"Стремно" — самое мягкое слово, которое можно было подобрать к этому долбаному месту. Рисса бы сказала: "Охренеть как страшно". Если бы растеряла остатки самоуважения, конечно. Парню еще можно признаться, что ему страшно, а вот для девчонки это вернейший способ спустить свою репутацию в унитаз. Если они выберутся, Ремис тут же забудет, как сам очковал, а ей каждое испуганное "ой!" припомнит. Поэтому приходилось гордо задирать нос и делать вид, что гробница ее нисколько не пугает.
На лестнице, ведущей, судя по ее длине, куда-то к центру планеты, было еще не так плохо. Через дверной проем лился яркий полуденный свет и проникал свежий воздух. Спускаясь по истертым ступеням, ребята обменивались нервными шуточками, чтобы хоть как-то поднять настроение и отогнать жуть. Поначалу даже получалось. Но чем дальше, тем сильнее давили метры — а может, уже километры? — земли и камня над головой. Становилось все темнее. Шутки и веселые разговорчики быстро закончились; Рисса начала ловить себя на том, что говорит полушепотом.
А потом они дошли до первого зала, и Риссе вдруг захотелось развернуться и дать деру отсюда. Как можно быстрее и куда угодно — хоть к Аргейлу в объятия.
Помещение, в котором они оказались, было всего-навсего "прихожей", но в нем легко разместилась бы парочка пассажирских транспортников. Для своих то ли трех, то ли четырех тысяч лет оно шикарно сохранилось: даже рисунок на полу почти не затерся, а на стенах тускло горели светильники. Статуи преклонивших колена гигантов держали на плечах высоченный потолок, каменные истуканы с секирами сторожили проход в следующий зал. Красновато-коричневые стены покрывали барельефы и тексты, написанные на древнеситской тарабарщине.
Здесь было бы даже красиво, если бы не трупы. Рисса насчитала три штуки: один
растянулся невдалеке от входа, второй съежился в позе зародыша у стены, а третий был неплохо сохранившимся скелетом. Валялись здесь и отдельные кости — так много, что не понять, скольким существам они принадлежали.
Милли бешено замотала головой, зачем-то зажав уши. Иллин обхватила ее за плечи и крепко встряхнула. Наклонившись к ней, зашептала что-то неразборчивое. Рисса поняла только "не слушай" и "пройдет".
— Эй, мелочь, ты в порядке? — Ремис обеспокоенно потряс Милли за плечо. Та попыталась улыбнуться и ответить, но Иллин неожиданно грубо толкнула ее себе за спину и зыркнула на Ремиса с неприкрытой угрозой:
— Милли в порядке, — отчеканила она. — Ремис… просто не лезь к ней сейчас, ладно? Ей этого не нужно.
— Ну и ладно, — пробормотал слегка офигевший Ремис, примирительно поднимая руки. — Я же просто спросил.
— Все хорошо, Ремис. — Милли все-таки решилась показать, что умеет разговаривать сама. Рисса вдруг задумалась, сколько раз она вообще слышала голосок малявки: Иллин почти всегда говорила за нее, и Милли никогда ей всерьез не перечила. — Мне просто немного страшно, вот и все. Место очень жуткое.
— И воняет, — буркнула себе под нос Рисса. К затхлому, пыльному запаху подземелья примешивалась сладковато-гнилостная вонь мертвечины и еще чего-то, что Рисса никак не могла определить. — Пошли быстрее. Кстати, кто-нибудь вообще в курсе, куда мы идем?
Иллин ткнула пальцем в экран своего планшета:
— Идите сюда, покажу кое-что.
У этой девчонки, похоже, имелся ответ на все что угодно. Риссу это почти восхищало — в той же степени, в какой бесило. Ничего она не могла с собой поделать: хорошенькие и умненькие отличницы вызывали у нее аллергию еще со школы.
— Смотрите, — продолжила Иллин, когда все собрались вокруг нее и уткнули носы в планшет. — В сети Академии есть статьи про каждую из гробниц, куда пускают послушников. Даже с картами. Здесь сказано, что Хамеис похоронена вот тут, — она стукнула ногтем по одной из самых дальних комнат на карте. Рисса сердито выдохнула сквозь зубы, представив, сколько туда придется топать. — Это погребальные камеры приближенных Аджунты Полла. Он сам лежит вот здесь, — пальчик Иллин сместился к большому залу, отделенному от "комнат" приближенных длинным коридором. — Написано, что раньше эта часть гробницы была утыкана ловушками, но они давно уже не работают, потому что мародеры повредили большую часть защитных механизмов.
— Отлично, — не слишком уверенно ухмыльнулся Ремис. — Значит, у нас есть шанс вернуться живыми? Круто.
— Угу. Если нас не сожрут. — Рисса многозначительно глянула в дальний угол зала. В полутьме было очень трудно понять, движется там что-то живое или просто дергаются тени из-за коротящей лампы. — Иллин, в твоей статье что-нибудь про живность сказано?
Иллин помотала головой.
— Нет. Здесь только история: кто построил, когда, для кого, какие события связаны с гробницей и ее хозяином… Например, почти вся знать была против, чтобы Хамеис хоронили в гробнице мужа: одни считали, что она достойна собственной, а другие — что ей и могилы в Долине хватит… Но не суть. Про живность в другом разделе, про местную фауну. Я его уже прочитала. Если коротко, то даже самые безобидные зверушки могут разорвать нас на куски или проглотить целиком, если мы на них наткнемся.
— Тогда будем надеяться, что не наткнемся. — Рисса зачем-то поправила тренировочный меч на поясе, будто от этого он мог превратиться в полезное оружие. — Двинулись, народ. Эти таблички сами себя не сфоткают. Иллин, держи карту под рукой, будешь навигатором.
Им всем было страшно. Милли, бледная и какая-то полуобморочная, даже не пыталась этого скрыть, остальные храбрились, но не слишком убедительно: Иллин цеплялась за роль старшей сестры, которая должна оберегать беззащитную Милли и наставлять бестолковых Ремиса и Риссу, Ремис пытался балагурить, а Рисса делала физиономию кирпичом и с напускной уверенностью шла впереди всех. Почему-то постоянно получалось так, что именно Рисса решала, куда компания пойдет и что будет делать. Даже Деввен слушался ее почти всегда. Это доставало: почему все вечно думают, будто она знает, как выкручиваться из дерьмовых ситуаций, и ее не тошнит от страха точно так же, как остальных?
Зал казался неимоверно длинным. Тусклый свет древних ламп (и как они еще работали после стольких лет? в родном районе Риссы даже уличные фонари горели один через пять) периодически мигал, заставляя видеть то, чего на самом деле не было. Вокруг постоянно что-то шуршало, шелестело и поскрипывало; пару раз Риссе мерещился протяжный человеческий стон. Ее рука приросла к рукояти тренировочного меча, хотя Рисса толком не представляла себе, что с ним делать.
Неугомонный Ремис наклонился и ловко подхватил с пола какой-то черепок.
— Гляньте, это же золото! Реальное золото, — он постучал пальцем по обломку вазы, на котором все еще сохранилась часть золотой окантовки, и бережно опустил его в поясную сумку. — Когда выберемся, загоню кому-нибудь. Хочу в кои-то веки поесть нормально.
Рисса поежилась: в мертвой тишине гробницы эти слова прозвучали как-то… неправильно. Будто кто-то взял и матюкнулся в храме. Впрочем, здесь так звучали любые слова.
Чем дальше они заходили, тем чаще на пути попадались трупы. Некоторые были совсем свежими и воняли так, что на глаза слезы наворачивались, другие же давно истлели и высохли. Тела в униформе послушников, тела в непонятных лохмотьях, скелеты и мумии, чью одежду было трудно отличить от иссохшей, скукожившейся кожи…
Милли, скорчившись пополам, вытошнила свою половинную порцию завтрака. Рисса ее не винила: у самой желудок к горлу подскакивал, хотя она мертвяков видела не впервые. В Старом городе регулярно умирала куча народу.
— Смотрите, — громким шепотом позвал Ремис, внезапно сбившись с шага. Иллин, шедшая позади, чуть не влетела ему в спину. — Эта хреновина точно дохлая?
Тыкать пальцем в "хреновину" не было нужды: трудно было не заметить жирную тушу метра в три длиной, развалившуюся прямо у ребят на пути. Она выглядела бы точь-в-точь как огромная сороконожка, если бы тельце у обычных сороконожек венчалось круглой широченной пастью, полной острых зубов размером с добрый кинжал. Из бока, продырявленного бластерным огнем, сочилась зеленоватая жижа.
Рисса не простилась со своим завтраком вслед за Милли лишь каким-то чудом.
— Эт-то что за хреноебина? — От испуга язык у нее немного заплетался. Тварь явно была дохлее дохлого, но у Риссы слишком хорошо и неуемно работала фантазия: она живо представила себе, как эта сороконожка-переросток поднимает свою голову-пасть и кидается на них, стуча по каменному полу острыми, как копья, лапками.
— Слизень к'лор, — шумно сглотнув, ответила Иллин. — Их полно в гробницах. Я слышала, большинство послушников именно они убивают… — Она поежилась и крепко прижала к себе Милли, смотревшую на слизня во все глаза. — Пойдем поскорее. И осторожнее: они обычно ползают целым выводком.
Выводок и вправду обнаружился в следующем зале. К счастью — в таком же дохлом виде: тушки к'лоров валялись на полу так густо, что через них приходилось перешагивать, поскальзываясь на мокрых от слизи камнях. Рисса, зажав нос, старательно думала о горячем душе и еще более старательно не думала о раззявленных зубастых пастях. Ремис тихонько бормотал что-то себе под нос. Рисса подумала было — молится, а потом разобрала несколько слов на хаттезе и вздохнула спокойнее. Если бы Ремис начал молиться, у нее бы точно нервы сдали.
Этот зал когда-то был куда более роскошным, чем предыдущий: на стенах не было места, свободного от барельефов с эпическими сюжетами (Ремис попытался залипнуть около одного из них, с масштабным замесом одних ситхов против других, но Рисса чуть ли не за шкирку потащила этого эстета дальше), мозаика на полу складывалась в сложные узоры, на постаментах красовались до того тонко сработанные статуи, что можно было разглядеть каждую пластинку на их каменных доспехах. Вдоль стен стояли гробы — точнее, вспомнила Рисса умное слово, саркофаги. Многие из них были разбиты, а кости обитателей — вывалены наружу трухлявыми кучками, в которых даже человек с очень буйной фантазией не заподозрил бы могучих воинов или надменных жрецов.
Милли, обхватив кудрявую головку руками, начала тоненько всхлипывать.
— Нет, — бормотала она, глотая слезы, — нет, нет, нет. Уходите. Спите. Вас нет, вас нет…
"Приплыли! Не хватало еще, чтобы малявка головой поехала прямо здесь!"
— Иллин, что за фигня? — развернувшись, Рисса подошла к девчонкам. Милли даже не посмотрела на нее, продолжая плакать и твердить кому-то, что их нет. — С Милли всегда так было? Или Аргейл ее еще и по голове огрел?
Иллин бросила на нее испепеляющий взгляд.
— У Милли с головой получше, чем у некоторых, — процедила она, крепко прижимая малявку к себе. — Если бы ты видела все, что видит она, то свихнулась бы в первый же день. Тсс, маленькая, — ее голос тут же изменился: вместо злобно-шипящего стал ласковым и воркующим. — Тихо. Я с тобой. Все хорошо.
Иллин нежно погладила Милли по щеке. Малявка подняла на нее чуть замутненные, полные слез глаза.
— Пойдемте поскорее, — сказала она тихо и нетвердо. — Здесь очень плохое место. Мне трудно… трудно не слышать. И я не ненормальная! Пожалуйста, не думайте, что я ненормальная…
— Я так не думаю, малая, — торопливо сказала Рисса, хотя Милли сейчас здорово смахивала на шизичку в период обострения. — И Ремис не думает, правда?
Ремис, распознав в голосе Риссы угрожающие нотки, сделал понимающее лицо и важно кивнул. Милли это немного успокоило. Она даже вымучила улыбку и ускорила шаг, всем видом пытаясь показать, что с ней все в порядке.
— И все-таки, что за фигня творится с нашей малявкой? — тихо спросил Ремис, когда они немного оторвались от девчонок. — Правда видит что-то, или у нее просто мозги набекрень?
— У Иллин спроси, — пожала плечами Рисса. Ее это тоже занимало, причем она не знала, что хуже: ходить по гробнице с ненормальной девчонкой или ходить по гробнице, населенной чем-то невидимым и злобным. — Мне-то откуда знать?
— Ага. Чтобы она мне горло зубами порвала? Она ж за Милли убьет.
— Вот и не лезь к ней. Нам сейчас только перегрызться не хватало для полного счастья.
Она обошла по широкой дуге нечто, напоминавшее летучую мышь-переростка. Размах крыльев у "мышки" был почти в половину зала, а коготки на крыльях и задних лапах могли раздробить камень. Голову рассмотреть не удалось, потому что та была разворочена и обуглена.
"Если бы не солдаты с этой их охотой за гробокопателями, нас бы давно сожрали, — с дрожью подумала Рисса. — Еще на входе".
Самих солдат пока не было видно, зато у широкой каменной лестницы, ведущей на второй ярус, ребята наткнулись на первого гробокопателя. Мертвого. Судя по месиву, в которое превратилось его лицо, бедолагу долго били по нему прикладом. Еще один — зеленокожий тви'лек в некогда выпендрежной куртке из синткожи — скорчился в углу.
И, кажется, дышал.
Рисса легонько поворошила его мыском сапога. Тви'лекк, застонав, приоткрыл глаза.
— Живой? — Рисса склонилась над ним и бегло осмотрела. Выглядел гробокопатель вполне здоровым — несколько синяков и кровоточащих ссадин не в счет. — Эй-эй, дядя, вставай, хорош придуриваться. Мы не импы, не выдадим.
Тви'лекк посмотрел на ребят, недоверчиво прищурив глаза.
— Ребятишки? — хрипло сказал он и невесть с чего расплылся в ухмылке. — И не импы, говорите? А я тогда — император этой гребаной Империи. Думаете, я форму не узнаю, которую ситхеныши из Академии носят? Чего не даете честному вору помереть спокойно, личинки?
Рисса не успела придумать ответ: из коридора донеслись голоса и топот ног в тяжелых бронесапогах. Кто-то зычно гаркал приказы, настолько сильно искаженные вокодером, эхом и расстоянием, что нельзя было и слова разобрать.
Глаза "честного вора" сделались размером с блюдца. Похоже, "спокойно помирать" ему резко расхотелось.
— Дерьмо… возвращаются, суки, — прошипел он, удивительно резво для "умирающего" вскакивая на ноги. — Эй, ребятишки, если вы вправду не импы, то подсобите мне, а? Внакладе не останетесь, зуб даю.
Приятели обменялись быстрыми взглядами. Иллин горячо закивала. Хотя она была странноватой, временами стервозной и вообще красоткой, иногда у них с Риссой удивительно сходились мысли.
— А с чего бы нам… — начал было Ремис, но Рисса дала ему локтем под ребра.
— Подсобим, — быстро сказала она. — Но будешь должен. Занычься куда-нибудь, живо!
Топот бронированных ног все приближался. Взгляд Риссы бешено заметался по сторонам: найдут же везде, негде прятаться, чтоб этим ситским архитекторам в гробах икалось…
— Я помогу, — вдруг сказала Милли и крепко схватила гробокопателя за руку. — Идемте со мной!
Ее голос звучал удивительно твердо и взросло, светлые глаза смотрели в пустоту — а может, на что-то, чего не видела Рисса. Гробокопатель поглядел на нее, а потом — на коридор, откуда вот-вот должны были нагрянуть имперцы. И не стал спорить.
Часть 13
Когда подоспели солдаты, Милли уже увела тви'лекка в соседний зал. Рисса понятия не имела, что на уме у этой малявки, но очень надеялась, что у нее действительно есть план. Потому что объяснять десяти уставшим, злым и местами потрепанным имперцам, чего ради они втроем пытались навешать им лапши на уши, она очень не хотела.
— Почему пошли в гробницу в таком возрасте? Кто пропустил?
Рисса всегда опасалась слишком серьезных людей и людей слишком здоровенных. Командир отряда, совмещавший эти два качества, ей не понравился сразу и, похоже, это было взаимно. Хотя штурмовую винтовку он держал на сгибе локтя, Риссу не отпускало чувство, что он не раздумывая пустит ее в ход, если найдет повод.
— Надзиратель Аргейл приказал, сэр, — милым до приторности голоском отвечала Иллин, старательно трепеща ресничками. — Мы бы никогда не пошли, если бы нам не велели…
Командир отмахнулся от нее, всем своим видом показывая, что спросил для проформы и ему плевать.
— Ладно, не наше дело. О том, что здесь проходит спецоперация вас, конечно же, никто не предупредил?