Впервые за все время нашего знакомства мы провели почти час, не переругиваясь, разговаривая на равных, словно действительно достигли какого-то понимания. Он настолько хорошо разъяснял, что забыла обо всех наших разногласиях. Буду честной, даже о парочке Ольге с Глебом не вспомнила за все время рядом ним. Мое понимание точных предметов ранее сводилось лишь зазубренному параграфу да выученной формуле, по которой я могла провести реакцию. Все что сложнее — считалось настоящей пыткой ума, потому что я в упор не видела, что должно произойти с веществом, пока я тут непонятные символы с цифрами выписываю.
Не знаю, заслуга ли это его отца или сам Ян имел какие-то волшебные способности из полного дерева сделать гения. Определенно к паре, четко понимала, что сегодня впервые смогу ответить на парочку поставленных вопросов по теме, нисколько не боясь облажаться. Потому аудиторию входила с видом ученого, соизволившего явить свой лик пред очами серой глупой массы. В руках учебник, на лице торжество гения, а позади демон тащится, рыком своим мою барскую особу подгоняя.
— Живее давай, панда. Чего плетешься, к полу родному, что ли приросла?
Вот почему он не может быть милым парнем двадцать пять на восемь, как тогда в библиотеке? Стоило на люди выйти, у него мигом настроение до 126 уровня опустилось. Напугал парочку бедолаг, разогнав часть студентов по стенкам. Никакого воспитания, вообще.
— Между прочим, панды крайне расторопные животные. Нечего тут наговаривать на нас, — огрызаюсь в ответ, не глядя на него. Надо было ожидать, что наше фееричное появление вызовет когнитивный диссонанс в группе. Парочка ботанов чуть со стульев не упала, а Люся с Дусей, две подружки, мигом цепенеют. И знаете что? Их взгляды не на меня направлены. Они из-за очков своих толстых на Яна смотрят, густой краснотой на прыщавых лицах покрываясь, стоит Кришевскому шагнуть к первой парте, где уже Аркаша с Жекой нам ручками машут.
Да только плевать хотел Ян, что почему-то меня невероятно радует. Наверное, злорадствую втихомолку, только неясно над кем.
— Ян, садись к нам, — решается Люся подать голос, двигая свой стокиллограмовый зад со скамейки, освобождая место Кришевскому, теребя кончик длинной русой косы. Сидят, кстати, прямо позади нас. Смотрю на нее и думаю. Это та самая теория. Когда отличница, ака мышь серая, влюбляется в плохого парня?
— Живее, коала, и так придется с твоими тупыми дружками сидеть! — вместо ответа им, рычит мне в ухо Ян, пока стою, раздумывая о сущности тлена бытия земного. Сорокин приподнимает брови, переглядываясь в Ведюковым, затем двигаются, уступая нам больше места. Что, уже не боятся? Вот же рыжая братия оболтусов.
— Винтик, — с важным видом здороваюсь второй раз за сегодня, царственно кивая каждому, усаживая свои мощи на свободное пространство. — Шпунтик.
— Степашка, — хором отвечают, переводя взгляд на мрачного Яна, упавшего рядом. — Ян, привет, — приветствуют, словно друзья давние.
— Недалекие, — махает им рукой, а я закатываю глаза. И вот надо же, рыжие ни капли не обижаются, расплываясь в довольных улыбках. Это что, магия бед боя какая-то? Она так странно на людей работает, что им важно внимание, пусть в такой форме?
Пока соображаю, входит Наталья Семеновна. Один удивленный взгляд на наш стол при виде Кришевского, но женщина ничего не говорит, привычно кивая в знак приветствия, хмуро заявляя:
— Надеюсь, вы хорошо усвоили прошедший материал, потому что я собираюсь протестировать вас перед началом новой лекции. Имейте в виду, каждый "неуд" по такому тесту в будущем, будет отражаться на вашей сдаче будущего экзамена!
Ох, е-мое. Кажется, не зря меня сегодня Ян по теме прогонял-то. Теперь хоть не страшно ручку в руки брать.
— Кришевский, — взгляд Натальи Семеновны обращается к парню, который лениво отрывает взор от экрана смартфона, вскидывая бровь. — Тебе, как уже сдавшему экзамен, можно сегодня просто поприсутствовать, освежить знания, так сказать.
Чувствую тычок в бок от Сорокина, а затем слышу его чрезмерно радостный голос, заставивший меня едва не рухнуть на пол.
— Степашка! — такой воодушевленный, будто рядом не Кришевский сидит, а кандидат наук химических. — Давайте вы до конца четвертого курса расставаться не будете, а? Мы тогда все трое универ с красным дипломом закончим!
Нет, определенно, дурость — это заразно.
СПОЙЛЕР!
— Она врезала мне с ноги, отправив в нокаут. С тех пор, я понял: эта женщина, моя истинная любовь!
Опасливо кошусь на широкоплечую рослую даму под метр восемьдесят, одним ударом отправившую Яна на маты отдыхать, сглатывая в ужасе. Господи, они действительно странные. Кришевский стонет, руками в боксерских перчатках голову обхватывая.
— Ай, Яша! Мама тебя чему учила?! Мужик должен стойко удары выдерживать! Говорила папе твоему — на бокс! Нет, потащил на каратэ, это ж девчачий вид спорта, — возмущалась Эльвира Карловна, утирая пот со лба, сдувая прядь темных волос, точно таких же, как у сына.
— Ну, мам, ты сама говорила, девочек бить нельзя!
— Правильно, поросеночек. Девочек нельзя, а мама у тебя тренер. Давай поднимайся, пиздюк, я из тебя сейчас выбью того мужика, что 9 месяцев под сердцем носила.
Икаю от ужаса, когда в очередной борьбе эта женщина заваливает здорового парня, с диким кличем падая на него, ударяя локтем в солнечное сплетение. Не представляю, как там Ян, а мне вот скривиться самой захотелось. Это ж адски больно.
Хватаю за руку довольного Ивана Федоровича, с ужасом разлепляя губы:
— Дядь Вань, она ж убьет его!
А он лыбится так радостно, влюбленным взглядом на свою жену смотря, гордо мне заявляя:
— Нормально все. Сейчас бока помнут, и пойдем за стол!
Затем отцепляет мою руку, подпрыгивая на месте, крикнув во всю глотку:
— Давай, мой носорожек! Втащи ему, как следует!
Спасите. Они все точно ненормальные!
Акт 7 — О нежданных сюрпризах и удачных встречах
— Ни за что, — хором произнесли эти братцы кролики, лишая меня последней надежды.
Повторный сеанс фильма «Королев лев» с субтитрами на языке оригинала! Я просто не могу это простить, итак летом не успела посмотреть, проведя последние месяцы лета перед первым курсом на даче у бабушки. Хорошо было, хоть немного скучно. А главное никакой цивилизации, так и не успела в кино.