— Ух, насмешил! — сказала Баба Яга. С земли поднялась, глаза вытерла и говорит: — Про твою беду мне ведомо. Только живой воды тебе не добыть, сухое твое царство не спасти.
— Отчего так? — спросил Бабу Ягу Иван-царевич.
— Оттого, что потайного родника с живой водой не отыщешь. Я сама на три сажени в землю вижу, а найти его не сумела.
— Ничего, красавица, — говорит Иван-царевич, — скажи тогда, где горючая река течет.
— Поезжай, царевич, прямо, — ответила Баба Яга. — Сразу за лесом и увидишь горючую реку. Течет она смолой, горит жарким пламенем. Самому тебе ее не переплыть, ищи перевозчиков.
На прощанье Баба Яга костяная нога сказала:
— Ты со мной пошутил — и я с тобой пошучу. Обернется твой конь жеребенком, а ворон вороненком.
Погрозила кривым пальцем и в избушку убежала.
А змея оземь ударилась — обернулась опять красной девицей.
Махнула красная девица платочком — отвалился камень, а под ним открылся ход.
Красная девица и говорит Мартынке:
— Ступай, вдовий сын, за мной. Да не бойся. В нашем царстве змеином такой обычай: когда среди нас человек — и мы обличьем люди.
Долго ли, коротко ли шли Мартынка с девицей-красавицей, змеиной царевной, а только и свет под землей забрезжил, и город большой завиделся.
Вошли они в город, а тут плач и стон стоит. Царь с царицею убиваются. Дочь-то у них Змей Горыныч унес неведомо куда. Грозил Змей Горыныч ее в адском пламени сжечь, если замуж за него не пойдет.
Прошли царевна с Мартынкой через всю столицу, словно через кладбище. Подошли к дворцу. Там девица-красавица, змеиная царевна, как засмеется вдруг, как крикнет:
— А вот она я!
Тут стража дворцовая набежала — оружием о землю бряк! Бояре, дворяне прибежали — царевне в ноги бух! И все принялись кричать да радоваться, славить царевну.
Мартынка стоит, головой вертит, всему удивляется. И вправду в змеином царстве у всех обличье человечье. Да и обычаи схожие. Пока в толпе Мартынка с царевной шел, никто его лохмотьев не заметил, но только шагнул в дворцовые покои — стали на него дворяне коситься, бояре бороды топорщить, стража усами шевелить.
А царевна Мартынку за руку взяла и на ухо шепчет:
— Не бери, Мартын, вдовий сын, у моего батюшки ни серебра, ни золота, ни каменьев самоцветных, а проси у него с мизинца колечко. Его только с руки на руку перекинуть да желанье свое сказать — все тотчас исполнится.
Царь с царицей явились. Они дочку обнимали, целовали, от радости плакали.
А царевна говорит:
— Спас меня Мартын, вдовий сын, а то гореть бы мне в адском пламени вечные времена.
И рассказала все как было.
Тут немедля царь змеиного царства велел царскую баню топить, воду носить, жару поддавать, а боярам возле бани стоять и, чего бы Мартын ни пожелал, чтобы мигом, живой ногой ему все предоставить.
К тому времени на веселье в городе запрет был снят. Начался праздник развеселый.
Вот призвал царь Мартынку к себе и спрашивает:
— Чем, Мартын, вдовий сын, тебя наградить? Сказывай! Дать тебе бела серебра или красна золота? Или дать тебе каменьев самоцветных?
А Мартынка и говорит:
— Не надобно мне, государь, ни серебра белого, ни золота красного, ни каменьев самоцветных. А дай ты мне колечко с твоего мизинца.
— Э, да ты, Мартын, вдовий сын, видать, не глуп! Такому не жалко и колечко волшебное отдать.
И отдал колечко со своего мизинца Мартынке.
Попраздновал, попировал Мартынка в змеином царстве — пришло время домой возвращаться.
Стянул Мартынка колечко с мизинца, из руки в руку перекинул — тотчас явились перед ним двенадцать молодцов. Стоят не дышут, приказа ждут.
— Хочу домой! — сказал Мартынка.
И не успел он почесаться, как очутился дома. Мать его обняла, радуется. Кот на плечи вспрыгнул, башкой трется, мурлычет. Собака Журка вокруг прыгает, визжит и взлаивает.
Когда радость поутихла, мать и говорит Мартынке:
— Как, Мартынушка, жить будем? Нанялся бы ты, сыночек, опять в работники.
А Мартынка отвечает: