– Благодарствую за совет, – лишь поклонилась Дана.
К удивлению девушки, княгиня дала ей такой же совет.
– По что душу терзаешь, милая, – заметила ее состояние женщина. – Тебе Перун да Макошь не подмога. Ты матери-Ладе поклонись. Вдруг да поможет чем. А не поможет, так хоть подскажет чего.
– Да я в Новеграде к ней ходила, жертвы принесла, – вздохнула Дана. – Да не помогло.
– Так то в Новеграде, – настаивала княгиня. – Жертву ты принесла, парой слов ласковых со служителями перемолвилась, да ушла. А что они о тебе знают. Поди, ничего. Дева с гостями торговыми. А Лазоре твоя история ведома, она плохого не учинит.
– Ну, коли и вы, матушка-княгиня, так думаете, схожу, – решилась Дана. – От меня не убудет. А и впрямь что толкового посоветуют.
Но последовать совету княгини и жрицы у девушки получилось не сразу. Из деревеньки вверх по Двине прислали гонца – в лесу появились волки. Сначала пропадал скот, а потом и дети, собиравшие в лесу ягоды и грибы. Поначалу думали на лешего, али еще каких духов. Но когда охотники принесли обглоданное тельце одного из пропавших, а еще через пару дней смогли найти пару коровьих туш – забили тревогу. Своих сил не хватало, звери умело обходили нехитрые ловушки, а ночами приходили вплотную к домам, скреблись у стен, а у одного из сельчан забрались в хлев и перерезали там всю скотину. Тогда-то и обратились к князю. Две с лишним седьмицы дружинники вкупе с охотниками преследовали стаю. И лишь ценой неимоверных усилий смогли загнать зверей в ловушку, приманкой в которой вызвалась быть сама Дана.
Девушка с ужасом вспоминала горящие алым глаза, оскаленные пасти с капающей слюной, огромные черные тела зверей. Ясно было, что звери были не простыми. Дрожащими руками утром воины убирали ветки и листву скрывавшие глубокую ловчую яму со вкопанными внизу заостренными кольями. Несмотря на тяжелые раны, звери были еще живы. Добивали их стрелами, а после облили смолой, набросали хворосту и подожгли. Когда огонь угас, на дне осталась лишь зола от веток. Волчьи кости бесследно исчезли.
Долго еще люди приносили жертвы богам, моля не попустить более столь страшного супротивника. Постепенно все успокоились, но долго еще матери запрещали детям одним ходить в лес, а стада паслись вблизи жилья. Вечерами жители деревни проверяли крепко ли заперта скотина, нет ли где прорех в стене, а ложась спать клали рядом с подушкой кто серп, кто нож, а кто старый дедовский меч.
По возвращении в Полотеск навалились дела воинские. Часть дружинников распустили по домам. Кому-то надо было помочь сродственникам со сбором урожая, кого-то ждала невеста, а то и жена с детьми. До полюдья хотелось повидаться с ними, раздать гостинцы, подправить дом, постройки, сделать всю ту работу, коя не под силу женщинам и детям. А кто-то перевозил семью в град – несколько новых изб уже радовали глаз хозяев, ожидая, когда пустят через порог кошку да привезут со старой избы домового. И вот под рукой Даны оказалось полтора десятка отроков, коих ожидало посвящение в воины. А от прежнего десятка остался лишь Зван. Будучи сиротой, в родную деревню он возвращаться не спешил, да и не к кому было. Теперь вместе с девушкой он вбивал в молодые головы уважение к набольшим, пусть даже те годятся в молодшие братья али сестры. Впрочем, для самой Даны это дело было не в новинку, посему за считанные дни будущие вои успели ощутить тяжелую руку их десятника.
И лишь за несколько дней до того, как Ладе настанет черед сойти к Велесу, девушка смогла найти время наведаться к жрице.
– Давно жду тебя, Дана, – встретила ее Лазора, – а ты не спешишь. Думала, так и не дождусь тебя до новой весны.
– Я бы и рада ране прийти, – улыбнулась воительница, – али ты князя нашего не знаешь. Спервоначалу служба, а после свои дела.
– Знаю, – улыбнулась в ответ жрица, уводя девушку вглубь святилища. – Да только не все, что во граде да за его пределами происходит случайно. Неспроста волки те объявились. Чернобогом они посланы.
Дана невольно поежилась. Не прошли незамеченными беседы ее с урманином. Не стал бог ждать душу обещанную. Сам забрать решил. Чудо, что заполучить не смог.
– Мать Лада тебя под защиту свою взяла, – продолжила Лазора, – хоть и непутевая ты, да токмо все дети ею любы.
Девушка зарделась. По-своему Лазора была права. Сложись все иначе – она уже год, а то и более была замужней женщиной, матерью. Но боги иначе распорядились, по другому пути ее повели, с предначертанного свернуть заставили. А ныне ни на старую дорожку не вернуться, ни по новой шагать невмочь. Вот и бредет она по жизни без пути-тропинки, аки слепец на ощупь.
– Не печалься, – ласково посмотрела на нее жрица, и продолжила, жестом предупредив все вопросы. – Не твоя в том вина. Но и не суженного твоего. Стать женой урманского воя, с коим вы в Новоград ходили, судьба твоя. Тако еще до вашего рождения определено было. Но боги решили поспорить с судьбой, и привели его в твой дом до срока. Тебе же в сердце ненависть вложили.
– На все воля богов, – вздохнула Дана. – И коли судили они мне такую судьбу, так тому и быть.
– Ох, плохо слушаешь, – покачала головой жрица. – Суждено-то тебе совсем иное. И пока не сбудется оно – не будет покоя душе твоей.
– А коли сбудется – отправлюсь в чертоги Чернобога, – грустно закончила девушка.
– Ох, девонька, натворила ты дел. И так плохо, и этак – не хорошо, – жрица задумалась. – Нет, не знаю пока, как беду избыть. Вот зимой с Велесом свижусь, глядишь, и подскажет чего. Негоже богам супротив судьбы идти. Здесь равны мы со смертными.
– И что делать мне, Лада-матушка? – с надеждой посмотрела на нее Дана. В этот момент у девушки не было ни малейшего сомнения, что говорит она отнюдь не с Лазорой, а с богиней, вошедшей в тело своей жрицы.
– Ждать, голубка моя, и верить. Дочь моя за вами присмотрит, а коли случится тебе в землях урманских быть – и там заступа тебе будет.
– Ждать… – задумчиво протянула девушка.
– Отпусти ненависть из сердца, – ласково продолжила богиня? жрица? – Не держи зла на урманина. Чист он перед тобой и в делах, и в помыслах. И на род его зла не держи – им содеется по заслугам.
– Если бы все так просто было, – тихо ответила Дана. – Сколько лет токмо этим я и жила. Сколько княже женихов мне искал – отказывала. Делу ратному обучилась. Лишь бы найти вора покоя моего, обагрить меч кровью его.
– Убийцы рода твоего пред богами ответ держат, а которые не успели – вскорости там будут. Не твоей рукой кровь их прольется. Не твоя то судьба – карать.
– А… – девушка с ужасом подумала, что и Эйнар падет где-то далеко от рук неведомых ей людей.
– Все слушаешь, ничего не слышишь, – с грустью упрекнула ее Лада. – Ну да зима долгая, успеешь все передумать. Пока же одна забота у тебя – забыть ненависть свою. В одном лишь урманин пред тобой виновен – до срока своею назвал. Не подумав слово молвил. Но ты еще боле пред ним виновата, душу его на мучения вечные обрекла. А не его, так свою. Токмо что ему, что тебе радости с того не будет.
Дана опустила взгляд. В который раз подумалось, что по глупости и расторопности своей навлекла она на себя беду. И даже осознание того, что мысли эти были нарочито вложены в ее голову, не приносили успокоения. Богиня советовала отпустить ненависть, но взамен у нее ничего нет. Проще тогда сразу в царство Чернобога сойти – меньшая мука будет. Все, что давало ей силы жить долгие годы после гибели рода, оказалось красивой обманкой. А впереди замаячила тень чернобогова посланца, несущая гибель.
– Не печалься, касатка, – обняла ее Лада. – Как утро мудренее вечера, так и весна осени. Не думаю я, что Велес мне в совете откажет. Да и за тобой присмотрит. А теперь иди, милая, и не печалуйся. От судьбы не уйдешь. Помни, что все наладится. Только верить надо, без веры и не будет ничего.
– Благодарствую за совет да за ласку, – поклонилась Дана.
Покинув святилище, девушка еще долго сидела на берегу Полоты, пытаясь обдумать услышанное. Лишь когда звезды усыпали небо, а переменившийся ветер начал гнать облака, девушка вернулась в кром. Но и в своем закутке дружинной избы долго не могла она сомкнуть глаз, вновь и вновь возвращаясь к разговору с богиней.
Ветер гнал тяжелые серые тучи. Драккары давно покоились в лодочном сарае, люди, получив свою долю, разошлись до весны. Лишь немногие остались зимовать в усадьбе. Эйнар с тоской смотрел на свинцовые воды фьорда. Душа рвалась в Гардарику, к оставшейся там девушке. Напрасно мать заводила разговоры о сватовстве. Эйнар и раньше не выделял дочерей соседей или соратников отца и брата, ныне же все его думы были о сероглазой валькирии, в чьих глазах были лишь ненависть или равнодушие, заставлявшие сердце болезненно сжиматься. Пальцы в очередной раз стиснули вплетенную в волосы бусину.
– Все о ней думаешь? – раздался за спиной голос Бьерна. – Да можешь не отвечать, и так ясно.
– Мать опять о женитьбе говорит, – словно бы невпопад ответил Эйнар. – Второй год речи ведет. Чую, следующую зиму в дому не останусь. Лучше у росов зазимую.
– Ты о следующей зиме не думай, – усмехнулся кормчий, – а эту переживешь.
– Уж не хоронишь ли ты меня? – урманин с удивлением посмотрел на человека, которому без опасения доверял в походах свою жизнь.
– И рад бы тебе вести хорошие принести, да только слишком переплетены ваши жизни. Стоит одному оступиться – перед другим путь в Хель откроется.
– Не томи, Бьерн, что узнать смог? – не выдержал викинг.
– Ничего хорошего, друг, – вздохнул тот. – Да и того, что узнал, раскрывать не стал бы, коли прежде обещания не дал.
– Ты знаешь, что я смерти не боюсь, – тихо произнес Эйнар, – каждый год об руку с ней хожу, в глаза ее смотрел.
– То мне ведомо, – посмотрел на предводителя Бьерн. – Да только страшную клятву дева принесла. Коли станет она твоею – душа ее богу смерти достанется и будет терпеть муки вечные.
– Боги! – потрясенно выдохнул Эйнар. – И сделать нельзя ничего?
– Можно, – нехотя ответил воин, – твою душу заместо ее отдать.
Эйнар молчал. Вот и все. Все надежды на счастье с Даной рухнули в один миг. Вспомнился рассвет на берегу Ильменя-озера, когда чья-то враждебная тень накрыла их с девушкой. И некого винить в содеянном, разве что самого себя. Ворогом пришел он в ее дом, ныне расплата настигла его.
– Боги против воли норн пошли, – вновь заговорил Бьерн. – Суждены вы друг другу. Счастье вас ждало. Не поделили боги вас, али потомков ваших – то мне не ведомо. Хитростью Локи тебя в поход заманил, Один меч в руки взять заставил, Тор – рубить им хоть скот, хоть людей, дабы крови клинок узнал, а уж какой бог слова страшные в уста девы юной вложил, то мне не ведомо.
– Боги! – в этот раз голос викинга сочился ядом. – Я готов пойти против всех богов, лишь бы быть с нею.
– И боги норнам подвластны, – назидательно произнес кормчий. – Да и не все боги против судьбы пошли. Фрейя тебя не оставит. А где дочь, там и мать рядом будет.
Эйнар не ответил. То, что богиня не оставит его – вселяло надежду. Вот только для борьбы с самой Хель, с неведомым Чернобогом росов. Но, увы, Один и Тор никогда не поддержат его в этой битве. А остальные? Осмелятся ли они выступить против Одина? Думать об этом было страшно.
Мужчина смотрел на серые волны, бившиеся о скалы, и ощущал себя щепкой, которую вода бросает с одного места на другое. Мысли о собственной ничтожности перед богами не казались недостойными. Напротив, стало страшно, что он решился пойти против их воли.
– Решил отступиться? – тихий голос Бьерна вырвал из размышлений.
– Я не знаю, – вздохнул воин. – Страшно это – против богов идти. А еще страшнее поперек судьбы жить.
– По судьбе, али по воле богов, да только дальше следующего лета мне заглянуть не позволили, – отвечая на невысказанный вопрос, промолвил кормчий. – Видел я твою валькирию в усадьбе, тебя рядом с нею. А далее лишь роща на мысу шумит да камни лежат. А что вас ждет – мне не ведомо.
– И на том спасибо, – голос викинга был немногим громче ветра. Внезапно он резко обернулся и посмотрел мужчине в глаза. – А сам-то ты что мне посоветуешь?
– Коли и вправду любишь ее – борись, – ответил тот. – Коли без нее, как птица без неба, рыба без воды – борись. И богам любовь ведома.
– Значит так будет! – чувство беспомощности постепенно оставляло воина, принося на смену уверенность в себе, своих силах. – Я за Даной пойду хоть в Хель, хоть к их Чернобогу. Лишь бы простила, не смотрела как на врага.
Эйнар вздохнул. Впереди ждала долгая северная зима, но он уже знал, что будет делать. И, прежде всего, он посетит святилище богини, которая даровала ему свою опеку.
Глава 10
Даша окинула взглядом припаркованные вдоль дороги автомобили и, не заметив машины Глеба, рванула к магазинчику. Преподаватель перенес пару на восемь утра, что, с одной стороны, радовало девушку – появилось больше времени на работу в архиве, но с другой – немилосердно хотелось спать. И пусть накануне она ушла спать рано, Глеб даже пошутил, что где-то что-то большое сдохло, но традиционная пара страничек перед сном растянулась до третьего часа ночи, когда книга была дочитана. Теперь же она изучала скромную витрину, решая, чем бы разбавить плескавшийся на уровне глаз кофе. Пиво не прельщало, тем более, что ничего из представленного ассортимента девушке не нравилось, лимонадов, содержащих кофеин, также не хотелось. Нужно было решать быстрее, продавщица уже косилась в ее сторону, другие покупатели периодически толкали девушку, стоящую у них на пути. Размеры магазинчика не позволяли отойти сторону.
– Девушка, или берите чего, или уходите и не мешайте, – не выдержала продавщица. – А то стоите на пути, людям мешаете.
– Швепс грейпфрут пол-литровый, – решилась, наконец, Даша, – и какие у вас чипсы с беконом?
Расплатившись, она убрала чипсы в рюкзак, открыла бутылку и сделала большой глоток. Отправив бутылку вслед за пакетом, девушка вышла из магазина и тут же увидела Глеба, нервно озиравшегося вокруг. Девушка тихонько хихикнула – однако долго она изображала буриданова осла, раз мужчина начал беспокоится. Захотелось немного пошалить. Воспользовавшись моментом, когда он отвернулся, Даша осторожно перебежала открытое пространство, и, прячась за другими машинами, зашла ему за спину.
– Молодой человек, – стараясь не смеяться, произнесла она.
– Да… – он резко обернулся. – Даша, ты откуда? Я уже волноваться начал, что с тобой что-то случилось, – одним движением он крепко прижал девушку к себе.
Даша замерла, потом несмело обняла его в ответ. Возникло ощущение какой-то правильности от всего происходящего. Было приятно стоять рядом, чувствуя сильные руки, сжимающие плечи.
Долго наслаждаться близостью мужчины девушке не удалось. Глеб, не отпуская ее, сделал шаг назад и внимательно посмотрел ей в глаза.
– Даш, я и правда волновался, – тихо заговорил он, постепенно осознавая, что девушка эта значит для него намного больше, чем хотелось бы самому. – Тебя нет, телефон отключен. При этом я знаю, что изменись у тебя планы, ты бы нашла способ связаться со мною. Что я должен был подумать?
– Ой, – Даша достала из кармана куртки мобильник, нажала на пару клавиш, но экран оставался темным. – Разрядился. Я надеялась, что до вечера хватит.
– Да бог с ним, с телефоном, – вздохнул он, – ты сама куда пропала? Я приезжаю, а тебя нет. На вахте говорят, что двух минут не прошло, как ты ушла.
– Да я в магазин забежала, – махнула она рукой в сторону подвальчика. – Думала, что быстренько воды куплю и назад. И застряла. Я даже не думала, что мы разминемся.
– Дашка, чудо ты цветное, – из-за невозможности разлохматить ее пеструю шевелюру, Глеб просто натянул девушке на нос шапку, давая себе возможность быстро успокоится. Меньше всего мужчине хотелось, чтобы она заметила, насколько он был встревожен на самом деле. И так было сказано лишнее.
– Я – чудо, а ты – невнимательный, – парировала девушка, поправляя головной убор. О том, что сама заметила магазин только на прошлой неделе, она предпочла умолчать.
– Тебе домой? – спросил мужчина, когда Даша устроилась на переднем сидении.