— Я-то думал, что ты откажешься. — Ответил Иргек возмущенно, — по тебе было видно, что драться с Сейшеном ты не хочешь. Но кто же тебя разберет, о чем ты думаешь? Пошел как старый одряхлевший конь на поводу у сарматов. Им-то будет на руку твоя гибель. Асфандир и Ларкиан в этом случае сразу же вернутся за Жайык и сообщат обо всем Гаталу. Скорее всего, сейчас у него война со сколотами. Сарматы помнят как твой предок Модэ, разорил их кочевья. А теперь Гатал боится, что ты можешь проделать то же самое. Потому и отправил своего наследника с заверениями, что не будет нападать на аланов, пока ты не разберешься с Шимыром и Коканом.
— И, что же теперь делать? Я могу отказаться от поединка.
— Нет, — снова вздохнул Иргек, — ты принял вызов и тем самым уже дал клятву Отцу нашему — Тенгри. Все воины верят в твою завтрашнюю победу, и считают, что ты находишься под его покровительством. Откажешься и тогда потеряешь доверие всех кочевников. Никто давший клятву Тенгри и нарушивший ее, не проживет и дня.
— Ну и зачем ты тогда пришел? Съесть мой ужин?
— Не знаю, — ответил он, пожав плечами, — я тоже верю в то, что тебя ведет Тенгри. Сакман рассказал мне с Иреком о том, как Кок Бори защитил тебя. Почитаемый всей Степью шаман, тоже, подтвердил тогда. Уверен, завтра ты выйдешь победителем из схватки с Сейшеном. Но прошу, будь в следующий раз благоразумнее. Святые духи предков и Тенгри не будут помогать тому, кто слишком часто полагается на их покровительство. А сейчас укладывайся спать. Тебе завтра понадобятся силы.
* * *
— Сарсеков, твою мать! Ты что там, в сортире свои яйца потерял? А ну бегом сюда!
Я, судорожно натянул штаны камуфляжа, поднял свой АКС-74, при этом, чуть не уронив его прямо в «очко», ударом колена распахнув дверь, выскочил и побежал к стоящему на вертолетной площадке рядом с несколькими большими серыми мешками командиру взвода, на бегу пытаясь застегнуть ремень.
— Товарищ капитан, рядовой Сарсеков по вашему приказанию прибыл. — Прокричал я, приложив правую руку к виску.
— Сарсеков, осел где?
— Я же его, — и повернулся к забору, к которому должен был быть привязан осел, и, не увидев его, запричитал, — твою мать он опять сбежал к минному заграждению!
— Так догони его! Если он снова там спрячется, — заорал капитан, — эти мешки на себе потащишь!
Закинув «калаш» за спину и свистом подозвав овчарок Атоса и Портоса, которых я выменял на четыре банки сгущенки и плитку шоколада у пограничников, побежал к минному полю.
«Вот же тварюга. И почему ослов считают тупыми животными?» — Думал я на бегу, — «ишак знает, что груз в гору на заставу понесет и в который раз убегает и прячется на этом минном поле. Удивительно и как у него так получается не наступить на мину?».
Я резко остановился. Передо мной на колышке вкопанной в землю висела ржавая табличка — «СТОП МИНЫ!». В метрах тридцати от меня, за табличкой спокойно стоял осел. Атос и Портос вставшие рядом со мной начали громко лаять на осла. В ответ ишак издевательски заржал. Возмущенные этим овчары бросились в его сторону.
— Атос, Портос, ко мне! — Закричал я и, пытаясь их догнать, сделал несколько шагов за ними.
Тут впереди меня, на месте где находились собаки, раздался взрыв, волна от которой отбросила меня, уронив на бок. Через мгновение, я, сквозь мутную пелену перед глазами увидел пробегающего мимо осла. Затем, разглядел капитана, который сев рядом со мной начал трясти меня за плечи:
— Коке, коке, проснись, Сейшен уже ждет тебя.
Я открыл глаза. Надо мной было озабоченное лицо Тегына.
— Коке, ты сильно дергался во сне. Что-то плохое приснилось?
— Не совсем сон, воспоминания из прошлой жизни. — Пробормотал я.
Тегын, не разобрав мой ответ, все же не стал переспрашивать. Вместо этого подал мне чашу для умывания наполненную теплой водой.
Пока я приводил себя в порядок, Тегын приготовил мое боевое снаряжение.
Из юрты я вышел облаченный в свою кольчугу. Дополнительно, вместо куячного доспеха и бронзового шлема я был защищен новенькими, начищенными до блеска, стальными кирасой защищающей грудь и спину, наплечниками и шлемом, совсем недавно выкованных кузнецом Кусэком. Кожаные поножи и нарукавники я заменил также на стальные, трубчатые. Слева на поясе, украшенном золотыми нашивками в виде сошедших в смертельной схватке волка и дракона, висели в дорогих ножнах сабля и длинный кинжал.
Я сел на подведенного мне Угэ аргамака, который был полностью покрыт кольчугой. Голову и грудь коня защищали стальные панцири.
Меня уже ждали Иргек, Кокжал, Асфандир со своей сестрой, Айбеке и тысячники. Позади них в ровные шеренги выстроились десятки тысяч всадников.
Ко мне подбежал Тегын.
— Коке, ты забыл. — Сказал он, подавая лук и колчан всего с тремя толстыми древками стрел. Такие, как я уже знал, всегда были с тяжелыми бронебойными наконечниками.
«Почему только три стрелы?» — Подумал я, но спрашивать не стал, решив лишний раз не проявлять свое незнание перед всеми.
Я закинул колчан за спину, а лук прикрепил к седлу. Взяв вместо них в левую руку небольшой круглый щит, а в правую копье длиной в три метра, поехал в сторону осажденного города. Проезжая мимо рядов кочевников, в их лицах видел уважение и уверенность в моей победе. Глядя на них и сам почувствовал уверенность, что смогу одолеть Сейшена. К тому же таких прочных доспехов у него не было точно и это давало мне огромный бонус. Конечно, у бека дуглатов был несравненно больший опыт и навыки убийства людей в боях. Но и я не дрыщ!
Выехав из шеренг конницы, увидел стоящего перед стенами Кызыл-Ангара всадника, который спал, склонив голову на грудь.
Я повернулся лицом к выстроившейся армии и поднял копье в знак приветствия. В ответ был рев двадцати восьми тысяч голосов. Затем круто развернул коня и направился к всаднику, медленно набирая скорость.
В отличие от меня, противник, проснувшись от рева, рванулся навстречу мне в карьер с места и выстрелил из лука, которого за мгновение до этого у него в руках не было.
Стрела, попав мне в панцирь отскочила. Через секунду он пустил одну за другой еще две, метясь в незащищенную кольчужной бармицей часть моего лица.
Но я уже был готов к этому подняв щит, в который и воткнулись обе стрелы. Тут я увидел, как противник быстро приближается ко мне, выставив вперед свое короткое копье, которое в следующий миг, ударив в щит, сломалось, чуть не выбив меня из седла.
Я развернул коня. Сейшен проделал то же самое, бросил сломанное копье и выхватил палаш, размахивая им над головой, стал громко выкрикивать свое имя.
Со стен в тысячи воинских голосов стали скандировать за ним:
— Дуглат — Сейшен, дуглат — Сейшен, дуглат — Сейшен…
«Ну, прям, фан-клуб», подумал я и направил коня в сторону Сейшена, выставив копье вперед. Он, увидев это, ринулся навстречу, держась правее меня.
Удар копья прошил воздух. Дуглат ловко уклонился и пронесся мимо. При этом я почувствовал мощный удар по кирасе в спину, из за-чего я выронил копье. Но доспех снова защитил меня.
Со стен раздался восторженный взрыв голосов.
Я выхватил саблю. Стрелять из лука в Сейшена было бесполезно. Он двигался с такой скоростью, что даже если я и успею выстрелить, то не попаду в цель точно.
Мы стали снова приближаться, направляя коней по кругу.
— Ну, что племянник, настал и твой черед, — сказал Сейшен ухмыльнувшись, — великий Богра, сумевший разбить армию Хань, разграбивший Маргуш и Хорезм, каган могущий объединить Великую степь от восхода до заката, ха-ха-ха, — громко засмеялся издевательский он, — сейчас умрет, как и его бабка. Кстати, почитаемая Тураки-Хатун сражалась лучше чем ты. Это я убил ее. Ха-ха-ха.
Меня вдруг охватила ярость и я рванул коня, резко сокращая дистанцию между нами и нанес рубящий удар саблей целясь ему в голову.
Рывок был настолько неожиданн для Сейшена, что он с трудом успел отбить мой удар. Но сабля все же скользнула по бронзовому шлему и рассекла ему правую щеку.
На этот раз восторженно заревел мой «фанклуб».
Но это был мой единственный успех. Палаш Сейшена превратился в сверкающую молнию, которую я не всегда успевал перехватывать своей саблей. И только благодаря щиту, который быстро разбился от ударов клинка дуглата в щепки и стальным доспехам я оставался еще жив.
Не знаю, сколько бы еще так продолжалось, но Сейшен ударив палашом в мой стальной наплечник, увернувшись от следующего моего выпада саблей, схватил меня за руку и, вырвав из седла, бросил под копыта своего коня пытаясь затоптать.
Я больше интуитивно, чем соображая, рассек передние ноги бедного животного, от чего он, заржав, рухнул на бок. Дуглат успел соскочить с падающего коня и направился ко мне.
Я попытался вскочить, выставив вперед саблю. Но Сейшен легким взмахом палаша выбил его из моей руки, прямым ударом правой ноги в грудь снова свалил и, поставив на мою шею левую, обутую в грязный сапог ногу, вдавил меня в снег.
— Ну, что племянник, давай прощаться. — Сказал Сейшен и занес для последнего удара свой палаш.
Глава пятая
…- Слушай, Кокан! Смысл существования гуннов это сражения. Так поступали наши предки, так поступали и мы, пока ты не взял в жены дочь Лю Ши и не вынудил уйти истинного героя гуннов, своего брата Шоже, которого затем убили соотечественники твой жены. Ты же добровольно хочешь стать прислужником Лю Ши и быть посмешищем всей Степи.
— Послушай теперь и ты меня, Токсаб, — ответил Кокан, — твои слова я до сих пор терплю только из уважения к твоему возрасту и былым заслугам. Но хватит вспоминать прошлое. Вот уже много лет империя Хань одерживает победу за победой над нами. Мы потеряли Ордос, усуни отложились от нас и приняли подданство Лю Ши, все княжества к западу и востоку от Хань, платившие дань нам, теперь отсылают ее к императору. Если мы сейчас не вступим в подданство, то погибнем.
— Поклявшись в верности Лю Ши, ты опозорил всех прошлых каганов и они будут плевать на тебя сверху, сидя на своих конях в небесной коннице Тенгри и проклянут тебя и твое потомство. Но слава нашему Небесному Отцу, святые духи предков сохранили для гуннов в живых его сына Богра. Он всего с тремя тысячами гуннов уничтожил шесть туменов солдат империи. В нем возродилась вся сила и мудрость его предков и потому он страшен для всех народов. Сражаясь на коне, он и его потомки будут господствовать над всеми.
— Я был там, — сказал Лошан и, оглядев сидящих в юрте старейшин и вождей, повторил, — я единственный среди вас был там. Ни Тенгри, ни святые духи предков в его победе не принимали участие. Ему помогло предательство рабов из Согда и его коварный и изворотливый ум…
— То, что ты называешь коварством, мы считаем воинской доблестью и талантом. — Перебил Лошана, усмехнувшись Токсаб. Вслед за ним негромко рассмеялись почти все старейшины.
Лошан побагровев, процедил сквозь зубы, еле сдерживая ярость:
— Перед тем как прибыть сюда, я посетил своего деда, хана племени сяньби — Холяна. Он клянется, что поддержит Кокана в его борьбе с переставшим почитать законы престолонаследия и зарвавшимся разбойником Богра. К нему присоединится племя ухуаней.
Все посмотрели на Кокана, так-как знали, что он планировал сделать преемником своего старшего сына.
Кокан задумавшись, ответил:
— Гнев Холяна несомненно справедлив и мы с благодарностью принимаем его помощь.
Тем самым, он согласился с требованием вождя племени Сяньби, предъявленной в такой форме. Затем, помедлив, добавил:
— Вчера прибыл посол из Хань, который передал, что император Лю Ши для борьбы с Богра пришлет по первой моей просьбе триста тысяч солдат.
Старейшины стали перешептываться…
* * *
— Кокан, нам надо выступить на Богра как можно быстрее, пока гузы еще не разгромлены. — В который раз пытался убедить кагана восточных гуннов Лошан, мы можем одним ударом привести в покорность племя канглы и уничтожить сына Шоже.
— Лошан, ты ведь сам видел, о чем думают вожди и старейшины гуннов. Они готовы предать меня. Только страх перед Лю Ши удерживает их от восстания. Если же я поведу их на Запад, то лишусь всей армии. С каждым днем, подвластные мне кочевья покидают все больше и больше родов гуннов и откочевывают к Богра. Находясь здесь, в двух днях перехода от Великой стены, я, с помощью солдат империи сумею одолеть его, как в прошлый раз его отца. — Ответил Кокан…
* * *
Я ехал в повозке, так как синяки и ссадины, полученные в бою с Сейшеном от его палаша и копыт коня причиняли мне нестерпимо сильную боль во время езды верхом. Этим я задерживал продвижение своей армии на восток.
В который раз, прокручивая в памяти бой с могучим дуглатом, я думал, была ли возможность оставить его в живых?
* * *
«Мне п…ц» — подумал я в ужасе, когда Сейшен поднял свой палаш над моей головой.
Тут услышал знакомое мне рычание.
Сейшен перевел взгляд туда, где продолжало раздаваться рычание, становясь все громче. Глаза у него в страхе округлились. И это ослабило его нажим на мою шею. Не теряя времени, я сбросил его ногу, почти одновременно с этим выхватил кинжал и с силой воткнул ему в пах. Клинок вошел глубоко в плоть…
Сейшен издав глухой стон, все же опустил палаш, пытаясь в этом последнем теперь для него ударе покончить со мной. Но той силы и скорости, с которыми он меня с легкостью одолел, в его руках уже не было.
Я сумел уклониться от его клинка перевернувшись вправо и вскочил на ноги. Дуглат упал на колени, схватившись за рукоять кинжала и пытаясь вытащить его застонал.
Увидев лежащую в двух шагах от меня саблю, поднял ее и тяжело дыша, подошел к Сейшену.
— Так это ты убил Тураки-Хатун. — Крикнул я громко, так, что бы услышали обе стороны «болельщиков».
Сейшен поднял голову, посмотрев мне в глаза. Но сказать ничего не смог, выдавив из себя только стон.
Но я и так понял. Его глаза говорили — Да пошел ты…
Еще несколько секунд я стоял перед ним. Затем сдернув с его головы шлем, поднял саблю и нанес один мощный удар.
Кровь фонтаном брызнула мне на доспехи, а голова упала в снег. Я нагнулся над телом и выдернул кинжал, вернув его в ножны.
Тут вспомнил про рычание и стал оборачиваться в разные стороны ища волка, который вот уже в третий раз спасает мне жизнь. Его нигде не было. Тогда я подошел к своему коню и, взобравшись на него, направился к воротам Кызыл-Ангара, которые медленно открылись передо мной.
* * *
«Мог бы он как Сакман, увидев Кок-Бори признать меня своим каганом?», — размышлял я, — «скорее всего, нет. Я видел в его глазах, не смотря на дикую боль только ненависть. Да и канглы не поняли бы меня, оставь его я живым. Ведь все услышали его признание об убийстве им Тураки-Хатун».
* * *
Не спеша и совершенно не испытывая страха, что меня могут предательски убить проехал арку ворот, за которыми увидел воинов складывающих оружие и становившихся на колени передо мной.
Почти сразу за мной в город заехали Иргек, Кокжал, Тегын и Угэ с отрядом «бешенных».
— Что делать с ними? — Спросил у меня Угэ, показав саблей на сложивших оружие усуней.
— Ничего, возьмем их в поход на Шимыра. — Ответил за меня Иргек.
— А с ними как быть? — Снова спросил Угэ, показывая на отряды ханьцев, все еще державших арбалеты.
— Найди их командира и отправь ко мне. — Сказав это, я развернул коня. Боль от полученных в поединке ударов стала расползаться по всему телу. За мной последовал Тегын.
На выезде из ворот города встретил сарматов. Асфандир приложил кулак к левой груди поздравляя с победой. Ларкиан криво улыбнувшись, проехала мимо в арку ворот Кызыл-Ангара.
— Стерва, — сказал я ей вслед, но так, чтобы она не услышала, — по большому счету из-за тебя я ввязался в эту чуть не убившую меня авантюру.
В юрту мы вошли вместе с Тегыном, который тут же начал помогать мне снимать латы. Освободившись от доспехов и верхней одежды, стал осматривать себя. Кости и ребра были целы. Удары копыт коня Сейшена пришлись по панцирю. Но почти везде, где мое тело не было защищено сплошными латами, были большие кровоподтеки, оставшиеся от ударов палаша дуглата.