петле. Брата снесло в сторону и знатно приложило об стену. Съехав вниз, он так и остался лежать
- Аэлиш-ш-ша!
Слезы все ж таки нашлись.
- Шейсалееех, - всхлипнула она и бросилась вперед. Но упала, цепь держала крепко. Мужчина подбежал к ней. Подбежал?!
Шепча слова утешения, Шейсаллех сдернул с себя плащ и укутал ее в плотную, теплую от его тела ткань. Осторожными
касаниями прошелся по лицу, торопливо залечивая синяки и ссадины. А она, не замечая ничего вокруг, зачарованно смотрела
на сильные, мускулистые ноги. Ноги! Затянутые в темные замшевые штаны.
- Любимая моя, цветочек мой, как ты?! Где болит?
- Ноги…
- Ноги болят? Тут? Нет? Демоновы цепи!
- У тебя - ноги… - выдавила из себя Аэлиша, глядя как Шейсаллех рвет металл голыми руками, - А… хвост где?
Наверное, она глупо выглядела. Шейсаллех даже слегка усмехнулся.
- Уже скучаешь по нему, цветочек? Не бойся, теперь я способен принимать две формы.
- Теперь?
Шейсаллех не успел ответить. В проеме появился еще один мужчина.
- Брат! Кажется, эти полоумные решили поджечь дом!
- Брат?!
Аэлиша застонала, обхватывая голову руками. Да что происходит? Какой брат? Откуда у Бога есть брат?! В голове бушевал
такой хаос, что она всерьез задумалась - а не сошла ли часом с ума. Тем временем, мужчина легко сбежал с лестницы.
Откинул капюшон и пристально взглянул на нее изумительно янтарными глазами. Точно - брат. Шейсаллех и незнакомец
были похожи. Те же лоб. нос и губы. Только челюсть чуть шире и волосы… У мужчины они были золотисто-каштанового цвета.
- У Бога есть брат. - потрясенно пробормотала она. Желтоглазый нахмурился.
- Какого еще бога? Твоя невеста тронулась умом. - обратился он к Шейсаллеху. При упоминании о невесте, Аэлиша
совершенно точно вознамерилась упасть в обморок. Слишком много потрясений для одного дня. Шейсаллех схватил ее в
охапку.
- Хватит, Тиршшан! - в голосе Бога (или нет?) звучал укор. Приподняв е подбородок, Шейсаллех тревожно оглядел лицо.
- Цветочек, я все объясню. Только давай сначала вернемся в пещеру, хорошо?
Аэлиша потрясенно кивнула.
- А с этим что делать? - подпихнул тот, кто звался Тиршанном, неподвижную тушу братца.
- Он мертв? - опасливо переспросила она.
- Без сознания. Но мне не сложно…
- Нет! - торопливо воскликнула она, - Вириш - подонок, но все-таки мой брат.
Шейсаллех нахмурился. Отпустив ее подошел к неподвижному телу и склонился над ним.
- Любовь моя, ты права - это подонок. Но он совершенно точно не связан с тобой кровным родством.
Аэлиша непонимающе переводила взгляд с Вириша на Шейсаллеха. Не то чтобы она была расстроена или удивлена. Эта
новость определенно и на сотую доли не так сильно затронула ее сердце как предыдущие, но все же…
- Не брат? Но он не мог быть приемным! Я помню беременность матери, хоть была еще крохой!
- Нет. Наги хорошо чувствуют запахи и могут распознать родственные узы. Погоди-ка…
Шейсаллех выпрямился и протянул в направлении Вириша открытую ладонь. Несколько шипящих звуков и крохотная
искорка, вспыхнув, метнулась в сторону неподвижного парня. Он глухо застонал, но в сознание не пришел. Шейсаллех
удовлетворенно хмыкнул.
- Больше твой так называемый брат не сможет быть с женщиной. И я не стану исправлять это. Он не достоин зваться
мужчиной.
Аэлиша просто поднялась и пошла в сторону выхода. Недостоин, так не достоин. И ей не капельки не стыдно за свое
безразличие. Тиршанн жестом попросил ее не спешить на выход.
- Нагалесса. прошу прощения, но первым пойду я. Люди наверху могут быть не вполне безопасны.
- Нагалесса - девушка или женщина еще не замужняя, но прошедшая обряд помолвки, - поспешил просветить ее «Бог»
О да, она отлично помнила этот обряд! Аэлиша метнула в сторону жениха испепеляющий взгляд. Они поговорят. И о многом!
Шейсаллех напустил на себя самый смиренный вид, но в его глазах не было и тени стыда или смущения. Он даже нашел
наглости попытаться приобнять ее за талию, якобы желая помочь подняться по лестнице. Еще чего! Нахальные конечности
липового бога тут же получили ощутимые шлепки.
- С характером, - хохотнул Тиршшан, - брат, я требую подробного рассказа. И не вздумай сползать с темы.
- Губу закатай, змееныш бесхвостый, - буркнул обиженный Шесаллех.
- Ага, как же. А погремушка не отвалится?
Несерьезная перебранка закончилась, стоило ее конвоирам подойти к двери. Мужчины переглянулись.
- Цветочек, как только двери откроются - не пугайся. Нам придется ненадолго усыпить окружающих, чтобы не мешали.
Она согласно кивнула. Ударом ноги распахнув дверь, Шейсаллех выступил вперед. Она толком не вида, но кажется, в него
что-то полетело. Мужчина даже не дернулся. Щелчок пальцев, переливчатое шипение и ее слуха достигли многочисленные
глухие удары об землю.
- Избиение нагхалесят, - проворчал Тирршан, - никакой защитной магии.
- Откуда ей тут взяться? - отозвался Шейсаллех. - Любимая, поторопись. Они будут спать не больше получаса.
Аэлиша осторожно выглянула из дверного проема. Дворик перед церквушкой был просто устлан людьми. Она вздрогнула.
Вооруженными людьми. Вилы, топоры, косы - как они не порезались, толкаясь перед входом. Около которого обнаружились
вязанки с сухостоем. Их действительно решили поджечь. Немного масла и веток - и деревянная церквушка превратилась бы
в пепелище за пару часов.
- Но почему они не успели? - потрясенно прошептала она, обходя лежащих вповалку людей.
- Трусость - только и всего, - Тиршшан брезгливо отпихнул мешающие пройти вилы, - кто решит взять на себя смелость
поджечь церковь? И бога в ней, - хохотнув, закончил он.
Угрожающий взгляд в его сторону зубоскал решил игнорировать. Шейсаллех все-таки пристроил руку на ее талии, и
осторожно вел между валяющихся тел. Одно из которых ей было знакомо лучше прочих.
- Шейсаалех, подожди!
Аэлиша резко свернула вправо. Мужчина недовольно цыкнул, но проследовал пару шагов за ней.
- Вот, - она указала пальцем на валяющегося лицом в траве Томаса. - он мне отец?
Мужчина подошел ближе и присел на корточки.
- Нет, - лаконично ответил Шейсаллех.
- А можешь разбудить его?
Мужчины переглянулись. Молча подхватили упитанную тушу того, кто последние двадцать три года назывался ее отцом, и
потащили прочь. Завернув в ближайший переулок они сбросили Томаса прямиком в дорожную пыль. Легкий пасс рукой и
мужчина глухо застонал. Шатаясь и упираясь дрожащими руками в землю, он принял сидячее положение и осоловело
огляделся по сторонам. Как только его взгляд прошелся по ее лицу, то в мутных глазах вспыхнуло так знакомое Аэлише
отвращение и гнев.
- Ты-ы-ы… тва-а-арь, кха, кха… - Томас схватил себя за горло и выпучил глаза.
- Еще одно рубое слово в адрес моей невесты и ты сдохнешь, - ровно произнес за ее спиной Шейсаллех. Злость на обман
жениха сразу скатилась на несколько позиций, зато чувство досады на собственную мягкотелость возросло настолько же.
- Невесты?!
- Ты мне не отец, - вместо ответа произнесла она.
Лицо Томаса посерело. Короткие пальцы скребли по груди, словно бы мужчина страдал сердцем.
- Откуда ты… Нет! Не возможно!
- Кто мои родители? Говори или…, - многозначительный кивок за правое плечо отразился в поросячьих глазках волной
паники. Но Томас был бы не Томасом, если бы из его рта вновь не полилась грязная брань. Пришлось Шейсаллеху
продемонстрировать свою силу еще раз. И для просветления в «батюшкиной» голове приложить эту голову об стенку
ближайшего дома разок другой. Методы ее жениха оказались более чем эффективны.
Запинаясь и давясь через каждое слово, Томас поведал ей, что она - дочь его когда-то сотоварища по торговле. Вместе они
держали в столице лавку, вложившись в это дело поровну. Однако, спустя время прохвост (тут уж Томас не мог удержаться)
Бертран вздумал жениться. На беду избранницей стала юная девушка, на которую и сам Томас имел виды. Однако же
барышня, что каждый день посещала их лавку, выбрала совсем не его. Томас исхитрялся и так и эдак, но родители не стали
неволить свое дитя и через месяц Бертран и Ханна поженились. Томас затаил злобу. Даже то, что Бертран оставил все дело
ему. а сам с нуля принялся возводить собственное, не смогли смягчить завистливое сердце. Масло в огонь добавило и то, что
очень скоро дела у бывшего товарища резво пошли в гору. Стремясь увеличить свои доходы, Томас женился на Омелии,
наследнице и единственной дочери у состоятельной пары из верхнего города. Но ее приданого хватило ненадолго. Торговля
хирела, жена была нелюбима, а у Бертрана все шло как по маслу, а вид цветущей Ханны, что носила под сердцем дитя,
бередил душу неимоверно.
Стремясь насолить счастливчику хоть как-нибудь, Томас придумал чудовищный в своей бесчеловечности план. Распродав
все, он уехал из города. Выждав пол года, купил двух наемников и приказал выкрасть и принести ему дитя Ханны и
Бертрана…
- Ты! С-с-старый ублюдок! - замолчавший на полу слове Томас побледнел и, закатив глаза, рухнул в обморок. Аэлиша
дрожала в кольце сильных, так нужных ей сейчас, рук. То, что она слышала, было слишком чудовищно.
- Остынь брат! - в голосе Тиршанна сквозила едва сдерживаемая ярость.
- Пусть закончит, - тихо попросила она, крепче прижимаясь к Шейсаллеху. Только его близость и крепкие объятья помогали
ей удержать тело в вертикальном состоянии, а разум в сознании.
Тиршшан привел Томаса в чувство громкой пощечиной.
- Продолжай!
И мужчина не посмел ослушаться приказа.
Убивать Бертрана и Ханну Томас не хотел, справедливо полагая, что горе от потери ребенка будет несоизмеримо хуже.
Наемники были хорошо подготовлены и справились с заданием. Так у маленькой Аэлишы появилась новая семья. А затем
Томас перебрался в эту глушь. Аэлиша же с малых лет расплачивалась за то, что ее настоящие родители посмели быть
счастливы. Только вот незадача. Вириш, любимый сын, положил на нее, недостойную, грязную девку глаз. Еще не растеряв
остатки порядочности, юноша пытался противиться чувствам к собственной сестре, но не так давно, умело заведя разговор с
не совсем трезвым батюшкой узнал, что сестренка то и не родная вовсе. Пришлось пригрозить наследством, тем более у
Аэлишы уже наметился жених. Который отдал бы приличное состояние, при условии что невеста будет чистой.
- Вот только планы сорвались, - закончил мужчина, глядя на них исподлобья.
Ей так хотелось убить его. Своими ногтями разодрать жирную грудь и вырвать оттуда насквозь гнилое сердце, но все. что она
смогла - это полный презрения взгляд. А потом Аэлиша просто развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Прикоснуться
к Томасу было слишком противно, настолько, что даже мысль о мести не смогла заставить ее сделать это.
И если бы она не была так ошеломлена, то наверняка бы услышала тихое шипение за спиной.
- Поцелуй вдовы? Ты слишком милосерден…
- Моя девочка не должна знать.
- Само собой. И все же - смерть от остановки сердца,, да еще и с отсрочкой на пару недель - эта мразь не заслужила.
- Подобная милость лишь дань уважения доброте моей невесты. Любимая слишком чиста душой. что бы
воспользоваться моими силами.
- Погоди, вспомнишь ты про ее добрую душеньку, когда придется объясняться
- Прикуси язык клыком.
Глава 12
Ее выдержка закончилась аккурат в нескольких фунтах от последней деревенской постройки. Тихо всхлипнув, она уткнулась
лбом в плечо идущего рядом Шейсаллеха. Мужчина тут же разомкнул объятья и мигом подхватил ее на руки.
- Поплачь, маленькая. Станет легче.
И она заплакала. Не стесняясь Тиршшана, Аэлиша всхлипывала, судорожно цепляясь за шею Шейсаллеха и пряча лицо в
мягкой ткани ворота его рубашки.
Она оплакивала горе своих настоящих родителей и собственную жизнь, полную зла по прихоти мелочного, подлого человека.
Мужчины деликатно молчали, давая ей время справиться с потрясением. Лишь на подходе к Храму она смогла более или
менее взять себя в руки. А поплескав в лицо холодной водой из ручья. Аэлиша почти полностью успокоилась. Сил собраться
предавала мысль о предстоящем объяснении с Шейсаллехом.
Вот только в жертвенном зале их поджидал сюрприз. Весело болтая босыми ногами, на алтаре сидела Юминия.
- Ну наконец-то! - всплеснула руками она. - Нашел свою невестушку, не прошло и года! А ты! - ведьма перевела взгляд на, в
который раз ничего не понимающую. Аэлишу. - Не сиделось на месте, да? Беспокойная ты, хе-хе, жертва.
Оба мужчины внимательно посмотрели на Юминию. Вдруг Шейсаллех коротко кивнул и улыбнулся.
- Благодарю тебя, почтенная. Твой выбор оказался точен.
- Он всегда точен, - проворчала колдунья, - ладно уж, мои дела тут закончены, пора и честь знать. И слава Богам! Ламорна
мне уже вот тут!
И ведьма показала пальцем на морщинистую шею. Шейсаллех же не торопился освобождать дорогу.