— Странно, — задумчиво произнес мистер Уоллан, — с такими доходами семейство Арнел могло бы позволить себе и серебро.
Я кивнула, полностью подтверждая его предположение, потому что Вестернадан и остальные поселения на Железной Горе были освобождены от податей в пользу короны, и все местные налоги шли Арнелам, непосредственно Арнелам, ну и по мелочи остальным семьям-основателям.
— Но они используют железо — везде, где только возможно, — вернулась я к обсуждаемой проблеме. — И одно это заставляет подумать о многом.
Бетси, внимательно слушавшая меня, вдруг сказала:
— А знаете, мисс Ваерти, в городе не продается серебряная посуда.
Мы все разом посмотрели на нее. Горничная несколько смутилась от столь пристального внимания, но продолжила:
— В нашем столовом наборе не хватает двух вилок и одной чайной ложечки, я зашла в местную посудную лавку, и знаете что? В Городе Драконов продается все — медь, олово, золото… но только не серебро. Миссис Мергенир, владелица лавки, посоветовала сделать заказ через старьевщика на окраине, но категорически отказалась пойти мне навстречу и самостоятельно сделать заказ через известных ей поставщиков.
Несколько секунд я глядела на Бетси, после на уже сверкающие натертые ею до блеска серебряные вилки и ложки и на более тусклые, до которых умелые руки горничной еще не добрались, потом спросила:
— То есть в своей основе все столовые приборы сделаны из… железа?
Она закивала, подтверждая.
Я поудобнее устроилась на столе и принялась нервно покачивать ногами. Выглядело по-детски, но хоть немного успокаивало.
— Мисс Ваерти, — вновь подала голос Бетси, — а что не так с этими Ржавыми драконами?
Прекратив качать ногами, я покусала губы, пытаясь хоть как-то унять нервное напряжение, и ответила:
— Сложно сказать, мисс Бетси. Мне известны фактически только легенды времен борьбы империи за независимость. В те времена драконы умели летать, не все, но многие, и, называя себя народом, летающим под облаками, они отказывались подчиняться законам, жгли деревни и города, нападали на армии. Летающие драконы уже тогда были малочисленны, но оружия против них не имелось, ровно до тех пор, пока некий Элнер Амарну не изобрел пороховой гарпун. Он был значительно больше китобойного и выпускался посредством пороха, а не механизма с пружинами, собственно, тогда драконы начали гибнуть, но их смерть в основе своей оборачивалась взрывом, равным взрыву порохового склада. И тогда острие гарпуна заменили самозастегивающимся железным ошейником. У плененных драконов было мало шансов нанести столь же разрушительный урон, сколько у погибающих. И со временем большинство из них было вынуждено присягнуть короне. Но… среди всего многообразия данной расы, наименее готовые к миру Алые драконы каким-то образом научились превращать железо в прах. И железные ошейники опадали вниз ржавчиной. Поэтому данный драконий подвид и получил название «Ржавые драконы».
Я помолчала, позволяя присутствующим осознать услышанное, и продолжила:
— Однако в какой-то момент Ржавые драконы полностью исчезли. Никто не знает как. Некоторое время их потомки еще встречались на окраинах империи, но затем исчезли и они, и более шестидесяти лет в научном сообществе данный вид считался вымершим.
Моя прислуга потрясенно молчала, я же не могла держать в себе сделанные выводы:
— И вот мы в Вестернадане, — проговорила уже значительно тише, — и, говоря откровенно. Железная Гора, железная посуда, железом окованные ворота, ограды, даже дороги и особенно склеп. Весьма странная паранойя для тех, кто и ныне является самой сильной расой во всей империи, вы не находите?
Мистер Уоллан кивнул и произнес:
— Но вполне объяснимая в случае, если именно драконы Вестернадана поспособствовали уничтожению Ржавых драконов.
И тут я поняла, насколько он прав!
— Однажды, — продолжил дворецкий, — во времена моей буйной молодости, когда я по наивности воевал за империю в степях Нинека, мы расстреляли одно из индейских поселений. Это было ошибкой, предполагалось, что мы напали на военный лагерь, оказалось — мирное поселение… Я мою руки десятки раз в день, но до сих пор мне кажется, что кровь тех невинных все еще видна на моих ладонях. — Он тяжело вздохнул и продолжил: — Я покинул армию в тот же день, отдал все свое жалование, накопленное за несколько лет военной службы, одной из выживших женщин и вернулся домой… где оказался никому не нужен, но это уже другая история. А информация, которую я хочу сообщить вам, заключается в следующем: нинеки, те, что выжили и нашли свои семьи погибшими, начали мстить. Всем. За год каждый из членов отряда был найден мертвым, и все смерти объединяло лишь одно — сердца солдат были вырезаны из груди и валялись в грязи рядом с телами.
После его слов единственным, что слышалось в кабинете, было завывание ледяного ветра за окном. А мы все в состоянии потрясения с ужасом смотрели на мистера Уоллана, не в силах примириться с такой действительностью.
— Мистер Уоллан, как же выжили вы? — спросил кучер.
— Мистер Илнер, я не знаю, что вам ответить на это, — сказал не скрывающий печали по поводу произошедшего дворецкий. — Возможно, они пощадили меня, тогда еще мальчишку, возможно, причина кроется в том, что в то время я уже работал на профессора Стентона, а связываться с драконами…
«Себе дороже», — подумали мы все.
— Что ж, — откашлявшись, вернулась я к разговору, — допустим известнейшие семейства Города Драконов приложили руку… лапу… в общем, что-то к уничтожению Ржавых драконов, а после, опасаясь мести со стороны выживших, заселили Железную Гору и поныне предпринимают все усилия к тому, чтобы выявлять возможную угрозу.
— Это волне разумно, — высказалась миссис Макстон.
— И логично, — вставил кучер Илнер.
— И понятно, — добавил мистер Оннер.
— Но остается непонятным, почему умирают именно девушки, — резюмировала я.
Моя прислуга промолчала.
— Можно было бы предположить, — собственно, предположила я, — что дочерей врагов убивают, желая прервать драконий род, но… миссис Макстон, вспомним семейный портрет в доме леди Эссалин — у нее с лордом Эссалином пятеро детей. Даже если предположить, что не всех их родила сама леди Эссалин, то… все равно — пятеро. В то время как у аристократов столицы, человеческих аристократов, один-два, максимум три ребенка. У леди Арнел, с ее собственных слов, родилось семеро только дочерей, и что-то мне подсказывает, что сыновья также имеются. То есть если действительно существует угроза со стороны Ржавых драконов, то она какая-то… даже не знаю, как назвать.
— Недейственная, — подсказал мистер Уоллан.
— Но девушки гибнут, — вставила миссис Макстон.
— Нужно выяснить места и обстоятельства гибели всех жертв, — подвела итог я.
— Пройдусь по кабакам, — решил мистер Илнер, — по пьяни многие языки развязываются.
— Добуду карту города, — произнес мистер Уоллан.
— Потолкую с рыночными торговками, — вставила Бетси.
— Схожу в церковь, узнаю, кого отпевали за последние четыре года, — добавила миссис Макстон.
— Останусь дома, присматривать за вами так, на всякий случай, — уведомил повар мистер Оннер.
На том и порешили.
* * *
Когда все ушли по делам, выполняя взятые на себя обязательства, я лично отправилась отсыпаться, приняв все возможные порошки от мигрени и нормально позавтракав.
Но спокойно проспать удалось едва ли до полудня, потому как именно в это время раздался звонок сначала сигнальной системы, а после и звонок в дверь.
Мистер Уоллан еще не вернулся, поэтому дверь открыл мистер Оннер. Его басовитое «Какого дьявола?!» меня и разбудило, но последующие слова заставили сесть на постели:
— Я бы хотел переговорить с мисс Ваерти.
Голос я узнала, несмотря на то что слышала его только мельком, когда плеснула в проникающего в мой дом дракона кипятком, и тот изуверский крик, который он издал после моего исцеления. И, казалось бы, что тут делает тот, кто накануне пытался обокрасть мой дом?! Но, говоря откровенно, я была крайне заинтригована причиной его визита.
Торопливо поднявшись, я принялась одеваться и, когда повар подошел и постучал в дверь моей спальни, крикнула:
— Я сейчас спущусь.
Мистер Оннер несколько неуверенно ответил:
— Воля ваша.
И ушел.
* * *
Когда я спустилась, торопливо закручивая едва ли расчесанные волосы в пучок, дракон, мистер Илиас Скайверн, сидел в гостиной на самом краешке дивана и держал в руках чашку с чаем, к которой едва ли притронулся.
Стоило мне войти, дракон мгновенно поднялся, отставил чашку на стоящий рядом столик и низко поклонился мне. Несколько удивленная подобным, я чуть не выговорила: «Как здоровье вашей матушки», но тут же одернула себя и произнесла куда более приличествующее здесь:
— Как ваше благосостояние, мистер Скайверн?
Дракон выпрямился, усмехнулся и ответил:
— Лучше, чем я мог бы ожидать.
— Рада слышать, — несколько нервно ответила я. — Прошу вас, садитесь.
Дракон-полукровка опустился на свое место лишь после того, как я села. Несколько секунд молчал, глядя на меня и нервно сжимая зубы, а затем вдруг произнес:
— Никто и никогда за всю мою жизнь не был ко мне столь добр, как вы.
Это было… оригинальное начало разговора, и я даже не знала, что сказать на все это. Но моих слов и не требовалось, мистер Скайверн сказал все сам:
— Мой совет от всей души — берегитесь лорда Адриана Арнела.
И он поднялся, собираясь покинуть мой дом.
— Это единственное, что вы можете мне сказать, да? — тихо спросила я.
Мистер Скайверн кивнул с сожалением во взгляде.
Кивнул и вышел, не прощаясь.
Дверь за ним уже давно захлопнулась, горничная Бетси, находящаяся в гостиной во время визита дракона, как и полагается в драконьем городе, растерянно посмотрела на меня, но тоже ничего не сказала.
Я все так же продолжала сидеть, вспоминая слова кучера наемного кэба мистера Сенера: «Здесь территории главы города, мисс Ваерти, кто бы здесь ни кричал — он кричит в последний раз. Желаете присоединиться?!» А глава города у нас кто? А глава города у нас как раз лорд Адриан Арнел… и все преступления его покрывает брат — старший следователь лорд Давернетти. Диссонансом во всем этом звучали лишь слова леди Арнел: «Мисс Ваерти, три из семи моих дочерей мертвы»… Было как-то странно думать, что Арнел мог быть причастен к смерти своих кузин… С другой стороны, найденная мной умирающая девушка ему кузиной определенно не приходилась…
Просидев в некоторой задумчивости, я ушла досыпать — увы, мигрень и магическое истощение едва ли оставляли мне выбор.
* * *
К вечеру начали собираться мои соратники по расследованию.
Сначала пришла миссис Макстон, разбудившая меня вопросом, обращенным к повару: «Обедала ли мисс Ваерти?», после чего я была безапелляционно поднята с постели, но уже ужинать, а сам ужин решено было накрыть на кухне, как в месте, «наиболее защищенном от проникновения».
Таким образом, базой нашего расследования с легкой руки миссис Макстон стала именно кухня, несмотря на все возражения повара.
— Это единственное место, которое едва ли будут обыскивать! — категорично заявила экономка.
И все были вынуждены с ней согласиться.
После чего миссис Макстон торжественно сдвинула в сторону древний, оставшийся здесь с незапамятных времен гобелен, и на освобожденную, давно не видавшую побелки стену был водружен лист с именами всех, кого отпевали в местной церкви за последние четыре года.
Список оказался настолько внушительным, что я, поднесшая ко рту ложку с супом, невольно обронила ее обратно в тарелку, расплескав протертое мясное пюре и по себе, и по столу. На мой конфуз едва ли обратили внимание — все присутствующие с ужасом вглядывались в список, при развороте, как оказалось, достигший пола. Здесь было даже не сорок имен… их оказалось значительно больше!
— И это только девушки, — с трудом сдерживая эмоции, сообщила миссис Макстон, — девушки и молодые женщины, я не выписывала тех, чей возраст превышал сорок лет.
Я, горничная и повар молчали. Мы просто молчали.
Спустя еще час прибыл мистер Уоллан. Дворецкий оценил идею миссис Макстон устроить штаб в кухне, чуть сдвинул список и приколол к стене городскую карту Вестернадана.
И тут мне стало плохо.
Буквально!
Плохо настолько, что пришлось судорожно доставать платок, пропитанный маслом мяты и прикладывать к лицу, в надежде удержаться от рвотного позыва…
Мои подельники все поняли мгновенно!
В единый миг засаленный гобелен был возвращен на место, участники заговора уселись за стол, а мистер Уоллан сделал вид, что прикладывается к бутылке, в смысле, налил себе виски.
В следующее мгновение зазвенела сигнальная система, следом залаяли и тут же стихли собаки, а затем дверь в кухню распахнулась и на пороге показался лорд Арнел.
— Мисс Ваерти, — произнес он, вызывая очередной спазм моего истерзанного желудка, — я был бы благодарен за толику вашего внимания.
Тяжело дыша и продолжая держать платок у лица, мрачно уведомила:
— Вы вполне можете рассчитывать на толику моего ужина, лорд Арнел.
Дракон едва заметно прищурил глаза от ярости и произнес:
— Я переживу.
— А я едва ли. — В его присутствии мне становилось хуже с каждой секундой.
— Мисс Ваерти, — дракон сложил руки на груди, — не сочтите меня предвзятым, но мне кажется, ваше поведение переходит все границы.
И это он высказал мне! Он! Мне!
— Мое поведение? — Я вскочила, сжав злополучный платок в кулаке. — Мое поведение?! Лорд Арнел, неужели это я имела наглость, невоспитанность и вседозволенность, проникнув в дом совершенно постороннего мне человека, применить к нему контактную ментальную магию?!
Под моим разъяренным взглядом лорд на миг опустил глаза, но затем вновь взглянул на меня и произнес:
— Quod facere voluissem, то есть «я имел причины для этого».
С нескрываемой злостью взирая на дракона, холодно ответила:
— Si vis sceleris vestigia occultare igitur Etiam cursus!
Сообщив фактически: «Если вы желали скрыть следы своего преступления, то да, несомненно!»
Несколько секунд взбешенный моим фактически обвинением дракон прожигал меня разъяренным взглядом. Затем, не произнеся более и слова, лорд Арнел покинул мой дом, показательно хлопнув дверью напоследок.
Я осела на скамью, возблагодарив небо за то, что на сей раз обошлось без экстренного опустошения желудка, и, оглядев свою небольшую команду, сообщила:
— Будем ждать мистера Илнера.
Конюх заявился ближе к полуночи.
Ввалился в кухню, где все мы предавались уже крайне сомнительному удовольствию чаепития, а любое удовольствие потеряет свою привлекательность на третьем часе действа, нетрезво икнул на пороге и вопросил:
— Ккккарта ессссть?!
Бетси подскочила и, торопливо пройдя к стене, отдернула потрепанный временем и жизнью гобелен. Мистер Илнер, удовлетворенно кивнув, извлек из кармана два карандаша — черный и красный — и принялся рисовать жирные крестики, пояснив нам спустя минут десять данного действа:
— Места убивств, ик!
Мы не мешали, отлично зная, что мешать в такие моменты мистеру Илнеру вовсе не стоит — он был одним из тех редких представителей своей профессии, кто находил дорогу всегда и везде, даже в абсолютно незнакомых ему местах, а если уж место было знакомо, то Илнер знал его досконально, до всех поворотов, переулков и тупиков. А потому мы, затаив дыхание и допивая давно остывший чай, следили за тем, как на карте прорисовывается нечто.
— Это где трупы, — сообщил нам мистер Илнер, роняя черный карандаш и берясь за красный. — А тут не уверен я, но парни говорят, видели кровь.
И он начал вырисовывать алые пятна, которые, как это ни странно, лишь дополняли картину из черных крестов…
И когда мистер Илнер, завершив свою работу, рухнул на пол как подкошенный и громко захрапел, мы все с диким ужасом уставились на карту. А точнее, на голову дракона, так отчетливо прорисованную конюхом. Отрубленную голову дракона! Глазом в которой, причем пустым глазом, было поместье Арнелов.