— Зрение у тебя ни к черту, да? У меня вот тоже в последнее время. Жена уговаривает сделать операцию, а я боюсь, представляешь? Так что вот. Всегда с собой ношу на всякий случай.
Алек, пыхтя, вытащил очки из кармана и водрузил их на нос. Мир преобразился, наполнившись четкими красками и образами. Джазовый концерт кончился, теперь сцену занял классический оркестр. Играли Шуберта.
— Никогда не понимал классической музыки, — доверчиво поделился Алек, уложив пустой футляр на свободное кресло рядом. Во фраке карманов не было, да они и не предполагались. — Мать моя, царство ей небесное, любила. Да мне вкуса не привила.
— Давно не видели ее?
— Померла она.
Грузно вздохнув, Алек нащупал платок и вытер пот со лба. В последнее время он часто потел, да и ходил тяжело. Пальцы ожирели и стали напоминать толстые сосиски. Ими с трудом удавалось вскрыть даже пачку сигар.
— Где эта чертова программка? Хоть посмотрю, что они там бряцают. Ничего ж не понятно. Все эти симфонии как под копирку. Тут пилик, там пилик — и все.
Джек подал программку. Алек ее развернул и уставился на строчки невидящим взглядом. Буквы плыли, сливались в однородную линию. Они вытягивались причудливыми фигурками и застывали неразборчивыми кляксами на типографской бумаге.
— Какая погода сегодня?
— Чего?
— Какая сегодня погода?
Алек надсадно крякнул, перелистнув пожелтевшую страницу газеты. Современные гаджеты упорно не реагировали на его прикосновения, так что он вернулся к печатным изданиям. К тому же, это считалось статусным. Громко кашлянув, Алек почесал третий из двойных подбородков.
— Ясно, дождя не будет. Неужели в Лондоне тучи разойдутся? С нашим-то смогом! Это, как еще говаривал господин Черчилль…
— Как чудно. Мне пора.
Джек встал. Алек с удивлением посмотрел на него поверх газеты. Молоденькая официантка принесла чашку кофе, метрдотель вежливо сообщил, что президентский люкс готов. Алек довольно причмокнул толстыми губами.
— Надеюсь, вы приятно провели время.
— Да разве в моем возрасте это возможно!
Алек жутко и надсадно закашлялся. Дым давно выел легкие, и теперь спазмы душили похлеще висельной веревки. Джек приподнял шляпу, улыбнулся и направился к выходу из отеля, на ходу подхватив свежий номер Таймс со стойки.
За его спиной Алек захрипел, схватился за сердце и закинул круглую голову на спинку кресла. Официантка завизжала, бестолково забегал метрдотель. Но было поздно.
В остекленевших глазах отразился расписанный золотыми завитками потолок. Последнее, что Алек увидел в своей жизни.
========== Эпизод 3: Молодильное яблоко ==========
Теодор закусил губу и бросил взгляд на наручные часы. Стрелка медленно подползла к восьми, а Марии все еще не было. Она никогда не отличалась особой пунктуальностью, но в этот раз они договорились встретиться в семь. Теодор ждал в их любимом парке под одиноким фонарем. Оба соседних перегорели, оттого островок света казался единственным спасением в непроглядной тьме. Из-за верхушек деревьев еле пробивался свет с других аллей, а огней домов за пределами зеленой зоны и вовсе не было видно.
— Добрый вечер.
Сначала из темноты выплыла улыбка. Широкая, почти от уха до уха, она нарисовалась в воздухе полумесяцем. На белых зубах ровно перелились отблески лампы. Позже появился ее обладатель: высокий человек в коричневом костюме. Его лицо наполовину скрывалось под шляпой, а кожа отдавала нездоровым землистым оттенком, заметным даже через загар. Сухие губы потрескались как при сильном обезвоживании.
— Здравствуйте, — несмело проговорил Теодор и отвел взгляд.
Ему вдруг стало неловко. Он прижал к груди букет из ромашек и незабудок, упакованный в плотную бумагу. Темно-синяя лента, обвязанная бантом, проехалась по ладоням. Незнакомец целиком вышел на свет. Он оказался выше Теодора на голову, а его несуразно длинные руки плетьми свисали вдоль короткого тела.
— Не найдется закурить?
— Не курю.
Улыбка стала ярче. Она притягивала взгляд, как неизбежно приманивается он к танцу королевской кобры, раскрывшей цветастый капюшон. Теодор сглотнул и будто невзначай ступил назад. Незнакомец же вразвалку подошел и прислонился к фонарному столбу плечом. Сунув костлявую ладонь за лацкан пиджака, он достал портсигар и вытащил одну сигарету. После похлопал по карманам в поисках зажигалки и, наконец, нашел ее в брюках. Весело заплясавший огонек лизнул табак. Мужчина с наслаждением прикурил, сощурив и без того раскосые глаза.
— Ждете кого-то?
— Да.
Дымное кольцо сорвалось с конца сигареты и раскрылось цветком, зависнув в воздухе. Теодор чихнул и переложил букет в левую руку, будто бы так мог спрятать цветы от навязчивого запаха.
— Она не придет.
Незнакомец был слишком наглым. У Теодора мелькнула мысль, что это грабитель, который зачем-то его прощупывает. На курсах по психологии говорили, что перед такими надо показывать себя уверенно, потому Теодор расправил плечи и вытянулся по струнке, гордо вскинув подбородок.
— Вы о ней ничего не знаете, — непримиримо ответствовал он. — А теперь, если позволите, мистер…
— Джек.
— Джек?..
— Просто Джек.
— Хорошо. Так вот, мистер Джек, если позволите, я бы хотел остаться в одиночестве.
И Теодор сделал пару шагов к тени, разорвав расстояние между ними. Губы Джека разошлись в стороны так, как если бы от углов его рта к ушам протянулись невидимые нити.
— Не придет, — хрипло отозвался он, — времени уже.
— Не знаю, что вы себе надумали о моей Марии, но она не такая, как все. Она другая.
— Любит ромашки и незабудки?
Вопрос прозвучал издевательски. Теодор почти обиженно взглянул на обмякший букет. Лепестки подернулись едва заметными коричневатыми полосами, а запах насытился сладостью.
— Да, любит.
— Это не та ли Мария, что работает в регистратуре?
— Откуда вы знаете?
Чем дальше, тем меньше Теодору нравился их странный разговор. С Марией он действительно познакомился так. Будучи интерном, он полностью отдавал себя работе. Ему редко удавалось выбраться куда-то, чтобы пообщаться с друзьями. Постепенно и друзей почти не осталось. А Мария — вот она. Всегда была рядом, милая и улыбчивая, выслушивала его тревоги и жалобы на пациентов. Мария сначала стала другом, потом — возлюбленной. Теодор в ней души не чаял.
— А, я все понял. Вы один из наших пациентов. Лицо у вас такое примечательное, что я его сразу вспоминаю. Только не могу понять, кто именно. Не вы наблюдались с растяжением связок?
Джек отрицательно покачал головой. Теодор наморщил лоб. Все было словно в тумане, так давно и одновременно будто вчера. Лицо Джека врезалось в память, в то же время, таких, как он, больница пропускала в день десятки, если не сотни. Зато, по крайней мере, стало понятно, почему Джек к нему подошел. Видимо, узнал.
— Подождите-ка, дайте мне минутку. Сейчас вспомню. Кажется, это было в том году. Или позапрошлом…
— Вас тогда перевели в хирургию.
Теодор вздрогнул. Радость узнавания отразилась на его лице с такой же страстью, с какой ученый понимает, что решил уравнение, над которым бился десятки лет.
— Точно! Теперь я вспомнил! Это ведь вы приходили к бедной Энн-Розмари. Вы ее родственник, да? Кажется, племянник. Бедная Энн все о вас вспоминала даже в критическом состоянии. Она была так счастлива видеть вас! Знаете, я все хотел спросить, почему вы не навестили ее раньше? Неужели не нашли времени, чтобы попрощаться с тетушкой?
Джек покончил с сигаретой, потушив окурок о колонну. У статуи ангела, освещенной снизу, сгрудились светлячки. Они перелетали от одной лампы к другой, а потом, пестрым облаком сталкиваясь с преградой арки, рассыпались роем.
— Не нашел. Оно меня боится.
— Кто?
— Время. — Джек приподнял края шляпы, показав морщинистое лицо и узко посаженные глаза. — И Мария сегодня не придет. Она потеряла ему счет.
Теодор сглотнул и смял бумагу. Засохшие стебли ромашек с хрустом надломились под пальцами. Посмотрев на них так, будто видит впервые, Теодор отложил букет на подложку постамента. Ангел, взирающий с высоты, укоризненно промолчал.
— Я вас не понимаю, — пробормотал Теодор. — Зачем вы ко мне прицепились? Мне жаль вашу тетушку, но я простой хирург, я ничего не мог поделать. Ее состояние было тяжелым, когда она поступила к нам.
— О, вы не правы. Вы могли ее спасти, просто не захотели.
— Неправда.
Теодора заговорил глуше. Он и сам присел на подложку постамента, сложив ладони на коленях и опустив взгляд в землю. Солнечные лучи запутались в изумрудной траве. По ножке одуванчика вскарабкалась к желтому соцветию божья коровка.
— Я не мог, нет… Даже несмотря на то, что меня назначили заведующим, я просто…
О серую ладонь разбилась звонкая капля. Теодор опустил голову, из его глаз побежали слезы. Они стекали по щекам и мерно покрывали морщинистые пальцы, собираясь в их складках.
— Если бы у меня было немного больше времени… Если бы я уделил ей немного больше времени…
Голос проехался по ушам наждачным скрипом. Теодор хлюпнул носом и вытащил из кармана замызганный носовой платок. Громко высморкавшись, сложил его пополам и утер капли. Растянутый кардиган с заплатками на локтях смотрелся на нем будто мешок. На скамье рядом лежало два цветка незабудки.
— Я совсем с вами заговорился. Мне ведь нужно навестить Марию.
С кряхтением Теодор поднялся, подхватив цветы. Джек помог ему, подав руку.
— Моя Мария сегодня не пришла. Придется навестить ее мне.
Сильно опираясь на трость, Теодор похромал вперед, еле шевеля ногами. Джек шел с ним рядом, поддерживая под локоть.
— Она не увидит вас.
— Пусть так, но я обязан ее навестить. Моя Мария там совсем одна, я не могу ее оставить. Помогите мне, в вас-то силы поболее будет.
Садовые галереи сменились скверами, а после обратились темными коридорами деревьев. Их макушки пиками дырявили ночное небо, а впереди сияло лишь одно золотое пятно, оставшееся от света единственного фонаря. Там стояла молодая девушка с гладко зачесанными назад волосами. Она нервно оглядывалась по сторонам и то и дело смотрела на часы.
— Мария! Моя Мария!
Теодор вскрикнул радостно и одновременно отчаянно. Джек разжал пальцы — и Теодор захромал вперед, переставляя клюку. На четвертом шаге он отбросил ее в сторону, а на седьмом — уже бежал в распростертые объятия девушки.
— Мария! Ты пришла! Моя милая Мария!
Теодор обнял ее, она прильнула к его груди с мягким смехом. Они взялись за руки и поцеловались.
— Моя Мария, мне снился такой страшный сон. Кажется, я потерял сознание! Будто бы я постарел и прожил всю жизнь без тебя. А ты пришла и спасла меня, Мария!
— Ох, Теодор, ты такой глупый. Я же говорила тебе, что задержусь на смене.
— Как я люблю тебя, моя Мария! Я безумно тебя люблю.
За кругом света в темноте растаяла улыбка-полумесяц. Джек опустил полы шляпы ниже и мерным шагом двинулся в сторону ворот. За его спиной весело смеялись и обнимали друг друга двое стариков. Под фонарным столбом в этот вечер время для них остановилось.
========== Эпизод 4: Кощей ==========
В игровом клубе звучала негромкая веселая музыка. Мело и Арни любили забредать сюда, выпрашивая деньги у родителей. Поочередно шмыгая носами, они подходили к стойке и всегда покупали десять фишек. Десяти хватало на два их любимых автомата с Крутым Джонни и Бесконечной магистралью.
— Нам десять!
Мело обладал высоким звонким голосом, которого он сам иногда пугался. Он кинул на стойку пару бумажек и выжидающе уставился на рослого продавца. Мело видел его впервые, хотя ходил в этот клуб пару лет. Тот был очень стар, таким уже помирать пора, и худ: кожа скапливалась вокруг костей как у шарпея. Его глаз было почти не видно, зато улыбался он широко и ярко. Так, будто ему в губы запихнули дольку апельсина и заставили раздвинуть губы. Арни даже поежился и уцепился за рукав Мело. Он был младше и не таким смелым.
— Сегодня у нас акция. При покупке десяти жетонов молодые люди могут получить бесплатный абонемент на всю ночь. Доступны любые автоматы. Желаете получить?
Старик выложил на стойку фишки, а рядом положил прямоугольную карточку. Мело ее узнал: у Гая из параллельного класса была такая. Она давала свободный проход ко всем развлечениям, не только автоматам. Любые аттракционы. Папа Гая был очень богатый и позволял Гаю все. Конечно, Мело ему страшно завидовал. Его-то папа всего лишь работал водителем и развозил коробки с едой с утра до ночи.
Мело поднялся на цыпочки, его глаза зажглись радостью и недоверием. Первым делом он схватил карточку и тут же прикусил ее на зуб — настоящая.
— Офигеть. Круто как!
Мело воодушевленно подпрыгнул и глянул на Арни. Тот смотрел с сомнением, но когда и сам подергал карточку, завизжал, кинувшись обнимать Мело. Они предвкушали долгую ночь в зале. И совсем не думали о родителях, которые могут их потерять. За весельем они забывали обо всем.
— Спасибо, дядя…
— Джек. Можете называть меня просто Джек.
— Спасибо, дядя Джек!
Держась за руки, мальчишки побежали к Крутому Джонни. Этот автомат был довольно популярным, обычно около него толпился пяток ребят, но сегодня место пустовало. Еще одно сказочное везение! Мело тут же встал за пульт. Но вместо того, чтобы привычно вкинуть фишку в прорезь, он сунул в соседнее окошко карточку. Автомат вспыхнул неоновым светом, а счетчик в правом верхнем углу закрутился с бешеной скоростью, пока не остановился на девятьсот девяносто девяти — максимальное число игр.
Все еще не веря своему счастью, мальчишки притулились ближе. Мело схватился за рычажок управления и нажал кнопку старта. Крутой Джонни появился на экране слева, держа наперевес тяжелый автомат. Первый уровень начинался в прериях. На заднем плане красовались насыпанные барханы, поросшие колючками, а впереди располагалась деревня разбойников, которую Джонни отправили зачистить. Джонни был элитным бойцом спецназа, среди всей отправленной группы выжил только он. Их вертолет разбился (эту сцену показывали в интро), но он решил продолжить задание и в одиночку отправился в деревню.
Стреляя направо и налево, Джонни устранял разбойников один за одним. Те прятались за деревянными ящиками, внезапно появлялись из-за дверей, а то и вовсе спрыгивали с крыш на голову. Джонни приходилось уворачиваться и прыгать. В такие моменты Мело остервенело жал красную кнопку, опасаясь пропустить удар. Жизней у Джонни было всего три на уровень, а восполнялись они только аптечками, какие еще надо было найти.
— Вали, вали его! — поддакивал Арни и хватался за плечо Мело.
— Не мешай! — огрызался Мело и сбрасывал ладонь друга с плеча.
В конце четвертого уровня вырос босс: дородный детина со свисающим над ремнем животом. Его грудь украшал бронежилет, а в обеих руках он держал по автомату. Его особая атака заключалась в том, что он за раз выдавал две автоматные очереди. От них удавалось спрятаться только если вскочить на движущуюся панель.
Кривляясь, высунув язык от усердия, Мело покачивался из стороны в сторону, будто бы это помогало реагировать. Этого босса он еще не разу не проходил. Крутой Джонни отличался высокой сложностью, потому и был так популярен среди мальчишек. Стоило сказать «Я прошел свинью» (так в простонародье называли этого босса), как в глазах остальных это сразу прибавляло очков крутости.
Два сердечка исчезли, от последнего осталась половина. Здоровье босса опустилось до одного удара, и именно тогда он сдал свою проклятую атаку. Мело не успел вовремя прожать кнопку, и Джонни скоропостижно скончался, разлетевшись по экрану красными брызгами. Босс повернулся в анфас и звучно загоготал, широко открывая рот. Мело с психу пнул автомат.
— Мело, я хочу пить, — жалобно проговорил Арни.
— На и отстань.
Мело сунул ему помятую купюру, Арни отошел. Мело, сцепив зубы, вернулся к автомату. Стоять было не очень удобно, так что он подтащил высокий барный стул и сел на него. Ноги не доставали до пола, и он уперся носками в перекладину.
— Я тебе покажу!
Нахмурившись, Мело начал заново. Раз за разом он доходил до босса и раз за разом ему проигрывал. Он уже знал, откуда появятся разбойники, и убивал их на автомате. Его интересовала лишь одна цель, к которой он шел — свинья. Мело ненавидел его всеми фибрами души. Наконец, ему удалось одолеть босса. Тот рухнул на землю, жирное пузо колыхнулось волной. Мело победно закричал, вскинув руки.