– Ну, на ней-то мы ювелирку нашли, – заметил Харди минуту спустя. – У меня в Центре приятель есть, начальником охраны в Антверпенском квартале работает. Так вот, пока вы в лимб ходили, я ему фоточку украшения переслал. Обещал поспрашивать у специалистов, но даже и без них может сказать, что камень больно на кристит* похож – его в ширпотреб не вставляют, только в эксклюзивные вещицы.
– Отличная новость! – воскликнул Рик и на радостях поцеловал меня в щеку.
Будто я к ней имела какое-то отношение!
Дин отвел глаза, Саймон, который до этого не подавал голоса, нахмурился и отвернулся к окну, а Тельза громко стукнула себя по коленям и выпалила, сверля меня негодующим взором:
– Так, мне все это надоело! У вас совесть есть?
– Ты о чем? – переспросил Рик.
– О том, что вы черт знает сколько времени торчали на Пике Дьявола вместо того, чтобы на наши вопросы отвечать! Ивка, мы требуем снятия ограничений на три вопроса в день, потому что банк…
– Банк забираю я, – перебил Рик и довольно потянулся. – Как человек нашедший правильный ответ раньше всех.
Все в салоне разочарованно застонали, а я посмотрела на нахально лыбящегося вруна. Когда это он успел разгадать мою загадку? Почему я об этом впервые слышу?
– Не тяни кота за хвост! – потребовала Тельза. – Давай ее сюда скорее, пока у меня мозг от любопытства не взорвался.
– Да не проблема. Мужик был карликом и трудился в цирке. Однажды вечером он вернулся после выступлении домой и заметил, что вся мебель в доме стала ниже. Он решил, что жена отпилила у стола и стульев ножки, и спросил у нее, где опилки. Та ответила, мол, никаких опилок нет, тогда бедолага понял, что потеряет работу, так как вырос. Пошел и повесился… Несложная загадка на самом деле. Вот бы и наше дело с такой же легкостью разгадать.
Все верно. Ни прибавить, ни убавить. Интересно, как давно он знал правильный ответ? А ведь я просила его тогда, в электричке, признаться, если загадка ему известна. Не признался. И как мне теперь поступить? Обидеться? Я прислушалась к себе. Нет, повода для обиды не было. Наоборот, на глаза навернулись слезы благодарности. Я ведь давно подозревала, что он просто дает мне время привыкнуть и разобраться в себе…
– Я еще раньше предполагала, что он был карликом! – завопила Тельза, тыча пальцем в мою сторону. – Нечестно!
– Предполагала, – со вздохом согласилась я. – Но ты говорила, что жена в шутку подпилила ножки, из-за чего мужик решил, будто вырос. А он и в самом деле вырос. Поэтому номинально...
Я пожала плечами, подруга обиженно засопела, а Харди вынес вердикт:
– Да эти двое сговорились у нас за спиной, чтоб банк между собой разделить!
– Ничего подобного! – возмутилась я.
– Вот именно, – поддакнул Рик. – Делить банк? Придумаете тоже! Я для этого слишком жаден! – И добавил тихо-тихо, шепнув мне прямо в ухо:
– Зачем делить, если жить мы будем вместе...
Меня от неожиданности чуть удар не хватил, честное слово. Вместе? Нет… Я не готова. Об этом рано еще думать, и без того у нас все чересчур стремительно развивается…
Или не рано? Я задумалась, игнорируя вопросительный взгляд Бронзового Бога.
– Трусишь, Кошка? – шепнул насмешливо и потерся носом о мой висок.
Трушу немного, правда. Хотя и поводов вроде нет, потому как и верю Рику, и хочу быть с ним, и…
– Тревожусь, – призналась я и потрогала пальцы, поглаживающие мое колено, – немножко.
И тревога эта не имела никакого отношения к тому, что я не доверяла Рику или боялась, будто он выступит в стиле Доминика. Наоборот, уверена была, он никогда со мной так не поступит. Почему? Не знаю. Переживала я по другому поводу. Шуточное ли дело, жить с кем-то! Не временно, не на одну ночь – постоянно. Готовить завтраки, стирать рубашки, ругаться из-за того, чья очередь мыть пол и застилать кровать… Я ведь никогда не жила совсем одна, если не считать последние несколько недель, чтобы вот так, свободно, без оглядки на соседок по жилплощади. Сначала мне было страшновато, а потом я вдруг осознала, как же это здорово, когда не нужно ежесекундно прислушиваться, не раздражает ли пение в душе, не мешает ли кому-то моя лампа, потому что зачиталась допоздна, и то, что я часто оставляю бардак на постели. Не нужно бояться позднего возвращения и оправдываться, если задерживаешься…
А ведь Рик не подружка. Он мужчина. Упрямый, настойчивый, со своим укладом жизни… Это точно не будет легко.
Я вздохнула.
Тем временем микроавтобус свернул к Участку, и Харди удивленно присвистнул.
– Ого. Правительственные номера? Иви, опять к тебе, что ли?
– Сплюнь три раза! – Я с тревогой вскинула глаза на Рика. – Если он как-нибудь навредит тебе…
– Не придумывай, – отмахнулся Бронзовый Бог. – Но если он попробует хотя бы сунуться к тебе, – выразительная пауза, чтобы я успела проникнуться угрозой, зазвеневшей в низком голосе, – то в этот раз я ему не нос, я ему обе ноги переломаю.
За стеклом дежурки не было ни души, и Рик, «включив» капитана, грозно прорычал:
– Р-распустились тут без меня! Где дежурный?
Дин пожал плечами, Лив вместо щита выпятила вперед животик.
– Когда я уезжал, был на месте, – отозвался Харди и просунул голову и плечи в окошко для посетителей, будто надеялся найти пропажу под столом.
– Р-разберемся.
Хмурый, как предгрозовая туча, Рик развернулся на сто восемьдесят градусов и, чеканя шаг, двинулся по коридору, а мы все застыли, как бандерлоги после рандеву с Каа.
Первой опомнилась Лив.
– Так, я вообще в декретном отпуске, мне домой пора, – прощебетала она и с грацией средних размеров бегемотика упорхнула из здания – только мы ее и видели.
– А меня в морге уже заждались, – протянула Тельза и рысью помчалась в противоположную сторону, увлекая за собою Саймона. Дин сказал, что у него отчет не дописан, а уже конец месяца.
– И вообще, дел – во!
Рубанул себя ладонью по горлу и тоже сбежал. Мы с Харди переглянулись.
– Чего это они?
Охотник лениво улыбнулся.
– Под горячую руку попасть боятся. Деррик сейчас с этим смертником, который пост покинул, разберется и за остальных примется. Уж я-то знаю.
Я недоверчиво покосилась на коллегу. Нет, Рик, конечно, бывает грозным, но чтобы вот так опасаться его гнева…
– А сам-то тогда почему не боишься?
– А я образцовый работник, – отбрил приятель, и в тот же миг до наших ушей долетел звук, больше всего напоминавший ворчание грома накануне большой грозы. – Это из комнаты отдыха?
Я кивнула.
– На моральную порку посмотреть хочешь?
– Спрашиваешь...
– Тогда погнали!
Мы добежали до конца коридора и заглянули в приоткрытую дверь. Я прямо-таки изнывала от любопытства. Страсть до чего хотелось узнать, каким Бронзовый Бог бывает в ярости. Наверное, это тоже что-то… божественное, как и все остальное, что он делает, конечно. Но от увиденной картинки в ярость, как это ни странно, впала сама. Ибо капитан Деррик А. Тайрон стоял посреди комнаты отдыха ко мне спиной, но я отчетливо видела холеные женские ручки, обившиеся вокруг бронзовой шеи. Но больше всего меня задело даже не это, а то, с какой собственнической самоуверенностью накрашенные ноготки этих самых ручек перебирали рыжие пряди моего – моего! – Бога.
– А что здесь происходит? – поинтересовалась я с такой холодностью в голосе, что ей позавидовала бы сама Снежная Королева.
Рик рывком обернулся. Причем хозяйка холеных ручек, которые мной тут же были переименованы в цепкие, смогла удержаться, поэтому теперь я имела возможность любоваться на шикарную задницу в обтягивающем шелковом комбинезончике, полностью обнаженную спину с хрупкой цепочкой позвонков и виноватое выражение лица Бронзового Бога.
Вина-то меня и добила. Лучше бы он был в ярости, честное слово…
Виски заломило от совершенно невыносимой боли, а в глазах потемнело.
– Твою же мать, – простонал у меня за спиной тихим голосом Харди. Очень тихим, очень испуганным голосом. И тут же добавил:
– Гилберт, мля, чего ты рот раскрыл? На выход!
Мимо меня смазанной тенью промелькнул тот самый дежурный, который осмелился покинуть свой пост, но я даже не посмотрела в его сторону. Воздух в комнате наэлектризовался так, что у меня волосы на загривке зашевелились, по коже пробежался озноб. А я все не могла глаз отвести от беззащитной обнаженной спины в обрамлении шелковой одежки.
Кажется, кто-то что-то сказал. Кажется, Рик. Однако я, честно говоря, не поняла ни слова, лишь зарычала довольно – прости, Господи! Зарычала! – когда у женщины, висевшей на Бронзовом Боге, от ужаса расширились глаза, и она отступила в сторону, осторожно попятившись.
Спереди комбинезончик тоже мало что прикрывал, и я непроизвольно облизнулась, глядя на тонкую шейку и почти слыша, как участился пульс у моей жертвы.
Рик снова что-то прорычал.
– Иди к черту, – посоветовала я и плавно шагнула вбок, закрывая собою выход из комнаты отдыха. Кое-кто в шелковом костюмчике, кажется, вознамерился повторить подвиг Гилберта и навострил лыжи… Ну уж нет! Я с тобой еще не закончила.
– Лучше не двигайся, – из самых лучших побуждений предупредила девицу. – Хуже будет.
Она завизжала, и… и это было как маленький оргазм. Клянусь! От ужаса, наполнившего ее голос, мне стало хорошо даже физически, я рванула вперед, испытывая непреодолимую потребность ощутить этот звук на вкус, почувствовать его солоноватую привлекательность на языке, но сделать успела всего несколько шагов, после чего огромный монстр, метнувшись поперек пути, рыжим смерчем впечатал меня в стену.
Я услышала, как затрещали мои кости, и застонала от боли.
– Прости, прости! – тут же донеслось из середины этого смерча, и я полоснула на голос ногтями, злая, обиженная, раздосадованная донельзя.
– Уведи отсюда эту дуру! – снова прорычал удерживающий меня монстр.
Ах, он еще и обзываться? Убью. Я дернулась, сильно, почти вывернувшись из стального захвата.
– Хар-р-рди!
Я услышала звук удара, и визг, так будораживший мою кровь, тут же прекратился.
– Если спросят, я скажу, что это ты ее приложил.
– Вон пошел! – зашипел монстр, вновь фиксируя мои конечности, а я от злобы и бессилия взвыла и вцепилась зубами во что-то теплое, мягкое, божественное на вкус.
– Что ж ты творишь... – в голосе бешеный восторг и счастливое урчание довольного зверя, – р-ревнивая моя.
– Убью, – согласилась я и клацнула зубами в сантиметре от рыжей шкуры.
Он рассмеялся. Развернул меня. Распластал по стене, вжавшись в спину твердым как камень телом, и вцепился зубами в то место, где шея соединяется с плечом. Так хор-рошо. У меня глаза закатились, а ноги затряслись, как у столетней старухи. Еще один укус в районе верхнего позвонка, и я заскулила, прогибаясь, подставляясь под эту животную ласку, наслаждаясь одобрительными нотками в ворчании моего зверя.
Никакой прелюдии и нежных ласк, поцелуев, разжигающих воображение пошлых словечек и комментариев. Были жесткий контроль и яростное проникновение. Резкие выпады, от которых мне было почти больно. Дикая, ни на что не похожая страсть.
И я тонула в этом водовороте, захлебывалась в собственных криках, просила остановиться и тут же умоляла ни за что в жизни не прекращать эти сводящие меня с ума движения. Мы, кажется, перемещались, испытав на прочность все поверхности в комнате отдыха.
– Сакшаси атта… атта ихиро…– Твоя, только твоя, – покорно соглашалась я, на интуитивном уровне чувствуя значение непонятных слов.
– Посмотр-ри на меня, Кошка!
С трудом разлепила веки. Точно перемещались… В комнате полумрак, но я отчетливо видела, что лежу на полу под восхитительно тяжелым монстром. Красивый, как древний языческий бог. Огромные миндалевидные глаза, оскал хищного рта. Лицо человека – почти человека, а тело хищника. Сфинкс. Демон, который в другое время привел бы меня в ужас, но…
Не отводя взгляда, подняла руку и погладила влажную от пота мощную шею, напряженную, как струна… нет, как пружина спускового крючка. Прикоснулась к кровоточащим отметинам от моих зубов (клыков?) и услышала тихий шепот, голос, полный облегчения и счастья:
– Ты видишь меня.
– Рик.
Пружина сорвалась. Или же ее сорвала я, неосмотрительно назвав своего монстра по имени. Мне было без разницы. Я полностью в нем растворилась. Без остатка.
Мой монстр.
Мой Бронзовый Бог.
Мой Деррик А. Тайрон.
Только мой!
– Только твой, моя ревнивая кошечка. Навсегда... Ару та ракшас, атта ихиро. Ару…
– Та ракшаси… – выдыхаю, выкрикиваю, выстанываю я перед тем, как провалиться в вечность. – Та-а-а!..
– Ты как?
Произнесенные хриплым голосом Рика, все еще немного рычащим, хищным, эти слова обожгли не хуже выплеснутого на обнаженное тело кипятка. Отзвуки прогремевшей страсти шевельнулись во мне теплой волной, и я вздрогнула.
Сколько мы здесь?.. Минуту? Час? Вечность?
– Не знаю, – просипела простуженно.
Открыла глаза.
Мы по-прежнему лежали на полу – не самом чистом, если уж на то пошло, но меня это волновало мало, – голые, потные, тяжело дышащие и все еще возбужденные. По крайней мере я...
Скосила глаза на Рика. Не-а. Не только я. Довольно хмыкнула.
– Кош-ш-шка! – прошипел, заметив, куда я смотрю, и торопливо прикрываясь каким-то обрывком.
Ага, самое время для смущения.
– Это мой свитер, – обратила внимание я, и не думая отводить глаз. Точнее, это был мой свитер, погибший в столкновении двух монстров. Интересно, кто это сделал, я или Рик? Впрочем, какая уж теперь-то разница...
Зацепилась взглядом за глубокую царапину на руке Бронзового Бога. И еще четыре на груди – будто он на грабли напоролся (или на когти большого хищника). А на шее следы зубов. Моих.
– Не знала, что Охотники тоже меняются физически, – выпалила, позорно торопясь заткнуть рот проснувшемуся стыду. О чем угодно говорить и думать, лишь бы не вспоминать о том, как все было. И где. И сколько человек в Участке слышали, чем мы тут занимались.
– Меняются. – Рик поморщился. – Не все и не только в лимбе... Проклятье! Иви, нельзя же быть такой горячкой! Ты хоть понимаешь, как рисковала?
– Не понимаю, – буркнула я и подтянула к себе куртку Рика, если не считать оторванный рукав. Встала на ноги. Оделась, запахнулась поплотнее, смущенно рассматривая разгромленное помещение комнаты отдыха. Перевернутые стулья, в клочья разодранный ковер, следы когтей на входной двери...
– Со мной раньше такого никогда не было, – тихо призналась я.
Глаза менялись, лицо немного, руки как-то раз покрылись черной бархатной шерсткой, превратившись в самые настоящие лапы... Но ни разу в жизни я не теряла ясность мышления, не вела себя странно.
Не бросалась на людей.
Меня затрясло от ужаса. Ведь если бы не Рик и Харди, я прикончила бы эту... эту... Из груди вырвалось глухое рычание, и Рик, в мгновение ока сообразив, к чему все идет, вскочил, обнимая и притягивая к себе. Представила, как наша парочка смотрится со стороны. Бронзовый Бог обнажен, я в его куртке, а вокруг разруха, как после атомной войны. Чем не картинка для очередного фильма об апокалипсисе?
И смех и грех.
– Все еще ревнуешь?
– Да!
Еще месяц назад, попав в такую ситуацию, я сбежала бы к черту на кулички, чтобы тихонько поплакать и зализать раненую гордость. Теперь же о побеге и не помышляла.
– Нет! – тут же выпалила, воинственно вздернув подбородок. Не стану извиняться ни за что в жизни! – Не знаю. Она тебя лапала и...
Мир вновь стало затягивать пеленой ярости, и я, сдавленно всхлипнув, прижалась к Бронзовому Богу.