Она скривилась.
— Смешно было думать, будто я смогу просто выбросить эмоции из своей жизни. Я обнаружила, что поступаю с точностью до наоборот, пытаюсь превратить тебя в замену своему ребенку, при этом подавляю, а не поддерживаю. Затем возникли осложнения с Адикой. Он очень похож на Дина характером.
Я сочувственно вздохнула. Неудивительно, что Меган уловила сходство между своим покойным мужем и Адикой. Лотерея выбрала обоих за обладание подходящими физическими и ментальными параметрами для работы в ударной группе.
— Каждый раз, глядя на Адику, я будто снова видела Дина, — сказала Меган. — Порой я позволяла себе затеряться в фантазиях, будто снова нахожусь с Дином, а потом что-то заставляло очнуться, и возникало чувство страшной вины.
Она помолчала.
— Я причиняла боль Адике и себе самой. Уволившись с поста старшего администратора, я снова начала обдумывать свою жизнь. Внезапно все прояснилось, и я поняла, чего хочу на самом деле. — Теперь Меган улыбалась. — Я потеряла Дина, но все еще могу родить его ребенка. Это будет не совсем так, как мы планировали. В жизни малыша и моей собственной останется пустое место, которое должен бы занимать Дин, но я постараюсь дать ребенку всю любовь и тепло, которые ему потребуются. Вчера я отправила запрос в центр поддержки рождаемости, и они ответили в течение часа. Я должна подождать, пока запрос пройдет стандартную процедуру утверждения, но мне сказали, что в моем случае это лишь формальность 6943d1. Дин был членом ударной группы и погиб при исполнении обязанностей. Так что улей автоматически обеспечивает неограниченную медицинскую поддержку его признанной партнерше и дает ей шанс родить его ребенка.
Меган смотрела на меня, ожидая каких-то слов. Я была поражена, но смогла их наскрести.
— Я не знала, что такое возможно. Это замечательные новости, Меган, правда замечательные. Я уверена, что отряд сможет придумать подходящий тебе порядок.
— Было бы чудесно, если бы я смогла родить малыша и сохранить свой пост. — Меган радостно рассмеялась. — Несколько месяцев назад я разработала ступенчатый план открытия в отделе яслей, но никогда не думала, что он понадобится для моего собственного ребенка.
— У нас будут свои ясли?
— Да. В случае тревоги у родителей нет времени отправить малышей во внешние ясли.
Я представила сюрреалистическую картину, как моя ударная группа спешит ко второму лифту и перебрасывает младенцев ожидающему персоналу яслей. Это означает, что наш отдел обзаведется и собственной школой? Я уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но Меган снова пылко заговорила.
— Не страшно, если мне понадобятся несколько попыток. У врачей сохранилось много образцов тканей Дина, но я предпочитаю двойную подсадку эмбрионов, чтобы увеличить шансы на успех с первого раза.
Я попыталась понять ее, не смогла и взглянула на верхние мыслительные уровни Меган. Она была возбуждена. Она была счастлива. А еще обладала медицинскими знаниями, и все возбуждение и счастье вылились в технические термины, которых я не понимала.
— Если я выберу подсадку двух эмбрионов, — продолжала Меган, — это будет означать, что возникнет высокая вероятность двойной беременности. Мне понадобится больше отдыхать, но я могу нанять себе в помощь второго заместителя.
Двойная подсадка эмбрионов… то есть Меган может родить не одного ребенка, а близнецов. Я моргнула.
— Я объясню все Лукасу, как только он поправится. Уверена, тебе разрешат нанять любое необходимое количество персонала. Хочешь, я поговорю и с Адикой?
— Нет. Я испортила Адике жизнь и сделала его несчастным. Поэтому сама должна с ним поговорить и четко объяснить…
Звонок инфовизора прервал речь Меган. Она достала его, постучала, открывая, и хмуро взглянула на экран.
— Новости из ожогового центра.
— Рофэн? — тревожно спросила я.
— Состояние Рофэна остается критическим. Умерла глава отряда безопасности. — Меган встала. — Эти новости расстроят и испугают Эмили. Я должна сама с ней поговорить, чтобы она не услышала информацию от чужих.
Я кивнула.
— Иди.
Меган поспешила из комнаты, а я откинулась на стуле, борясь с чувством тошноты. Командир отряда безопасности помогла Рофэну организовать эвакуацию через ремонтный проход. Она успокаивала перепуганных людей и терпеливо ждала на стуле, пока ее легкие горели от дыма, а под ногами тлел пол, настаивала на том, чтобы остаться последней, кого Рофэн поднимет в безопасное место, прежде чем взобраться самому и задвинуть потолочную плиту.
Я представила себя на месте этой женщины и не смогла поверить, что проявила бы такую же решительность и храбрость. бжгьщя Я никогда не окажусь в подобной ситуации, потому что никто не позволит драгоценному телепату принести себя в жертву во имя спасения остальных. Эта мысль не улучшила мое самочувствие.
Я налила стакан воды, выпила ее, затем растянулась на второй кровати и уставилась на Лукаса, твердя себе, что он в безопасности.
Глава 18
Когда Лукас проснулся на следующее утро, физически ему было гораздо лучше, легкие почти оправились от отравления дымом, а на ладонях осталось лишь несколько небольших ожогов. Его ментальное состояние — совсем другое дело. Первое, о чем он спросил — все ли живы.
Лукас — эксперт по языку тела и узнал бы, солги я ему.
— Пятеро погибли, и один пропал.
Лукас поморщился.
— Рофэн?
— Еще шесть человек, включая Рофэна, в критическом состоянии и ожидают, пока другой улей создаст для них генетически подогнанное лекарство.
— Пятеро мертвы. — Лукас лежал на кровати, глядя на потолок, словно на личного врага. — Учитывая еще одного пропавшего и шестерых в критическом состоянии, количество смертей, возможно, возрастет.
Он не тараторил в своем быстром темпе, а проговаривал каждое слово, будто молотком забивая факты, обвиняя не меня, а себя.
— Почти у всех ударников появятся в деле записи о смертях. Их это не беспокоит, поскольку для них счетчик смерти — это количество целей, которых им пришлось убить, чтобы спасти невинных. — Он скривился. — У командиров-тактиков тоже в итоге появляется счетчик. Не в официальном деле, а в голове. Нас это беспокоит, поскольку это количество невинных людей, умерших в результате наших неправильных решений.
Он потерялся в угрызениях совести, и я не знала, как ему помочь.
— Лукас, тебе нельзя столько разговаривать. Меган сказала, ты не должен напрягать горло и легкие.
— Я ожидал со временем открыть счет смертей. В конце концов, я всего лишь человек. Но не предполагал, что их будет пять за один день.
— Случившееся — не твоя вина, и если ты не заткнешься, я приведу Меган и попрошу дать тебе еще снотворного.
Он изучил мое лицо и пришел к выводу, что я не шучу.
— Если не хочешь, чтобы я говорил, придется читать слова в моей голове.
Я застонала и углубилась в его разум. Обычно блестящие мыслительные уровни потемнели и смешались. Лукас терзался чувством вины, хотел наказать себя за то, что остался жив, когда другие умерли. Я не решилась погрузиться в этот эмоциональный водоворот и сосредоточилась на предвысказанных словах.
— Думаешь, это не моя вина? Думаешь, пожар произошел случайно? — агрессивно спрашивали мысли Лукаса.
— Конечно, пожар начался не случайно, — ответила я. — Мы получили только предварительный отчет от пожарных экспертов, но они подтверждают, что для столь быстрого распространения огня использовали чрезвычайно горючий жидкий катализатор. Но тот факт, что пожар неслучаен, не делает тебя виноватым.
— Пожар устроили намеренно, — подумал Лукас. — И устроили потому, что я зашел в отряд поговорить с людьми о Фран. Я думал взбудоражить виноватые мысли цели или целей. Ты бы идентифицировала их, мы послали бы ударную группу на задержание, и дело можно было бы закрыть и забыть. — Его лицо болезненно скривилось. — Я допустил ужасную ошибку, которая убила пять человек.
— Это неправда, Лукас! — прокричала я, надеясь пробиться сквозь туман вины и заставить его ко мне прислушаться.
— Правда. — Его мысли переполняло горькое самобичевание. — Я так верил в собственную гениальность, так слепо доверял себе, что не взвесил все варианты развития действий. Я сознавал, что у нас может быть несколько целей и не все они работают в отряде безопасности. Мне следовало обдумать возможность, что цель внутри отдела могла позвонить цели вне его и рассказать о моем предполагаемом визите.
— По-твоему, произошло именно это?
— Я больше не могу доверять собственной логике, но это кажется наиболее вероятным объяснением. Как только цель вне отряда услышала новость, то поняла, что сообщника внутри отряда могут поймать. Если телепат увидит хоть единую мысль о его подельниках, за ними пустят ударную группу.
Я нахмурилась.
— Значит, цель или цели вне отряда решили обезопасить себя, устроив пожар?
— Да. Они облили катализатором все вокруг отряда и подожгли, чтобы убить сообщника, назойливого командира-тактика и всех, кому не повезет оказаться внутри.
— Даже если так все и произошло, ты не виноват в этих смертях, Лукас. Не ты устроил пожар.
— Мне следовало знать, что это возможно, — вслух ответил Лукас. — Моя ошибка. Моя ответственность. Как зовут людей, которых я убил?
— Я не знаю. Координатор расследования все еще пытается это выяснить.
— Почему это занимает столько времени? Чтобы войти или выйти с территории отряда безопасности, нужны идентификационные карточки. Координатору достаточно просканировать систему, чтобы получить имена.
Я вздохнула.
— Жара в ремонтном туннеле запустила на карточках механизм защиты против подделок и стерла информацию. При спасении людей важнее было начать лечение, чем выяснять, кто они. Самых тяжелых пострадавших отправили в ожоговый центр Ультрамариновой зоны для интенсивного лечения, а остальных распределили по двадцати различным медицинским отделениям и больницам. Координатор располагает списком из пятидесяти одного человека, вошедших на базу до пожара, но все еще выясняет, где лечат каждого из них.
— То есть, лечат тех, кого я не убил.
— Ты никого не убивал. Вы с Рофэном спасли почти всех. Катализатор привел к такому быстрому распространению огня, что человек, ожидавший спасения возле укрепленной стены, умер прежде, чем до него добрались пожарные. Все в отряде также погибли бы, если бы ты не вывел их в туннель.
— О, да, — жестко ответил Лукас. — Я вывел их в туннель. Спасся первым, а Рофэн задержался помогать остальным и ушел последним.
— Теперь ты ведешь себя нелепо, — рявкнула на него я. — Один из вас должен был показать путь, чтобы я могла сказать ударной группе, где именно начинать копать. Другому следовало остаться и помочь прочим людям. Лотерея выбрала Рофэна в ударную группу за его физическую силу и подготовку. Он мог поднять тех людей в лаз. Ты — нет. Ты бы помог нескольким, но не всем пятидесяти. Рофэн это знал, ты это знал, все это знали. Это факт, Лукас. Признай его.
— Да, это факт. Поэтому я не стал спорить. Но это не улучшило моего самочувствия тогда и не помогает сейчас.
Я застонала.
— Ты не можешь лежать и винить себя. Надо сосредоточиться и решить, что делать дальше.
— Я ничего не решаю, — ответил Лукас. — Не сейчас и никогда больше. Я выказал себя совершенно некомпетентным руководителем и назначаю на это место Эмили.
Он настроился на саморазрушение. Я напомнила себе, что Лукас еще болен, и посчитала до десяти, чтобы не наорать на него.
— Ты не можешь назначить Эмили. Она в ожоговом центре, где лечат Рофэна. Жестоко тащить ее сюда, когда она не знает, выживет он или нет.
Лукас пожал плечами.
— Значит, делу придется подождать, пока она не вернется.
— Дело не может ждать. Сперва наши цели убили Фран. Затем попытались прикончить пятьдесят одного человека. Что дальше?
Лукас снова пожал плечами.
Я сидела на стуле возле его кровати, но сейчас встала.
— Ты говорил, мы должны передать это дело другому телепатическому подразделению. Я упросила тебя продолжить. Это было большой ошибкой. Я свяжусь с другими отрядами и спрошу командиров-тактиков, не возьмет ли расследование кто-нибудь из них.
— Ты не можешь передать это дело другому отряду. Ни Кит, ни Мира не справятся с расследованием такого масштаба, а отряд Мортона недоступен, пока он проходит очередное лечение.
— Тогда Сапфир.
— Сапфир не прикоснется к расследованию, включающему пожар. Она их боится.
— Что? — поразилась я, поскольку считала Сапфир бесстрашным телепатом без единой слабости.
— Ты не замечала, что большинство рейдов, связанных с поисками поджигателей, проводим мы?
— Да. Нет. — Я покачала головой. — Я понятия не имею, каково обычное для каждого отряда число рейдов, связанных с поджогами, и прекрати говорить вслух.
Лукас вернулся к обдумыванию слов.
— Мы принимаем свои запросы на поиск поджигателей и еще множество других, адресованных Сапфир. Большая часть ее ударной группы бета попала в прошлогодний крупный пожар в Бордовой зоне 6943d1. Теперь она не притронется к делу, включающему поджог, даже к простейшей проверке ребенка, играющего с огнем.
Я облизала губы.
— Что случилось?
— Все охотники оказались в ловушке, в окружении языков пламени. Сапфир смогла вывести всех, кроме двоих. Она поддерживала связь с разумами последних ударников, пытаясь найти выход, когда их настиг огонь.
Я поморщилась. Я оставалась с потерявшими сознание Лукасом и Рофэном, пока их разум медленно угасал, но быть в уме важных тебе людей, которые в полном сознании агонизируют, сгорая заживо…
— Итак, мы не передадим это дело Сапфир, а значит, ты не можешь отказаться от расследования, Лукас.
В ответ на это в его голове появились не слова, а чистое аморфное отрицание.
— Лукас, ты винишь себя в гибели людей во вчерашнем пожаре, но сам сказал, что каждый командир-тактик рано или поздно открывает счет смертям. Ты должен научиться с этим справляться.
— Возможно, я не смогу.
— Сможешь, — яростно ответила я. — Лотерея определила тебя в командиры-тактики. Это означает, что в тебе есть необходимые качества. Лотерея не ошибается.
— Лотерея не ошибается, но возникают случайные факторы. Последующий опыт меняет людей. Вспомни, что произошло с Фран.
— Фран не подходит. Это совершенно другая ситуация.
— Тогда Карим.
— Что ты имеешь в виду? — Я проверила образы в мозгу Лукаса, увидела привязанные к ним массивы мыслей и нашла ответ. — Двадцать пять лет назад Карим был командиром-тактиком. Он отвечал за чрезвычайный рейд, который плохо окончился.
— Он отвечал за рейд, который окончился катастрофой. Теперь Карим способен лишь оспаривать теории других людей. И не доверяет себе в создании собственных. Раньше я не понимал его реакцию, а вот сейчас понял.
Я нахмурилась.
— Итак, Карим скатился в простые члены тактической группы. За последние двадцать пять лет он…
Я оборвала фразу. Кариму уже двадцать пять лет как поздно что-либо менять. Здесь и сейчас важно не его прошлое, а будущее Лукаса.
— Ты не пойдешь по этому пути, Лукас. Ты блестящий командир-тактик. Ты человек и иногда совершаешь ошибки. И никто не станет упрекать тебя за них так, как ты сам. Ты изводишь себя, но я сомневаюсь, что то решение было неверным.
Лукас все еще думал о Кариме. У телепатов существуют критические точки, когда они могут сломаться под тяжестью работы. У командиров-тактиков тоже такие есть.
Лукас знал, что достиг критического момента, и дальше возможны два варианта. Первое: он сломается под давлением мыслей, что его решения привели к гибели людей, сбежит от ответственности и передаст свое место Эмили или любому другому. Второе: он возложит бремя на свои плечи и двинется дальше — признает, что хорош в своей работе, но никто не может быть идеален.
Лукас знал, что рано или поздно этот момент настанет. В него вложили нужную информацию, но знания не всегда облегчают принятие произошедшего. Разум Лукаса раздирали противоречивые эмоции, но одно было очевидно. Что бы он ни избрал сейчас, назад пути не будет.