– Что делать? Мужу ее завидовать!
После этого перемывать кости семье Северовых стали аккуратнее. Впрочем, «Cosmopolitan» не входил в число журналов, имеющих широкое хождение в СССР, так что основная часть населения страны об этом просто не знала, а кто и слышал, так ничего не видел. По крайней мере, партийная организация университета (а Настя вступила в партию еще в конце войны) на всю эту историю никак не отреагировала.
Самому Северову было не до статей в иностранных журналах. Немецкие специалисты, такие как Вернер фон Браун, Вилли Мессершмитт и другие, не только поделились своими наработками и приняли участие в проектировании новых образцов техники, но и влияли на культуру производства, что не могло положительно не сказаться на результатах. Некоторые ограничения, связанные с их прошлой работой на Третий Рейх, воспринимались ими спокойно, более того, свою нынешнюю работу они рассматривали как задел на будущее и как своеобразное искупление грехов прошлого. Вместе с осторожными подсказками послезнающего Северова работы продвигались быстрее, чем в его прошлой истории. В частности, неплохо шла разработка катапультных кресел, поскольку Олег по прошлой жизни неплохо в этом вопросе разбирался, хотя, к счастью, ни разу не воспользовался. Конечно, надеяться создать что-либо близкое не то что к К-36, но даже к КМ-1М в обозримом будущем не приходилось, однако прогресс был ощутимый. А еще Северов негласно патронировал студента МАИ Гая Северина, который не только проходил практику в ЛИИ, но и был пристроен генералом в аэроклуб.
По службе Олегу приходилось довольно часто встречаться с учеными, конструкторами и другими представителями творческой интеллигенции. Многие из них были людьми интересными, разносторонними, общаться с ними Северов любил, поэтому, когда приглашали на какие-нибудь неофициальные мероприятия, старался не отказываться. Одно из них было посвящено успешному испытанию модели воздухонезависимого двигателя для подводных лодок, он встретил любопытного человека. Разумеется, до настоящего двигателя было еще очень далеко, но какой-то важный этап был пройден, что и отмечали в узком кругу. На междусобойчике, проходившем на загородной даче одного из ученых, присутствовал его дальний родственник, приехавший в Ленинград по своим делам. Этот человек по фамилии Бойсман был геологом, причем очень увлеченным своим делом. Он поделился с Северовым собственной теорией, несколько отличающейся от принятой в это время, относительно мест расположения залежей полезных ископаемых. В этой науке летчик совершенно ничего не смыслил, к тому же Бойсман, кроме собственно научной составляющей приплел туда еще и какие-то народные поверья, собранные в разных местах, фольклор чуть ли не с половины земного шара. Получилась совершенно дикая смесь, но была у нее одна важная особенность. Во время учебы в школе в прошлой жизни Северов, как и многие дети, любил рассматривать различные карты и атласы. Память у него всегда была хорошей, поэтому места, где в его время находились некоторые месторождения нефти, газа, золота, алмазов и т. д. он запомнил и на карте показать бы смог. Проблема была в том, что это примерное место – добрая сотня квадратных километров, а то и больше. А самое главное, никаким сколько-нибудь разумным образом объяснить это знание было нельзя. И вот Бойсман указывает на карте эти самые районы! Было ясно, что понимающего человека теория геолога звучит, мягко говоря, необычно, а скорее всего полным бредом. Может так оно и есть, но указано-то правильно! Пришлось, пользуясь своими связями, продавить организацию изыскательских работ. Теперь оставалось только ждать результата.
В первый день весны 1946 года произошло событие, суть которого подавляющее большинство людей оценило не сразу. С 1 марта маршал Константин Константинович Рокоссовский вступил в должность заместителя председателя СНК и стал активно работать над поручениями Сталина, причем касались они не только вопросов военного строительства. Но потом до многих стало доходить, что Иосиф Виссарионович готовит себе преемника, партийно-хозяйственная номенклатура пока переваривала это событие вместе с изменениями во внутренней и внешней политике.
В апреле умер Рузвельт. Северов не помнил точной даты его смерти, но месяц совпал, хотя и годом позже. Последнее время он чувствовал себя совсем плохо, но политику на продолжение американо-советского сотрудничества проводил последовательно. То, что началось дальше, также вполне соответствовало в части направленности вектора развития ситуации, но и отличий хватало. Новый президент Гарри Трумэн не имел атомной бомбы, но имел большое желание пересмотреть итоги второй мировой войны в пользу США. Уже не намеками, а прямо заявлялось, что союзникам необходимо выделить оккупационные зоны в Германии и уйти из Западной Европы, Японии, Кореи, с Окинавы. Активизировалось спонсируемое англичанами и американцами недобитое нацподполье в Польше, хотя там его уже неплохо проредили. Турки оказались намного умнее, у них особого шума никто не поднимал, да и потеряли они не так много, удар скорее по самолюбию, чем по экономике и национальной безопасности.
Летом 1946 года, когда от слов американцы и англичане начали переходить к делам, в составе Атлантического и Северного флотов СССР было 57 подлодок типа Е и 24 модернизированных типа К, и с этим фактом бывшим союзникам надо было считаться. Субмарин с такими характеристиками у них не было и не скоро еще появятся. Стратегическая авиация США и Великобритании была неизмеримо мощнее советской, находящейся в стадии формирования, но фронтовая у СССР была очень хороша, что и доказала не так давно в Европе и на Дальнем Востоке. Сухопутные же войска бывших союзников конкуренции Красной Армии составить не могли, хотя сами так, видимо, не считали. Не испытав на себе в полной мере действие немецких танков последнего поколения (в Африке они только начали появляться в очень небольших количествах), американцы всерьез считали что Шерман М4А3 с орудием М3 очень достойная и современная машина, способная уделать любой танк противника. Разработки модификаций Шермана с более мощной пушкой и новых танков вроде М26 Першинг после окончания войны резко затормозились и велись ни шатко, ни валко. Тем не менее, в Англию стали прибывать американские подразделения, которые далее перебрасывались во Францию. В Европе конкретно запахло жареным.
Население Англии и Америки не было готово, в массе своей, видеть в СССР смертельного врага. Возвращаться на войну тоже мало кто желал, начались массовые манифестации и протесты. Если англичане вели себя достаточно благопристойно, то в Америке началась форменная вакханалия. Сексуальная революция стартовала несколько раньше и приняла еще более экзотические формы. Сжиганием нижнего белья и резким укорачиванием юбок, а также стремлением к увеличению числа сексуальных партнеров дело не ограничилось, по улицам ходили процессии вымазанных красками голых людей, значительно увеличилось число употребляющих наркотики, профсоюзы грозили забастовками. Администрация Трумэна сулила средних размеров золотые горы и ссылалась на военно-морскую мощь. Флот США действительно стал намного мощнее, в его состав вошли новые авианосцы, линкоры и другие крупные корабли и только специалисты понимали, что в случае военных действий против СССР эта мощь может оказаться не только сильно потрепанной, но и просто недостаточной для достижения поставленных целей. Что прекрасно продемонстрировали не столь уж давние атаки «Тирпица», «Шарнхорста» и японских кораблей. И приблизиться к берегам для высадки десанта им просто не дадут. Морская блокада ничего не значит, так как все пути находятся внутри страны, а вот морская блокада Великобритании вполне возможна. Сталин, наблюдающий за развитием событий, высказался предельно кратко:
– Совсем с ума посходили!
Между тем игра мускулами продолжалась и количество американских и английских войск во Франции продолжало увеличиваться, число только стратегических бомбардировщиков превысило полторы тысячи. Правда новейших Б-29 среди них было всего три сотни, остальные – Б-17, Б-24, английские «Ланкастеры» и прочая очень неплохая, но не самая современная техника. Сложность ситуации для СССР заключалась в том, что наносить превентивный удар было нельзя, а если вся эта армада пересечет границу Бельгии, Голландии и Люксембурга, но оказывать противодействие им будет уже поздно, снесут половину страны-союзника никуда дальше не залетая. И Сталин, не без подачи Северова, устроил демонстрацию силы. Атомный проект был близок к завершению, можно было всерьез рассчитывать на успех в следующем году. Но сейчас надо было сделать вид, что СССР его уже добился. Взрыв ядерного заряда над поверхностью земли оставляет следы, которые могут быть обнаружены на основе проб воздуха, даже если они взяты достаточно далеко от места испытаний. Поэтому загрузили в шахту на юго-востоке Казахстана более десяти тысяч тонн трофейных боеприпасов, которые все равно надо было утилизировать, и грохнули все это хозяйство. Сейсмографы в разных странах зафиксировали это явление, анализ проб воздуха ожидаемо ничего не дал, русские сделали таинственное лицо и никак не комментировали произошедшее. Американский атомный проект также набирал ход, но завершен не был, ученые просили еще минимум год, поэтому Трумен и его команда – главные идеологи нового мирового порядка, тяжело призадумались. Если у СССР есть бомба, то их авантюра в Европе будет стоить слишком дорого. Территорию Америки они считали совершенно недосягаемой, а вот в Великобритании началась форменная истерика, там понимали, что защититься от атомной бомбардировки у них возможности нет. Сухопутные войска противника стали отползать от границы и рассредотачиваться, авиации понизили готовность, интенсивность перевозок военных грузов и живой силы через Атлантику значительно уменьшилась. Достать территорию СССР у противника шансов не было, но недавно приобретенные союзники облегченно вздохнули, а наркоминдел Громыко выступил с заявлением, в котором подтвердил тезис о том, что нападение на любую страну-член СЭВ будет рассматриваться как прямая агрессия против СССР со всеми вытекающими последствиями для нападающего.
Все это, впрочем, не означало, что братья-капиталисты теперь будут сидеть тихо. Не заладилось в Европе, можно и на заднем дворе нагадить! Этим задним двором был Дальний Восток. Пока никаких активных действий не велось, но сведения, добытые разведкой, и косвенные данные указывали на то, что в недалеком будущем главный очаг напряженности вызреет именно там, оставалось копить силы и готовиться.
В конце мая 1946 года военно-промышленный комплекс СССР, подпираемый промышленным потенциалом стран СЭВ, вывел в первый полет МиГ-15 и Ил-28, на год раньше, чем в прошлой жизни Северова. Самолеты были очень похожими на известные Северову, с некоторыми отличиям, конечно. Самым главным было использование отечественных турбореактивных двигателей Климова, не имеющих зарубежных аналогов и отличавшихся даже большей тягой – ровно 3 000 кг. Кроме того, вместо пушек калибра 37 мм и 23 мм, на истребителе стояли две 30 мм пушки с большим боезапасом. Удалось также, на фоне успехов в радиоэлектронике, оснастить машины радиолокаторами и вообще более совершенными бортовыми системами. Все это, конечно, еще требовало доводки, но успех был не за горами.
Опережение разработок реактивных самолетов объяснялось целым рядом причин. В прошлой жизни во время учебы в военном училище, а потом и в академии, Олег узнал некоторые подробности их создания. Преподаватели были людьми увлеченными и широко эрудированными, поэтому позволяли себе на лекциях небольшие экскурсы в историю, что позволило ему немного «подкорректировать» процесс. Это выразилось в том, что Архип Михайлович Люлька не привлекался к работам на Челябинском танковом заводе, а продолжал свою тематику турбореактивных двигателей. Аэродинамическая труба ЦАГИ Т-106, запущенная с 1943 году получила дополнительное оборудование, значительно повысившее эффективность ее использования, мощные компрессоры и другую аппаратуру удалось закупить в США. КБ Микояна и Гуревича уже в 1942 году было переключено на новую тематику, поэтому все модели после МиГ-3, хоть и имели те же названия, уже не являлись самолетами с поршневыми моторами. Сыграли свою роль и раньше начатые работы по новым сплавам и материалам, а также полученные в большем объеме наработки немцев и научно-лабораторная база стран Европы.
Началось строительство серии авианосцев водоизмещением около 80 тыс. тонн, на которых должны были базироваться уже реактивные машины. К концу года предполагалось завершиться проектирование крейсера-вертолетоносца. Эти корабли водоизмещением примерно 23 тыс. тонн должны были нести авиагруппу из двадцати вертолетов. Разработку винтокрылых машин вели недавно созданные КБ Камова и Миля. Как и в прошлой жизни Северова первое специализировалось на соосной схеме и занималось, в первую очередь, морскими моделями. Второе работало над транспортно-десантными и ударными вертолетами классической схемы. Завершалась работа над большими и средними десантными кораблями, а в головах конструкторов (не без подачи Северова) уже складывался проект универсального десантного корабля. Успешно шло и создание техники для ВДВ и морской пехоты, Олег надеялся на появление через несколько лет прообразов БМП, БМД и других бронированных машин. К тому же должно наступить осмысление возможностей их применения, совершенствование тактики. Конструкторы Третьего Рейха оставили богатое наследие, многие их них теперь с энтузиазмом трудились на благо СЭВ, некоторые идеи оказались интересными. Наработки по ракетам и реактивной авиации, широкой номенклатуре бронетехники, высокая культура производства, надо было отобрать все самое лучшее и использовать на благо своей страны и ее союзников.
Разработку и строительство крупных артиллерийских кораблей страны СЭВ не вели. В составе Атлантического флота числились три бывших итальянских линкора, названные «Адмирал Ушаков», «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Лазарев», а в составе Тихоокеанского два бывших японских, теперь «Чесма» и «Синоп». Работы на итальянцах были закончены за полтора года, с японцами возни было больше, завершили только конце 1946 года.
С бывшими «Ямато» и «Мусаси» вообще было все сложно. После первой волны радости, что удалось заполучить такие мощные корабли, наступило отрезвление, очень уж специфичными они оказались. Условия обитаемости на линкорах были существенно лучше, чем на большинстве других боевых единиц бывшего Императорского флота, но до требуемого уровня все равно не дотягивали. И принципиально изменить ситуацию было практически невозможно, проще построить заново. Если добавить необходимость установки множества новых систем, артиллерии и т. д., вставал вопрос, а стОит ли вообще с этим связываться. Стране есть куда девать деньги. Выход нашли, как ни странно, сами японцы.
Советская оккупационная зона в Японии включала в себя Хонсю и Хоккайдо, на которых сосредоточилась не только основная часть населения и промышленности, но и находилась резиденция Императора. План Моргентау для Германии не состоялся, но на остальной части Страны восходящего солнца его аналог заработал в полную силу, поэтому неудивительно, что поток эмиграции оттуда был внушительным и очень напоминал Северову ситуацию с Европой начала 21 века. Плыли на лодках, джонках, чуть ли не в тазах, пришлось устраивать целые лагеря для беженцев, но обратно мало кого выдавали. Американцев и англичан это откровенно раздражало, но Сталин высказался в духе известной Олегу рекламы: «Кормить надо лучше!». Бывшие союзники опомнились быстро, но сделанного было уже не вернуть, потерять доверие легко, трудно завоевать его обратно. В этой истории не было ФРГ и ГДР, двух Корей, но все шло к тому, что скоро возникнут Южная и Северная Японии. А наиболее дальновидные местные политики уже зондировали вхождение последней в состав Совета экономической взаимопомощи.
В советской оккупационной зоне в метрополии происходили очень интересные дела. Задачи построения социализма в Японии Сталин не ставил, но в некоторые процессы пришлось вмешаться. Во-первых, большинство местных чиновников продолжало исполнять свои обязанности. Они хорошо знали местные реалии и, за редким исключением, продолжали добросовестно работать. Во-вторых, значительная часть населения испытала большое облегчение от мер, проводимых советской администрацией. Крестьяне получили право торговать своей продукцией на рынках, тогда как ранее они обязаны были ее сдавать государству. Рабочий день, длившийся 11–14 часов, уступил место восьмичасовому с еженедельным выходным. Выплачивались больничные пособия, исключена была дискриминация в оплате труда по гендерному и национальному признаку, отменены телесные наказания, открывались детские учреждения. Служители буддийских и синтоистских храмов также не подвергались никакому преследованию. Продолжали работать школы и высшие учебные заведения, медицинские учреждения, театры. Японцы, имеющие родственников на Южном Сахалине, могли убедиться, что там происходят такие же процессы. Более того, всем желающим выехать в метрополию было предоставлено такое право, остающиеся должны были стать гражданами СССР. Кроме всего вышеперечисленного, им прощались также все долги перед японскими банками. Император продолжал проживать в своем дворце и участвовать в общественной жизни страны.
Поэтому, видя отношение военной администрации к населению, Хирохито предложил частично укомплектовать команды линкоров ТОФа японскими моряками, а чтобы это не являлось нарушением международных договоренностей, они принимали советское гражданство. Их доля в экипажах составила среди матросов и старшин около 60 %, среди офицеров около 20 %. Все они старательно учили русский язык и осваивали обновленную материальную часть. Платонов своей властью запретил замполитам агитацию вступления в коммунистическую партию, Петровский его в этом поддержал, Сталин также отнесся с пониманием. В Японии и так происходили очень значимые процессы, они значительным образом изменяли государственное устройство, поэтому излишняя торопливость могла выйти боком. Местные партии социалистического толка и так быстро набирали популярность, ускорять тут ничего не требовалось.