член больше всего, мои половые органы (прим.: на англ. звучит как куч) немного болят от
этого траха.
— Куч? – спрашиваю я, озадаченный, но улыбающийся при звуке этого слова на
моих губах.
Она пожимает плечами.
– Coño (прим.: на исп. – киска).
Я слегка покачиваю головой.
— Я не уверен, что мне нравится этот куч. Это похоже на мультипликационный
персонаж, это слишком глупое название для столь чего-то такого серьезного, как твоя
киска.
Она улыбается мне, и ее лицо светится как бриллиант.
— У меня серьезная киска?
— Что ж, давай по-другому скажу, я отношусь к твоей киске очень серьезно, —
говорю я. Затем подношу свой палец к ее губам и говорю. – Сегодняшний день прошел
очень хорошо. Педро, который является владельцем, и Антонио, хотят взять меня на
должность Диего в январе. Они хотят, чтобы я был тренером.
Ее глаза расширились и сверкают.
— Ты серьезно?
— Так же серьезно, как и твоя киска.
— Матео, — восклицает она, оказываясь сверху. — Они хотят, чтобы ты был
тренером? Что относительно другого парня, того английского чувака?
— Уоррена? Они не очень уверены в нем. Они хотят, чтобы эта работа была у
испанца и бывшего товарища по команде. Диего уезжает, чтобы тренировать Аргентину в
новом году, так что я должен быть его заменой. Я должен буду все это время учиться и
смотреть, могу ли я справиться с этой работой.
— Конечно, можешь, — говорит Вера, хотя она только раз видела мою игру в
футбол в Лас Палабрас, где я с треском провалился благодаря моему колену, и несколько
старых игр в Атлетико, которые кто-то загрузил на YouTube. — Ты можешь делать что
угодно.
Я поднимаю голову, сомневаясь в этом.
— Я не знаю, — начинаю неуверенно. — Я немного заржавел. Я никогда не
тренировал. Я не знаю, как руководить.
Она уставилась на меня, как будто я никогда не подводил ее. Не уверен, нравится
ли мне это.
— О, Матео. Ты понятия не имеешь, да?
— Что?
— Ты не знаешь, как руководить, — повторяет она, насмехаясь. — В Лас Палабрас
ты всегда был главным. Все тяготели к тебе, потому что признавали это. Разве ты не
помнишь свою презентацию о создании собственной судьбы? Это то, что ты делаешь, Матео. Ты создаешь. Ты управляешь. Все остальные следуют.
— Я следую за тобой, — говорю я ей, целуя в кончик носа.
— Ты следуешь за моей киской, — говорит она.
Я кладу руки по обе стороны от ее лица и держу ее так, в то время как смотрю в
глаза. — Я следую за каждой частичкой тебя, везде. Ты идешь впереди меня, Вера. И
всегда будешь.
Она застенчиво отводит взгляд в сторону, как иногда делает, когда я особо честен.
Это мило, что она никак не может поверить, что я чувствую себя так, что делаю все ради
нее. Но иногда, в большинстве случаев, я просто хочу, чтобы она поверила, наслаждалась
этим.
— Во всяком случае, — говорит она, быстро переходя от того, что я сказал, — у
тебя действительно есть все необходимые способности, Матео. Я думаю, это, возможно, самое лучшее, что может случиться с тобой. Ты снова будешь частью того, что так
любишь. Но не об этом я сейчас думаю.
— А о чем?
— А о том, что ты думаешь, — говорит она. — Так что ты сказал им?
Я кладу голову на подушки спинки дивана и смотрю в потолок.
— Они дали мне до пятницы подумать об этом.
— Хорошо, — говорит она. — К тому времени ты будешь знать, чего хочешь, если
не раньше.
Но дело в том, все, чего я действительно хочу, это она.
***
Так или иначе, вечер кажется еще жарче, чем день. Воздух густой и душный, как
кипящий суп, а мы с Верой идем рука об руку к парадной двери моих родителей. У них
нет кондиционера внутри, и я уже корю себя за костюм, но, даже приближаясь к сорока, трудно не наряжаться для своих родителей. Моя мать привила это мне в молодом
возрасте, чтобы всегда хорошо выглядеть для нее, если и не для отца, то я это делаю
сейчас для Кармен, моей мачехи.
Мы стоим на крыльце, и я благодарно сжимаю руку Веры. Мы ужинаем у них в
доме, как правило, один раз в месяц в любой день, когда моя сестра Лючия может
вписаться со своим общественным графиком. Вера ладит очень хорошо с моими
родителями, особенно теперь, когда взяла немного уроков испанского и может общаться
больше с моим неанглоязычным отцом. Первоначально она собиралась попробовать
научить его английскому, но у моего отца терпение, как у кошки, и это никогда ни к чему
хорошему не приводило.
Кармен открывает дверь с яркой улыбкой на лице, запах анчоусов и базилика
доносится из-за нее. Она немного моложе, чем мой отец, но в независимости от своего
возраста, она, кажется, излучает этот воздух жизненной силы. Я думаю, что она сохраняет
моего отца молодым. Она, безусловно, держит старого ворчуна в форме.
— Матео, — кричит она и притягивает меня в крепкие объятия. Она пахнет
шалфеем и землей, а ее большие серьги гремят, когда она отстраняется, держа меня на
расстоянии вытянутой руки, в то время как оглядывает меня, будто я просто мальчик, а не
мужчина. Я не возражаю.
Она находит глазами Веру и осматривает ее как стакан холодной воды. Наверно из-
за того, что Вера одета в металлическое серебряное платье-рубашку, которое можно было
увидеть в футуристической версии 1960-х.
— Вера, — говорит она, — ты выглядишь красиво. Твое платье, ты действительно
становишься довольно стильной.
Вера отмахивается от комплимента, в то время как ее щеки становятся розовыми.
— Виной этому Испания, — говорит она с улыбкой. Это правда, хотя совершение
покупок на извилистых узких улицах Мадрида со своей подругой Клаудией стало одним
из ее любимых занятий, и каждый день ее собственное чувство стиля и благополучия, кажется, расцветает.
Я знаю, что смотрю на Веру с лучезарной гордостью, когда Кармен зажимает мою
щеку и быстро говорит на испанском языке.
— Ты все еще сражен как в первый раз. Это делает меня счастливым, Матео.
Вера стреляет в меня любознательным взглядом, но я просто кладу руку на ее
поясницу и веду в дом.
В каждой комнате есть вентилятор, их постоянное жужжание сопровождает
сладострастные звуки Эллы Фицджеральд на проигрывателе. Мой отец сидит в гостиной с
бокалом вина возле открытой бутылки, откинувшись в кресле, глаза закрыты.
— Не обращайте внимания на него, — говорит Кармен, указывая нам, чтобы сесть, пока она ставит два дополнительных бокала рядом с бутылкой. — Он притворяется, что
спит. Он злится на меня, потому что я не позволила ему добавить еще анчоусов в соус.
Конечно, в тот момент, когда она поворачивается и направляется обратно в кухню, отец открывает один глаз в довольно комичном жесте.
— Не волнуйтесь, она ушла, — говорит Вера на испанском, а я наливаю нам
немного вина.
Мой отец ухмыляется ей благодарно и в груди разливается тепло. У меня никогда
нет сомнений, когда дело доходит до наших отношений, но я знаю, что у большинства
людей есть. Утомительно объяснять, почему я с ней, почему она со мной, почему я
оставил свою жену, как я мог так поступить.
Однако мои родители никогда не судили меня. Они поняли в некоторой степени, что жизнь не всегда приносит вещи в чистом пакете. Всегда найдется кто-то, кто будет
копаться в грязном белье, и когда ты видишь что-то удивительное, то лучше отказаться от
того, что у тебя есть, и держаться за это двумя руками. Они знают, почему я держался за
Веру, когда встретился с ней, и почему до сих пор не отпускаю. Они знают, что настоящая
любовь приходит только однажды, или дважды, если вам действительно повезло.
Мой отец был одним из таких особенно удачливых. Он потерял любовь своей
жизни — мою маму — и хотя потребовалось десять лет, он, наконец, нашел Кармен. Он
никогда не терял надежду или веру, что найдет кого-то еще для себя.
К нам присоединяется Лючия, которая пришла прямо со своей новой работы в
одной из телевизионных станций. Она живая и болтливая, и пьет большую часть вина, но
я не могу не уйти в себя, потеряться в своих мыслях. Времена, как эти, с моей семьей, ошибочно заставляют меня думать, что путь с Верой, который я выбрал, легкий. Это
заставляет меня жаждать теплоту дома, будущего, моей собственной плоти и крови.
Я смотрю через стол на Веру, как она убирает прядь волос за ухо, ее другая рука
подпирает подбородок, ее улыбка и добрые глаза сосредоточены на Лючии, поскольку она
описывает нам свой день сумасшедшими жестами. Я не становлюсь моложе, но не с
Верой. Я не просто так с ней в данный момент, она не просто мимолетная фантазия. Я
хочу, чтобы Вера была рядом всю оставшуюся часть моей жизни.
Страшно размышлять об этом. Нет обязательств. Можно было бы подумать, что
после одного брака и горького развода, я бы дал зарок против целого института брака. Но
моя ситуация с Изабель никогда не портила это понятие для меня. Это то, во что я все еще
верю. Во всяком случае, я верю, что все делаю, как надо.
Я хочу сделать это с Верой. Это — роскошь, о которой я редко позволяю себе
думать, потому что есть так много неизвестного, так много переменного. Именно это и
страшно. Чего хочет Вера? Ей только двадцать четыре, она ни разу не упоминала о браке
или детях, и даже не говорила о таком далеком будущем. Это, наверное, и есть те
причины, почему она чувствует себя такой временной иногда.
Но я не хочу этого больше. Я хочу ее здесь, со мной, навсегда. Я не хочу, чтобы
были какие-либо опасения по поводу того, будет ли она рядом, останется ли в стране или
что-то еще. Я не хочу никаких сомнений, когда думаю о своем будущем. Я хочу знать, что
она будет там со мной, с тем же заразительным смехом, который заставляет мое сердце
петь, с ее взглядом на мир, который бросает вызов моему, и наставляет меня на путь
истинный.
Однако вся эта сторона, все мои потребности и желания, и вещи, о которых я
осмелился мечтать, это то, чем я не хочу напугать ее. Я не хочу подталкивать ее к чему-то, к чему она, может быть, не готова. Иногда она чувствует, что у нас с ней разные пути. Я
хочу убедиться, что это то, чего она хочет сама.
Она ловит мой наблюдающий взгляд за ней, и нотка понимания мелькает в ее
глазах. Я думаю на мгновение, что, возможно, она этого и желает, но потом понимаю, что
Вера — не телепат.
— У Матео есть кое-какие интересные новости сегодня, — говорит она, как будто я
побудил ее к этому.
Я чувствую, как все смотрят на меня. Я поднимаю брови на Веру. Это правда, я
собирался рассказать им о предложении Атлетико, но теперь оно кажется тривиальным по
сравнению с моими предыдущими мыслями. Даже если это шанс вернуть свою карьеру, где работа – это хобби, увлечение, что только усиливает мое желание.
Я откашливаюсь.
— Ну, у меня была встреча с владельцем и генеральным менеджером Атлетико
сегодня.
Все обращают свое внимание на меня. Я не рассказывал им про предыдущие разы, когда встречался с ними, поскольку не был уверен, что будет что-то стоящее, поэтому это
немного внезапно. Это объясняет, почему ухоженные брови Лючии, кажется, полезли на
лоб.
— О чем? — спрашивает Кармен, ее тон высокий и колеблющийся.
Я небрежно пожимаю плечами.
— Они попросили меня стать тренером в январе, чтобы заменить Диего. Он
собирается в Аргентину. У меня есть время до пятницы, чтобы решить.
Они ошеломлены. Более ошеломлены, чем когда я впервые сказал им, что
развожусь. Наконец мой отец говорит.
— Много же этим дуракам понадобилось времени.
Они рады, счастливее за меня, чем, возможно, сам я. Они все думают, что я мог бы
принести пользу, проделать отличную работу, что я был предназначен для должности.
Они не ошибаются во всем этом.
Вера смотрит на меня, ее красные губы немного изогнуты в сторону, ее глаза
сияют. Она выглядит как девочка и женщина, и все, чего я хочу, так это чтобы она
гордилась. Я хочу воспользоваться этими переменами, но только вместе с ней.
Позже, после того как мы все съели пирожные с заварным кремом, которые Кармен
приготовила на десерт, и сидели без дела с крошечными стаканами любимого коньяка
моего отца, Лючия тянет меня в сторону. Она ведет меня на балкон с видом на сады
заднего дворика и пруд, и достает сигарету.
— Я думал, ты бросила, — отмечаю я, презрительно смотря, как она подкуривает.
Тем не менее, я не могу не вдохнуть эту первую нотку горящей табачной бумаги, прежде
чем она исчезнет в запахе надоевшей жары и свежем аромате соседских
разбрызгивателей, которые шумят в ночное время.
Она закатывает глаза таким образом, что это делает ее похожей на подростка.
— Я снова начала после того, как Альварес изменил мне.
Ах да, что-то не так хорошо закончилось с ее последним парнем. Не то, чтобы я
был удивлен, так как человек был отъявленным игроком почти моего возраста, один из
тех миллионеров на начальном этапе. Лючия, кажется, не особо волнуется, может быть, это было частью проблемы.
— Когда ты уже найдешь хорошего человека, с которым заживешь семейной
жизнью?
Она смеется язвительно на это и сжимает губы, в то время как ее глаза смотрят на
меня выжидающе.
— Когда ты собираешься обосноваться?
Я сужаю глаза.
— Я недавно развелся, Лючия.
Она наклоняет голову в сторону, но выражение ее лица не меняется.
— Мы все знаем об этом. И причину, по которой ты недавно развелся, Матео... Я
видела, как ты смотрел на нее сегодня вечером. Каждый раз, когда я вижу тебя, то это
всегда одинаково.
Я поднимаю руку, чтобы остановить ее, и смотрю на темную листву на заднем
дворе и огни ближайших домов.
— Не сравнивай это с едой, потому что я слышал уже об этом прежде.
— Ты любишь ее, — говорит она.
Я качаю головой.
— Твои способности делать выводы впечатляют.
— Нет, Матео, — говорит она, и ее голос внезапно серьезен. — Я имею в виду, действительно любишь. Ты собираешься попросить ее выйти за тебя замуж, не так ли?
Ее слова шокируют меня, и я быстро смотрю в дом, чтобы убедиться, что никто не
слушает.
— Можешь ли ты говорить не так громко? – спрашиваю я раздраженно, больше от
того, что она вычислила меня, чем от того, что она была настолько прямой в этом.
— Но это правда, — говорит она между затяжками. — Не так ли?
Я вздыхаю и провожу рукой по лицу.
— Вера не готова к этому.
— Откуда ты знаешь, ты спрашивал у нее?
— Она слишком молода.
— Она почти моего возраста, и еще, ты только что задавал этот вопрос мне.
Почему же такое возможно со мной, но не с ней?
— Потому как, — говорю я медленно, — я не хочу поверить в свои надежды.
Она опирается на перила, наблюдая за мной какой-то момент, который длится
слишком долго. Я чувствую все выводы, которые она делает.
— Но твои надежды высоки, не так ли? Смотри, я люблю Веру. Мне жаль, что я не
знаю ее лучше, что мы не видим друг друга чаще, но мой дорогой брат настолько
эгоистичен в отношении ее времени. Таким образом, я не знаю ее, как должна. Но я не
думаю, что она собирается убежать от тебя в страхе, Матео. Она — иностранка в этой
стране, сталкиваясь с неопределенным будущим, едва говоря на языке. Она делает все это
для тебя. Может быть, тебе нужно больше верить.
Я смотрю на нее.
— Так ты поэтому привела меня сюда?
Она пожимает одним плечом и выдувает облако дыма, который висит в тяжелом
воздухе.
— Мне просто было любопытно. Я думала, если ты собираешься это сделать, может быть, я могла бы помочь тебе с выбором кольца. Принять участие в какой-то мере.