Ее высочество Риэлу мы старались не звать в гости, ограждая от моего дара и всего, что творилось на заднем дворе.
Одно радовало: Ривэн был прекрасным магом, иначе нам пришлось бы туго. Напуганные жители не стали бы дожидаться Софию и устроили бы самосуд тому, чего не понимали и интуитивно боялись. Брат создал экранирующий иллюзионный щит, который не отражал реального положения дел во время моих тренировок. Он показывал всем мимо проходящим, просто так стоящим, подсматривающим и любопытным мелким оборотням, что на заднем дворе любит валяться дракон, а иногда и прыгать, причем высоко и очень громко. Ну должны же мы были как-то объяснить выплески темной магии, особенно когда она формировалась в небольшие черные сферы, которые с оглушающим звуком лопались. Смотрелось потрясающе, но вот после пяти таких шариков можно было оглохнуть.
Я знала, что госпожа Ратовская прибывает сегодня. Я чувствовала это еще раньше, чем в наши ворота постучала Риэла с весточкой от своего жениха. Честно, я и не предполагала, что доставкой матушки Софи будет заниматься наследник Первого Королевства.
— Да какой он наследник, — фыркнула в моей голове богиня.
Мы как раз тренировались преобразовывать тьму в необходимые предметы: ниточку, ножик, спицы, жгуты, ремни. В общем, в то, что не требует огромных усилий, но вместе с тем может мне пригодиться даже сейчас.
— Действующий, — в тон ей ответила я. — Не отвлекайтесь, у меня получается?
— Если ты считаешь, что вот эта колбаска похожа на жгуты, то у меня для тебя плохие новости.
— Хватит паясничать. А если так?
— А если я сделаю вид, что почесалась, крыша обрушится?
— Да хватит уж, как я должна руку-то повернуть?
— Хейли, ты правда полагаешь, что я некий подвид бестолковой зверушки, которая может выговорить только одну и ту же информацию, причем постоянно?
Я конкретно зависла и не могла понять, что она имеет в виду.
— Вы о попугае, что ли?
— Ух ты, догадалась. И так, что мы с тобой обсуждали сутки назад?
— Что я должна чувствовать тьму, направлять ее и быть для нее движущей силой.
— Именно! Быть движущей силой, а не тягловой. Убери свои клешни. Просто представь, что она должна преобразоваться в то, что тебе требуется.
— В колбаски? — вздохнула я.
— В жгуты. Еще раз, Хейли!
Я попыталась снова. Увы, как ни старалась, но кроме колбасок, я бы даже сказала, вяленых сосисок, у меня ни демона не получалось.
— Еще!
— Хейли, ты в туалет хочешь? Нет? Так чего тужишься? Еще раз!
В какой-то момент я не выдержала издевательского тона демиурга и выдала такую струю тьмы, что даже сама испугалась.
— Я. Что. Просила. Сделать?
— Вы. Кричали. И. Издевались, — ответила точно так же, как она и спросила.
Тоже мне, учитель. Не может внятно объяснить, что от меня требуется. Движущая сила, елки зеленые, небо голубое, а я зайка!
— Что-то у этой зайки клыки по локоть, — отбрила Таймиа. — Хейли, я не прошу ничего сверхъестественного. Не надо махать руками. Просто представь, что в твоей ладони уже лежит жгут. Это же не сложно, пушистик?
Так, сконцентрироваться, закрыть глаза и ощутить, как черный туман пробирается в мою ладонь. Щекотно. Я рассмеялась.
— Таймиа, зачем?
— Это не я, — мрачно отозвалась та.
— Не ты, а кто?
— Тьма, Хейли. Ты ей нравишься.
Надеюсь, что это хорошо. Если получится подружиться со своей магией… Тьфу, это даже звучит странно.
— Не странно, — опять бесцеремонное вмешательство в мои мысли. — Это правильное распределение ресурсов. Когда ты отлично чувствуешь пространство, свое тело, себя в этом пространстве, тебе намного легче управлять и координировать перемещения. То же самое и здесь, если научишься получать полный отклик от своей магии, ее доверчивость, то будешь лепить все, что заблагорассудится.
— Серьезно?
— А когда я шутила?
Точно. Богиня только издеваться горазда, а вот шутить, видимо, никогда не умела, да и не пыталась.
— У тебя под носом что-то, — вдруг произнесла она.
Интересно, а как она меня видела? Нет, ну вот чисто теоретически, ведь она же внутри меня, а не снаружи. И в зеркало я сейчас не смотрюсь. Наоборот, на тьму любуюсь. Магия, что ли, ей транслирует?
— Что у меня под носом? — я даже пальцами потерла кожу и участок верхней губы. Ничего не увидела. Чисто все…
— Молоко не обсохло!
У меня дар речи от возмущения пропал. Да как ее вообще можно всерьез воспринимать, если богиня один сплошной сгусток сарказма и ехидства?
— Никак не воспринимай. Смирись.
— Итак, мне нужно просто представить мысленно, что я уже держу жгут, и тьма сама преобразуется? — Я сменила тему, иначе занятие могло опять перейти в перебранку.
— Свершилось, она наконец поняла то, о чем я ей толкую!
— Да сколько ж можно? — Я натурально взревела, даже находящийся рядом Дрейк подскочил от неожиданности. — Вы меня специально из себя выводите?
Я, кстати, давно махнула рукой на то, что в моменты моей тренировки, если смотреть со стороны, казалось, что я разговариваю сама с собой. Причем с разными интонациями. Мини-театр одного актера. Это происходило в период моей сильной эмоциональной активности. То есть вот как сейчас. Правда, в основном все диалоги происходили на уровне подсознания.
— Хейли, а теперь посмотри на свою руку.
— Только после того, как придушу вас хотя бы мысленно!
Но взгляд опустила. И даже пару раз покрутила рукой. Что сказать, у меня получилось выполнить задание демиурга. Или у нас, как будет правильнее? Длинный жгут из тьмы радостно плясал в моей ладони. Машинально сжала пальцы и с изумлением поняла, что тьма не обжигающе холодная, а теплая. Так непривычно.
— А теперь сфокусируйся на ощущениях и смени форму.
— Сменить форму?
— Да, Хейли, сделай клинок.
В голове сразу вспыхнули мои клинки, которыми я так недолго владела. Родовой клинок, которого больше не существовало. Я не знаю, как у меня получилось, но тьма действительно трансформировалась!
— Быть не может, — потрясенно выдохнул дракон. — Они же уничтожены.
— Дрейк, вообще-то они не из стали.
— Я вижу, но я удивлен тому, как точно ты воссоздала образ.
— Ничего удивительного, — фыркнула я. — Вспомни, сколько крови они мне попортили! А особенно когда были в виде меча!
В следующее мгновение вес клинка увеличился. Это произошло так быстро и неожиданно, что я толком понять ничего не успела. Я охнула и выронила свое творение.
— Замечательно, — пробормотала я, рассматривая черный туман, принявший форму родового меча, таким, каким он был до того, как стал клинками. — Я согласна на колбаски.
— Хейли, сейчас я тебе помогла, — произнесла Таймиа, — но теперь попробуй самостоятельно. Найди тот образ и то оружие, которое станет для тебя знаковым.
— Знаковым?
— Верно. Как для Мартины ритуальный нож. Тебе нужно такое орудие, с которым тебе будет комфортно и удобно. Некромантия — работа с материей, как живой, так и неживой. Тебе часто придется им пользоваться, причем не всегда это будет нравиться.
— Подожди, ритуальное оружие чем-то схоже с родовым артефактом Сизери?
— Это твое родовое оружие с ним схоже, а если называть вещи своими именами, то оно — дешевая имитация.
— То есть оружие, которое я должна создать, — правда, я вообще не понимала, каким образом сие должно произойти. — Такое оружие, которое будет иметь намного больше свойств, чем те артефакты, с которыми я уже успела поработать?
— Не совсем точно, но примерно так, как ты и сказала. Разница в том, что ты не просто воссоздашь понравившийся образ когда-то увиденного оружия, ты воплотишь его в реальность, используя только свою магическую энергию и…
— Что здесь происходит? — громовой рык госпожи Ратовской выдернул меня из подсознания, заставив вернуться в реальность.
Я с удивлением отметила, что я, Коша и вернувшаяся Софи по пояс находимся в густом черном тумане. Я и не заметила, когда успела настолько выпустить свою силу.
— Хейли тренируется, — ответил ей Дрейк и уже мне бросил: — Отзови тьму.
Дважды просить не пришлось. Мне и самой не понравилось увиденное. Отзывать свою магию с каждым разом становилось легче. Все происходило машинально, я только подумала, а тьма уже льнет ко мне и ластится как кошка, а потом рассеивается в пространстве.
— Ты не говорил, что устроишь из моей деревни полигон для юной некромантки, — Софи выглядела неимоверно уставшей. Казалось, что ей пришлось бегом бежать очень долгое время. — Хейли, ты пришла в себя или продолжаешь строить из себя недотрогу?
Я опешила. Я уже слышала такие интонации в голосе, но никогда раньше не сравнивала их с еще одними, теми, что теперь постоянно звучат в голове. Если убрать все то нежное, наносное из речи Софи, то она становилась похожей на одну мою знакомую.
— Я не похожа на нее, — фыркнула Таймиа.
— Еще как похожа. Только в тебе капля любви, в то время как в ней…
— Хейли! — Софи приблизилась ко мне и жадно всматривалась в мое лицо. Что она хотела там увидеть — не знаю. Да и что она требовала, тоже не понятно.
— Я та, кем всегда и была, — пожала плечами. — Но теперь я могу отсекать негативную энергию. Вы об этом?
— Об этом, — вздохнула женщина и как-то враз постарела, что ли. — Я скучала по тебе, ежик мой колючий.
И, прежде чем я опомнилась, заключила меня в свои объятья.
* * *
Чем замечателен приезд Софи? Да конечно же, пирожками! И тушеным с овощами мясом, а еще сладким десертом с нежными взбитыми сливками и…
— Хейли, ты сейчас подавишься. Сбавь обороты, никуда еда не денется. А вот заворот кишок вполне можешь заработать.
После того, как женщина вдоволь наобнимала мою тощую тушку, она хмуро сдвинула брови и что-то пробормотала. Я не разобрала, меня опять дернула к себе темная богиня, вдруг потребовав прекратить телячьи нежности. А потому я услышала только вторую часть, когда госпожа Ратовская решительно заявила, что тренировка окончена. Велела мне отправиться в ванную отмокать и приводить себя в порядок, а с собой забрала Пенелопу, творить волшебство на кухне, потому как Софи больно смотреть на мои кости, обтянутые кожей. Через полтора часа, когда я появилась в кухоньке, меня ждал сюрприз — стол так и ломился от вкусностей.
— Хейли, я не шутила, сейчас отниму, — строго напомнила названая матушка.
— Софи, ты сама разве не видишь? — прошамкала я, запихав в рот эклер и ожесточенно его прожевала. Как же я скучала по нормальной пище! — Элайза готова отобрать все, что в моей тарелке.
— У нее своя есть.
— Но Софи, — жалобно шмыгнула носом оборотень, — мне так хочется…
— И ешь, кто тебе не дает, — пожала плечами госпожа Ратовская, — но то, что в твоей тарелке. Беременность не зараза, чтобы ею прикрываться.
Святой человек Софи Ратовская, даром что оборотень! Вот просто святая женщина!
Я с наслаждением набивала живот едой и все больше восхищалась госпожой, которая однажды назвала меня своей дочерью. Забавно, что в первые дни, когда я очнулась после Грани и мы были рядом, она раздражала меня. Сейчас этого не было. После язвительных комментариев Таймиа мне уже все было нипочем.
Когда я сравнила этих двух вообще-то абсолютно разных существ, мне стало даже дышать легче. Ну, во-первых, матушка София всегда была остра на язык, могла дать отпор, когда это требовалось. Большая синяя волчица имела не только ужасающую и мощную внешность, но и знала, когда стоит отступить. Во-вторых, она была умела в своем искусстве и тоже прожила долгую и непростую жизнь.
В этом схожесть между демиургом и госпожой Ратовской заканчивалась, и начиналось то, что их отличало. А именно умение признавать свои ошибки и склонность к чувствам. Впервые после того, как я лишилась части своей души, а вместе с ней и эмоций, я смогла признать, что чувства — не всегда минус.
Если бы Софи не познала ценность любви и добра, она не стала бы той, кем сейчас является. За ней не шли бы люди, ее бы не слушались и не считали ее мнение авторитетным. Мало быть харизматичным человеком, помимо того, чтобы брать, всегда следует что-то отдать. Сделало ли ее такой целительство — спорный момент. Хотя Таймиа часто указывала мне на это обстоятельство. Мол, люди с такой магией просто не могут быть другими. Что привязанности и личные предпочтения, а зачастую слабости делают из человека с характером тряпку, о которую не грех вытереть ноги.
Любила ли Софи меня? А мою команду? Я могла бы точно сказать, что да. Но эта любовь не была слепой, она была мудрой, не в ущерб. Это была такая любовь, которая не приходит в один момент, это то, чего ты достигаешь долгой борьбой, опытом, к чему ты стремишься и что ты осознаешь. Это не спонтанность, а то, что добровольно отдаешь. Отдаешь, четко понимая, что взамен тебе ничего и не требуется. Никаких обязательств от той стороны, к которой ты относишься не со снисхождением, а с любовью.
И, откровенно говоря, я пока этого не то что не достигла, я не хотела этого принимать. Та я, которой я была до ритуала, действовала импульсивно, окунаясь в самопожертвование, свои чувства, не потому что была уж такой хорошей девочкой, которой действительно ничего не требовалось взамен. Другая, то есть прежняя, я делала так, потому что знала, что так будет правильно, так принято, если вы близкие друзья, или возлюбленные, или вас связывают кровные узы, а внутри себя накапливала неудовлетворенность.
Чего бы ни сделал Изир Сизери, но он всю свою жизнь, что жил подле Хейли, был ей чужим человеком. И этого не исправить. Не перечеркнуть только потому, что он вдруг взял и извинился. Или оттого, что ты узнала некие шокирующие подробности из прошлого. Потому что той необходимой нити нет, а есть балласт под названием «отец» и мнение общества. Для того, чтобы я приняла лорда Изира как отца, должны пройти годы, связь должна или осуществиться, или никогда не возникнуть.
Для всех хорошим не стать, и такой цели у человека быть не должно. А я, та я была именно такой. Вроде бы и не оглядывалась на то, какое впечатление произвожу, а сама нет-нет да хвасталась: вот, мол, смотрите, какая я хорошая. Я могу сделать то, на что вы никогда не решитесь.
Этого не требуется Софи. Она просто следует своим желаниям, не оглядываясь ни на кого вокруг. Не желая превозноситься, а заодно узнавать мифическую оценку, которую ей может дать народ. Именно поэтому ее уважают. Она самодостаточна и свободна. Свободна той невероятно легкой внутренней свободой, которой никогда не было у меня. И чего теперь я хочу больше всего. Если и любить, то любить не правильно и из благодарности, а потому, что в этой любви в первую очередь нуждаюсь именно я. И я хочу ее дарить. Дарить без остатка. Из-за этого сейчас я не давала ни Софи, ни себе ложных надежд. Я назову ее матерью тогда, когда внутри почувствую отклик, когда ощущу в этом потребность, а не воспроизведу замену, как сделала это в прошлом году.
Я никогда не знала материнского тепла и любви. Моя мать, давшая мне жизнь, не научила меня правильно любить, ценить себя и относиться с почтением к родителям. Я не лгала Софи Ратовской, но и не была до конца искренней. Не с ней, с собой. По незнанию и непониманию. И, скорее всего, этого бы даже не обнаружилось, а связь, которую так легко образовала Хейли, желая наконец осознать себя нужной, переросла или в настоящие семейные узы, или начала бы тяготить. И я не хочу этого допустить. Есть в этой женщине то, что заставляет меня оглядываться на нее и ее поступки. Есть то, на что я хотела бы равняться. Даже сейчас, когда во мне зреет бунт тьмы и негативной составляющей моего дара.
Я осознанно хочу построить отношения с той, которая бескорыстно назвала меня своей дочерью и желает защищать. Это не я ушла из лагеря, это она подтолкнула меня принять правильное решение и разобраться в себе. Она дала нам время, за что я должна быть ей благодарна.
— Итак, детки, — изрекла Софи и обвела взглядом нашу дружно жующую компанию. — Пора держать ответ за все, что вы натворили. А потому, Элайза, будь добра, отставь чашку и настройся слушать меня внимательно.