Уже в полусне перед глазами возник силуэт мужчины. Высокий, крепко сложенный, волосы развевались по ветру. Кожаный доспех подчеркивает мускулистое тело, в руках сверкает полуторный меч. Воин изготовился к атаке, и лишь выжидал первого удара, чтобы тут же парировать быстрыми ударами – опасный противник. Вот только лицо оставалось в тени, и как Даша не пыталась, разглядеть его не могла. А потом он пропал, и уставшая за день девушка провалилась в крепкий сон без сновидений.
Уже давно стемнело, а он все еще сидел на подоконнике, глядя в ночное небо. Неизвестно чьей милостью вечер выдался напряженным. Как обычно бывает в случаях проблем с метрополитеном, наземный транспорт оказался переполнен, даже маршрутки людям приходилось брать штурмом. А частники резко подняли цены. Тяжелее всего было женщинам с маленькими детьми – с ними в переполненный транспорт не сядешь. За вечер мужчина намотал несколько сотен километров, помогая попавшим в беду мамашам, старикам, людям без возможности оплатить проезд. Кто-то пытался дать денег, кто-то зазывал выпить чая, кто-то просто искренне, со слезами на глазах благодарил. От чая он отказывался, мотивируя это тем, что еще есть нуждающиеся в помощи, деньги и подарки не брал – сегодня он помог, а когда-нибудь потом такие же простые люди помогут и ему.
И все же что-то не давало покоя. Словно где-то пропустил нечто важное. Когда, где? Вспоминай – не вспоминай, уже не вернешь. Словно солнечный луч в пасмурный день скользнул по глазам и скрылся. Мелькнул в толпе пшеничный локон и пропал. И ведь он был уверен, что видел свою незнакомку из снов. Но пробежала ли она мимо в толпе, или сидела рядом в машине – десятки лиц за день. Он не всматривался в них – поскорее бы довезти, а потом подхватить кого-то из тех, кому надо выбраться из обесточенной части города, и снова в путь.
Усталость начала брать свое. Перебравшись с подоконника в кровать, он снова попытался вспомнить всех, кого подвозил. И уже на грани яви и сна пере глазами промелькнул хрупкий девичий силуэт: длинные волосы цвета спелой пшеницы, в ушах серьги, на шее бусы – его Дана, такая, какой он всю жизнь мечтал ее увидеть. И не портила ее ни мужская одежда, ни большая сумка в руках. Она шла ему навстречу, еще немного и он, наконец, увидит ее лицо. Но сон пришел раньше, чем хрупкая фигурка вышла на свет.
После тишины родного выселка Полотеск встретил Дану непривычным шумом. Звон молота в кузнице, выкрики с княжеского двора, гул голосов со стороны торга, карканье ворон оглушали девочку. Прежде чем идти в город, она решила спросить совета у Перуна - а ну как не примет ее Громовержец, и что тогда.
Капище располагалось вне города, между Двиной и лесом. Идолище перуново находилось в глубине, перед ним стоял алтарь весь в потеках крови жертвенных животных. У девочки с собой был лишь кусок черствого хлеба, испеченный матерью из остатков муки с примесью коры. Молча поклонившись Перуну, Дана положила на алтарь остатки хлеба, потом, подумав, достала нож, срезала косу и положила рядом. Скудное подношение это она полила своей кровью, разрезав ладонь.
– Ничего у меня больше нет, Перун-Батюшка. Прими скромное подношение сироты, помоги попасть к князю в дружину. Обещаю, с первой добычи принести тебе добрую жертву.
Раскат грома среди чистого неба стал Дане ответом. На алтаре вспыхнуло пламя, и через пару мгновений подношения исчезли, словно их и не было.
– Благодарствую, Перун-Батюшка. – Дана вновь поясно поклонилась идолу и с легким сердцем отправилась на княжеское подворье. Девочка была уверена, что все задуманное ею исполнится.
Стража на входе в город лишь лениво скользнула глазами по худенькой мальчишеской фигурке. Мало ли у кого родственники по деревням вокруг города живут, вот и прислали мальца за какой нуждой. Дана лишь порадовалась, что ее никто не остановил с расспросами. Девочка молча шла по городу, стараясь не сильно глазеть по сторонам. Сейчас главное – дело, а нагуляться она еще успеет. Наконец, ноги вынесли ее к княжескому терему.
На дворе князь Всеслав7 проводил смотр своей дружины. Вои сражались на затупленых мечах, отроки стояли вокруг и смотрели за поединками старших. Их черед придет позднее. Дана незамеченная остановилась в воротах. Воевода – мужчина лет сорока, прохаживался между парами сражающихся, изредка поправляя молодых.
– Соловейко, куда открываешься, – подошел он к одному, – ты щитом прикрываться должен, а не в воздухе махать, аки крылом. Будимир, – это уже другому, – не спеши, не трать сил зазря, силы в битве экономить надо. Лудислав, не скачи как козел, – бросил он третьему, – ноги запутаются.
И так каждому. Вроде и не злобно, но молодые парни моментально вспыхивали. Внезапно взгляд его упал на стоящую в стороне Дану.
– А ты чей будешь, хлопец? – подошел он к ней.
– Я из Горюнова выселка, Дан, сын Завида, – девочка постаралась скопировать голос брата. – Нас урмане пожгли. Я в то утро из деревни от матушки утек ловушки проверить, потому и спасся.
На глаза при воспоминании о родных навернулись слезы, но Дана лишь глубоко вздохнула. Нет отныне той беззаботной девчушки, есть отрок Дан, кой к князю в службу просится. А будущему вою не пристало слезы лить.
– Вона оно как, – призадумался воевода. Рядом остановился Всеслав. – Слыхал, княже, опять урмане наши земли зорят.
– Слыхал, Милорад, слыхал. Поди, все слыхали, – обвел он взглядом притихших воев. – За весть сию, хоть и не радостна она, благодарствую. Скоро гости торговые по Двине отправятся, велю им тебя до родни проводить, хлопец.
– А я, княже, роту8 Перуну дал. Обещался в дружине твоей воем стать и убивцам рода отомстить, – звонко произнесла Дана, чтобы все во дворе слышали. – А коли прогонишь меня, я до Новгорода пойду, может там примут.
– А и бойкий же ты хлопец, – рассмеялся князь. – Ну, коли Перун слова твои подтвердит, будь по-твоему.
Дана растеряно посмотрела на князя. И как доказать, что Громовержец и правда покровительствует ей. Неожиданно с чистого неба ударила молния, и раздался протяжный раскат грома.
– Али какое еще тверждение9 тебе требуемо, княже, – обрадовалась заступе Дана.
– Эвона как, – Всеслав еще раз с удивлением посмотрел на девочку. – Что ж, будь по твоему. Эй, Искрен, проводи отрока. Покажи что да как. А с завтрева примешься за учебу. Наставником твоим Лучезар будет. Будешь делать все, что он велит. Да что б без жалоб. Не любо - держать не буду.
Рыжий вихрастый Искрен, полностью оправдывавший свое имя, утащил Дану показывать ее новый дом.
– Заметил, княже? – тихо спросил воевода, когда отроки ушли, а вои возобновили занятия.
– Заметил, - вздохнул Всеслав. – Но на то воля Перунова.
Глава 3
Второй день курс гудел, обсуждая последние новости. Всего их было три. Первая – декретный отпуск всеми любимой Марины Владимировны. Вторая, не самая приятная, вытекала из первой – курс по источниковедению у них должен был вести Зотов Олег Игоревич. С неимоверным трудом сдавшие экзамен по истории средних веков студенты с тоской думали о предстоящем семестре в обществе ненавистного преподавателя.
Третьей же новостью стала Дарья Раскина, умудрившаяся летом состричь и покрасить свои длинные светло-русые волосы, и теперь щеголявшая короткой платиновой копной. На все вопросы однокурсников она отвечала лишь одно – надоело, захотелось перемен. Впрочем, цвет ей шел, выгодно оттеняя серые глаза с чертиками в глубине. А благодаря сильному загару, выглядела Даша достаточно экзотично. Впрочем, многие девушке уже сочувствовали – вряд ли Зотов простит ей смену внешности, ведь в свое время он выделял ее перед всем курсом, как образец истинно скандинавской красоты. Да и сама девушка внутренне была готова к продолжительной беседе на кафедре с патетическими восклицаниями по поводу того, как она осмелилась, заламыванием рук и страдальческим закатыванием глаз. Ну и к паре–тройке пересдач. В том, что она все-таки сдаст, Даша не сомневалась. В рамках курсовой работы она успела поработать с рядом источников, и, соответственно, ознакомиться с толстеньким учебником по предмету.
Разговоры в аудитории смолкли, как только на пороге возникла высокая фигура Зотова. Пока преподаватель шел к кафедре, Даша замерла на последней парте, стараясь скрыться за спинами однокурсников. Оглядев студентов, Олег Игоревич лишь хмыкнул «Однако» и начал лекцию. Первым делом порекомендовал студентам учебники, предупредив, что наиболее строго будет спрашивать по тем источникам, которые они используют в своих курсовых работах. Девушка облегченно вздохнула. Прошлогодней экзекуции не предвещалось. Но, с другой стороны, еще весь семестр впереди. Даша решила не загадывать наперед, и принялась внимательно записывать за преподавателем. Учебник-учебником, но часто в них не бывает того, что дается на лекции, а потом по известному закону подлости спрашивается на экзамене или зачете.
На удивление всего курса лекция оказалась довольно интересной. Олег Игоревич, чертил на доске схемы, приводил примеры различных источников, рассказывал интересные байки из жизни историков.
После занятия Даша надеялась незаметно выскользнуть из аудитории, пока наиболее дотошные из ребят осаждали преподавателя с вопросами, но не тут то было.
− Раскина, задержитесь, − голос Зотова остановил ее на самом пороге.
Со вздохом девушка вернулась и присела за первую парту.
− Можете не прятаться, Раскина, − Олег Игоревич внимательно посмотрел на Дарью. − Жаль, конечно, что вы решили столь кардинально изменить имидж, но это ваше дело. А у меня для вас есть своего рода подарок, − на парту перед девушкой лег компьютерный диск. − Мой коллега недавно выпустил монографию по вашей теме. Довольно интересное освещение проблемы. В магазинах она прилично стоит, да и разобрали, скорее всего, – тираж не больше тысячи экземпляров был. А это отсканированная версия.
− Большое спасибо, − Даша не знала, как благодарить преподавателя.
− Не стоит, Раскина. Идите, а то на следующую пару опоздаете.
Убрав диск в сумку, девушка уже выходила из аудитории, когда вслед ей донеслось:
− А натуральный цвет вам больше шел.
Даша обернулась, но преподаватель лишь махнул рукой. Решив не заострять на этом внимание, Даша побежала к лестнице – до следующей пары оставалось не более двух минут.
– Ну, что он от тебя хотел? – тут же прошептала заклятая подруга Алина, стоило Даше сесть за парту.
– Да ерунда, Аль, – отмахнулась девушка, – в очередной раз спросил, не хочу ли я у него курсовик писать. Сама понимаешь, средневековье на нашем факультете особой популярностью не пользуется.
– Да уж, будет оно пользоваться, – вздохнула та, – я по итальянскому возрождению писать хотела, но Зотова в руководители не хочется.
– Ладно тебе, подруга, – Дарья весело ей подмигнула, – ты и у Кунакова хорошо устроилась.
– Да ну тебя, – фыркнула Алина, – между прочим, Кунаков очень даже женат, да и нужен он мне. У меня с личной жизнью все полном порядке, – девушка мечтательно обратил взор к потолку.
– Что, все настолько? – ехидно поинтересовалась Даша.
– А ты себе найди кого-нибудь и сама попробуй, – Алина уже не в первый раз подначивала подругу.
– Мое от меня не исчезнет, а чисто из любопытства не хочется, – как всегда ответила Даша, а сама в очередной раз подумала про странного викинга из снов. Знать бы только, реальный то человек, или шутки разума на почве перегрузки информацией в рамках истории средневековья.
– Ну, смотри, так и будешь летом сидеть в библиотеке, вместо романтических поездок за границу.
– Так, – оживилась Дарья, – после пары жду подробного отчета о каникулах. Вы же в Японию ездили. Так что с тебя рассказ с фотографической наглядностью.
Дальнейший разговор оборвал вошедший в аудиторию преподаватель. Лекция началась.
Чашка некогда горячего кофе стояла перед мужчиной второй десяток минут. Накануне позвонила мать и предупредила, что они с отцом будут проездом в Питере. Договорились, что он встретит их с утра на вокзале, потом или они поедут к нему отдохнуть, или, если будет желание и хорошая погода, погуляют по городу, а вечером он посадит их на поезд. И ведь соскучился по родителям – последний раз был у них на новый год, вот только снова мать будет вздыхать, что он уже не мальчик, давно и прочно встал на ноги, а все один, в то время как она хочет понянчиться с внуками, пока есть силы. Отец не скажет ничего, но по его глазам будет видно, что он согласен с матерью. И не объяснишь родителям, что та, с которой хочется рука об руку пойти по жизни – является лишь в снах.
То ли дело брат – хоть и младше его на пять лет, а уже двое детей в садик ходят, оглянуться не успеет, как в школу собирать. А казалось, никакого толку от парня не будет. Школу еле дотянул, в институт даже поступать не стал, пошел в армию. Первый год вроде как отмучивался, а потом вдруг подписал контракт еще на два года. А к концу срока командование предложило отправить на обучение в академию в Москву. Там он со своей Иришкой и познакомился. Пару месяцев повстречались и расписались. Тихо, без шика. С его стороны он с родителями, с ее мама и бабушка с дедушкой. Соседи шептались, мол, обрюхатил девку, ан нет, она только через полтора года родила, сразу двоих. Женька тогда светился как самовар на солнце. Иришку на руках носил, к детям сам ночами вставал, несмотря на то, что учеба серьезная была.
Он вздохнул. Летом гостил у брата. Он в московском гарнизоне служил. Жилье, правда, в области дали. Но слухи пошли, что будут границы Москвы расширять, и у них уже городская прописка окажется. Вот вам и шалопай-недотепа. Племянники подрастают. Но папаня при всей любви в строгости держит – себя вспоминает. Впрочем, какое тогда было время, а какое теперь. Закончилась власть советов, значит, надо крутиться, как умеешь. С пеленок детям вдалбливает, что надо обязательно образование получить. Ирина посмеивается, но видно, что довольна. Вроде как о третьем задумываться начала.
Теперь вот родители, нагостившись у младшего, решили и старшего проведать. И на фоне Женьки, достижения у него скромные. Да, машина еще новая, пусть и местной сборки, квартиру двушку смог купить, не центр, конечно, да и от метро далековато, на Культуре, но что там до метро. Между двух станций, на трамвае ехать минут двадцать, а ему и того не надо – автомобиль вот он, под окнами стоит. Работа не пыльная, друзья. А все не то. Без жены и детей пустая квартира. Он и не обставлял ее толком. В одной комнате диван со шкафом, в другой стол со стулом да книжный шкаф. Много ли ему одному надо. Разве что кухня – его гордость: большая, оснащенная всевозможной техникой. Которая по большей части простаивает. Разве что чайником да печкой пользуется.
Мужчина потянулся. Взгляд упал на остывшую чашку кофе. Рука потянулась к пачке сигарет. Вот ведь привычка. С окончания института не курит, а если настроение находит, без сигареты никуда. Молча закурил, допил остывший кофе. Перед глазами снова возник силуэт хрупкой девушки с неровно обрезанными золотистыми волосами. Где искать тебя, родная, в какой стране-стороне ты живешь. Или нет тебя, а все это лишь разыгравшееся воображение.
Дана пробиралась через ярмарочное столпотворение. Накануне прибегал младший сын кузнеца и сообщил, что заказ ее готов. Но вечером Дана стояла в дозоре на стене, и зайти к нему не успевала. Ныне же следовало поторопиться, пока ее меч не попал на глаза говорливому гостю с полной калитой. Откуда Мечислав вызнал секрет ковки и закалки, было тайной. Но клинки его пользовались доброй славой не только среди воев князя полотеского. Приезжали за ними со всей Руси. Купцы ладожские, киевские, новоградские токмо что бороды друг дружке за них не выдергивали. Да и гости варяжские да урманские никаких денег не жалели.
Легкие, но в то же время прочные, мечи удобно лежали в руке. Иные вои княжие навострились двуручный клинок одной рукой держать, а в другой щит, Мечиславом окованный. Что уж тут говорить про легонькую девушку, для которой иной кинжал тяжел да неудобен был. Тут уж никаких гривен не пожалеешь.