Дверь закрывается, и, как мне кажется, мы взлетаем. Какая-то женщина, до этого момента стоявшая в углу, достает что-то из большой сумки и начинает обходить трибутов. Тут кроме нас Десятые, Одиннадцатые и Восьмые. Женщина наклоняется к каждому и вводит отслеживающее устройство. Маленькие девчонки взвизгивают, когда видят шприц, и даже пытаются сопротивляться. Я же даже не подаю вида, что мне больно. Сестра мне уже рассказывала, для чего это делают. Благодаря этой штуке меня смогут в мгновение ока найти на Арене. Когда женщина заканчивает со мной, я вижу, что на меня смотрит пара любопытных глаз с противоположного ряда. Восьмая. Едва заметив, что я увидела её, она опускает голову.
Я стараюсь сосредоточиться и не думать о Китнисс. Сейчас нужно думать о себе. Я отчаянно пытаюсь, однако перед глазами всё ещё её испуганное лицо. Я смотрю на Рори: тот, как может, взглядом подбадривает меня. Мне хотелось бы увидеть, куда мы летим, но окошки настолько маленькие, что в них видно только небо. От скуки я тщательно изучаю всё вокруг взглядом и начинаю себя ловить на том, что смотрю на Восьмую. Гриджина, кажется… Да, странноватое имя…
***
Через какое-то время я чувствую, как планолёт приземляется — едва слышимый до этого звук двигателей окончательно замирает, да и в окошках потемнело. И, действительно: дверь открывается и оттуда можно увидеть отряд миротворцев, ожидающих выхода трибутов. Я оглядываюсь вокруг: нас выводят по очереди, начиная с Восьмых. Девочка из Десятого даже умудрилась заснуть, и теперь её будит та самая женщина, что вколола нам маячки. Малышка точно не понимает, где находится и идёт, подталкиваемая сопровождающими. Вот и наша очередь. Нас отстёгивают и выводят наружу. Мы в каком-то ангаре или чём-то ещё подобном. Рори кивает головой наверх. Видимо, планолёт прилетел оттуда: там, высоко, находится что-то напоминающее раздвижную крышу. Сопровождающие подталкивают нас, и мы стараемся не отвлекаться. Хоторн хватает меня за руку, буквально машинально, но через секунду отпускает: два миротворца уводят его в противоположную сторону. Я хочу побежать за ним, крикнуть, как две пары рук опускаются на мои плечи. Я оборачиваюсь и, поняв, что его уже увели, смиренно иду вперёд.
Кажется, что мы идёт по кругу: сначала бесконечный белоснежный коридор, потом лифт, снова белый коридор и снова лифт, но уже ведущий куда-то наверх. Китнисс как-то говорила мне, что пространство под Ареной огромно, но я и вообразить не могла насколько. Всё это напоминает огромный бункер. И это даже как-то пугает. Наконец, меня заводят в одну из сотен одинаковых комнат, встретившихся уже по дороге, и закрывают за мной дверь. Я тут же осматриваюсь вокруг: встроенная в потолок лампа, освещающая комнату ярко-белым светом, стол, стул и дверь из серого металла напротив. Оглядевшись по сторонам, я подхожу к двери и дёргаю её за ручку: открыта. Думаю, это намёк, что мне туда. Не мешкая, я прохожу в следующую комнату. Там я вижу Цинну, рассматривающего что-то, висящее на вешалке.
— Ты уже тут? — он явно не ожидал меня увидеть так рано. — Присаживайся и постарайся поесть.
Я только киваю и послушно подхожу к столу, где меня ожидает некое подобие завтрака.
— У нас ещё достаточно времени, — говорит Цинна, — почти два часа, — прибавляет он, посмотрев на часы. — У тебя нет никаких вопросов? Ничего не кажется странным?
Его тон меня настораживает. Сложно понять, о чём говорит стилист. Было что-то не так сегодня утром? Я пытаюсь припомнить рассказы сестры, но всё как в тумане.
— А когда ты сюда успел прилететь?
— Раньше трибуты и их стилисты летели вместе, — начинает он. — Наш с Порцией планолёт прибыл спустя пару минут, но мы оказались тут заметно раньше вас. Хотя другие трибуты тут уже давно.
— Странно. Хотя мне, действительно, показалось, что мы летели как-то слишком долго. Кто-то даже заснул по дороге.
Стилист лишь кивает головой и отворачивается к дальней части комнаты. Там находится довольно странное сооружение, несколько напоминающее собой прозрачную большую трубу. Наверное, именно это и доставит меня на Арену.
Я буквально заставляю себя нормально поесть: из-за мыслей о предстоящей бойне мне становится плохо. Отставив от себя почти пустую тарелку, я спрашиваю у стилиста разрешения умыться и ухожу в прилегающую к комнатке ванную. Какое-то время я провожу там, обливая лицо почти ледяной водой: когда-то мне это помогало придти в себя, но, видимо, не сегодня. Вернувшись, стилист подходит ко мне и протягивает какую-то серую одежду.
— Я так полагаю, это моя форма? — спрашиваю я, хоть и прекрасно знаю ответ. Цинна кивает и прибавляет:
— Довольно лёгкая, но куртка из более плотной ткани. Не думаю, что там будет слишком холодно.
Я послушно одеваюсь. Форма состоит из простой серой майки, тёмно-серых тонких брюк по колено и мягкой куртке с капюшоном такого же цвета. Обувь довольно удобная для бега — надеюсь, это мне поможет. Цинна сажает меня на стул и начинает меня причёсывать. Он заплетает мне косу, почти такую же как и до этого. Он бросает взгляд на часы (ещё остаётся около двадцати минут) и говорит:
— Мне нужно кое-что отдать тебе.
Сначала я ничего не понимаю, а потом, когда вижу, что он достаёт из кармана пиджака золотую брошку с пересмешницей, даже слегка вскрикиваю от удивления. Цинна лишь подносит палец ко рту, аккуратно прикрепляя её на куртку.
— Твоя сестра очень просила, — шепчет он.
— Это её?
— Кажется, нет. Но в случае с Китнисс Эвердин нельзя быть ни в чём уверенным, — слегка улыбается стилист.
— Когда-то она подарила мне такую же на первую Жатву, а потом мы её отдали ей, — зачем-то говорю я. Капитолиец смотрит на меня с грустной улыбкой. Какое-то время мы просто сидим рядом молча. Странно, но здесь в Капитолии почти все, действительно, рядом со мной предпочитают молчать. Или из-за того, что любые слова сочувствия будут звучать невероятно глупо, а уверения в победе — ещё глупее, или из-за того, что все чувства и без того понятны, без всяких напыщенных или шаблонных фраз.
Наше молчание нарушает металлический женский голос, объявляющий о подготовке к подъёму.
— Пора, — шепчет Цинна, вставая.
Я прохожу к сияющему металлическому диску и становлюсь на него. Цинна поправляет мои волосы так, точно сейчас я отправляюсь на парад, а не на бойню.
— Знаешь, когда-то я сказал твоей сестре, что поставил бы на неё. И она победила. У неё было то, ради чего бороться. И у тебя есть, — голос повторяет, что до подъёма остаётся буквально несколько минут. Цинна, отвлекшись, замолкает на пару секунд. — У тебя есть те, кто никогда не предаст. Самые надёжные союзники. Но есть и те, о ком ты ещё не знаешь. Ты должна верить и им. Тогда у тебя будет шанс, — я совершенно не понимаю, о чём говорит стилист. Он говорит немного запинаясь, нервничая. — Я не могу сказать, что я поставил бы на тебя, потому что… — лёгкая вибрация раздаётся под моими ногами: платформа начинает приходить в движение, — потому что все уже поставили на тебя, Примроуз Эвердин.
Платформа начинает подниматься, и я прижимаюсь к стеклу, теперь отделяющему меня от комнаты и стилиста. Постепенно они исчезают из вида. Я стараюсь не нервничать и не думать о том, что сказал мне только что Цинна. Я очень надеюсь, что говорит он совсем не о том, о чём подумала я. Я стараюсь сосредоточиться и думаю о том, как бы удержать равновесие, когда платформа поднимется наверх. Подняв голову вверх, я вижу серое, хмурое небо. Странно. Неожиданно мне в нос ударяет странный, до боли знакомый запах. Мерзкий, отторгающий, горький.
Запах гари.
Я не понимаю, что происходит: обычно Арены всегда выглядели вполне хорошо, зачем выжигать только что созданный мир?
Пара секунд — яркая вспышка света и новая порция едкого запаха. Я стою, зажмурившись и чуть расставив руки в стороны, чтобы не упасть. Ещё пара мгновений и я вижу источник запаха, и от этого я чуть ли не теряю сознание.
Выжженная чёрная трава, обугленные деревья, стоящие предельно-знакомо, до боли. Камни, теперь больше напоминающие своим цветом уголь.
Это — Луговина.
Комментарий к Глава 15
По поводу слов Цинны о том, что раньше стилисты летели вместе с трибутами: так было в книжках как и в “Голодных Играх”, так и в “И вспыхнет пламя”. Так что это не фактическая ошибка.
========== Глава 16 ==========
Чёрная, выжженная почти до земли трава, от которой исходит серый дым. Грязные лужи вокруг, точно недавно был дождь — тому доказательство мокрые камни. Где-то вдали чернеет тёмный лес. Я не могу поверить, что это то самое место, где я когда-то гуляла. Нет. Этого просто не может быть. Ведь, это тогда значит…
Мама…
Я с трудом заставляю устоять себя на месте и не побежать в сторону нашего дома. Если я сойду с платформы сейчас — мины разнесут меня на кусочки. Мысли пчелиным роем носятся по голове. Я стараюсь не допустить слёз. Взглядом я ищу Рори: остальные трибуты, конечно же, не могут знать этого места, но всё равно испуганно озираются. А вот и Хоторн. К счастью, совсем недалеко от меня. Он оглядывается по сторонам, насколько ему позволяет платформа. Наконец, он ловит мой взгляд и качает головой. О чём он? Это не Двенадцатый?
— Дамы и господа! Добро пожаловать на Восьмидесятые Голодные Игры!
Цезарь, ты теперь и тут меня будешь донимать?
Рори снова качает головой, глядя на меня. Надеюсь, он прав.
— И пусть удача будет на вашей стороне!
Начинается обратный отсчёт. Я оглядываюсь по сторонам. Мы стоим вокруг большой груды деревянных ящиков. Часть из них уже открыта, и оттуда видно всяческое оружие, мешки и рюкзаки с непонятным содержимым. Я ничего не должна брать. Эту фразу мне, наверное, все повторили уже сотню раз. Особенно Рори. Я должна сразу же побежать в сторону леса. Надеюсь, что получится. Где-то позади меня пугающее пустое пространство. Чуть правее — что-то покрытое кустарником и скрытое в тумане. Трибуты ведут себя все по-разному: кто-то уже приготовился бежать, кто-то пытается объясняется знаками с союзниками, кто-то, как и я, пугливо озирается, а кто-то приветливо ухмыляется, проводя пальцем по шее.
Делаю глубокий вдох, хотя дышать тут невероятно тяжело из-за гари. Запах чересчур сильный, несмотря на следы дождя, почти неестественный. Может, поэтому Рори решил, что это не наш дистрикт? Мне и самой не хочется верить в это.
Наконец, отсчёт заканчивается. Я тут же соскальзываю с платформы и, что есть сил, бегу по вязкой грязи вперёд, огибая трибутов. Главное никому не попасться, главное никому не попасться. Пока все борются за оружие, надеюсь, никому до меня не будет дела. Очень надеюсь. Позади меня раздаются звон металла и чьи-то истошные крики. Нет, даже и не думай оборачиваться. Ни в коем случае.
Главное, чтобы с Рори всё было хорошо…
Стараясь не залезать в самую грязь, я бегу вперёд. Рог Изобилия остался далеко позади. Крики всё ещё преследуют меня. Нужно ровно дышать, нужно ровно дышать. Главное не сбиться. И не упасть в грязь — я совсем не уверенна, что смогу тогда подняться. Я уже различаю стволы деревьев. Лес редковат, но укрыться в нём можно. Неожиданно я начинаю слышать звук хлюпающей грязи и чьё-то дыхание за моей спиной. Пожалуйста, нет, пожалуйста…
Кто-то буквально прыгает мне на спину и начинает душить. Не удержав равновесия, мы оба падаем прямо на выжженную зелень. В глазах начинает темнеть. Я пытаюсь вырваться, но мой противник только на время теряет контроль: я лишь умудряюсь перевернуться. Омел тяжело дышит и давит на мою шею. Она шипит и что-то приговаривает. Я пытаюсь сбросить её, но всё безрезультатно. А когда я пытаюсь укусить её, сумасшедшая присмеивается и крепче сжимает руки на моей шее. Я начинаю задыхаться. В какое-то мгновение мне кажется, что это конец. Я предпринимаю слабые попытки отбиться, но у меня уже нет сил. Мои глаза закрываются, и в эту секунду я слышу визг Омел.
Она отпустила. Я могу дышать. Открыв глаза, я не вижу девчонки. Где она? Сзади? Всё буквально плывёт перед глазами. Наконец, я могу различить две борющиеся фигуры, одной из которой, безусловно, является Омел. А вторая… Эртер? Я оборачиваюсь назад. Мне нужно в лес. Как можно быстрее. Кое-как поднявшись, я, покачиваясь, начинаю бежать. В какое-то мгновение я оборачиваюсь и смотрю на Второго, которого пытается ударить камнем его соотечественница. Неужели у неё нет оружия? Приглядевшись, я замечаю что-то тёмное, отброшенное на землю. Мне нужно бежать, но какое-то странное чувство заставляет меня остаться. Он мне даже не союзник. И какое дело, что он, возможно, пытался спасти меня только что? Может, он просто хотел сначала расправиться с Омел, а потом со мной. Я буквально заставляю себя отвернуться и продолжить бег.
Голова невероятно сильно кружится. А ещё сильно болит шея, особенно у воротника. Я тут же вспоминаю о брошке и бросаю взгляд на неё: она там же, где и была. Зато ужасно болит место прямо под ней. Я стараюсь не отвлекаться и бежать вперёд. Деревья уже в нескольких метрах от меня. Пара секунд — и я на месте. Я осматриваюсь по сторонам: куда теперь бежать? Нужно думать как Рори. Пробежав немного вперёд, я замечаю овражек и бегу туда. Надеюсь, что не ошиблась. Я замечаю укромное местечко и сажусь там. Что ж, хорошие новости: это не Двенадцатый, и меня всё ещё не убили.
Я не знаю, что мне делать. Ничего умнее, чем притаиться и ждать, в голову не приходит. Я почти вжимаюсь в край обрыва и затихаю. Ничьих шагов не слышно; только доносятся редкие крики со стороны пепелища. Видимо, кому-то захотелось кровавого веселья… Через пару минут всё затихает. Интересно, сколько времени прошло с начала? Может, около часа или больше… Я беру брошь и принимаюсь её рассматривать: скорее всего, это копия, уж слишком хорошо выглядит. Сойке Китнисс уже много лет (Мадж, что подарила её ей, говорила, что она принадлежала кому-то из её родственников) и на ней есть несколько царапин, вероятно, появившихся после Игр. Эта же безукоризненно идеальная. Разве что не блестит на солнышке. Какое-то время в Капитолии была дикая мода на подобные вещицы, как раз после победы наших менторов, но со временем всё позабылось. Что-то, а мода в Капитолии меняется быстро.
Наконец, я слышу чьи-то едва заметные шаги. Шаги настоящего охотника. Я не спешу вылезать из укрытия: кто знает, всякое возможно. Кто-то тихонько просвистывает несколько до боли знакомых нот, и теперь я уже просто не могу скрываться.
— Ты же знаешь, что я не люблю, когда звучит эта мелодия, — говорю я. Рори стоит прямо напротив меня с рюкзаком в одной руке и с луком в другой.
— Прости. Первое, что пришло в голову, — бормочет он. — Что с тобой случилось?
— Ты достал лук? — удивлённо шепчу я, заметив сияющее оружие у него в руке.
— Да, немного пришлось потрудиться, на него было несколько претендентов-профи, — лишь отмахивается он. — Что произошло?
— Упала, — лишь говорю я. Неожиданно до меня доходит смысл его слов. — Ты… убил кого-то ради лука?
— Нет, — качает головой он, удивлённо округлив глаза. — Правда, паренька из Третьего, что вздумал на меня напасть, мне пришлось оттолкнуть. Кажется, на него Первые напали.