Кивнул Молчуну, за руку поздоровался с Хорром. Насмешнику отвесил подзатыльник.
– За что? – взревел тот.
– Для профилактики, – хохотнул Бран. – Пошли, поможешь мне ящики с провиантом из вертолета в кладовку перенести...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. МОНСТР
– Могли не торопиться. Наши еще работают, – перекрикивая шум вертолетного винта, сообщила Лив, когда Бран высадил нас неподалеку от места преступления.
Придерживая одной рукой круглый животик, другой она помахала хмурому мужу, после чего подхватила меня под локоток:
– Идем, я тебе все покажу.
Я нерешительно посмотрела на Рика, досадуя, что мы так и не успели нормально поговорить о случившемся на Пике Дьявола. Вначале нам помешали ррхато, потом Бран. Следом короткий перелет, а салон вертолета, скажу я вам, не самое лучшее место для задушевных бесед. Теперь Лив и работа.
Заметив мое внимание, Рик беззаботно улыбнулся и подмигнул.
– Лив, пять минут, – попросил он, стряхивая с моего локтя цепкие пальчики второй Гончей нашего Участка. – Не возражаешь? Бубу, на два слова.
Серьезно? Бубу? Опять? Даже после того, как я узнала его самую страшную тайну? Я недоуменно покрутила головой. Ничему человека жизнь не учит…
Набрав в легкие побольше воздуха, я вздернула подбородок и прошипела:
– Послушай, ты, Лиз…
Договорить не смогла, потому что Рик попросту заткнул мне рот собственническим поцелуем. Так сказать, одним ударом убил двух зайцев: расставил акценты для коллег и не позволил использовать производную от второго имени.
– Лиза, Лизи, Лизок – сразу нет, – тихим шепотом предупредил он, отпустив мои губы.
Я воинственно фыркнула.
– Лизун?
– Лизун? – уточнил задумчиво, и я сглотнула, внезапно почувствовав сухость во рту и сладкую дрожь под коленками. – Не искушай меня, Кошка, у меня и без того все мысли ниже пояса, а ты тут с такими заманчивыми предложениями…
Задохнувшись от возмущения, я выпучила глаза, будто глубоководная рыба, которую штормом выбросило на берег.
– Да… да как ты…
– Тебе понравится, – бесстыдно ухмыльнулся он и, забив на мое сопротивление, обнял, притягивая к себе и склоняя голову к моему уху, – когда не в поезде впопыхах, а дома, на кровати, вдумчиво и основательно...
Выдохнула, награждая его лютым взглядом, хотя воображение уже активно включилось в работу, старательно прорисовывая детали и смакуя вероятности. Мне стало жарко.
– Отпусти.
– Куда же я тебя теперь отпущу? – продолжил веселиться этот паяц. – И не надейся, моя Бубушечка.
Не знаю, то ли Бронзовый Бог говорил слишком громко, то ли у Лив вместо ушей локаторы, но последнее слово она совершенно точно услышала, хотя и стояла метрах в пяти от нас. Поджала губы, пытаясь не расхохотаться.
– Рик! – разозлилась я.
– Кошка, ты чего? – шепнул он, растерянно посматривая на меня. – Обиделась? Из-за Бубушечки? Ну хочешь, я больше не буду тебя так называть? Хочешь, Ив?
– Ив?
– Иви, Ивушка, Ивочка, Ивка… Как только твоя душенька пожелает. Хотя ты, конечно, абсолютная Бубу, когда пытаешься обижаться и качать права.
Я все-таки не выдержала и улыбнулась.
– Ты невыносимый тип, Деррик А. Тайрон.
– Мне говорили, спасибо, – обрадованно хмыкнул он и поцеловал меня в висок. – Черт, Пончик нас заметил. Надо идти… Кошка?
– М?
– Чтобы без меня в лимб и не думала соваться. Поняла?
Я пожала плечом, безмолвно соглашаясь. Не то чтобы я так уж сильно верила в защиту условно чистой тряпицы, которой меня наградил капитан Д'Эрху, но в нее верил Рик, так почему бы и нет.
– Не шали, – шепнул напоследок, и я вернулась к загадочно улыбающейся Лив, сразу предупредив:
– И не спрашивай. Все равно ничего не расскажу.
– Ну во-о-от, – обиженно протянула она.
– Давай-ка лучше по делу.
Пара слов, и круглое личико Лив вмиг утратило все признаки веселья. Да уж, сложно сохранять жизнерадостность, когда приходится обсуждать такое. Подробностей я не знала: Бран успел лишь в двух словах обрисовать общую картину да сообщить, что на этот раз жертва женщина.
– Там криминалисты еще работают, – добавила Лив, – хочешь посмотреть?
– Не хочу, но надо, – вздохнула я. – О покойной что-нибудь удалось узнать?
– Увы, – она расстроенно поджала губы, – лицо изуродовано, кисти рук и большинство внутренних органов отсутствуют… Есть, правда, одна зацепка, но больно уж все шатко.
– Зацепка? – оживилась я.
Оказалось, что тремя часами ранее в Участок с сообщением о трупе позвонил один из местных грибников. Неопределенного возраста дядька в заношенном плаще и страшной, как моя жизнь, шляпе – его пока еще не отпустили, и я смогла полюбоваться на красавчика лично – с несчастным лицом мялся в сторонке. Вид у него был слегка полоумный – оно и понятно, попробуй-ка не рехнись, если ты любишь собирать грибы, но при этом живешь в предгорье Пика Дьявола, где почти круглый год снег лежит!
На труп он наткнулся случайно. Крепко, по его собственным словам, перепугался, но куда надо позвонил и ничего не трогал.
– Не трогал, говоришь? – подозрительно сощурился Харди, который приехал на место преступления первым. – А ты не врешь, земеля?
Грибник жалобно вздохнул и вытащил из кармана золотистую штучку, висюльку с маленьким прозрачным камнем, которая при ближайшем рассмотрении оказалась частью женского украшения, кулона или сережки.
– Не вру я. Не с покойницы снял. Тута недалеко валялось. Может, и чужое вовсе.
– А может, и не чужое, – закономерно предположил Харди и приобщил улику к делу.
– Думаешь, получится установить владельца? – спросила я, когда Лив закончила вводить меня в курс дела.
– Чем черт не шутит. Все-таки ювелирка…
Поднырнув под желтую ленту, обозначающую границы места преступления, мы замолчали.
Это была не первая и даже не десятая в моей жизни покойница, но я все равно чувствовала себя подавленно. К такому просто нельзя привыкнуть: к внезапной, злой, исключительно жестокой смерти.
Безучастно прислушиваясь к голосу Тельзы, которая надиктовывала Дину, одному из наших следователей, протокол осмотра, я не могла глаз оторвать от этого изуродованного тела.
– ...правая нога разута, на левой розовый кроссовок фирмы «Бегун», идентичный найденному в кустах в пяти метрах от места обнаружения тела, – бормотала Тельза. – Между пальцами на правой ноге кровь. На голени содрана кожа… кисти рук отсутствуют. В передней нижней области груди слева на расстоянии… находится рана линейно-щелевидной формы длиной... расположенная примерно под углом 60 градусов к вертикали... имеют вид острых углов. Края, обрамленные красноватой каймой, ровные…
Не особо вслушивалась. Все эти подробности, эти колото-резаные и линейнo-щелевидные раны оставляли меня глубоко равнодушной. А вот беззащитный розовый кроссовок, без преувеличения, вогнал в депрессию. Мне было больно на него смотреть, но при этом я то и дело возвращалась к нему взглядом, такому чистенькому, совершенно не забрызганному кровью.
Нога, рука, кисть, красноватая кайма – вот и все, что осталось от человека. Страшно.
– Ну, как вы тут? – Рик остановился у меня за спиной, еще не дотронулся, а мне уже полегчало. – Есть что-нибудь? Меня там Пончик чуть не загрыз. Говорит, это дело на контроль взяли…
– Что-нибудь есть, – не поднимая головы от протокола, ответил Дин. – Капитан, слушай, не мешай, мы почти уже закончили… Тельза, про жидкость красно-бурого цвета повтори, а?
Рик спорить не стал, увел меня чуть дальше от тела и тихо спросил:
– В лимб хочешь сейчас выйти или до утра подождем?
– Думаю, нет смысла откладывать. Все равно не найдем ничего. Поэтому предлагаю смотаться в рейд по-быстрому, чтобы убедиться… Ну, а в морге попробуем второй раз докричаться… если будет еще необходимость. По словам Лив, ребята какое-то украшение нашли, есть шанс установить владельца.
– Как скажешь.
Когда криминалисты закончили с осмотром, я попросила, чтобы нас оставили с телом наедине. Самым сложным было найти не запачканное кровью место, но Рик довольно быстро справился с этой сложной задачей, обнаружив удобный пенек на окраине полянки. Усадил меня к себе на колени, в ту же позу, что и в прошлый раз, одно прикосновение его губ – и мы в лимбе. Я ведь так и привыкну, чего доброго...
Десяток вдохов на то, чтобы прийти в себя, привыкнуть к ощущению густого тумана вокруг…
Сегодня лимб, пожалуй, был красив. Не серо-желтый, как обычно. Медовый, янтарный. Почти как глаза Рика. Я огляделась, с тоской отмечая, что не ошиблась в предположениях – следы от перехода души отсутствовали, а значит, мы имеем дело с тем же убийцей. Нет, я и раньше это подозревала, но маленькая надежда все-таки была.
– Видишь что-нибудь? – окликнул меня Охотник.
Повертела головой.
– Нет… Еще поищу, но и так понятно: все точно так же, как и в прошлый раз. И коль ты не хочешь верить в то, что душа убитой все еще в нашей реальности, придется признать: криминалисты ошиблись, и покойная рассталась с жизнью где-то в другом месте.
Рик приглушенно чертыхнулся и взял меня за руку.
– Все же покрутись тут еще, ладно? – попросил он.
– Конечно.
Был шанс, что в окрестностях ошивается какой-нибудь посторонний призрак, тогда, если я смогу его разговорить, можно будет узнать хоть что-то. Призраки воспринимают реальность иначе, не так, как люди. И если Гончая не может сыграть на струнах, привязывающих их к миру живых, то общаться они не станут, как ни проси. Но попробовать стоило.
Какое-то время мы бродили по лимбу. Рик молчал, а я откровенно любовалась новым туманом, теплые тона которого непонятным образом пугали и заставляли нервничать. Я не знала, как относиться к этим изменениям, а главное, боялась представить, чем мне за них придется заплатить. А платить придется. Ибо по эту сторону реальности ничто не происходит просто так. Если учесть, что в качестве разменной монеты здесь ходят отупляющий страх, ночные кошмары, тесно переплетающиеся с явью, соленые от слез, и боль чужой смерти, мои опасения не выглядели такими уж беспочвенными.
Однако жизнь научила меня брать, когда дают, а лимб сегодня был по-настоящему красив. И я наслаждалась его дружелюбным, мягким, как солнечное утро, светом. С восторгом следила, как из тумана формируются абстрактные клубы и фигуры, чем-то напоминающие облака на летнем небе. Захватывающее зрелище. Смотрела бы и смотрела. Но дела не ждут.
– Это бессмысленно, – признала я, отрываясь от созерцания лимба. – Надо возвращаться. Все равно мы здесь ничего не найдем.
– Как скажешь, – Рик отпустил мою ладонь, но тут же обвил рукою талию. – Готова? – спросил, прижимая чуть сильнее, чем требовала ситуация.
Я в удивлении запрокинула голову, будто по голосу могла определить, что тревожит моего мужчину, и уже сделав это, замерла. Растерянно моргнула, пытаясь избавиться от наваждения, но нет... На этот раз не показалось: я действительно видела размытую фигуру, будто взирала на мир сквозь толстое матовое стекло. И чем дольше смотрела, тем большую четкость обретал Охотник. Руки, шея, упавшие на лоб почти красные в освещении лимба волосы, россыпь светло-коричневых веснушек и глаза, внимательные, бедово-медовые, с тонкой ниточкой зрачка.
– Рик, – ошалело выдохнула я, – ты…
Уголки его губ поднялись в намеке на легкую улыбку.
– Я?
Зажмурилась на секундочку, а когда вновь открыла глаза – ничего не изменилось, разве что улыбка Бронзового Бога стала шире.
– Видишь меня, – довольно мурлыкнул он, и я не расслышала вопросительных интонаций в голосе.
– Видишь, – повторил увереннее, прижал теснее, разворачивая к себе лицом и приподнимая над поверхностью лимба.
Поцелуй вышел осторожным, щемяще-нежным. И все равно кровь вскипела в моих жилах в мгновение ока, да так, что в мозгу приключился маленький, но весьма разрушительный по своей силе взрыв. Боже. По ощущениям, я будто впервые в жизни целовалась, настолько острее и ярче был этот поцелуй в сравнении со всеми остальными, которые мне уже довелось пережить.
Оно и понятно. Одно дело, когда тебя целует мужчина, и совсем другое – когда его душа. Невероятное, ни с чем не сравнимое чувство, разорвавшее в клочья мое сердце.
– Святые небеса! – Отшатнувшись от Рика, прижала пальцы к губам. – Что это было?
В глазах Бронзового Бога как в зеркале отразилось мое восторженное изумление.
– Поцелуй, полагаю, – ответил он хрипло и с сожалением протянул:
– Надо возвращаться.
Моих сил едва хватило на то, чтобы согласно кивнуть, и Рик выдернул нас из лимба.
Реальность обрушилась на нас звуками придорожного леска и смесью всевозможных запахов – скошенной травы, придорожной пыли, крови, горячего асфальта… И, как гаранта спокойствия и надежности, – тонкого аромата мужского мыла: Рик по-прежнему держал меня на руках.
– Ты как? – поинтересовался он негромко, пока к нам не подбежали наши коллеги и друзья.
– Можно, я потом отвечу на этот вопрос? – жалобно попросила. – Мне надо собраться с мыслями и прийти в себя.
Рик хмыкнул и оставил при себе свои мысли, ничего не сказав по поводу моей внезапно обострившейся трусости. Но виноватой я себя не чувствовала: все-таки не каждый день понимаешь, что с твоей жизнью случилось что-то, после чего ты уже никогда не будешь прежней. И неважно, к лучшему это или к худшему. Я должна научиться жить с этим.
У сложного примера «Я + ОН» оказалось внезапно простое решение. Два личных местоимения превратились в одно. Мы и без слов знали: поцелуй в лимбе не был обычным поцелуем. Но единением. Сближением. Признанием чего-то большего, чего-то глубокого, бездонного, как мировой океан. И это ни в коем случае и ни при каких условиях не может быть односторонним.
Я глубоко дышала, пытаясь разобраться с собственными сердцем и головой. Первое ощущалось как хрупкий хрустальный шар, вторая раскалывалась от множества хлынувших в нее противоречивых мыслей.
На Перевал мы возвращались в служебном автобусе. Я пристроила обитель своих беспорядочных дум на плече у Рика и, прикрыв глаза, посматривала на коллег, которых так и распирало от желания спросить, что между нами происходит.
Интересно, у кого из них раньше сдадут нервы?
– Кстати, капитан! – первой не выдержала все-таки Тельза.
Спрятав улыбку в воротнике куртки Рика, я искоса глянула в ее сторону, но подруга меня внезапно удивила, заговорив о деле:
– Ты же еще последних новостей не знаешь. Мне вчера пришли результаты анализов по прошлому трупу. Прикинь, у него был такой набор болезней, что бедняга и без посторонней помощи окочурился бы уже к концу лета.
– Интересно, – протянул Рик. – А набор очень богатый?
– Невероятный. Цирроз, туберкулез, язва… Не представляю, насколько сильно нужно себя не любить, чтобы довести до такого состояния.
– Мы запросы по местным эскулапам разослали, – подал голос Дин, наш лучший следователь и генератор идей по всем делам, не касающимся лимба. – Вдруг найдется врач, у которого недавно пациент пропал? Все-таки больного с таким букетом хворей сложно не заметить.
– Отлично, – похвалил Рик. – А заявления по пропавшим без вести подняли? Может, там кто под описание подходит?
– Да какое там описание? – психанул Харди, поглядывая на нас через зеркало заднего вида. – От мужика же почти ничего не осталось. Еще меньше, чем от сегодняшней девчонки.
– Ну почему ничего? – в голосе Тельзы проскользнули обиженные нотки. – Я смогла определить примерный возраст. К тому же покойный в детстве перенес серьезную операцию на ноге, которая оставила определенные следы. Так что, Харди, милый, не сгущай краски. Нет среди пропавших нашего трупа.
– И девчонки тоже не будет, попомните мое слово, – проворчал Дин, и в салоне микроавтобуса ненадолго наступила тишина.