После этого раздумывал я недолго. С деньгами и связями мать, беспокоящуюся за своего ребенка, можно принудить ко всему. Для этого даже напрягаться особо не пришлось — опуститься морально на уровень плинтуса и стать тем, кем видела меня сидящая рядом женщина.
Я опустился.
— В таком случае, у тебя три дня на то, чтобы собраться и с дочкой переехать ко мне. Пока не поймем, как нам растить нашего ребенка, поживем бок о бок. Я и так уже достаточно упустил, чтобы пустить все на самотек.
Это было мое "последнее слово". Самое неромантическое из возможных предложение жить вместе. Ничего не ответив, Лика собралась тогда, забрала дочку и ушла.
За ней закрылась дверь, а я с уже абсолютно холодной головой включил счетчик. Три дня. Шесть оборотов стрелки часов до того, как моя жизнь полностью изменится.
Тогда это казалось правильным. Сейчас тоже, но только от прежнего холода в моей башке уже почти ничего не осталось.
Глава 20
Лика
Второй раз Дима вламывался в мою жизнь, вынуждая менять местожительства, планы и привычки. В прошлый раз его люди насильно похитили меня. В этот раз я приехала сама.
— Мама? — Вера покрепче прижала к груди зайца и испуганно посмотрела на крыльцо своего нового дома.
"Временного дома" — мысленно поправила я себя.
На память тут же пришли последние обидные, хлесткие слова Димы. Верила ли я в то, что у нас что-то получится? Нет. Надеялась ли на что-то большее? Нет. Боялась ли?
Если бы два года назад я самолично не написала опровержение, решила бы, что "да" — он мог спустить юристов, мог попытаться отобрать Веру, но опровержение было! А еще было много чего, что никак не вязалось с образом человека, способного отобрать ребенка.
Пусть сейчас Дима злился на меня, пусть мои безумные фантазии мыльными пузырями лопнули еще при встрече в квартире, не страх заставил собрать чемоданы.
— Папа? — мое маленькое счастье, будто догадываясь к кому я привезла ее, с улыбкой указала на массивную входную дверь подъезда.
С такой же улыбкой и словом "папа" эта юная домоседка подошла ко мне на следующий день после встречи с Димой и потянула на улицу. Уверенно, настойчиво, со всей своей детской силой, будто для нее не было ничего важнее.
В обед и вечером ситуация повторилась, а на следующее утро мне пришлось все же поддаться и, утирая детские слезы, вывести Веру на улицу. Туда, где не было никакого Димы, и нас вообще никто не ждал.
А вечером как обычно из больницы приехали родители. Возвратились именно тогда, когда Вера снова попыталась увести меня искать Диму. Маме не понадобилось много времени, чтобы понять, что произошло. Верино "Папа! Папа! Папа!" каждый час, моя растерянность — дополнительные намеки были не нужны.
Как всегда, отгораживаясь от проблем, отец ушел в зал и включил телевизор погромче. К сожалению, только он один. Мама с горящими от злости глазами принялась вколачивать мне в голову, что Дима Вере не нужен, что нам следует держаться от него подальше, и вообще запас ошибок в мой жизни уже исчерпан.
Спорить я не стала. Это было бесполезно и, к тому же, в одном мама была права — ошибаться больше не стоило.
Разговор с мамой стал толчком. Если раньше я еще надеялась, что мне простят травмы Пети, а в Вере перестанут видеть человека, из-за которого он пострадал, то теперь надежда угасла.
Тема был прав — давно следовало подыскивать себе отдельное жилье. Мне нужно было начать с чистого листа, а Вере… Это признать оказалось сложнее всего, но ей необходим был свой тыл. Сильный, надежный, состоящий не только из оторванной от родных матери.
* * *
Дима открыл дверь еще до того, как мы нажали на кнопку звонка. Без костюма и рубашки, в обычной майке и легких спортивных штанах на миг он показался мне незнакомцем. Такому можно было улыбнуться, спросить "как жизнь" или попросить чашку кофе. Но, стоило войти, оценивающий взгляд синих глаз прошелся скальпелем от макушки до пят, и все встало на свои места.
Когда-то мы уже согласовывали правила игры: не звонить, нее писать, не надеяться. Кажется, сейчас настало время вновь прописать условия и быстро начать учиться по ним жить.
— Я рад, что ты приняла правильное решение, — вкатив в просторный коридор мой чемодан, Дима подхватил Веру на руки и двинулся вглубь квартиры.
Ответное "я тоже на это надеюсь" так и осталось неуслышанным. Моя первая фраза в нашей новой жизни. До чертиков хотелось, чтобы это было тем самым "первым блином", который всегда комом.
— Назад пути нет, — на всякий случай подбодрила я себя и, совершенно не представляя, как буду здесь жить, двинулась следом на громкий мужской голос и звонкий детский смех.
* * *
Если бы жизнь можно было представить как картину, моя оказалась бы похожа на полотно сумасшедшего пуантилиста. Разноцветные точки на холсте — я и Дима — множились каждый прожитый миг, заполняли все новое и новое свободное пространство, но никогда не смешивались и даже не соприкасались.
Первая встреча в квартире оказалась знаковой. Через несколько минут Дима показал мне комнату для Веры, которую еще предстояло превратить в детскую, а после еще одну гостевую, дальнюю от спальни — для меня.
— Где находится моя комната, ты знаешь, — вкатил чемодан. — Если в списке «передников» наметится окошко, можешь заглянуть. Старый конь, говорят, борозды не портит.
С таким же успехом он мог плюнуть мне в лицо или предложить ночевать у него на коврике. Последнее даже было бы гуманнее. Но я смолчала. Мой внутренний кассир подбил эту обиду к уже скопившимся, проверил, хватает ли ресурсов на оплату счета за два года молчания, и вынес суровый приговор: "Пока рано".
Это же "рано" произносить ему пришлось не раз и не два. Совместные ужины, завтраки, случайные встречи ночью на кухне — мы искрили как оголенные провода от любого соприкосновения.
Глупо было думать, что две разные жизни можно резко объединить в одну. Это скорее было из разряда фантастики, но иногда, когда на коленях отца Вера начинала заходиться смехом, я грешила иллюзиями, что моя жизнь могла быть такой на самом деле — втроем, счастливо и без камней за пазухой.
Это были сладкие иллюзии и горькие одновременно. Особенно грустно они разбивались по вечерам, когда Вера засыпала, и из родителей мы с Димой сразу же превращались в незнакомцев.
Третий наш совместный вечер дался мне тяжелее всего. После "отбоя" Веры в девять вечера я ушла в душ. Благодаря тому, что в Диминой спальне располагалась отдельная ванная комната, можно было не волноваться, что кого-то задержу или шум воды помешает отдыхать.
После насыщенного дня спешить не хотелось вообще. Позади были утомительные покупки мебели, текстиля и сотни мелочей для детской, а впереди — очередная бессонная ночь.
Странное дело — в элитной квартире Шеремета не слышны были звуки с улицы и галдеж соседей через стенку, благодаря хорошей климатической системе дышалось легко, и не мешала сухость. Все было идеально, даже матрас и подушки, но ночами я почти не спала. Крутилась юлой с боку на бок, и только с рассветом, окончательно обессилив, окуналась в глубокий сон без сновидений.
Настоящая пытка. Наверное, нужно было запасаться снотворным и не надеяться, что все пройдет само. Но пока снотворного не было. В распоряжении был лишь душ и ароматный гель с запахом сливок и ванили.
Казалось, здесь можно жить. Никто не следил за каждым движением и не просил взять на руки. Струи воды текли по коже, и безумно хотелось, чтобы вместе с водой утекло сжимающее тисками тело напряжение.
Мне нужен был отдых. Хоть немного! Чтобы остудить голову и перестать постоянно погружаться в прошлое, где точно так же я разгуливала по этой квартире, делала свой первый в жизни неумелый минет в гостиной и хохотала как ненормальная, когда Дима делал мой первый кунилингус.
— Ты можешь просто полежать спокойно?
— Я засуну тебе в рот кляп и привяжу к кровати, чтобы не дергалась!
— Господи, откуда ты только взялась на мою голову такая стыдливая?
Я до сих пор слово в слово помнила каждую фразу, каждую пережитую эмоцию и взгляд. Память — избирательная садистка. Не представляю, сколько нужно лет, чтобы все забылось. Еще сложнее представить, как с ней жить и оставаться равнодушной.
Выйти из душа и окунуться в прохладу комнаты оказалось сложнее, чем открыть глаза после бессонной ночи. Хотелось вернуться, наполнить ванну теплой водой и устроить второй раунд. Остановила меня тень у окна.
— У тебя было открыто, — прекратив любоваться вечерним пейзажем, Дима повернулся ко мне. — Вода в душе шумела так долго, что я уж стал опасаться, не решила ли ты раствориться.
Сжав покрепче на груди полотенце, я закрыла за собой дверь.
— Как видишь, не растворилась.
— Вижу.
Внимательный, словно оценивающий взгляд прошелся по моему телу снизу вверх. За последние три дня я насобирала целую коллекцию таких взглядов, и этот среди них был точно самым тяжелым.
— Дим, если тебе что-то нужно, скажи сразу. Я собиралась еще немного пописать, а потом ложиться спать.
— Как вежливо ты попросила меня убраться, — на мужских губах мелькнула однобокая ухмылка, и в пару шагов Дима сократил между нами расстояние. — Завтра мне нужно будет отъехать по делам, одна неофициальная встреча, потому, если что-то будешь планировать, имей ввиду.
Я сглотнула. Заходить из-за этого ко мне в комнату не имело особого смысла. Все это Дима мог сказать и завтра за завтраком.
— Хорошо, — выдавила из себя чуть слышно.
— Если что-то нужно, скажи заранее, — жилистая ладонь коснулась моей щеки и, оставляя огненный след, прошлась по шее и ключице. Будто ласка.
— Ничего не нужно, — не в силах долго изображать безразличие я резко отстранилась. — Совсем.
— Уже и здесь есть, кому о тебе позаботиться? — голос Димы стал злым.
Как глупого котенка, потрепав по холке, меня снова окунули в лужу.
— Пока нет, но если ты так беспокоишься, решу этот вопрос как можно скорее, — я вскинула подбородок и метнула в Диму свой самый равнодушный взгляд.
— Ты здорово изменилась, птичка, — мужские пальцы заскользили вверх и, обхватив мою шею, замерли. — Внешне такая же красавица, а внутри… другая.
Слова сдавили горло сильнее рук. В нашем прошлом было много приятного, но не было ни одного признания. "Пичуга" — таким был мой потолок.
— Я никогда не была для тебя красавицей, — одним движением я вырвалась из захвата. — Пичуги милые птички, но особой красоты в них нет.
— А что-нибудь кроме слов ты слышала? — Дима резко дернул меня на себя, расплющив на каменном, возбужденном теле.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не закинуть руки ему на плечи и не поддаться на злое, откровенное предложение.
— Я была глупой влюбленной девчонкой, мало ли что мне могло показаться.
— Была… — на щеках Димы заиграли желваки.
Еще несколько секунд подержав меня в своих объятиях, он развел руки. Игра закончилась.
— Хороших снов, — кивнул, разворачиваясь на пятках.
— Тебе тоже, — сипло прохрипела я вслед.
— Обязательно.
Дверь закрылась, но я как вкопанная осталась стоять на своем месте.
Тело знобило. Шея и щеки горели огнем. Нужно было как-то успокоиться, выкинуть из мыслей последний знакомый жаркий взгляд и вернуть себе хладнокровие.
Мистика — прошло куча времени, а Дима действовал на меня так же, как и раньше. Не остужали даже его хлесткие фразы. Словно покорная собачонка, я готова была сдаться при первой же команде и одновременно порола чушь, лишь бы не показать ему свою слабость.
Безумно, неправильно, дико! Пытаясь охладить лоб, я прижалась к оконному стеклу. Впервые за последнее время стало тревожно — не совершила ли я ошибку, приехав сюда. Может, лучше было вытребовать компромисс, договориться о съемной квартире рядом, регулярных встречах и жизни на расстоянии?
Да или нет — как правильно? Будто подмигивая моим сомнениям, под окном сверкнули фары машины, и в залитом желтым светом салоне я узнала мужчину. Красивый профиль, короткая стрижка, сжатые губы… Машина резко сорвалась с места, будто ее водителю позарез нужно было оказаться в другом месте.
Ругая себя за глупость, я опустилась на кровать. Все было правильно. Я видела его прощальный взгляд, знала, что он означал.
Полотенце, за которое так держалась, бесшумно упало на покрывало, и в зеркале возле стены отразилась обнаженная молодая женщина. Высокие скулы, чуть вздернутый нос, маленькая грудь с острыми вершинками и тонкая как у девочки талия — несмотря на беременность, я почти не изменилась за два года. Все та же девчонка, с пол-оборота возбуждавшая любимого мужчину.
Его реакция на меня не изменилась. Поменялось одно — свое возбуждение сейчас он ехал сбрасывать к другой. К той, которая не стала бы спорить, не обещала бы завести любовника и уж точно не скрывала от него два года самую главную в своей жизни новость.
* * *
Дима
В отношении Лики я переиграл сам себя. Махнуть шашкой и поселить ее рядом было идиотской идеей. Вместо того, чтобы разбираться, как жить дальше, семейный тимбилдинг очень быстро превратился в курс по выживанию.
Нормальные отцы ждут появления на свет ребенка девять месяцев. За это время они успевают выдержать пляску гормонов у своей женщины, морально подготовиться к отсутствию свободного времени и новым эмоциям. У меня было лишь три дня.