— А они моя семья, все, даже Софа, — пожал плечами Матвей.
Вот это Роза могла понять. Она тоже не была в восторге от некоторых поступков мамы, что уж говорить про Альбину, но они — ее семья. Какие есть. Как и она — их семья. Уж какая есть.
* * *
Все три дня Матвей, после обеда, когда по расписанию был тихий час, Светик добросовестно сопела, а Даниил тихонечко читал, чтобы не разбудить сестру и не получить от дяди выговор, делал Розе массаж. Она приходила в десятый домик, угощалась какао, раздевалась, укладывалась на живот и млела от прикосновений Матвея.
Надо признать, хотя Роза и сомневалась в том, что у нее есть защемление, чувствовать она себя начала лучше. Впрочем, мог сказываться и регулярный секс. Роза скорей списывала улучшение самочувствия и настроения на него, чем на излеченные позвонки. Одно было плохо в дневных сеансах, невозможность логично продолжить. В любой момент могла проснуться Светик или зайти Даниил, если ему что-то станет непонятно в книжке. Что не могло не расстраивать, но Роза крепилась.
Один раз она уснула во время сеанса и обнаружила, что просыпаться рядом с Матвеем настоящее удовольствие, пожалуй, даже какао уступает ощущению чистого счастья, когда Роза потянулась, переворачиваясь, и наткнулась на рядом лежащего Матвея. Спросонок она подтянулась вдоль его тела, уткнулась носом в шею, услышала: «Спи, лягушонок», а потом почувствовала поцелуй куда-то в макушку. Почти мурча, она уснула, обняв мужчину.
Три дня, каких-то три дня, а у Розы появилось впечатление, что она знает Розенберга М. всю свою жизнь, знает его племянников, брата, маму, бабушку. Но главное, знает его. Непозволительно скоро он пробрался ей под кожу, пустил корни в сердце, влюбил в себя.
Роза заранее оплакивала неминуемую разлуку, уговаривая себя, что как быстро началось, так легко и забудется. Нет никакого родства душ, нет никакой любви, и уж точно, курортные романы — это всего лишь единоразовая акция. Отпуск заканчивается, а реальная жизнь остается. Ее жизнь была здесь, на базе отдыха, в ежедневной суете, от одного дела к другому.
Жизнь Матвея в родном городе Розы, среди своей семьи, учеников, соревнований, судейства и, Роза была в этом уверена, женщин. Ну, не может у такого шикарного мужчины не быть парочки-другой красоток, готовых скрасить ночной досуг. Тем более, с его-то темпераментом.
Идеалисткой Роза не была даже в школьные годы, у кого-то розовые очки разбиваются, а у нее их не было никогда. Ей даже мама, не говоря уже о рафинированной Альбине, говорили, что она циничная особа. Хотя сама Роза считала это здравым смыслом. Если нет иллюзий — их не разобьют.
На четвертый день, с утра, вернее, еще с ночи, навалились дела, и все — неотложные. Нужно было встретить Альбину с Олесей, для этого Роза встала, еще не было четырех, вернее, она не ложилась вовсе. Ехать больше двухсот километров, так что Роза кинула с собой термос с кофе и отправилась в аэропорт, а потом надо было успеть встретить группу отдыхающих, для этого поменять Рав 4 на микроавтобус, отвезя Альбину пред очи мамы с Виктором.
Заскочить на новую пивоварню, Розе смертельно надоели перебои с поставками пива, лишаться же стабильного дохода от бара не хотелось совсем, и подписать договор. Сорт новый, но суть одна — пиво светлое, фильтрованное и нет. На отдыхе, особенно уже подвыпившие туристы, не очень-то разбираются. Потом встретить семейную пару, и только к вечеру получится приехать домой. Еще и у Галки выходной, а значит, убраться в освобождающихся домиках нужно Розе, не маме же с ее давлением намывать полы и сантехнику. Благо, праздничный стол, угощения и даже уборку дома к приезду Альбины взял на себя Виктор.
Альбина выпорхнула из зоны прилета, как кинодива, ловя на себе восторженные взгляды мужчин, некоторые оборачивались и присвистывали. Высокая, тонкая, изящная, как фарфоровая, блондинка. Высокие каблуки, шляпа, солнечные очки и белоснежный костюм с короткой юбкой, подчеркивающий идеально длинные, стройные и загорелые ноги. Ее даже здоровенный чемодан на колесиках и Олеся в цветастом сарафанчике не портили, напротив, придавали трепетность образу. Это была ожившая картинка из глянцевого журнала о звездах экрана, спортсменах и миллионерах. Как у одних родителей могли получиться настолько разные дети? Кто-то сверху изрядно пошутил.
— Ну и жара, — выпалила Альбина и ткнула поцелуем в щеку Розу. — У тебя же машина с кондиционером?
— А если нет, поедешь на рейсовом автобусе? — парировала Роза.
— Да, что-то я ступила, — Альбина еще раз улыбнулась, на этот раз уже по-семейному, открыто и ласково. — Ты совсем не меняешься, коротышечка, — засияла с высоты своего роста.
— Да ты в следующий раз на ходулях приезжай, чо уж, — усмехнулась Роза и присела на корточки. — Привет, красавица, — обратилась к Олесе.
Копия мамы, вернее сказать, бабушки. Тоненькая, светловолосая, с широко распахнутыми синими глазенками, ее можно смело снимать в рекламе. И такие предложения поступали, но Альбина была непреклонна — модельный бизнес не для детей, в России точно. Может, Альбина и производила впечатление попрыгуньи стрекозы, и, в общем, такой и являлась, но за воспитанием дочери следила ревностно, хваткой бультерьера. Олеся, в свои пять лет, бегло читала, считала, занималась в театральном кружке, естественно, хореографией и английским языком. Минимальный набор юной Леди, рожденной в городе над вольной рекой.
— Здравствуйте, — Олеся робко улыбнулась.
— Привет, надо говорить «привет», я — Роза, неужели ты меня забыла? — понарошку нахмурилась.
— Помню!
— Вот и отлично, тебе понравилось лететь на самолете?
— Да! Рядом со мной сидел мальчик, у него был щеночек. Настоящий! Живой! Мааааааленький, — девочка показала насколько маленький, получилось размером с мышонка. — А тебя есть щеночек?
— У меня есть Моня, он большая собака, и вы обязательно подружитесь.
— Хорошо, — покладисто согласилась Олеся. И в кого такая покладистая удалась? Не в маму, точно не в бабушку или в тетю, и не в отца тем более. Хотя, при первых встречах он был сама любезность и безупречное воспитание.
Ехали весело, Альбина, ожидаемо, расспрашивала про мужчин на базе, а Олеся нетерпеливо подпрыгивала в детском бустере и визжала каждый раз, когда видела что-то достойное ее внимания. А визжала она всю дорогу. У ворот компанию встретили мама и Виктор. Олеся тут же рванула к дедуле, Виктора она искренне и с детской непосредственностью считала родным дедушкой, он отвечал ей полной взаимностью. Альбина обняла маму и расплакалась от нахлынувших чувств. Розе же сантиментам предаваться было некогда, она поставила Рав 4 в гараж, выгнала микроавтобус и рванула на вокзал.
Домой она едва успевала к праздничному ужину, зато решила вопросы с пивоварней, оставшись довольна скидкой, которую выбила. Ей пошли навстречу, как одному из первых «крупных» клиентов, и Роза была уверена, что минимум полгода-год, ребята будут из кожи вон лезть, чтобы наработать репутацию, и не подведут ни с качеством, ни с поставками.
На ресепшне мамы не было, Роза открыла своим ключом, к монитору была приклеена записка, в каких домиках мама убралась, а в каких не успела. Чертыхаясь, закрыла дверь на замок. Вот всегда мама так, сначала лезет в пекло, а потом лежит с давлением, а то и с давлением лезет. Зла не хватает! То рванет поливать цветы в самый солнцепек, уверяя, что шляпа ее спасет, то залезет подстригать траву триммером, а то и вовсе с тряпкой ползает по домикам, нагибаясь, выгребая пыль из-под кроватей. Можно подумать, Роза этого не сделает! Уж лучше самой, чем бегать с тонометром вокруг мамы и трястись, что скорая приедет, в лучшем случае, через час.
Подходя к дому, остановилась. Розу просто пригвоздило к месту, распластало по тротуарной плитке. Рядом со стеной стояла Альбина, в коротенький шортиках, причем, коротеньких, как сверху, так и снизу, футболке, подвязанной якобы небрежным узлом, очень удачно открывающим тонкую, прямо-таки невесомую талию и поблескивающий пирсинг в пупке, а также бесконечные ноги, в якобы простеньких босоножках на пробковой платформе, делающих ноги запредельно длинными. Светлые волосы лежали небрежной волной, прядь касалась губ, подсвеченных блеском.
Но не в этом дело. Нет! Рядом с ней стоял Матвей, облокотившись одной рукой на стену, полубоком, нависая над Альбиной, что-то говоря ей, нагнувшись — он был изрядно выше, — поправляя пряди волос у лица девушки. Интимным жестом. Очень интимный.
Что оставалось Розе? Никто ничего не обещал. Ни Матвей Розе. Ни Роза Матвею. Ни даже Альбина. Кто устоит против ее сестры? Никто! Высокая, почти неземная, нежная, одним своим видом заставляющая бросаться на помощь, вызывающая восхищение, красавица. Разве можно сравнить с Розой?! Нет!
У Розы даже не получалось обвинить Матвея, только и удалось, что дошагать, как робот, до подсобки Галки, схватить тряпки, ведра, моющие средства и отправиться намывать домики. Начала она с десятого, не потому что личное, а просто первый по порядку.
Вылезая из-под кровати, уткнулась в ноги в пробковых босоножках.
— Ты чего убежала? — как ни в чем не бывало, спрашивала Альбина. Конечно, откуда ей знать, но желание завизжать не покидало.
Роза уставилась на сестру.
— Слушай, я с таким мужчиной познакомилась, ты не поверишь! Спортсмен, красавчик непередаваемый, учтивый, такой секси! У меня уже поджился трясутся! — выдала Альбина.
— От меня-то ты чего хочешь? — Роза натирала подоконник, хотя он и был чистым, терла с таким усердием, словно ей нужно было выскоблить дырку в куске пластика.
— А ты не говори ему, что у меня ребенок, а?
— Это почему?
— Ты не понимаешь! Никому не нужны женщины с детьми! У тебя же нет детей, вот тебе и не понять. Если что, скажи, что Олеся твоя дочка, мне же не замуж за него выходить. Тебе не сложно же, а?
— Конечно, скажу, — процедила Роза. — Мы с Олесей одно лицо. Как не сказать!
— Ты чего нервная такая? — Альбина посмотрела на Розу. — Никогда тебя такой заведенной не видела. Да что я сказала-то?! Ну, не хочешь, не говори… Ты прямо драться сейчас кинешься…
Альбина сделала несколько шагов назад, в это время хлопнула дверь, и вошел Матвей. И надо же, как удачно Альбина споткнулась и упала спиной прямо в руки Матвея. Роза, как стояла посредине комнаты, с тряпкой в руках, в видавшем виды комбинезоне, который всегда надевала по случаю уборки, так и замерла. Альбина хлопала глазками в руках Матвея, томно вздыхая. Он держал ее. А Роза швырнула тряпку в пол с увесистым шлепком.
— А знаете, что?! Идите вы нахрен! Оба!
И хлопнула дверью с той стороны. Слезы душили и не давали толком видеть, какое-то немыслимое отчаяние разрывало Розу, но черта с два она покажет свою боль. Да и боль эта пройдет к утру. Должна!
Глава 10
Праздничный ужин прошел, будто Роза сидела на спине электрического ската, разряды проходили сквозь нее и отскакивали от стены и людей. Альбина все так же непонимающе смотрела на Розу и пожимала плечами на молчаливый вопрос мамы и удивленно поднятые брови Виктора. Одна Олеся счастливо крутилась на стуле и выдавала на гора столько новостей, сколько не наберется у всех взрослых вместе лет за пять.
Здравый смысл кричал, что Розе надо успокоиться и смириться. Ничего же не случилось! И винить некого и не за что, а уж тем более орать, как баньши, кидаясь половыми тряпками. Откуда Альбине было знать про «роман» Розы и Матвея? А если и знала, разве он обещал что-то Розе? Разве можно устоять перед ним? Роза не устояла, и Альбина тоже не устоит, уже не устояла, просто времени не подвернулось, а так бы…
Никто. Никому. Ничего. Вот это и нужно себе повторять, как мантру. Никто. Никому. Ничего.
Она вышла на крыльцо, оставив возможность убраться после ужина другим членам семьи, даже постаралась не слишком громко хлопнуть дверью, что не слишком-то получилось.
— Я сделала что-то не то? — Альбина присела рядом и виновато посмотрела на Розу. — У тебя с этим красавчиком что-то было, да?
— Ничего ты не сделала, — Роза отмахнулась.
— Но откуда мне было знать?! Ну, хочешь, я завтра уеду, хоть домой, хоть на море, как скажешь.
Роза окинула взглядом сестру. Отличное предложение, даже хочет уехать, уверена, что ее присутствие не даст Розе и шанса, а Матвей стопроцентно не устроит. В общем-то, Альбина права. И это самое-самое обидное! Да и стоит ли соглашаться на бредовую идею, ради чего, вернее — кого, что это решит, по большому счету?
Альбина уставилась на неярко освещенную дорожку, к ним приближался Матвей, впереди него прыгала неугомонная Светик, а Даниил шел рядом, пытаясь подстроиться под шаги. Несмотря на тусклое освещение, можно было с уверенность сказать, кто это. Слишком уж фактурная фигура у Матвея и высокий рост. Да что она, Розенберга М. не узнает?
Порыв встать и убежать Роза подавила в зародыше, для верности мысленно попрыгала на нем и отшвырнула в сторону. Она — взрослая женщина. Никто. Никому. Ничего. Но вбок отвернулась, чтобы не видеть пускающую на ее мужчину слюни сестру. Мужчина-то не ее. Точка. Драться из-за члена с родной сестрой она не станет. А уж из-за постороннего члена — тем более.
— Доброго вечера, — раздалось сверху. Роза вздрогнула.
— Привет! — взвизгнула Светик.
— А мы можем поиграть с Моней? — продолжил за сестру Даниил.
— Я так понимаю, произошло небольшое недопонимание, — Матвей, вернее, не совсем Матвей, посмотрел сначала на Альбину, улыбнувшись ей, а потом на Розу.
Роза видела перед собой рост Матвея, может быть, чуть-чуть ниже, ширину плеч Матвея, руки Матвея, черты лица, даже небрежно лежащие чернявые волосы — Матвея. Отличался взгляд, у Матвея он был мягче, и улыбка. Этот мужчина, что смотрел на Розу, буравил взглядом, сковывал движения, было в нем что-то давящее, даже подчиняющие. А подчиняться Роза не любила и не могла. На самом деле Роза никогда бы не посмотрела в сторону Матвея, смотри он на нее так.
— Михаил, брат Матвея Розенберга. Мы, как вы видите, близнецы, — он улыбнулся, но не улыбкой Матвея, яркой, но не полудетской. — Матвей расстроен сложившейся ситуацией…
— Аааааааааа, — пропела Альбина и поднялась. Стоя на ступеньках, она была одного роста с Михаилом. Роза отметила, что встала Альбина с грацией кинодивы и повернулась самым удачным ракурсом к мужчине. — Он настолько расстроен, что не подошел сам? Когда мужчина расстроен, он идет и извиняется!
— Во-первых, ему абсолютно не за что извиняться, а во-вторых, у него тренировка с учеником.
— Нет такой тренировки, которую нельзя бросить ради любимой женщины!
— Позвольте не согласиться, — Михаил зыркнул на Альбину, и Розе захотелось прибить этого Розенберга. Что под руку попадется, тем и прибить. Кто ему давал право смотреть настолько уничижительно на женщину, тем более — на ее сестру?!
— А вот не надо мне тут! — Роза вскочила, подбоченись.
— О, вижу, из-за мужчин вы, девушки, точно не поругаетесь, — Михаил не двинулся с места, не улыбнулся, просто стоял, как столб, и рассматривал поочередно сестер.
— Да не родился еще тот мужик, который стоит моей сестры, — проговорили вместе Роза и Альбина.
— Пися у мужика отсохнет от такой чести, — прошипела Альбина.
— И отвалится, — добавила Роза. Схватила Альбину за руку и потащила в дом.
За дверью обе сползли по стене и покатывались со смеху, обнимаясь. Их мать бросила двоих мужей, не задумываясь, ради своих дочерей. Они все вместе стояли горой за Олесю, и даже престижному юристу не удалось отсудить их девочку, которая и не нужна ему, просто навалить кучу побольше хотелось. Они — женщины семьи Ивановых, всегда стоят друг за друга, и никогда, никакой мужчина не встанет между сестрами, между матерью и дочерью, между всеми ними. Мужчины приходят и уходят, а уходят они всегда. А Розочка, Беляночка и их неугомонная мама остаются.
— Так ты что, не знала, что у этого твоего Матвея есть брат-близнец?
— Что брат есть, знала, но близнец… слушай, ты много близнецов встречала?
— В ансамбле парочку, но сейчас они не похожи, видела на встрече выпускников.
— Гришка с Дашей? Внезапно!
— Не, эти… а, братья Майсулины. Один здоровенный, как шкаф, — Роза развела руками. — Смотреть страшно. И борода. А второй высокий, но тощий.