О Малышке Моэме вспомнили лишь спустя двести пятьдесят три тысячи витков.
— Что с ней произошло? — не выдержал кто-то. — Она ожила?
— Что произошло? Сенсация! Фурор! Переворот в науке! Малышка Моэма, засунутая на илистую полку, проснулась подросшей и знаменитой! — ответил доктор, блеснув глазами. — Хотя, возможно, эту сенсацию прошлёпали бы, если б не один дотошный стажёр-архивариус, горящий нерастраченным служебным рвением. Он решил провести ревизию в дальних уголках Межгалактического Музея и обнаружил там нечто странное. Это была огромная не учтённая скульптура, а не малышка с планеты Моэмы, как значилось в книге регистрации. Она весила сто килограмм, а стала — двадцать тонн!
— Ого! Ничего себе! — ахнула аудитория.
— Именно так! Архивариусу с трудом удалось протиснуться в помещение, куда эта небольшая скульптурка и ещё несколько образцов камней с Моэмы были изначально помещены. Чтобы понять, что там находится, ему пришлось по ней карабкаться! Малышка Моэма заполнила собой всю площадь зала, в углу которого когда-то сиротливо стояла. Она даже слегка выгнула при этом негнущиеся стены помещения!
— Как же это произошло? И почему? — раздались вопросы. — Неужели всё это время она никого не интересовала?
— Почему? Об этом знают лишь Древние Мудрецы! — пожал плечами доктор Донэл. — И — да, не интересовала. Ведь с тех пор, как Малышку привезли на Таиту, прошло двести пятьдесят три тысячи витков, но никто в Музее не забил панику. Похоже, за всё это время в этот зал никто не заглядывал, кроме автоматической уборочной техники, разумеется. А зачем? Цивилизация-то утрачена, кому она интересна? Посетители шли к более интересным артефактам. Подумаешь — какой-то высокомерный и всеми забытый представитель кошачьих! Брошенный на произвол судьбы. О Моэме даже не было написано ни одной диссертации, поскольку исходных данных для достойного научного труда было явно недостаточно.
— И что предпринял тот любопытный стажёр?
— Он немедленно подал взволнованный рапорт в Архивный Комитет Таиты — о расшалившейся Малышке Моэме, вздумавшей непомерно подрасти. И тут закрутилось!
— Да-да, именно это я и читал, — заметил Сэмэл. — Стажёра звали Пошэн Асиуни. А обнаруженную им многотонную громадину продолжали официально называть — Малышка Моэма. Как и в архивных записях музея.
— Хороша Малышка! Юмористы! — хмыкнул кто-то.
— Пошэн Асиуни? — удивилась Лана. — Тот самый — прославленный историк прошлого? Академик, лауреат и участник Ассамблей?
— Да. Но всё это было потом, — кивнул Сэмэл. — А тогда он был никому не известный рядовой архивариус.
— Кстати, именно Пошэн Асиуни написал первую диссертацию о Малышке Моэме. Весьма туманную, надо заметить, но довольно занимательную — одни предположения. Потом о ней много писали и другие, и тоже одни предположения. Моэмская тема — просто сплошной ребус, даже сегодня. А Пошэн Асиуни потом ещё много чего интересного накопал в археологии и истории. Ему везло и он всегда делал потрясающие находки там, где никто ничего не искал. Как и с малышкой. Клёво, не так ли? — подмигнул аудитории доктор Донэл.
— Просто рыба-таран! — согласился Сэмэл.
— Махрово! Усато! — подтвердили студенты.
— Махрово, конечно, о чём разговор! — усмехнулся доктор Донэл. — Так что учитесь, молодёжь, как надо относиться к своей работе! Даже в музее есть место подвигу и прорыву в неизведанное! И безвестный стажёр может далеко пойти, благодаря любознательности и энтузиазму! Впрочем, как и найденная им скульптура! — Ещё раз подмигнул он.
— Скульптура? И куда же она пошла? — озадачился кто-то.
— И в чём причина её роста? — зашумела аудитория.
— Она что, живая? Но вы же говорили — каменная! Кремниевая?
— Ещё раз повторяю — во Вселенной всё живое, что меняется! — поучительно поднял руку доктор Донэл. — Вот, кстати ещё один повод усомниться в правомерности деления материи на живую и неживую. Была скульптура, неживой камень, а потом — раз и, подобно растению, взял и вырос, поразив всех нестандартностью размеров и не банальностью поведения.
— Но как же это произошло?
— Сложный вопрос, — развёл руками доктор Донэл. — Даже вовсе неразрешимый, как оказалось. Чтобы разгадать тайну взбунтовавшегося музейного экспоната и объяснить этот феномен, множество талантливых учёных изучали его вдоль и поперёк. Но тщетно — не разгадали и не объяснили. Вот, взгляните.
И студенты увидели каменного гиганта, вернее — кошку-гигантку, упирающуюся мощными формами в стены и потолок помещения, и с бесстрастным видом взирающую вдаль. Вернее — в стену, но всё равно казалось, что это даль. Затем, когда габариты помещения были срочно расширены, а вокруг подросшей Малышки спешно соорудили смотровые галереи, облепленные сложной аппаратурой и оккупированные ордами озадаченных учёных. А сверху, сквозь прозрачный купол, на этот внезапно разросшийся осколок безвестной цивилизации взирали толпы любопытных. Казалось, вся Итта — а может и вся галактика Тиуана — прибыла посмотреть на это чудо.
— Ого! Народу-то! — восхитилась аудитория. — Как рыбы на нересте! А приборов-то! Будто гальки на берегу! И всё это попусту? Тайну Малышки Моэмы так и не разгадали? Почему?
— Наука оказалась бессильна изрекать что-либо при полном отсутствии информации, — усмехнулся доктор Донэл. — Ведь Малышка Моэма, несмотря на все усилия учёных заставить её открыть свою тайну, осталась безмолвна, — развёл руками Донэл. — Обследование и сканирование всех её подросших форм и окружающего пространства никому и ничего не дали. Кроме невыразительных цифр, неспособных прояснить происшедшие перемены. Ведь первоначально её никто не изучал. А в настоящий момент изнутри, как и снаружи, был один только камень. Кремний с незначительными примесями. У статуи полностью отсутствовали аномальные пси, электро и магнитные излучения. Не было к ней и притока энергии извне или от чего бы то ни было из окружающего пространства, способствующего её росту. Как и подозрительной убыли минералов и микроэлементов. И хотя её масса выросла в двадцать тысяч раз, она, очевидно, для этого процесса не нуждалась ни в ком и ни в чём. Росла себе тихо и мирно, сама по себе, по неведомым скальным законам в музейной тиши.
— Из чистой вредности, наверное! — хихикнул Сэмэл.
— Ага! — поддержала его Танита. — Чтобы насолить забывчивым архивариусам!
— Именно так — забывчивым! Осмыслите это, друзья! — воскликнул доктор Донэл. — Почти триста тысяч витков! При отсутствии какого-либо общения, глядя в стену, никому не нужная и не интересная Малышка Моэма вдруг взяла и вымахала в тысячи раз! А может и не вдруг. И потом, когда она, наконец, получила в избытке общения и невероятного внимания, она вдруг взяла и… ушла. Исчезла!
— Как? Куда исчезла? — вскричала аудитория.
— Да-да, так и написано, — подтвердил Сэмэл, — "артефакт неизвестной цивилизации Моэмы утрачен необъяснимым образом и в неизвестном направлении".
— Как — утрачен? — возмутилась Мэла. — А куда музейные работники смотрели?
— Как всегда — они всё прозевали. А куда исчезла? Этого не знают даже лучшие умы галактики! — пояснил довольный эффектом доктор Донэл. — А как… Это хороший вопрос, но также очень непростой.
— Скульптура? — всё ещё не верила Мэла. — Но… зачем?
— Об этом надо бы у неё самой спросить, — улыбнулся доктор Донэл. — Но, боюсь, она не ответит. Характер у неё не общительный.
— Жаль! Вот бы её увидеть хоть разок! — размечталась Лана.
— Может, и увидишь. Ведь сенсации от Малышки Моэмы ещё не закончились! — заявил, усмехаясь, доктор Донэл. — Кое-кто всё же видел её.
— Где? Когда?
— Вы не поверите — в тысячах парсеках от нашей галактики, на одной малоизвестной малюсенькой планетке по имени Марс! И спустя всего лишь каких-то две сотни витков после её исчезновения. То есть — практически мгновенно, если брать временные масштабы, в которых существуют загадочные скульптуры с Моэмы.
— Где же эта планетка зависает? — задал вопрос Сэмэл. — Может, наша Лана слетает туда к Малышке Моэме в гости?
— В галактике под названием Млечный Путь, в рукаве Ориона, в системе жёлтого карлика — звезды по имени Солнце. Марс — древняя планета, на которой, из-за потери атмосферы, уже нет жизни. Я привожу здесь названия, принятые разумными обитателями солнечной системы, поскольку своих мы не изобретаем — за отсутствием времени и необходимости. Для далёких небесных объектов, как известно, у нас имеются только безликие цифровые обозначения.
— Карлика-Солнца? — удивилась Танита. — Но зачем? Чем он лучше нашего Фоона? И как Моэма там оказалась?
— Как — неизвестно, зачем — тем более. Эта Малышка весьма неразговорчива, — усмехнулся Донэл.
— Далековато забралась! — прокомментировала Танита. — А как её там обнаружили, почтенный доктор Донэл?
— Случайно. В солнечной системе, на спутнике планеты Земля, Луне, существует наша НБ — Наблюдательная База. Поскольку Земля является планетой, представляющей для Итты особый интерес. Вот во время одной из плановых экспедиций к ней, мы и обнаружили Малышку Моэму на соседнем Марсе.
— И что она там делает? — спросила Танита.
— Как всегда — сидит, — развёл руками доктор Донэл. — Или, скорее — лежит, — пожал он плечами. — И смотрит в сторону восхода уже другого светила. Прошу взглянуть: — И студенты увидели пустынную панораму незнакомой планеты, с восседающей посреди песков задумчивой махиной-Малышкой, с гирляндой проводов и датчиков на шее. Как будто это была Гирлянда Героя, какими награждали на Итте особо отличившиеся моллюсков. А что ж — заслужила
— О, Святые Мудрецы! — воскликнул Сэмэл. — Ей везде дом! Как будто там она и была!
— А как поживают остальные скульптуры на Моэме? — спросила Мэла. — Ведь их там было много. Возможно, изучив их, учёным бы удалось разгадать феномен Малышки.
— Да, когда-то их было очень много. Но каких и сколько именно, увы — никто не удосужился не только изучить, но и посчитать, — кивнул доктор Донэл. — Никому это даже и на ум не пришло. Считалось, что они не представляют особой художественной ценности и для изучения достаточно одного экземпляра. Но после странной находки в музее и её исчезновения о планете Моэма вспомнили. И туда слетала наша вторая экспедиция.
— Как — вторая? Всего-то спустя двести пятьдесят тысяч витков? — удивилась Лана. — Почему не раньше?
— Но вы же знаете — в КС входят сотни тысяч цивилизаций, требующих внимания. И как много задач у наших Космических Служб, — вздохнул Донэл. — А за его пределами неизученных ещё больше. Трудно объять необъятное.
— И что же было дальше? — спросили слушатели. — Изучили? Посчитали? Выяснили?
— Ничего этого сделать не удалось.
— Что, древний космолёт-горелка не долетел? — хмыкнул Сэмэл.
— Долетел-таки, — улыбнулся Донэл. — Но компания скульптур его не дождалась. Наверное, обиделись на невнимание, покинув планету раньше. На Моэме теперь нет Моэм — там не было обнаружено ни одной! — гордо заявил Донэл, как будто сам только что успешно спрятал их от любопытных учёных.
— Не может быть! — ахнула аудитория.
— А вот взглянете сами!
И Донэл продемонстрировал им пустынную панораму, заснятую этой экспедицией. Перед взором зрителей раскинулась лишь раскалённая каменистая пустыня, однообразно расстилающаяся во всех направлениях
— И даже завалящего малюсенького Младенца Моэмчика не нашлось? — удивилась Мэла.
— Увы! — развёл руками доктор Донэл.
— Жаль! — вздохнули все.
— Согласен. Но не расстраивайтесь, это ещё не все приключения Моэм! — заверил лектор. — Некоторые скульптуры потом, всё же, нашлись! Но не все! И не сразу! И не близко!
— Ого! Как это? И где?
— Да-да, я и об этом читал! — воскликнул Сэмэл. — Забавные такие скульптурки. Странники Моэмы!
— Именно так — Странники Моэмы, — кивнул Донэл. — Это теперь их официальное название. Оригинальнее ничего не смогли придумать: Моэмы с Моэмы, — улыбнулся он. — Этих Странников обнаруживают теперь повсюду: на планетах, на астероидах, на безвестных спутниках. И всегда он находится в гордом одиночестве. А между точками, где они найдены — сотни и тысячи парсеков. Для отображения их миграции в Космических Службах существует даже специальная карта, названная она так же оригинально: "Странники Моэмы". На ней астронавты отмечают координаты каждого найденного Странника, а также — его габариты, местоположение, направление и скорость движения объекта. Но эта карта мгновенно устаревает, ведь Моэмы там долго не задерживаются, неожиданная исчезая. Иногда за ними даже устанавливалось автоматическое видеонаблюдение — чтобы зафиксировать скорость роста и дату его исчезновения. Или, скорее — дату фиксации регистрации этого события. Но тщетно. Потому что ещё ни разу, даже с помощью автоматов наблюдения, не было зафиксировал: как и когда это происходило.
— Вот так фокус! — раздались удивлённые голоса. — Бульбистые плясуны!
— Ещё какие бульбистые! — согласился доктор Донэл. — Так что из научных данных о Странниках Моэма в настоящее время есть две константы — они растут, непонятно как, и исчезают неизвестно куда и также непонятно как.
— Но почему же камеры не фиксируют их исчезновения, почтенный доктор Донэл? — удивилась Лана. — Автоматы ломаются?
— Нет, они исправны. Но, как правило, приборы продолжают транслировать картинку присутствия Моэма даже после его исчезновения. Почему так, тоже неизвестно.
— И сколько Странников Момов обнаружено? — спросила Лана.
— Стоянок Моэмов! Причём — временных, — поправил её доктор Донэл. — И, вполне возможно, один и тот же странник фиксировался на разных стоянках неоднократно. Ведь их габариты и вес всё время меняются. Только Малышка со своими проводами отличается. Лишь потом догадались ставить на них метки. Но, похоже, они исчезают. И пока таких сомнительных стоянок не менее сомнительных Странников Моэма на одноимённой карте зарегистрировано около двухсот.
— А всё же — сколько их было на Моэме? Хотя бы примерно? — спросила Танита.
— Увы! Это даже приблизительно неизвестно, — развёл руками Донэл. — Никто ж не думал, что они способны оттуда… улетучиться. Эти милые молчуны Моэмы нас, как всегда, оставляют в дураках. Сейчас некоторые учёные полагают, что всего их было около пяти сотен. Но это тоже сомнительно.
— А где же остальные, почтенный доктор?
— Вселенная велика, — развёл руками доктор Донэл. — Иногда Моэмов встречают летящими даже на кометах, не имеющих постоянной траектории! Возможно, это и есть их транспорт, доставляющий Моэмов в разные точки Вселенной. Так сказать, их грузо-кабинки.
— И каждая из Моэм путешествует одна?
— Именно так! Это их традиция — быть в одиночестве. Массовое присутствие Странников на планете Моэма теперь является ещё одной загадкой этой… м-м-цивилизации, — пожал плечами Донэл. — Или, может,… сообщества индивидуумов, так сказать. Зарегистрирован лишь один случай, когда два Моэма оказались не то чтобы поблизости, но, по крайней мере — в одной звёздной системе. И тут опять отличилась наша Малышка Моэма. В то время как она находилась на Марсе, рядом, на Земле был обнаружен ещё один Странник. Это уникальный случай. Хотя Странник, находящийся на Земле, был в сотни раз меньше нашей марсианской Малышки. Крошка Моэм — такое название присвоили ему на карте Странников Моэмы, Земляне назвали его Сфинксом. И это самая большая скульптура на их планете. Они до сих пор гадают, кто же его создал.
И он показал аудитории Крошка Моэма — Сфинкса. Он невозмутимо восседал в пустыне, как бы неся охрану нескольких пирамид, будучи со всех сторон облеплен множеством любопытствующих землян. Совсем как Малышка Моэма когда-то в Межгалактическом Музее.
— Похоже, наши Моэмы везде привлекают внимание! — усмехнулся Сэмэл.
— У этого их Сфинкса что-то с лицом, — расстроилась Мэла. — Что они с ним сделали? Он поранен? Да и сам весь в шрамах. Что это с ним?
— Земляне — отсталая цивилизация. И это следы их активного внимания к своей ценной реликвии. Поскольку за него периодически спорили их конкурирующие религии, — пояснил доктор Донэл. — Одни ненавидели и боялись Сфинкса — Крошку, откалывая от него куски и нанося удары. Другие хотели, чтобы он был похож на их местных царей, и приделывали ему их атрибуты — бородки, короны, а также раскрашивали его в цвета власти. Третьи, кому не удалось его разрушить, засыпали песком. Иногда о нём забывали на целые века. А потом откапывали. Хотя, кто знает — может на эти века Крошка Моэм просто покидал Землю.